Короткое описание: Подумав, я решил укоротить свою повесть на одну главу и оставить лишь три.
ГЛАВА II: Пьяный бред.
Ах, эти звезды светят вечно,
Над землею без теней,
В их сиянье бесконечном
Вижу счастье прошлых дней.
А.Блок
Солнечные лучи едва пробивались сквозь тяжелые пыльные шторы, начиналось новое утро, еще одно в череде бесконечных и безликих времен, последовавших сразу после войны и великой депрессии. Дьяченко с огромным трудом поднялся с пола, голова кружилась – он снова вчера напился. После той операции по экспроприации народного добра из лап зэков он вообще много пил. Ему снова пришлось пойти против совести и убивать, неоднократно, с особым изыском и каплей изящества, с присущим таким делам цинизмом. По – настоящему Валерий обманывал сам себя, он уже чувствовал, как начинает возвращаться к прежнему состоянию – эдакой смеси апатии, ярости и жажды крови.
Это – же успел подметить и Григорий, тут – же предложив старому другу место командира спецназа при департаменте. Дьяченко отказался, ему не хотелось превращать еще полсотни человек в машин убийства схожих по чувствам и действиям с ним самим. Отчасти такое действие было обусловлено страхом помереть раньше срока от пули своего
«ученика», ведь не смотря ни на что, Валерий жизнь любил, даже если нынешнее существование можно было «обозвать» жизнью. Второй страх состоял в том, что группу специально обученных убийц нельзя было выпускать на волю, они много плохих дел натворят, а ляжет все это на и без того воспаленную совесть убер-капитана. Ну и третья причина – простое нежелание делиться своими знаниями, которые он получал потом и кровью и потерей близких, с какими – то дворовыми оборванцами. Дело в том, что Дьяченко считал то, как научили его убивать неким сортом искусства и даже имел определенные моральные принципы вкупе с неписанным кодексом. Отчасти он напоминал наемного убийцу и что уж тут скрывать, довелось Валере побыть одним из них, но тут – же были и свои ограничения. О нет, это не было чем – то вроде: не убий детей, или женщин. Сам неписанный кодекс скорее напоминал борьбу человека с совестью за совесть, или ее отсутствие.
На самом деле Дьяченко был довольно противоречивым, его характер не поддавался контролю, даже он сам иногда не мог
«устаканить» те или иные порывы, разумеется, все это указывало на морально – этические и нервные проблемы, поразившие не только его, но и все общество в целом. Назвать себя добрым, или злым Валерий не мог, он старался соблюдать линию нейтралитета во всем, хотя чем является равнодушие как не грехом? Но этот спор оставим на потом…
Из зеркала на него пялился еще более помятого вида мужчина, чем тот, который смотрел оттуда – же еще совсем недавно. Кустистые брови половиной повыпали от алкоголя ужасного качества, потихонечку поседела остальная часть бороды, и теперь было довольно тяжело рассмотреть хотя – бы один не седой волосок.
Дьяченко ухмыльнулся и, опустив понуро голову, отправился на кухню, завтракать…
Время неприветливо растянулось, нити пространства стали тоньше, Валера уже не замечал, как идут дни, радуясь лишь еще одному восходу да лицу Насти. Он все еще не понимал, как ее воспринимать. С одной стороны ее забота была похожа на заботу дочери об отце, но были и иные знаки внимания, которые она проявляла в его отношении. Дьяченко не был готов к этому и смущался словно юнец, хотя и старался не подавать виду.
« Интересно, она заметила? » - Часто думал он про себя.
Город постепенно оправился от того, что
« Хозяева Мира » улетели, а жизнь шла тем – же чередом. Особенно после того, как Геннадий захватил военный склад и создал свою мини – армию. Как ни странно, но солдаты не начали дебоширить и вести себя как обычная братва, все – таки у Геннадия была какая – то власть над ними, возможно временная, но и небольшой передышки хватит, чтобы люди наконец привыкли к тому, что нет Страны, нет Правительства и ничего подобного, чтобы народ акклиматизировался. И, несмотря на то, что нынешняя Администрация тоже была не сахар, все – же она давала шанс тем, кто еще не смог сообразить всей тяжелой картины мира.
Мир разделился по городам – полисам, словно все вернулось к истокам цивилизации, Древней Греции. Хотя пока работает АЭС, пожалуй, человечество еще не скатится до более темных веков.
- Валерий Петрович, вот так подумать – живем – благодать! – Воскликнул давнишний знакомый Дьяченко, Проскофий Перфорович, опрокидывая стопку неплохой по городским меркам, водки и утирая пышные усы рукавом. Стол был заставлен различными консервными банками, преимущественно тунцом, на краю стола ближе к гостю стояла действительно большая, полная пива, кружка. Тусклый свет от постепенно перегорающей лампочки красиво переливался в пенном заливе, окрашивая деревянный стол в мягкие янтарные тона.
- Проскофий Перфорович, а чего хорошего в нашей жизни?
- Ну представь себе, я вот получил философское образование, очень любил Фиербаха и считаю его теорию и теорию того поколения идеальной и единственной верной.
- А просветить тупого солдафона нельзя? – Улыбнулся Валерий
- Одна из аксиом его теории, из сферы диалектики, хотя может я и ошибаюсь…
- Да говори уже, не затягивай! – Прервал Дьяченко своего товарища, он знал, что если его не оборвать – то главного смысла фразы он так и не услышит.
- Так вот, аксиома заключается в том, что все люди изначально равны Богу по своему развитию и положению…
- Я решительно не согласен!
- Отчего же?
- Все просто, война, смерть, убийства.
- Да хватит тебе, Петрович!
- Тебе легко думать, ты не воевал!
- Как – же, я участвовал в войне…
- В какой роли?
- Репортера.
- Убивать приходилось?
- Нет.
- И что ты делал?
- Фотографировал, писал в газеты.
- А я что делал?
- Убивал, собирал трофеи. – Сказал Проскофий, оглядывая кухоньку, увешанную фуражками, именными ножами и другим барахлом.
- Убивал. Вот из того и идем. Если – бы я не занимался этим и если – бы остальное человечество так не поступало, не шло брат – на – брата, не выжигало города вместе со мной и мне подобными – был бы другой разговор. В таком идиллическом мире я бы поверил в доброту людей, в их хорошую сторону, в идеальность. Но пока, по моему мнению, нам еще есть к чему стремиться!
- Знаешь, ты достаточно умен для солдата, это меня все – время удивляло в тебе и интриговало. А откуда такие познания жизни?
- Как – бы смешно это не звучало – из смерти.
- Эх Валер, какой – то ты не оптимистичный! – Сказал Проскофий и выпил еще одну рюмку горячительного.
- Какой есть – таким и люби! – Улыбнулся Дьяченко уголком рта и трясущейся рукой попытался достать из кармана пачку сигарет. Его снова одолевали воспоминания. Как ни странно, но ни годы войны, ни годы бытия убийцей так его и не закалили, он сам понимал, что он труслив и что его нервы сдают, но не желал этого признавать, все еще барахтаясь в своей склянке с молоком, как всем известная лягушка.
- Видимо ты следуешь более поздним теориям! Я понял, ты предпочитаешь философии метафизику!
- Масло масленое.
- Нет, если вдуматься это все – же отдельная наука.
- А почему тогда древнегреческие философы, вернее философ, как там его, Платон, назвал одну из своих статей так?
- Он еще не понимал, фундамент чего он заложил.
- Ну и чего – же, освежи память!
- Эта теория утверждает, что мир бесконечен, жизнь в своем проявлении тоже, человек бесконечен и идеал бесконечен.
- В таком случае могу сказать, что мир, вернее галактика, скорее всего, конечна, мы тоже конечны, человечество в целом тоже вымрет, хоть и нескоро, солнце потухнет через два миллиарда лет, хотя твои греки считали его бесконечным. Вот в чем все дело, в том, что человек не воспринимает очень далекое от его восприятия время как реальность и в этом самая главная наша ошибка, наверное, мы еще не дошли до осознания этого.
- Нет, ты не прав, бесконечность есть!
- Хватит с меня этой философской чуши, пей уже и сменим тему!
- Впрочем ты прав, много споров уже было об этом, они не имеют конца и начала.
- За упокой старого, сгнившего мира!
- За упокой. Как там с Настей? – Валерий лишь хмыкнул и влил в себя горячительное.
Несколько стопок обернулись получасом тишины, наконец, Проскофий снова заговорил:
- Убегать надо из этого города, вообще от людей убегать. Ты пойми, я не логикой, я душой, инстинктами чувствую беду!
- Посмотрим, мне пока и здесь хорошо.
- Ты хоть понимаешь насколько шатка нынешняя и вообще любая власть в данной ситуации?
- Да, понимаю.
- Так зачем ты за нее держишься?
- А чтобы было что выпить!
- Брось Валерий Петрович, я же знаю, что ты показной алкоголик, кого ты пытаешься обмануть?
- Прося, ну как ты не поймешь? – Внезапно спросил Дьяченко.
- Что я должен понять? Да что вы все меня тыркаете? – Внезапно закричал Проскофий Перфорович.
- Все очень просто, я хочу защищать людей.
- До последней капли крови?
- Нет, до последнего патрона и логичного конца.
- Это как?
- Пока защита мирного населения будет целесообразным и не слишком опасным для моей безопасности.
- Избирательное правосудие?
- Что – то вроде того.
- Не стыдно тебе такое говорить? И ты играл из себя моралиста, да как тебе не стыдно?
- Мне не стыдно. Да что ты понимаешь? Ты то хоть пальцем о палец ударил чтобы всем было лучше? Ты только жрешь водку тут со мной, а делать ничего не хочешь!
Дослушав тираду до конца, Проскофий Перфорович поджав губы от обиды, выбежал из квартиры Дьяченко со всей возможной скоростью, с какой может бежать пьяный едва – ли не
« в дрова » человек.
Шли дни, ситуация в городе осложнялась, Дьяченко замечал себя за тем, что он начал больше бояться за свою жизнь и жизнь своей воспитанницы Анастасии, он надеялся снова полюбить жизнь и, возможно, это ему удастся когда – нибудь.
Апатия отступала и Валерий наконец – то начинал понимать в каком мире он оказался, внезапно ему захотелось перенестись далеко – далеко, в один из тех городов, что он когда уничтожал и месил сапогами, сейчас там должно было быть спокойно и безлюдно. Но он понимал, что долго там один не проживет, да даже с маленькой комунной. Очевидно было что старый солдат ни черта не понимал в сельском хозяйстве и из всех продуктов знал только консервы, других добыть он никогда не мог и не умел. А с таким ограниченным познанием мира долго не протянуть.
Счастливое спокойствие длилось недолго, одним пасмурным утром к Валере в дверь кто – то начал отчаянно стучаться. Предполагая, что снова пришли цыгане какие – нибудь, или попрошайки, он решил не торопиться и лениво поворочался в смятой кровати, но сон как рукой сняло, когда на улице раздался взрыв и стрекот автоматной очереди.
Пули прошили стену прямо под ним, он чувствовал это, рефлексы убийцы мгновенно очнулись в обычном, невзрачном на вид мужике.
Со времен Исхода, Валерий приобрел чертовски полезный для выживания навык – ложиться рядом с заряженным оружием, снятым с предохранителя, именно это и спасло в первые секунды переворота его относительно никчемную жизнь.
Когда двое вооруженных пистолетами и одетых в форму гражданской обороны мужчин вломилось в его маленькую прихожую, Дьяченко уже направил автомат на дверь и из положения лежа уложил десяток пуль во вломившегося неприятеля.
Бежавший первым отлетел к стене, разбрызгивая во все стороны брызги крови, раздробленных свинцовыми убийцами костей и ошметки внутренностей. Время податливо растянулось, Валерий отчетливо видел проступивший на лице оставшегося в живых гостя пот, он видел испуг в его глазах, но все – равно нажал на курок.
Противник резко отскочил и спрятался за единственной колонной, которая рукой неведомого архитектора оказалась в маленькой квартирке Дьяченко.
Валерий тоже не оставался на месте и перескочил через диван. Он абсолютно не боялся врага с его мелкокалиберным пистолетом и поэтому счел мягкий диван лучшим укрытием. Разумеется от пуль поролон не защитит, зато трудно угадать где находится бывший спецназовец.
«Вот будь у него автомат!», - Думал про себя Дьяченко, вытравливая постепенно обойму в злосчастную колонну – «Тут бы мне конец и пришел».
-
Валерий, ты же не дурак, сдавайся! – Голос был срывающимся и явственно знаком Валере, он поднапряг память, словно чувствуя как напрягаются все еще не атрофировавшиеся извилины. Процесс длился пару долгих мгновений пока он наконец не вспомнил где он видел это трусливое лицо и слышал этот голос.
- Лейтенант Слукин, ты че творишь?
- Сдавайся, власть сменилась!
- На тебя что – ли? – И Дьяченко засмеялся, представляя трон и восседающего на нем щуплого юнца, который всем своим видом пытался выражать важность, власть и мощь, но не получалось, он выглядел жалко, словно облезлая дворняга, фантому ноги так и хотелось совершить несильный пинок под бог твари.
- Нет, что ты, я просто исполнитель. Главный теперь Боровкин.
- Замечательно. – Процедил Валерий и сменил рожок, имя нового
«Головы» было ему незнакомо.
- Сдавайся, убийство простого исполнителя ничего не изменит!
- А если я вас всех перебью?
- Нас много, а ты один!
- Неужто все против Геннадия поднялись?
- Геннадий кормит ворон, вися на столбе перед префектурой.
- Как же вы могли, сволочи? – Спросил Валерий высаживая в колонну длинную очередь, наконец колонна не выдержала и развалилась напополам, Дмитрий Слукин остался стоять с поднятыми руками.
- Валера, опомнись, мы же пили с тобой не раз!
- Это не мерило дружбы для меня. Оружие на землю. – Рявкнул Дьяченко и медленно поднялся из – за дырявого от пулевых отверстий дивана.
- Тебя убьют!
- За что?
- За связи с предыдущем правительством.
- Будто ты, крысеныш не был связан с ним.
- Тихо, молчи об этом! – Дмитрий поднес палец к губам и оглянулся вокруг, вновь сфокусировав взгляд на Дьяченко, он увидел направленное на него дуло автомата, изрыгающее пламя. Секундой позже его безжизненное тело упало на пол.
- Ага, буду нем как рыба. – С этими словами Валерий сплюнул в сторону мертвого знакомого, одновременно планируя свои действия на ближайшее будущее.
Разумеется, будущее виделось Дьяченко не слишком радужным. Только освоившись в новой сфере влияния, ему приходилось вновь менять свои приоритеты. Легко думать о помощи другим людям когда сам сыт, одет, обут и излучаешь здоровье вкупе с уверенностью в завтрашнем дне. Сейчас Валерий ничего такого не чувствовал. Уже в который раз жизнь играла с человеком в свою изощренную, жестокую игру, выбивая почву из под ног участвующего в этой игре человечества.
«Хотя это если размышлять субъективно, если задуматься объективно – потеря еще одного городка для целого человечества ничего не стоит, как и потеря целой планеты, ведь самые лучшие, красивые и умные уже давно на луне», - подумал про себя Дьяченко и улыбнулся такой мысли. Почему – то у него не вызывали ненависть те, кто улетели, оставив большинство погибать. Но их участь была ясна, так отчего – же не сделать оставшийся без них, таких хороших, мир лучше? В принципе Валерий рассматривал возможность превращения антиутопии в утопию, но смотрел на все это скептически и считал это уделом мечтателей, которые делать ничего не хотят, но зараз готовы «помечтать на розовой поляне». Дьяченко конечно не был слишком деятелен и тоже относился к категории «ленивцев», но все таки он делал хоть что то. В отличии от него, упомянутые выше мыслители не делали ничего, и этим фактом они возможно смогли бы даже расстроить и начать раздражать Валеру, если – бы уже не были все мертвы, так как в то время выживали только сильнейшие, хитрейшие и самые жестокие представители человеческого рода.
Как ни странно, но бывшему десантнику даже немного нравилась такая жизнь, несмотря на свой возраст, он был порядочным раздолбаем и никогда не любил власть. Впрочем он и против нее не вставал, предпочитая апатию нейтралитета активным действиям. Возможно, если – бы таких как он было меньше всего этого бы и не было. Но мир таков, каким его построили люди и прошлое не изменить, надо бороться за будущее, желательно отринув кровавое прошлое.
Параллельно Дьяченко думал о том, что делать дальше, и он сделал свой выбор.
ГЛАВА III: УБЕЖАТЬ ОТ СЕБЯ.
Все теперь решено без возврата, я покину родные края,
Уж не будут листвою крылатой надо мною звенеть тополя,
Низкий дом мой давно ссутулился, старый пес мой давно издох,
На московских изогнутых улицах помереть знать судил мне бог.
С.Есенин.
То, что творилось в городе можно было описать лишь как массовый психоз. Притом психоз такого уровня, что и представить сложно. Дьяченко видел подобное лишь в военное время, да и то в ином варианте. Он еще не видел как такие толпы гражданских лупцуют друг – друга за непонятные идеалы. Одно дело – военные, им дали приказ и они выполняют. А эти толпы, они дрались просто чтобы драться, ну, или за какие – то идеи в целом непонятные Валере. Этих отчаянных не смущали ни взрывы, ни автоматные очереди раздающиеся с Главной улицы, они просто сокращали население на городскую кормовую базу. «Ну чтож, выживут лишь самые сильные!» - Подумал про себя Дьяченко и весь обвешанный оружием и подсумками прокрался мимо этой локальной битвы. То тут, то там он замечал знакомые лица, голоса, но ему не было до них дела, как и им до него. Больше всех его интересовало то, что произошло с Настей, он чувствовал ответственность за спасенного, Валера даже когда – то знал название синдрома, которым он болен, но вспоминать его не хотел, да и некогда было.
Дальше по дороге раздался взрыв, Дьяченко упал на землю и отполз за бетонный столб, наблюдая за маленькой стычкой «роялистов» и революционеров. Счет был 0:4, «роялисты» Геннадия проигрывали как числом, так и вооружением, внезапно Валера понял, что это вовсе не революция, это был захват, а слова Слукина он понял не совсем верно. Бойцы противоположной стороны действовали профессионально и решительно, наседая на израненных солдат, в последний момент укрываясь от встречных пуль. В целом зрелище завораживало и пугало. По сравнению с ними, Валерий чувствовал себя картонным солдатиком, не смотря на долгую службу в наемничьих рядах.
Силу движений агрессоров словно можно было ощутить в воздухе, Дьяченко подумал еще, что слышит звук сервомоторов, затем к этому звуку добавились тяжелые металлические шаги, отчаянная пальба защитников маленькой крепости сооруженной из магазинчика на углу, наконец, возымела действие и рой пуль угодил в грудь пробирающемуся вперед захватчику. Тот опрокинулся на спину и замер на пару мгновений, каким – же было удивление Валеры когда он увидел поднимающегося противника, который по логике вещей и убойности старого автомата должен был быть уже мертв. Из тела еще недавно поверженного врага не текла кровь, лицо не выражало ничего.
- Неужто биомеханические пришли? – Спросил сам у себя Валерий и удивился. Биомеханиками кратко называли некое подобие оживленных мертвецов. Скелеты умерших солдат заменялись металлическими, в мозг встраивались нейрочипы, которые позволяли контролировать воскрешенного бойца на поле боя. Технология была ужасно дорога и невыгодна. Все прогрессивные страны использовали более дешевых боевых роботов, не основанных на человеческом материале, в свое время Валерий уничтожил ни одну самоходную машину уничтожения, присущую западным армиям, но то, что было тут было совсем иного происхождения.
Подозрения Дьяченко лишь подтвердились когда он увидел стоящего в отдалении мужчину невысокого роста с бледно – желтой болезненной кожей, одетого в пальто и высокую, красивую фуражку. Это была китайская армия. А тот незнакомец в кожаном пальто – координатор. Координаторами назывались самые избранные из китайских офицеров, которые отрекались от прошлой жизни и получали взамен почти неограниченную власть в армии вместе с чипом контроля в череп. Именно они управляли мертвецами в любой битве.
Улыбнувшись, Валерий сравнил все это с каким – то дешевым фентези хоррором и начал привинчивать оптический прицел к автомату. Трое оставшихся в живых «роялиста» вопили от ужаса, но продолжали сдерживать наседающего противника, не давая им приблизиться на такое расстояние, с которого даже мертвый не промахнется. Чувствовалось, что китайский офицер был не слишком опытен, или страдал от какой – то боли потому – что координация действий его бойцов была довольно плоха, сами солдаты двигались вяло и часто нарывались на пули. Дьяченко однажды видел главнокомандующего армии Китая Гжен Це Пуна, вот тот умел управлять биомехами в полной мере, раскрывая все способности человеческого организма.
Все еще думая о чем – то отрешенном, Валерий наконец приспособил оптику и прицелился в координатора. Тот даже не подозревал, что на него открыли охоту и услышав очередь, не заметил ее в общей массе шума, через полсекунды пули прошили его грудь и голову, расколов ее словно грецкий орех. Непобедимые биомехи замерли.
Обороняющиеся не сразу это заметили и успели изрядно подырявить мертвых врагов, пока не сообразили, что все закончилось.
- Эй, минобры, вылезай! – Крикнул Валерий.
- Они все мертвы?
- Думаю уже не первый год. – Усмехнулся про себя Дьяченко. – С вас пачка сигарет.
- Это ты замочил координатора?
- Догадливый перец. Вылазьте давайте и пойдем начальство спасать!
- Нет начальства, Гену повесили.
- Ну так должен – же быть кто – то еще.
- Больше никого, вся власть была сосредоточена в нашем капитолии, но он захвачен.
- Еще кто выжил?
- Разрозненные группы отступают на север к складам.
- Разумно. Эвакуируйте сколько можете гражданского населения. Или им всем конец, китайцы чистят территорию.
- А ты кто чтобы приказывать?
- Я – старший по званию, а по деятельности командир вашего спецназа.
- Так ты – тот самый Дьяченко?
- Нет блин, мать Тереза с Рэмбо в одном лице, что не видно? Хватит трындеть, взяли руки в ноги и спасаем всех кого можем, желательно объединяться малыми группами и отступать скрытно, не вступая в бои, приказ ясен?
- Так точно! – Троица вытянулась по стойку смирно.
- Выполнять. – И Валерий отправился в сторону дома Анастасии, потерять еще одного дорогого его сердцу человека он не хотел.
Путь до дома Насти был недалек от того места где находился Валерий, но так было в обычное время, сейчас, в военное время, ему все время приходилось прятаться в тени строений, мимо проносились отряд за отрядом предполагаемого, хотя нет, вполне осязаемого неприятеля.
Пару раз пришлось стрелять, чтобы отпугнуть вконец оборзевших, или оголодавших собак, которые так и норовили вцепиться в горло Дьяченко. Разумеется, горло протестовало, как и его хозяин, поэтому окрестные стаи лишились чуть – ли не десятка голов, что не могло ни радовать как Валеру, так и окрестных «собакоЕдов».
И вот, наконец, Дьяченко оказался перед серым блочным зданием, в котором жила его воспитанница. Какого – же было его изумление и ярость, когда он увидел, как весь дом горит, пылая на всю округу словно факел, языки пламени вырывались из подъезда, а характерная подкопченость и оплавленность камня на первых этажах указывала на использование тяжелых огнеметов.
Вокруг бродила кучка погорельцев в окружении десятка ренегатов, вооруженных кто чем.
Дьяченко оценил свои шансы, поискал глазами Настю и не найдя ее решил сделать хоть один поступок не ради своего эгоизма, но ради жизни других.
Внезапно Валера осознал, что как он ни старался – стать хуже он не мог. Он вообще не мог быть плохим по определению, в том числе черствым, таким каким он пытался казаться самому себе и всем окружающим. Он убегал от жизни и реальности с безумной улыбкой алкоголика на устах и только теперь он понял, как была неправильна такая политика безумной гонки психики и совести. Дьяченко понял, что убежать от себя невозможно.
И, передернув затвор, Валера в первый раз не улыбаясь смерти, но собрав все духовные силы, вышел из тени дома.
Интересно, как вы радостно введетесь на добрые отзывы, при этом не имеющие твердого обоснования, как отзывы «не добрые». Но все же да, тут у вас получилось несколько получше чем в первой части, перестали так сильно бросаться в глаза недочеты, но от пафоса, психологической несбалансированности персонажа все же иногда передергивает. Уж слишком просто он мечется у вас, слишком легко меняет настроения и иногда превращается в этакую взбалмошную блондинку, способную переменить мнение буквально через секунду. Слишком сильно пытаетесь задавить атмосферу, поначалу это неплохо, но потом начинает смешить. Не пытайтесь довести все до апофеоза - слишком много апофеозов на один квадратный сантиметр текста – это пошло. Вот собственно и все что я хотел сказать.
Евгений Савельев, спаибо вам огромное, вы вносите своими мыслями огромный вклад в изменение постапокалиптичного будущего, я серьзно. Продолжение будет немного иным но с тем же героем. Чтобы немного расслабить читателя, скажу что Валеру далее будут звать Горелым. Семенченко Илья Николаевич, начало есть, советую посмотреть мои произведения! Спасибо за комментарии, я начинаю питать к людям теплые чувства.)
После той операции по экспроприации народного добра из лап зэков он вообще много пил.- "той" лишнее слово итак указываете какая операция. тут-же, это-же, оттуда-же, хотя-бы, тем – же - и снова те же слова через дефис, а зачем? Просто раздельно. Проскофий Перфорович, опрокидывая стопку неплохой по городским меркам, водки - после "стопку" запятая, вводное предложение. все – время - да, что же это такое? а тут дефис зачем? Ты то хоть пальцем о палец ударил чтобы всем было лучше? - вот тут-то дефис и нужен "ты-то". из всех продуктов знал только консервы, других добыть он никогда не мог и не умел - помнится в исчезнувшем отрывке "Ковчег 15" он умел добывать еду, потом научится, но это так лирическое отступление. Читаю дальше. Валерий отчетливо видел проступивший на лице оставшегося в живых гостя пот, он видел испуг в его глазах, но все – равно нажал на курок. - у кого там пот появился? У первого с раскиданными внутренностями? Или у второго? Не ну логически понятно, что у второго, только вот приходится думать вместо того, чтобы проскочить это предложение и в ровень с динамикой сцены читать дальше. Лучше уточнить. Троица вытянулась по стойку смирно - просто описка "по стойке". Очень нравится юморок во время прохода Валеры к дому Насти. Расбавляет и без того интересные сцены боя. Вообще произведение становится всё интереснее и интереснее. Здесь вот эта борьбы главного героя со своим отношением к миру у вас получилась. Сам переворот вспомнилась "Белая гвардия", не сказать, что вы прям Булгаков, но вот это чувство сумбурности в городе всё-таки есть. Ну и вообще я при переворотах не учавствовал, но почему-то кажется, что всё так и будет. Возвращаясь всё к тому же молочку. Поймите меня правильно я не за коровок там печусь и всё такое. Просто у вас выпрыгивает в описаниях, что мол всё плохо, всё просто ужасно. Это общие фразы. За ними можно понимать всё что угодно. Вот я себе и напредставлял полное падение. А тут оказывается бам и молочко и водочка и коровки под кислотными дождями гуляют. По мне это не так уж ужасно. Короче, вот если бы по-меньше вот таких общих описаний, а по больше конкретики и было бы гораздо лучше. Итог: Постараюсь не пропустить продолжение...
Классно написано. Чемто напомнило Гарри Гаррисана "Крысу из нержавеющей стали". Жаль только первой главы нет. Надеюсь продолжение будет, с удовольствием почитал бы.
0
