Стол затрясся в предсмертных судорогах, на нем заскакал стакан, расплескивая мутноватую жидкость, карандаши покатились в разные стороны, лист бумаги вспорхнул птицей и залетел под стул. Так всегда происходит, когда за окном проезжает городской туристический трамвайчик, завода «Тихий экспресс». Редактор издательства «Чернявая вопилка», почесав свою блестящую лысину, с вздохом запустил одну из щупалец под стул, в поисках улетевшей бумажки. День плыл сегодня медленно, время таяло как внушительных размеров кусок масла в открытом холодильнике. Зеленые стены как будто сдавливали все внутренности. Низкий потолок кабинета, то и дело хотел ударить по голове. Громоздкие старые шкафы, привезенные в свое время из-за границы, нависали с обеих сторон. Альдорская мебель была дефицит, лет пятнадцать назад, а сейчас это больше был памятник, чем часть мебели. Большие окна выходили на солнечную сторону. Отчего в ясную погоду стаяла невыносимая духота, и там где падал свет на пол, доски раскалялись так, что на них в легкую можно было пожарить яичницу. На стене, что позади стола, висели портреты всех верховных руководителей (верхоруков) начиная с Ниласта Аргонова. Все портреты были в хорошем качестве, даже не выцветшие от времени. - Ильжимир Массонович, - вдруг залепетал коммуникатор на столе. - К вам опять писатель Серданович, впустить? Редактор устало, нажал на кнопку обратной связи: - Сильмила, пропусти товарища, и могла бы сделать нам по чашечки манета? - Хорошо Ильжимир Массонович. Массивная дверь кабинета распахнулась, и в дверь вплыло очень стройное, немного импульсивное тело. Дрон Серданович, один из массы середнячков-авторов издательства. Средних лет, весьма активен, сделал себе имя на серии детективов «Отпечаток шупальца», и парочки любовных романов «Кокон наслаждений». Сейчас этот писатель влетел в кабинет директора, потряхивая большой кипой листов, с выражением на лице, будто он победил в конкурсе на самое длительное осеменение. - Ильжимир Массонович, я просто гений! За эту книгу получу премию Герцова, не меньше! По крайней мере, в номинации фэнтезийный мир! - Дрош, не кричи, - прислонив щупальцу с влажной салфеткой ко лбу, произнес редактор. - Ну, Ильжимир Массонович, вы только посмотрите, это потрясающе. - Почему вы так уверены? Я сомневаюсь, что можно придумать новое в мире фэнтези, после Молотчита. С него оно началось, на нем можно и закончить, все остальное не больше чем повторение. - Зря вы так, современные писатели тоже могут писать интересно. Редактор устало выплыл из-за стола, и поправляя портрет Венжерба, заговорил: - Ну кого вы там придумали? Монги? Фельмы? Они идут на поиски артефакта? Или хотят остановить войну? - Решительно нет, тут совсем другое, я же говорю, вы почитайте, - сказал Дрон, положив рукопись на стол. Редактор, подойдя окну, сощурился, вглядываясь в крыши домов под оранжевым овальным солнцем, медленно произнес, голосом уставшего вахтера на проходной в женское общежитие: - Давайте так, вы мне сейчас опишете мир, если он мне понравиться я сяду читать рукопись, если нет, вы отправитесь дописывать «Отпечаток щупальца: Загадка зеленого сморчка». - Согласен, - сказал Дрон с придыханием, - представьте, все происходит в землях под названием Россия… - Можно? – прервала Сильмила, внося в кабинет две чашки с ледяным манетом. - Спасибо, Сильмиш, - сказал Ильжимир, а вы продолжайте, - обратился он к автору. - Так вот, эти земли весьма самобытные, я вам скажу. Их населяют очень смешные существа. Такая раса людей. Они ходят только на двух ногах и самое забавное: у них всего две руки. Причем руки и ноги на концах расчленяются на пять щупальцев, каждая. И они ими держат предметы! Ни о каких присосках на конечностях они и не слышали. Они сами по себе очень слабы, в этом мире много существ, которые намного сильнее их физически. Внешне они гладкие как мы, но в них меньше жидкости и они не пропускают свет сквозь себя. И еще такой смешной момент, я придумал такую штуку как бог. Такое верховное существо, которое никто не видел, но многие в него верят. - А зачем тогда они в него верят? – вдруг прервал Ильжимир. - А в том и курьезность, что они и объяснить толком не могут. Но это лишь кусочки большой мозаики. И вот эта раса людей, еще их называют россияне. Кстати я долго думал как их назвать, потом, просмотрев их забавность, просто перековеркал слово рассеянный. - Так вы хотите написать юмористический рассказ или все-таки серьезный фэнтезийный роман? - Вы не дослушали. Это просто им добавляет реальности. Вспомните например у того же Молотчита расу Калебастров с их короткими щупальками, которые стреляют слизью и орут «Ональя!». У меня совсем другая штука. Мои люди конечно смешные во многом, но их мир от этого не рушиться как дом из алюрных бутылок. Эти россияни покрыты кожей, по типу того, чем обит ваш стул. И в принципе они очень легко лишаются жизни. Довольно хрупкая раса. Ну там еще много чего придумал. У них есть столица под названием Москва. Ах! Как звучит!? Я просто у нынешней самки увидел краску для волос Москвощелка, ну и подсократил его. Кстати они не меняют самок ежегодно, некоторые даже всю жизнь могут обходиться одной самкой. Это уже само по себе тянет на полноценный рассказ. Что-то вроде как один Молис не меняет Молиску уже много лет. - А как ты объяснишь эту не рациональность, проживать всю жизнь с одной самкой? Ждать, пока самка разродиться, вместо того, чтобы уже осеменить следующую. По крайней мере это очень свежая идея для книги. - А я про что говорю! Премия Герцова, не меньше. - А как вы заставите этого людя, - Ильжимир на секунду остановился, делая движения губами, будто пробовал последнее слово на вкус, - что-то не нравиться мне это слово, а как люди будут в единственном лице вы придумали? - Люди в единственном числе, я даже не задумывался. Даже смешно, получается я в книге не разу не использовал это в единственном числе. Как будто они не могут поодиночке. Получается что один, это уже совсем не часть людей, это что-то другое. Одни должен быть индивидуален, а люди усреднены. - Помечайте, будете исправлять, - остановил размышления Сердановича редактор, - У нас вопрос посложнее, чем вы заставите удерживать людей у самок. - Не знаю, как и описать, - как будто от дремы выпрыгнул автор. - Их что-то связывает на более высоком уровне, чем физиологически. Они будто умирают друг без друга. Ну, это ладно, еще эти россияне конструируют очень смешной транспорт, который передвигается на надувных круглых дисках, заправляется горящей жидкостью. У них такой несуразный смешной вид. Я не смог даже назвать этот транспорт, чуть не выплюнул мягкий желудочек от хохота, представив его, оставил цифру пять. Пусть их транспорт просто нумеруется. Типа следующий будет лучше, и как бы помечают эволюцию транспорта. - Ну ладно, с миром я вроде понял. Ты все время говоришь то люди, то россияне, так как раса называется, вот этого не уловил? - Ну, Ильжимир Массонович. - всплеснул всеми шестью щупальцами Серданович, - Ну как мы товеские граждани, так и они россияни! Есть там и другие земли с людьми, но я пока не сильно задумывался, меня больше заботило это государство. - Ладно, прошагали вопрос. Теперь можешь пару слов о сюжете. С кем они будут сражаться или от какого катаклизма спасаться? - А вот здесь самое интересное. Пока я придумывал мир, мне стало интересней просто описывать его, чем спасать отчего-то. Поэтому главный сюжет, это просто жизнь этих людей, приправленная трудностями их быта. - Думаете будет интересно? - Думаю да. - А где же убийства, преступления, предательство, войны и все такое? - Мне кажется, читатель так устал от этих приключений в поисках светящейся биомассы, что переключился на журнальные истории. Где либо обычная самка вещает о тягостях стояние в очередях за желудочным соком либо похотливая история стареющей давалы. - Ну… - в голове редактора начала пузыриться мозговая жидкость, от чего глаза чувствовали сдавливание, будто их положили в колку для орехов. - Мир у вас действительно интересный, но где действие? – Ильжимир подошел к столу, - я почитаю, но вам стоит задуматься о действии в вашей книге, - взмахнув мокрой головой, редактор кивнул в сторону выхода. Дрон поняв намек, тихонько уплыл, беззвучно затворив за собой дверь. Редактор, погладив свою лысину, устало вернулся на рабочее место. Вытянув губы в длинный хоботок, отхлебнул немного манета, глядя на портреты. Резко втянув губы, открыл ящик стола и достал красную влажную тряпочку. Просеменив к портрету Нинела Первого, стал вытирать капельки пота, слетевших видимо с его головы. Часы пробили окончание рабочего дня. Редактор стянул с правого глаза окуляр и бросил на стол. Подняв с пола свою сумку, в виде четырехгранной пирамиды, немного помешкав, бросил рукопись Сердановича к себе. Направляясь к выходу, схватил с вешалки свою широкополую желтую в черную полоску шляпу. - Сильмила, уберешь чашки и замкнешь кабинет. Я уже домой, голова так разболелась, сказал на выходе Ильжимир. На улице сильно припекало, хотя и был уже вечер. Тело стало немного парить. Редактор как можно быстрее пошел к карусельной ветке. Ильжимир ненавидел это время года, и старался реже выходить на улицу. Одинаковые округлые дома, будто таили под солнцем. Медленно по дороге прошагивали автомобили. Их восемь ног и плавно передвигали кузов. Хозяева транспортных средств потягивали криоль из трубочки. Над головами быстро проносились баннеры с рекламой, истошно вереща о новых возможностях их продукции. Прохожих почти не было, и Ильжимир с удовольствием занял все три колеи, расставив широко щупальца. В круглых окнах зданий почти ничего не просматривалось, редко прошмыгнет тенью кто-то из жильцов. Все прятались от жары, наполнив ванны холодным раствором желудочной жидкости, которая в обилии продавалась во всех магазинчиках. Наконец редактор подошел к остановки, но как назло свободных турникетов не было. На десятом наконец-то Ильжимир зацепился щупальцем, и он понес его по направлению к дому. Впереди свисал грузный Молис, который увлеченно читал газету, смачно комментируя себе под нос статьи. Редактор со скуки смотрел по сторонам, мелькали баннеры, рекламные щиты, еще баннеры, глаза не успевали отдохнуть как в лицо упиралось очередное объявление. К тому же к обычным, добавились агитационные, предвещающие новые выборы верхрука. С одной стороны улыбался Нитуп Второй, нынешний верхрук, с другой Мзинумок Внозюка, оппозиция. Оба делились своими идеями по плану обустройства государства. Ни одной из которых редактор не разделял. Как человек, прочитавший более одной умной книжки за свою жизнь, он прекрасно понимал чем закончатся ближайшие выборы и даже несколько последующих. Наконец ветка завела в Туповой район. Потянулись трехэтажные еле стаявшие здания. Казалось если ударить по ним, то останется лишь лужа. Но сооружения упорно стояли, кичась своим званием памятников архитектуры. Наконец ветка вильнула на одну из маленьких улиц и Ильжимир Массонович соскочил возле своего дома. В предвкушении ледяной ванны, он зашел в подъезд.
Полупрозрачное тело медленно погрузилось в зеленую жидкость, по плотности похожую больше на жиле. Водянистая масса приятно холодила складки туловищая, проникая сквозь верхний покров и обволакивая внутренние органы, освежая весь организм в целом. Постепенно жидкость добралась до головы. Как будто тысячи маленьких насекомых своими лапками шагали по поверхности мозга, щекоча его. Ильжимир Массонович расплылся в блаженной улыбки: «Наконец могу отдохнуть от очередного дурного дня, от бездарных писателей, собирающих из мусора «шедевр», от душного кабинета, вдавливающего в неудобное кресло и от идиотки секретарши, которая даже манет не может нормальный сделать, не говоря уже об обязанностях. И уволить ее нельзя, ведь назначения не отменишь. Все мы должны выполнять то, на что нас назначили. Спасибо, что иногда хоть смотрят на личные способности. Ну а если ты бестолочь, то хотя бы на должность, где не сильно вредишь. Да к черту их всех, сейчас бы мне нет дело до вас всех. Есть только ванна, желудочная жидкость и щекотание мозга». Постепенно водянистая масса нагрелась, при этом утрачивая все свои полезные свойства. Из приятного светло-зеленого, она приняла насыщенно красный цвет. Ильжимир вылез из ванны и, обернувшись полотенцем, прошлепал в гостиную. Приземлившись на ярко-голубое кресло, редактор лениво подтянул к себе тарелку с печеньками, с рядом стоящего столика. В комнате царил полумрак. Маленькие окошки были занавешены массивными шторами, как будто ограждая хозяина квартиры от внешнего мира. В углу ютилась две полки с книгами, которых было довольно таки мало. Но каждая из них представляла именно ту жемчужину, за которой всю жизнь могут бросаться в глубь океана тысячи ныряльщиков. И из них вынырнет только один, истощенный с глазами как у волка в грозу, прижимаю к сердцу эту жемчужину. Он ее немного держит ее в руках, дивясь совершенством находки, а затем молча подняв ее над собой понесет обществу. Еще в комнате висело множество всевозможных пейзажей природы. Ну, то есть не совсем природы. Почему-то у современных художников в каждую картину влезал техногенный фактор. Если солнце закатывается, то обязательно за магазин. Если это чистое поле, то по нему обязательно проложена, либо дорога, либо взлетная полоса. Все эти проявления общества Ильжимир заклеил зеленой изолентой, ему казалось, что так картина выглядела лучше. Усладив свои два желудочка сладостями, редактор устало взглянул на свою сумку. Наконец решившись, он вытянул из нее рукопись Сердановича. Взяв со стола очки для чтения, он принялся за труд писателя.
Будильник заверещал утреннюю побудку. Ильжимир оторвав глаза от рукописи, взглянул на часы. На них стояло ровно ноль-ноль, это значит, что надо уже собираться на работу. Книга настолько захватила редактора, что он просидел всю ночь. Все эти смешные людишки с их проблемами. Книга была разделена на главы по профессиям. Инженеры, учителя, доктора, музыканты и прочие. Чтение захватывало, все они были по-своему счастливы. Каждая жизнь открывало что-то новое, содержала смысл. Ильжимир Массонович с каждой главой все больше завидовал этим людям. Их счастью, их радости, совершенству их мира, что все больше свой вызывал отвращения. Редактор, помассировав щупальцами себе голову, отправился одеваться. Предстоял еще один рабочий день.
Серданович вернулся в свою квартирку на окраине города в пасмурном настроении. Он ожидал от редактора более оживленной реакции. Я его даже иногда потряхивало. Пройдя на кухню, он открыл холодильник и достал из самого дальнего угла банку, наполненную желтоватой жидкостью – криолью. Поставив на стол, вытянул из ящика стеклянную трубочку. Немного помешав содержимое банки, он втянул через трубочку добрую половину жидкости. Мгновенно мозг и все внутренние органы стали покрываться льдом и Дрон застывшей в неуклюжей позе медленно обрушился на пол. Резкая головная боль выдернула из сна. Открыв глаза Серданович увидел чьи-то конечности, не привычные щупальца, а что-то другое. Приподнявшись на своих щупальцев, писатель понял что лежит на полу своей кухни. Подняв глаза вверх увидел непонятное существо. Оно с ухмылкой смотрела сверху вниз. Голова и лицо были покрыты растительностью. В зеленых глазах играло какое-то лукавство. Одет был в какую-то рубашку, руки засунув в карманы широких темно-синих штанов. - Ты кто? – тяжко пролепетал Серданович. - Вы батенька явно переборщили с криолью. Кто же недельную норму за раз то вдыхает, так и склеить щупальца недолго, - ответило ярко улыбаясь существо. - Кто ты? – повторил вопрос писатель, - и что здесь делаешь? - А я ваш бред. Прошу любить и жаловать. Можете меня называть Бред Дронович. - Фу ты, - Серданович сел на пол, - бред какой-то. - А я про что, любезнейший. Только прошу и отчество не забывать. Сощурив глаза, Писатель посмотрел внимательно на ночного визитера, улавливая что-то определенно знакомое. И вдруг его осенило: - А я тебя знаю! Ты из тех кого я придумал, из людей. В главе про инженеров был у меня такой персонаж! - Бред может принимать любые обличия. На то он и бред. - Ты мне надоел, проваливай уже, - Серданович указал щупальцем на дверь. - Я что тебе рядовая давала, которую после совокупления можно выставить. Я в твоем мозгу, молис. Так что я никуда не уйду, - произнес Бред и уселся на стол. - А, к утру рассосешься как и криоль, которая еще булькает во мне, - махнул рукой писатель и отправился спать. - Как знаешь, я пока твои творения почитаю, где они? В шкафу, под коробкой из-под печатной машинки? Последние слова Серданович уже слышал краем уха, так как уже упал на кровать и засыпал.
Утро как нужда в туалет, наступило внезапно. Дрон поднявшись, протер глаза, ночного визитера нигде не было. Спальня с кроватью и обшарпанным журнальным столиком, навивала одиночество. Дрон устало, прошеркав на кухню, чуть не упал от шока. На столе в одной руке с книгой, а вдругой с фруктом возлежал его ночной гость из мозга. Увидев вошедшего хозяина, он изрек: - А ты чушь пишешь. Надеюсь ты в курсе. - Как моя галлюцинация могла взять книгу, - не много отойдя, спросил Дрон. - И правда, как? – воскликнул Бред и швурнул книжку, отчего пролетев немного, она испарилась, - Теперь хорошо? - Почему ты не исчез? - А я почем знаю, я всего лишь бред. - Ладно, авось сам пройдешь. На голодные желудки и не такое привидеться. Серданович приготовив себе скромный завтрак, отправился с ним в спальню. Достав копию своей рукописи, он пробеагая ее глазами, попутно закидывал вилкой завтрак себе в рот. Наконец отставив тарелку, задумчиво произнес: - Как же мне вас обозвать? - Кого? - послышался голос сверху? Серданович закинул голову и увидел Бреда Дроновича, свесившегося верх ногами на люстре. - Да вас, людей, - угрюмо произнес писатель Бред сделав сальто беззвучно приземлился на кровать. - Ну а есть варианты? - В том то и дело что нет. Это как крупы. Горсть можно назвать, а на крупинку в отдельности нет названия. - Ну не знаю, а сколько они живут в среднем? - Если брать с крепким здоровьем, то почти сто лет. - Ух ты, мы почти целый век живем? - О как ты сказал? Целый век? Тут можно поиграть. Векцел, целовек, человек. Во! Точно, человек. - А мы неплохая команда. - Ага, скажешь тоже. Писатель и его галлюцинация. - Нет лучше писатель и его бред, - засмеялся Бред Дронович. - Ну ладно, теперь надо придумать действие. Редактор сказал нужен экшн. Серданович поднялся, с кровати и стал ходить по комнате вперед-назад. Галлюцинация, достав какой-то непонятный фрукт из кармана, смачно откусила половину. Глянув на стену, изрекла: - А что за темно-красное пятно на стене. - Да вино «Хитлер» разлил, уже четвертый год ничем не могу вывести. Оно поначалу разраслось, теперь на убыль пошло… - Серданович вдруг замер, и обернувшись на Бреда, смотрел взглядом азартного игрока, которому только что пришла удачная комбинация. Писатель, быстро бросился к печатной машинке и стал усиленно набирать, бормоча: - Все просто, война. Вот что нам нужна. Долгая тупая кровопролитная война. - А причина? - Ну… как обычно, жажда власти. - Скучно. - Богатства? - Натянуто. - Ну приплюсуем к этому еще расовую ненависть и хорошо получиться. - А вот это уже неплохо, - подбодрил Бред Дронович, - люблю я этно дело – ненавидеть. - Да а они будут другой нацией. Так, вино бы разлито на заводе Мерман, если не изменяет память. Так что пусть страна будет Герман, не на имя похоже. Смягчить – Германия. Во! Отлично. Что дальше… Клавиши усердно набивали главу за главой. Военные будни, заговоры, тайные операции, много крови. Идеи появлялись одна за другой. Все идеи появлялись просто из воздуха. Порой застопорясь на ком-нибудь месте, Серданович просто оглядывал свою квартиру в поисках новой идеи. А Бред сидя рядом все время одабривал новые идеи. Так из фирмы «Амер и Ко» производящей холодильники, появился континент Америка, со своими жителями. Противостояние которых с россиянами проходило после войны с Германией. Потом внутренние войны, пучившую страну изнутри, унесших множество жизней. В результате трех месячной работы из-под руки писателя вышел кровавый экшн, под названием: «Сто кровавых лет, хроники людей». И одним прохладным утром тихо лег на стол редактору.
Ильжимир Массонович с отвращением смотрел на новую рукопись Сердановича. Этот боевик, пускай и с потрясающим миром, но с излишне кровавой начинкой. В столе лежал первый вариант книги, которую редактор прочитал более трех месяцев назад, но он решился его достать и отправить в печать. Автору он так и сказал: - Ну не может эта нация так мирно жить. Не бывает такого. Нельзя быть добрыми и счастливыми, всегда должно быть место для грязи, поэтому отправляем в печать второй вариант. А этот пусть лежит до лучших времен. - А люди действительно не могут без жестокости, - шепнул Бред, на ушко Сердановичу.
Буквально через неделю в продажу поступила книжка в мягком переплете под названием «Рассвет человечества, век войн». А первый вариант рукописи так и осел на одной из стареньких полок редактора, в его квартирке на одной из улочек Тупового района.
0
