Лиле почему-то никогда не приходило в голову, что пением можно зарабатывать на жизнь. Будучи еще совсем маленькой и подолгу дожидаясь на берегу рыбачившего отца, Лила придумывала музыку, а потом и стихи к ней. Часами любуясь морем, она пела и представляла, как ей аккомпанируют скрипка, церковный клавесин с пожелтевшими от времени клавишами, флейта или пастушья дудочка.
Под убаюкивающий шум дождя Лила запела песню о достохвальном царе Соломоне и его невесте – прекрасной Суламите.
Когда она закончила петь, в комнате, теперь как будто ставшей более светлой и просторной, на несколько секунд повисла тишина, а затем раздался шквал аплодисментов.
- Ну, Лассо! Ну что за мальчишка! – рассмеялся Бернард, - он думает, что я оказал ему услугу. Так ведь это он меня спас!
Казалось, всё вокруг Лилы пришло в движение: малыш Джулиус радостно застучал пальцами по краешку тамбурина, Григ оживленно заходил по комнате, и если бы вместо фонарного света в окно заглянуло солнце, Лилу нисколько бы это не удивило.
- Чудесный у тебя голос. И песня хороша. Почему я раньше её нигде не слышал? – спросил Григ.
- Лила, мы, конечно, не смеем просить тебя остаться с нами навсегда, - проговорил Бернард. - Мы можем лишь умолять, чтобы ты пробыла с нами хотя бы две недели. Скоро в Гультене состоится Праздник музыки. В этот день в город съедутся лучшие певцы и музыканты со всей Эдении. Большинство из них будут выступать только на Дворцовой площади, другие, уже снискавшие в народе славу, – во Дворце перед самой королевой. Если бы не жена моего брата, которая служит горничной у бургомистра, - кто знает, когда бы еще нам представился шанс выступить в мраморной зале Дворца Справедливости и быть представленными Её Величеству.
- Я слышала, что королева любит музыку и покровительствует некоторым особо талантливым музыкантам. Если вы считаете, что с моим участием добьетесь её расположения, - я согласна спеть. Только утром мне обязательно нужно найти свою родственницу, о которой говорила Эльза.

Но оказалось, что отыскать Вересковую улицу в большом незнакомом городе совсем не просто. Еще труднее – найти проживающую на ней дальнюю родственницу, не зная толком ни её точного адреса, ни фамилии.
- Пустая трата времени, – сказал Джулиус и махнул рукой. – Скорее всего, она давным-давно переехала. Оставайся с нами, Лила!

Королевские глашатаи в лиловых кафтанах затрубили в трубы, возвещая об открытии Праздника музыки, и горожане, заперев двери своих домов и лавок, потянулись к Дворцу Справедливости. Запруженная народом площадь перед Дворцом не могла вместить всех желающих, и людские потоки растекались по пяти или шести улицам, выходящим на главную площадь Гультена. Из окон домов выглядывали тысячи любопытных голов, кое-кто даже взобрался на крышу.
- Больше всего этим зевакам интересно поглазеть на королеву. Не думаешь ли ты всерьез, что они собрались здесь ради музыки? – сказал Бернард, когда они пробирались к Дворцу сквозь толпу, получая со всех сторон пинки и толчки. Кое-как они добрались до главной лестницы и, поднявшись по ней, оказались в огромной продолговатой зале, наводненной пестрой шумной публикой, – то были музыканты и певцы из всех городов и селений Эдении, собравшиеся под золотыми сводами Дворца, расписанными белыми лилиями. Залу украшали семь мраморных столбов, между которыми тянулась вереница изваяний эденских королей, начиная с Филиппа и заканчивая Энеем. Посреди зала, напротив передвижной задрапированной коврами сцены, было устроено прилегавшее к стене возвышение, на котором стояло обитое алым бархатом кресло, предназначавшееся для королевы Виктории.
- Волнуешься? – обратился Григ к Лиле, у которой от всего этого великолепия и суеты кружилась голова.
- Когда меня преследовала свора чистокровных гончих и охотники с ружьями, мне, признаться, было не так страшно, как сейчас, – сказала Лила.
Григ что-то ей ответил, но она не разобрала ни единого слова, потому что вдруг поднялся оглушительный шум, затрубили в трубы, и тысячи уст, приветствуя Её Величество, закричали: «Да здравствует королева Виктория»!
Праздник начался. Первой подняться на сцену жребий выпал труппе из Анаполя с песней, восхваляющей благодетели королевы. Но то ли оттого, что королева не выносила неприкрытой лести, то ли оттого, что они играли неслаженно, их выступление было остановлено двумя резкими хлопками в ладоши, и через минуту на сцене появились другие музыканты. Спустя час дошла очередь до Лилы и её друзей, которые были сами не свои от волнения, потому что уже одиннадцать раз королева хлопала в ладоши. Лила поднялась на сцену и все взоры мигом устремились на неё. Пальцы Грига коснулись струн, Бер взялся за смычок, а Лила закрыла глаза и представила, что находится далеко отсюда, среди нежных ирисов и царственных роз, в благоухающем саду, которым безраздельно, как и её сердцем, владеет Брун Вилмор, и запела:

Возвратись, как олень, на расщелины гор!
Подари мне любви и огня полный взор.
Я принадлежу тебе, ты пленил меня.
Прилепилась я к тебе, ты любовь моя.

На сердце тебя положу, как печать.
Блаженство мое за тебя умирать,
Ибо словно смерть, крепка любовь,
Ибо словно смерть, крепка любовь.

Ты прекрасней всех юнош, возлюбленный мой,
Лучше тысяч других. Кто сравнится с тобой?
Весь любезность ты и сладость уста твои,
Весь любезность ты и сладость уста твои.

Когда песня закончилась, и публика зарукоплескала, королева Виктория сделала одобрительный жест рукой конферансье и тот, в два счета оказавшись рядом с Лилой, прошептал: «Продолжайте, продолжайте!»
- Давайте о рыбаке, – предложил Джулиус. И кивнув друг другу, они заиграли, и Лила запела. Это была история, которую не раз рассказывала ей матушка о том, как однажды Бог подарил бедному рыбаку и его жене красавицу дочь, перстень с драгоценным камнем и медальон.
Если бы кто-нибудь из присутствующих на празднике обратил более пристальное внимание на королеву, - то без труда заметил бы, как взволновала её эта песня, как она, наклоняясь к бургомистру, прошептали что-то ему на ухо.
А Лила и её друзья, чрезвычайно обрадованные благосклонностью королевы, с легким сердцем покинули Дворец и направились в гостиницу. Они были уверены, что завтра же утром почтальон вручит им приглашение на ежегодный бал в замок Рут-а-Дель, подтверждающее, что отныне их дела пойдут в гору, ибо они находятся под покровительством королевы.

Бернард проспал до десяти утра, а проснувшись был приятно удивлен бодрящему аромату кофе в белой фарфоровой чашечке, который принес в комнату Джулиус.
- Писем нет. – сказал Григ, который давно ждал почтальона, а потом пробуждения Бернарда.
- Не вешай нос, дружище. Мы отлично играли, а Лила была просто несравненна. Кстати, где она?
- Полтора часа назад ушла купить что-нибудь к завтраку. Джулиус выходил её искать, но в кофейню на углу она не заходила. Может быть, встретила свою родственницу?
- Я прошел весь квартал, заходя во все магазины, и нигде её не встретил. Уж не случилась ли с ней беда? – сказал взволнованный Джулиус.
- Сейчас я оденусь, и мы все вместе отправимся на поиски Лилы, – произнес Бернард.

Часы на башне перед Дворцовой площадью пробили двенадцать.
- Должно быть, она ждет нас в гостинице, пока мы тут ошиваемся, – предположил Григ. Но оказалось, что Лила в гостинице не появлялась.
- Она наверняка бы уже дала о себе знать, если бы с ней было все в порядке. Вдруг это похищение?
- Что же нам делать, Бер? Обратиться в полицию?
- Не надо никуда обращаться! – раздался у них за спиной голос Лилы – Со мной ничего страшного не случилось. Простите, что из-за меня вам пришлось изрядно поволноваться.
- Где ты была? – почти в один голос спросили Григ, Бернард и Джулиус.
- Я была у королевы, – ответила Лила. И, поднявшись в комнату, она рассказала им все, что случилось с ней этим утром.

- Около девяти часов я отправилась в кофейню на углу за трубочками с повидлом к завтраку. На улице, как всегда, было много народу, и я даже не заметила, как сзади подъехала карета, меня на ходу подхватили и усадили в нее. Все произошло так быстро, что я не успела даже закричать. В карете мужчина с черными, как смоль, бакенбардами и усами сказал мне, что бояться нечего, потому что королеве понравилась моя песня, и она желает говорить со мной. Я подумала, что меня везут во Дворец Справедливости, но карета остановилась у обыкновенного серого здания в пять этажей. Сначала я решила, что меня обманули – слишком невзрачен был этот дом для королевы, но когда я оказалась внутри, сердце замерло от роскоши и красоты, окружать которые, несомненно, достойны только Её Величество. Меня проводили в просторную гостиную и через несколько минут я увидела её совсем близко – вот так как вижу вас сейчас. В алом воздушном платье с золотыми вставками она была похожа на фею из сказки: благородно белая кожа, глаза цвета янтаря под черными длинными ресницами, рыжеватые как вечернее солнце волосы, уложенные просто и элегантно, совершенной формы плечи и тонкие красивые руки, царственная осанка. Если бы мне случилось встретить её на многолюдном рынке в простом крестьянском платье,– даже тогда я узнала бы в ней королеву.
- Так о чем же она хотела с тобой говорить? – спросил Джулиус, который никогда не отличался терпением.
- Она спрашивала про медальон, который висел у меня на шее. Я сказала, что это подарок моих родителей и что внутри медальона надпись на иностранном языке. Она как-то странно смотрела то на меня, то на этот медальон, а потом сказала, что знает, что именно на нем написано. Затем она спросила, кто сочинил для нас песни, которые мы исполняли вчера. Я ответила, что песни написала я, и что только в исполнении таких виртуозных музыкантов, как вы, они могли понравиться Её Величеству. Тут ей сделалось нехорошо, я думала, она упадет в обморок. Странно, да? Я объяснила, что история про рыбака, нашедшего в море колыбель с младенцем - всего лишь легенда, которую матушка однажды рассказала мне перед сном. А она вдруг выбежала из гостиной, а я осталась совсем одна и не на шутку перепугалась. Должно быть, я сказала что-то ужасное, что очень сильно расстроило Её Величество. Когда через несколько минут двери в гостиную широко открылись, я вздрогнула, ожидая по меньшей мере увидеть палача в черной мантии, пришедшего отвести меня на казнь, но вошла королева и как ни в чем ни бывало продолжала меня расспрашивать о моих родителях, о городе, в котором я выросла, о том, как я оказалась в Гультене и почему решила петь на празднике. Потом королева вручила мне приглашение на бал в замок Рут-а-Дель и вот этот мешочек с звенящими монетами, приказав слуге отвезти меня назад в гостиницу.
- Необыкновенно… - проговорил Бернард, почесывая седую бороду. – Посмотрим, что же случится дальше.
Лила высыпала на кровать содержимое мешочка, и, пересчитав несколько раз монеты, друзья убедились, что стали богаче еще на четыре сотни златов.

Принц Артур, сын королевы Виктории и покойного короля Энея все свободное время проводил, упражняясь в искусстве владения мечом. Музыка его мало интересовала – и в этом он был похож на своего отца, героически погибшего в сражении с армией Фландрийских завоевателей 15 лет тому назад. Балы и прочие светские приемы были для него тяжким бременем и, если бы он не был единственным наследником престола, обязанным следовать всем без исключения правилам хорошего тона, он бы с радостью отправился поохотиться или просидел бы весь вечер в библиотеке, изучая книги по географии, истории и военному делу, вместо того, чтобы умирать от скуки на балу в замке Рут-а-дель.
- Сын мой, - мне нужно посоветоваться с тобой, – сказала королева.
- Мам, ты здорова? У тебя такой измученный вид. Может, стоит показаться доктору?
- Обрати внимание на девушку в белом платье, танцующую со стариком в синем кафтане. Видишь? Через четверть часа я буду ждать тебя в моем кабинете. Никого с собой не приводи. Речь пойдет о деле государственной важности. Кроме нас об этом никто не должен знать.
- Все женщины обожают тайны, – подумал принц. – Я готов подняться наверх хоть сейчас. Ненавижу принужденно улыбаться и танцевать с этими глупыми куклами.

Жизнь в большом городе стала нелегким испытанием для Лилы, вынужденной превращаться в лисицу. Здесь не было ни знакомого леса с надежной уютной норой, в которой можно было бы укрыться от любопытных людских глаз, ни бескрайних полей, ни диких песчаных морских берегов, ни пологих зеленых холмов, где она чувствовала бы себя как дома – только душная меблированная гостиничная комната, в которой лисица томилась, как никогда желая избавления от рокового проклятия. Каждый вечер она писала письма Эльзе и Карлу, а иногда и Данцело, а утром спешила на почту, чтобы отправить их.
Бал в замке Её Величества королевы Виктории стал для Лилы настоящим событием. Никогда ей не доводилось бывать в таком блестящем обществе князей, графов, баронов, послов, аббатов. Казалось, все они смотрят на неё свысока и даже с жалостью. Одна дама в розовом боа, проходившая мимо Лилы, презрительно фыркнула: «Монаршая причуда приглашать на балы всякое отрепье из любви к бедняцким песенкам – просто дикость»!
- Детка, ты что грустишь? Пойдем-ка потанцуем! – весело сказал Бернард.
- О, нет! – взмолилась Лила – я не умею танцевать!
- Представь, что ты будешь рассказывать своим детям, как отплясывала на балу у королевы. Ну же! – и он вывел её почти в центр залы, и они поплыли в медленном плавном танце, растворяясь в море танцующих пар, шуршащих разноцветными платьями.

Королева закрыла дверь кабинета изнутри и, убедившись, что их никто не подслушивает, подошла к принцу.
- Я нашла её, Артур.
- Кого Вы нашли?
- Свою дочь.
Принц заложил руки за спину и медленно зашагал по комнате. Неужели мать сошла с ума?
- Я не сошла с ума. – сказала королева, которая как будто бы знала, о чем подумал Артур. – Я все объясню. Только сядь! Мне было шестнадцать лет, когда впервые я встретилась со своей Любовью. Он был королем Эдении и любил меня также пламенно и нежно, как и я его. Мы стали мужем и женой и, казалось, ничто не может помешать нашему счастью. Но на следующий день после свадьбы бывший тогда военным министром Королевства твой отец Эней развязал войну с Фландрийским королем, и мой возлюбленный супруг погиб на поле брани. Мы проиграли войну, потеряв южные земли от Скивы до Халфаса, а я стала женой Энея, который держал в страхе всю Эдению. Твой отец был жестоким и властным человеком, Артур. Я уверена, что он вошел в сговор с нашими неприятелями и убил моего короля. Вскоре я узнала, что беременна и чувствовала, что ношу под сердцем дочь своего погибшего возлюбленного. Когда об этом узнал Эней, он сильно разгневался, и я не знала, как поступить с ребенком.
Мы находились в открытом море на «Победоносном» - самом большом корабле в Эдении, когда начались роды. Король тем временем был занят смотром войск перед очередным военным походом на Запад. Я плакала от счастья и горя, когда услышала крик младенца и впервые взяла на руки свою дочь. Я была так молода и, о Артур, ты же знаешь, как я боялась не угодить твоему отцу…
- Что же Вы сделали? – спросил принц.
- Повивальная бабка положила её в колыбельку и пустила по волнам. Я только приказала ей спрятать на дно колыбели мой перстень с рубином и медальон, который был для меня дороже всех королевских сокровищ – его мне подарил мой возлюбленный. И вот теперь в моей жизни появилась… эта девочка с тем самым медальоном.
- Мама, прошу Вас, ради всего святого не начинайте панику. Скорее всего, это просто совпадение, и медальон, вызвавший в Вас столь бурный поток эмоций и воспоминаний – просто похож на подарок Вашего покойного супруга. Кроме того, я предполагаю, что эта юная особа намерена Вас наглым образом шантажировать.
- Сын мой, если бы ты всмотрелся в её лицо – у тебя не осталось бы ни капли сомнения в том, что это подлинно моя дочь. И на ней тот самый медальон, подаренный мне в день нашей свадьбы, на котором выгравировано по латыни «Omnia vincit amor» - любовь побеждает всё.
- Что ж, предположим, я Вам верю. Эта девушка - Ваша дочь. Но в таком случае, мы обязаны защитить свою репутацию и сослать её в монастырь. Куда-нибудь подальше…
- О нет! Ведь бедняжка не догадывается о том, что я её мать, и считает историю о найденном в море младенце вымышленной.
- Чудесно! Тогда просто забудьте о ней и не вспоминайте. Пусть возвращается туда, откуда пришла.

Бал был в самом разгаре. В зале было так душно, что Лила спустилась по главной лестнице замка в сад, чтобы подышать свежим воздухом и в одиночестве помечтать о Бруне.
Но к замку то и дело, несмотря на позднее время, съезжались высокопоставленные гости. Вот напротив главных ворот остановилась карета, и до Лилы донеслись голоса:
- Дорогая, умоляю, поедем домой. – говорил старый генерал своей молодой супруге.
- Ах, Леопольд, ты такой скучный. Что же мне делать дома? А вот и моя любимая кузина! – прощебетала она, выйдя из кареты.
- Все решили, что вы не приедете, – сердито сказала кузина.
- Леопольду нездоровилось. Но мы просто не могли не приехать и не узнать все последние новости и сплетни.
- Да все только и говорят про исчезновение какого-то Вилмора. Ты его знаешь? Лично я слышу о нем впервые.
- Впервые? Да как можно быть такой неосведомленной! Год назад он женился на колдунье, чем вызвал недовольство всего королевства.

Услышав, что с Бруном случилось несчастье, Лила обратилась лисицей и со всех ног бросилась на его поиски.
«Я найду его, обязательно найду. Узнать бы, что с ним случилось. Ах, если эта ведьма заставила его страдать, я вцеплюсь ей в горло, я пущу ей кровь - пусть даже ценой собственной жизни», - вырвалось из сердца лисицы. Она бежала, превозмогая усталость, уже два или три часа, а когда добралась до пристани, только-только начало светать. Еще издалека она увидела силуэты людей, которые грузили на корабль деревянные ящики. Подкравшись поближе, лисица перевела дух и прислушалась.
- Эта партия отправляется в Южный порт, следующая – в Анаполь, – сказал моряк одному из рабочих.
Дождавшись окончания погрузки, лисица незаметно прошмыгнула на борт корабля и спряталась между ящиками. В носу защекотало от свеже-приторного аромата: яблоки – вот, что везут гультенские торговцы. Сквозь полусон она слышала, как закричали: «Отдать швартовые»! Постепенно человеческие голоса смолкли пред сокровенной песней моря и ветра во славу всепобеждающей любви: «Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви»…
Лисица открыла глаза, когда на горизонте показалась земля. Днем Южный порт был слишком многолюден.
«Может быть, выждать подходящий момента и прыгнуть за борт? Не доплывая порта, за рифами, вполне безопасный выход на берег. Или все-таки спрятаться в трюме и как только корабль разгрузят попытаться незаметно сойти на сушу?» - размышляла Лисица, когда на палубе послышались шаги и раздался юношеский голос:
«Почти приплыли. Эй, бездельник, давай еще разок кинем кости. Хочу отыграться».
«Попробуй. Ничего у тебя не выйдет». – ответил ему чей-то густой бас.
Игра шла полным ходом. И вполне вероятно, что Лисица так бы и осталась никем не замеченной, если бы судно резко не накренилось вправо.
- Держись! – крикнул бас. Ящики с яблоками с шумом заскользили вниз, увлекая за собой лисицу, а игральные кости покатились аккурат ей под хвост. Молодой матрос не потерял их из виду и, проделав небольшой путь на четвереньках, вдруг закричал, что было сил: «Лиса! Ловите лису»! Лисица, не долго думая, прыгнула на корму корабля и в следующую секунду оказалась в прохладной соленой воде.

Едва Лила добралась до владений своего возлюбленного, её душой овладела непередаваемая тоска, и слезы сами навернулись на глаза. Сад, принадлежавший когда-то лорду Вилмору, был в запустении. Цветы, всегда поражавшие проходящих мимо путников радужными красками, увяли, и пчелы давно уже не прилетали сюда в поисках нектара и пыльцы. Деревья, укрывавшие когда-то в своих кронах птиц, уныло склонили ветви к болоту, в которое Кларинда превратила озеро с озорными золотыми рыбками. Теперь здесь наперебой квакали лягушки. Не слышно было и звонкого смеха крестьянских детей, которым Брун разрешал играть в саду.
«Что же здесь произошло»? – подумала она с содроганием сердца и направилась было к замку, который казался теперь необитаемым, но вдруг с удивлением и страхом поняла, что ноги её как будто приросли к земле, и она не может сделать ни шаг вперед, ни шаг назад.
Истошный мефистофельский смех ведьмы прорвал мертвую тишину:
- Я знала, что ты придешь и ждала тебя. Хочешь повидаться со своим любимым? Я с огромным удовольствием устрою вам свидание. Ха-ха-ха!
- Что ты сделала с ним, Кларинда? - спросила Лисица. Голос её дрожал, а по щекам во всю лились обжигающие слезы отчаяния и бессилия.
- Оглянись, - произнесла ведьма и снова разразилась громким, леденящим душу смехом.
Лила повернулась. В застывшей в холодном камне фигуре она не сразу узнала Бруна.
Она кинулась к нему, - ноги её свободно оторвались от земли, - и, как безумная, принялась обнимать его, целовать, шепча ему, утопающие в бездне рыданий слова. А он стоял, бесчувственный и неподвижный, устремляя взгляд в пустоту. Она продолжала дышать, но жизнь внутри неё оборвалась. Плоть разрывало на части от горя, постигшего её так внезапно. Разве любовь всегда побеждает?
- Довольно, – сказала Кларинда и ударила тростью о землю с такой силой, что та чуть не разверзлась пополам. – Я верну тебе твоего возлюбленного, если ты готова пойти на жертву ради него. Мне нужно то, что есть у тебя – твоя молодость и красота. Отдай мне по доброй воле, и тогда ты вновь увидишь его живым. Но захочет ли он смотреть на тебя? Ведь ты будешь уродливой горбатой старухой! Ха-ха-ха! Ну что? Ты согласна?
- Я согласна.

* * *

- Мам, а что было дальше? Что сделала колдунья? Неужели она превратила Лилу в старуху? – спросил маленький Бен.
- Кларинда произнесла заклинание, и Лила почувствовала, как из неё выходит сила, тело становится сухим и теряет свою гибкость, глаза начинают слепнуть, острая боль пронзила спину. А ведьма стояла, раскинув в сторону руки, и жадно вбирала в себя эту чудесную силу, становясь все моложе и красивее.
- А Брун? Он снова стал таким, как и прежде?
- Ведьма не сдержала слова: Брун навечно остался каменным изваянием. А Лила продолжала оплакивать его до самой своей смерти. Схоронили её в том самом саду, где Брун впервые увидел её, робкую и бесстрашную, близкую и далекую, готовую отдать за него душу. Над её ничем не приметной могилой – небольшим холмиком под сенью вековых дубов, где каждую весну расцветают удивительной красоты незабудки, - печально склонив голову, стоит каменный Брун.
- Не могу поверить, что всё закончилось так плохо, – сказал Бен. На его детском пухлом личике отразилось большое разочарование.
- В этом ты не одинок, малыш. Некоторые говорят, что у этой истории совсем другой конец. А дело было так: Кларинда сжалилась над бедной Лилой и сняла с Бруна заклятие, не требуя ничего взамен. Ведь когда-то Лила спасла ей жизнь, ты помнишь?
- Конечно, помню. Я люблю, когда все хорошо кончается. – малыш Бен заулыбался.
- Брун и Лила уплыли на большом корабле далеко-далеко и жили долго и счастливо. Сладких тебе снов, мой родной.
Грета поцеловала Бена в веснушчатую щечку и погасила ночную лампу.