Будни апокалипсиса

Приглушенные возгласы соседей за стеной, не дали мне досмотреть кульминацию сна.Увлекательный надо заметить был сон, со мной в главной роли и с длинноногой блондинкой в роли второстепенной. Обидно. Стало ясно, что день не задался. Не желая открывать глаз, я прислушался к препирательствам семейной пары. Как и ожидалось, узнал пренеприятные новости. Оказывается, около полуночи  выключили электроэнергию. Что поделаешь - цивилизованное хамство!

Когда проснулись те, кому на работу к восьми, выяснилось, что и воды нет. Ни горячей, ни холодной! Хоть и привыкли горожане к таким сюрпризам коммунальных служб, но всегда были не готовы терпеть неудобства. Потому костерили всех власть имущих с чувством, не жалея эпитетов, будто впервые. Особенно хорошо было слышно соседа снизу, его басистый голосище, похожий на гудок теплохода в тумане, не умолкал.

- Бу-бу-бу, тву-у-у, ма-а-ать! А-а-ать!

Наслушавшись этих «атей» я понял, что уснуть уже не смогу и продрал-таки глаза. Рановато, можно ещё часок поспать, но раз уж проснулся, пожалуй выпью чайку. Может, в кои-то веки приду на практику в больничке без опоздания.

Почесывая зудящую ляжку, и надрывно зевая, побрёл на кухню. Пока шарил в утренних потёмках в поисках спичек, понял, что совершенно не выспался. Странно, вроде спал один. Марина вчера не пришла… А ведь обещала. Кажется, меня банально «развели». Обидно конечно, но нужно сегодня морду «кирпичом» сделать. Мол: ничего такого, не пришла - так не пришла. Никуда не денется! И не такие приходили… О, вот и спички!

- Нет света, нет воды, слава Богу, хоть газ у нас есть!

Спалив одну за другой три спички, зажечь огонь так и не смог. Принюхался и понял, что газа тоже нет.

- Совсем озверели козлы!

Потихоньку я тоже начал звереть, как следствие - захотел курить! А ведь только на прошлой неделе бросил (Маринке не нравились курящие). Недовольно бурча на уродов, что лишили меня прелестей цивилизации, вынул сигарету и задымил. И только открыв окно, понял, что мешало мне выспаться – ТИШИНА. Не естественная для мегаполиса тишина и темнота! Неслышно было машин, трамваев, переливчатых трелей сигнализации  не видно ни единого огонька – ничего привычного. Встав на табурет, я высунул голову в форточку, пытаясь хоть что-то разглядеть в непривычных силуэтах знакомой с детства улицы. И чуть не захлебнулся морозным мартовским воздухом. На улице не было движения. Вообще! Машины, троллейбусы и вечно дребезжащие трамваи виднелись едва различимыми застывшими пятнами.

- Ничего себе катаклизьма!

Высунув буйну голову из окна, убедился, что это не «глюк». Так и есть – «морская фигура замри»

Невдалеке, у забора автостоянки, горел костерок. Будто в подтверждение моего емкого определения происходящего, мужик у огня громко матерился яростно жестикулируя. Я посмотрел, в каком направлении машет раньше меня обалдевший мужик, и искренне захотел поддержать его. За каналом, в промзоне,  на светлеющем небе хорошо были видны клубы чёрного дыма. Изредка выбивалось оранжево-красное пламя, озаряя трубы горевшей ТЭЦ адскими оттенками. Красивое зрелище, завораживающее.

И тут воздух, на секунду сжался, чтоб в следующее мгновение ухнуть взрывной волной. Мгновением спустя, будто огромное чудовище своей лапищей, сильно и резко шваркнуло по нашему старенькому дому и моей любопытствующей физиономии. Стёкла жалобно затрещали, потрескались, но выдержали. Меня не снесло с хлипкой опоры только благодаря тому, что я мёртвой хваткой вцепился в раму. Приложило так, что клацнув зубами, я чуть не откусил фильтр вместе с кончиком языка. Огромный жёлтый гриб на месте Первомайской ТЭЦ, озарил небо. Стало светло-светло, как днём. Курить я резко расхотел, почувствовав, что наступил самый подходящий момент сбегать в уборную.

Когда раздался следующий взрыв, меня на кухне уже не было. Дом мелко дрожал, словно не похмелившийся алкоголик. Под звуки осыпающегося стекла и дребезжащего в серванте сервиза, я лихорадочно тыкал в кнопки сдохшего сотового, пытаясь её включить. Нужно дозвониться Марине! Срочно! Я уже натянул джинсы и свитер, но всё никак не мог найти второй носок… Кажется, Петербург подвергся серьёзной атаке террористов. На чем у нас там ТЭЦ работала? Кажется на газе. Или на мазуте? Не удивительно, что так рвануло. А вдруг это только начало? Что они ещё взорвут?!

- Да что же это такое?! Ведь только вчера вечером заряжал!

Несмотря на мои потуги, телефон не включался. Психанув, я швырнул его что есть мочи. Отскочив от книжной полки, бесполезный плод высоких технологий  булькнул в аквариум, пуская предсмертные пузыри. Ну вот - водоплавающим новое развлечение… Да и чет с ним!

- О, вот и второй носок! Как раз рядом с кормом для рыбок.

Обулся, натянул куртку и кинулся к соседям, в надежде дозвониться от них по проводному телефону. Несговорчивая подруга жила на Северо-востоке - за мостами. Я чувствовал, что мне нужно точно знать, что с ней всё в порядке. Навязчивая мысль долбила мозг: «Марина! Марина! Что с ней?!»  На мой торопливый стук, дверь открыл взлохмаченный сосед.

            - Павел Геннадиевич, здравствуйте. Извините, что так рано, но мне нужно срочно позвонить. Можно?

Из-за широкой штанины соседа выглянула его пятилетняя дочурка Настя и с детской бесцеремонностью
стала  меня разглядывать. Добродушный Павел Геннадиевич, широко махнул рукой, приглашая войти. Но его слова меня остановили.

            - Костенька, да ради Бога! Но в том-то и беда что ничего не работает! – он поправил очки и добил меня окончательно – Да, вот так! Ни телефоны, ни сотовые, ни ноутбук… Я ничего не понимаю. Что случилось? Вы слышали взрыв?

Взрыв?! Мы не только «слышали»! Это у вас окна во двор, а мне на собственной шкуре пришлось почувствовать всю «прелесть» взрывной волны. Пока в бурлящем мозгу я подбирал слова для достойного ответа, Настенька, тоже решила поделиться  своим горем и протянула мне розового зайца:

            - И зайка мой не поёт… а вчера пел и танцевал. Мне папа его подарил, и он пел… Правда-правда!

            - И впрямь, заяц то новый совсем, что за нелепица? – Павел Геннадиевич почесал затылок.

С верхнего этажа кто-то торопливо спускался, стуча каблучками. Оглянувшись я увидел знакомое личико.
А-а, первокурсница из деревни. У бабушки живёт, с осени. Вот елки зелёные, снова забыл её имя! М-м-да… склероз в столь юном возрасте? Да ещё у студента медика? Лечиться вам батенька….

А девка ядрёная – кровь с молоком! Аппетитные бёдра, талия, грудь, коса до пояса… полный комплект первой красавицы деревни! А глазки-то строит - как первоклассница. И каждый раз смущается, когда с ней здороваюсь. Святая простота! Извини красавица, но сегодня я не твой герой.

            - Привет! – Не могу сдержаться и обольстительно улыбаюсь. Результат незамедлительный - девчонка краснеет как мак в цвету.

            - Привет Костя. Доброе утро Павел Геннадиевич. Настенька здравствуй.

- Здравствуй Любаша. У вас всё в порядке? – сосед озабоченно взял Любу под локоток.

- Стекла побило, но обошлось. Мне бабушка велела передать, что народ во дворе собирается. Спускайтесь и вы. Костя, поможешь мне других жильцов позвать? – Взгляд прямой, бесхитростный.

Я засмотрелся на неё. Как мило: «бабушка велела». Вот она безумная современная жизнь - всё бегаю, бегаю, а тут под боком, уже полгода, такая экзотика…

Переминаясь с ноги на ногу, я вдруг понял, что веду себя как-то странно. Минуту назад мне хотелось как можно скорей рвануть на другой край северной Пальмиры. А с чего вдруг? Не так уж мы и близки с Мариной. По нормальному, мне нужно больше беспокоиться о родителях, отдыхающих в Египте… Так-так, кажется меня слегка контузило, да и шоковое состояние… Не привык я ещё наблюдать  с близкого расстояния столь масштабные взрывы с такими ещё более масштабными последствиями. Ну что же диагноз очевиден. Оставим Маринку на потом. Нужно  немного успокоиться и узнать, что на самом деле происходит. Да и помощь медицинская может соседям понадобиться. Может, кому плохо стало или поранился кто. Всё-таки студент последнего курса это почти врач, клятва Гиппократа и всё такое…

            - Ладно, пойдем… Любаша. – И снова улыбнулся. На этот раз как можно нахальней.

Улыбка моя больше походила на оскал голодного волка из сказки о Красной Шапочке. Люба смущенно опустила глазки, теребя тонкими изящными пальчиками хвостик косы. Улёт! Я такие жесты в старых советских фильмах видел. Это в какой же глуши рос наш «аленький цветочек»?

Звать никого не пришлось, кто мог и хотел, уже высыпали во двор. Стылое небо над жестяными крышами домов красиво подсвечивалось заревом пожара. Уснувшие вечным сном машины отполированными спинами отражали багровые блики. Я на какой-то момент пожалел, что не художник, уж очень картинка просилась на холст. Сюрреализм во всей красе.

Жители дома сгрудились на детской площадке у столика для домино. Мы с Любой подошли ближе. Все внимательно слушали Петровича, как раз работавшего на взорвавшейся ТЭЦ-14. Перемазанный сажей Петрович, в обгоревшей фуфайке стоя на столе, сиплым голосом что-то втолковывал соседке со второго подъезда:

            - Да говорю же нет электричества нигде и выработать невозможно! И помощи ни хрена нет! Ни МЧС, ни пожарных, ни спасателей. Ментов и тех нет! Некого ждать, убегать надо! Если АЭСка в Сосновом Бору рванет, нас накроет медным тазом! Всего-то тридцать километров…

Народ загудел. Я припомнил вчерашние новости и очередную шумиху вокруг адронного коллайдера. Неужели учёные-коллайдеристы что-то намутили? От нехорошего предчувствия засосало под ложечкой. Тем временем, Павел Геннадиевич узнав у окружающих, что, по словам  Петровича, электричество
пропало ВООБЩЕ, решил высказаться:

            - Но позвольте, уважаемый, я как учитель физики утверждаю, что это невозможно!

            - Невозможно?! Да мне начхать, чё там возможно, а чё нет! Ты глаза разуй Генадич! Нет «лектричества»! Всё, кина не будет! Если у нас на ТЭЦ «защитка» не выдержала, то у них и подавно. Жахнет - мало не покажется, помяни моё слово, если уже не рвануло. Когти рвать надо!

Видимо решив закончить на этом диспут, Петрович спрыгнул со стола и рванул к своему подъезду. Народ загудел ещё больше, каждый хотел высказать свою версию происходящего. Среди шума нарастающих споров я пытался хоть что-то сообразить. Петровича нельзя было назвать паникёром, серьёзный и обычно молчаливый мужик. Поговаривали, что в молодости он отсидел за хулиганку. Не станет он зря «волну» поднимать… А я и забыл, что у нас атомная электростанция под боком. Чушь какая-то. Ну, допустим, взорвали теплоцентраль, вырубили энергию, но почему машины не работают? Электроприборы, автономные источники питания, аккумуляторы и батарейки? Неужели и такую бомбу придумали? Хотя, в наши дни, до чего только вояки не додумались. Может это война? Занятый невесёлыми мыслями я не сразу почувствовал, как Люба взяла меня за руку и прижалась к плечу.

            - Костя, это правда?

В её глазах читались страх и надежда. Надежда на мою помощь. Эх, детка знала бы ты, как мне поплохело от последних новостей! Не герой я на белом коне, мне бы о себе любимом позаботиться. Но  наивная девчонка так на меня смотрела… Как на мужчину, за спиной которого можно укрыться, который точно знает, что будет и как нужно поступить когда это «будет» настанет. Что бы я сейчас не сказал, она всё воспримет без капли сомнения. Ну не мог я её отшить, когда она на меня ТАК смотрела!

            - Правда, не правда, не знаю. Но Петрович зря болтать не будет… Пойдём, с бабушкой твоей поговорим, да поглядим что у вас там с окнами.

Вот и всё, она сразу успокоилась, кивнула рыжей чёлкой и потянула меня к дому. Что я такого сказал? Ничего конкретного, но чувствовал себя так, будто уже подписал кровью обязательство заботиться о девчонке и её бабушке.

            Мы уже подходили к порадной, когда со стороны супермаркета раздалась переливчатая трель милицейского свистка и выстрел. Остановившись у двери, я оглянулся, пытаясь предугадать, чем нам это может грозить. Только перестрелки для полного счастья не хватает! Спорившие на разные голоса жители, отреагировали мгновенно – все бросились к своим домам. Через минуту двор опустел. И лишь скрип карусели разбавлял воцарившуюся тишину. Люди боялись. Страх вползал в квартиры вместе с думами о том, что будет дальше.

            - Костя, может, пойдём уже?

            - Да, пойдём.

Пять дней спустя.

Как же холодно - до костей продрог! Надо было в больнице остаться, там гораздо теплее. Если бы не больничная баланда, я бы и третью ночь провёл, помогая валившимся с ног врачам. Но мне приспичило поесть нормально, домашнее что-нибудь. Гурман недоделанный… Меня отпустили без проволочки. Вернулся, наелся бутербродов с кефиром, и как дурак мёрз до утра в холодной квартире. Усталость взяла своё, но я снова не выспался, уж которую ночь. Вылезать из-под одеяла не хотелось, но стук в дверь заставил подняться.

- Ну ёлы-палы, рань такая! Кого там принесло?

Открыв дверь я удостоился лицезреть сияющие личико Любаши.

            - Привет! А я видела, как ты вчера вернулся. Подумала… Ты наверное голодный?!

Я совершенно не разделял её жизнерадостного настроения. Наверняка моя мятая физиономия выглядела сейчас кислее квашеной капусты. Но что-то ответить было нужно. Почесав ухо, я буркнул:

            - У-гу.

            - Я суп приготовила, блинов напекла. Вот решила тебя позвать, пока горячее… Пойдёшь?

Горячее?! После её слов сонливость исчезла со сверхзвуковой скоростью. И стрелочка на шкале настроения резко поползла к отметке «Зашибись!!!»

            - А как вы, это… ну приготовить то умудрились? – Моя счастливая рожица расплылась в дебильной улыбочке. (Я представил костёр посреди квартиры).

            - У нас примус есть, и самовар. Примус керосином заправили, а для самовара я шишек собрала… Бабушка ведь блокадница, ничего не выбрасывает. Так ты идёшь?

            - А, ну да! Сейчас. Ты иди, я в порядок себя приведу и поднимусь.

Захлопнув дверь, задумался. Как приводить себя «в порядок» без воды? Порыскав по квартире взглядом, остановился на рыбках в аквариуме, а рыбки подозрительно уставились на лохматого меня.

Водичка без фильтрации попахивала, но причесаться получилось. Не хотелось об этом думать, но, кажется, обитателей аквариума ожидает печальная судьба. Взлетев на четвёртый этаж, я чуть не захлебнулся слюной, вдохнув полной грудью витающий аромат супа. Дверь отворила Лидия Ивановна. Строгая бабуся не утратила гордую осанку, даже в свои фиг знает сколько лет. Она на меня всегда так смотрела… В детстве прям холод по спине пробегал от её взгляда. И сейчас смотрит, будто решает впускать в квартиру или на месте расстрелять. Даром что я выше на две головы, глядит свысока. Так, попробуем проявить вежливость:

            - Доброе утро Лидия Ивановна. – Легкий поклон, должен был показать, что я её уважаю, но не боюсь.

В глубине квартиры из гостиной показался любопытный носик Любочки, но не более. Да, строга бабушка, вымуштровала внучку. Наконец старушка решила мне ответить:

            - Будем надеяться Константин, что утро окажется действительно добрым! – Удивительно сильным, для пожилого человека голосом охолодила мой пыл бабуля. – Проходите.

Через полчаса я чувствовал себя на вершине блаженства. Разомлев от тепла, я рассказывал прекрасным, добрым, милым, самым замечательным соседкам последние новости. Двое суток в больнице, были насыщены событиями. От поступающих бесконечным потоком пострадавших я был наслышан о том, что происходит в Питере. Вернее, точно знал, что на улицах творится настоящий беспредел, но поведать обо всех творящихся ужасах не торопился.

            - Электричества нет нигде, не только у нас. В ближайших городах тоже самое. Что происходит в стране и в мире, никто пока не знает. Почему это произошло тоже неясно. Связи нет, все новости только от людей узнать можно.

Отхлебнув душистый чай, я обмакнул горячий блинчик в сметану, наслаждаясь моментом и оказанным мне вниманием. В этом доме, как и в нашей семье, крепкому кофе, предпочитали хороший индийский чай. Меня не перебивали, и задавать вопросы не торопились. Можно было немного растянуть приятную паузу.

Плывущий по квартире дымок, подсвеченный утренними лучами, уносил меня куда-то в далекое прошлое. Старинная мебель; кресла, столик, комод, книжные шкафы с не менее древними книгами, создавали какую-то особенную атмосферу, в которую прекрасно вписывались самовар у окна и оплывшие свечи в бронзовом подсвечнике. И конечно молодая  барышня, уютно устроившаяся в плетёном кресле. Я уже увлёкся некоторыми фривольными фантазиями, любуясь фигуркой Любочки, когда  большие
напольные часы «бомкнули», серебряным перезвоном напоминая, где и зачем я нахожусь. Встрепенувшись, я продолжил:

- Военные навели порядок, но не везде. В основном контролируют крупные магазины и присматривают за тем, чтоб откровенно не грабили средь бела дня. Кто-то говорил, что собираются  организовывать народные дружины, ополчения.

- А что предпринимают власти? - Люба грациозно поднялась и любезно подлила мне в кружку кипятка из пыхтевшего самовара.

- Власти? О них я даже не слышал. Самая большая власть, которую я видел за эти дни, это мой главврач. Кстати меня перевели в местную поликлинику, не нужно в другой район мотаться. Хоть и на велике всё равно далековато.

Лидия Ивановна, до этого казалось задремавшая в глубоком кресле, хлёстко спросила:

            - Что с продуктами и водой?

Я пожал плечами. Так спрашивает, будто я виноват в происходящем.

            - В продуктовых, уже покупать нечего - всё продано. С водой - не знаю даже. А, вот ещё что; по Невскому автобусы ездят, те которые дизельные! Вообще вся дизельная техника работает, трактора, «Камазы». Вояки на бмпэшках и «Уралах» носятся, уже пару легковушек видел. Не всё так плохо, значит, может, что и наладиться.

Пытаясь обнадёжить соседок, я мало верил в то, что худшее уже позади.

            - Костя, а что с атомной станцией? – робко спросила Люба.

            - Ну, сначала много чего говорили, пока к нам не доставили одного с переломами… Беспокоиться не стоит. Реактор они охлаждают, что-то там придумали. Я не знаю деталей, но люди успокоились.

            - Затишье перед бурей.

В голосе Лидии Ивановны я услышал такую тоску и безнадёгу, что моё хорошее настроение стало потихоньку улетучиваться.

            - Вы думаете, будет хуже?

– Это только начало… Люба, пойди, найди на антресолях синюю металлическую коробку!

Любочка упорхнула, оставив меня наедине с бабушкой. Я допивал чай, старинные часы размеренно тикали за моей спиной. Лидия Ивановна, утонув в тени высокого кресла, молча, смотрела на меня. Я не видел её лица, но чувствовал, что старушка пытается просверлить во мне дырку своим пронзительным взглядом. Неприятно, но пускай смотрит. Может пересесть ближе к самовару?

            - Константин, у меня к вам есть серьёзный разговор.

Вынырнув из тени, старушка качнулась вперёд, ожидая моего ответа. Ну что же, серьезно значит? Ну,
давайте.

            - Лидия Ивановна, последнее несколько дней я серьёзен как никогда в жизни.

            - Хорошо, - качнула маленькой седой головкой, помолчала и продолжила – Любе нужно немедленно покинуть Петербург! Я хочу просить вас, чтобы вы помогли внучке вернуться к родителям в деревню. Понимаю, что это очень самонадеянно с моей стороны, но прошу вас выслушать мои доводы.

Вот это предложение! Кажется, из меня хотят героя слепить. Не-е, моя не согласная! Нет, я конечно для её внучки многое готов сделать! Но переться черти куда?! Да и работа у меня, учёба, квартира опять же… Соседка между тем продолжала:

            - Мне многое пришлось пережить, поверьте моим сединам, нет ничего страшнее голодного города. А то, что скоро начнётся голод, у меня нет сомнения. Всё происходящее я уже видела. Мне даже кажется удачей то, что дочь вышла когда-то за деревенщину. А ведь всегда была против этого мужлана… Вам тоже будет лучше находиться в деревне. Хотя бы до тех пор пока ситуация не разрешится.

            - Кх-м, Лидия Ивановна, я понимаю вашу озабоченность, но и вы поймите. У меня есть обязательства перед обществом, – сам не ожидал, что смогу так загнуть, видимо она на меня так влияет, - я врач, да и за квартирой нужно присматривать.

            - Молодой человек, помочь больным вы можете где угодно. Здесь достаточно квалифицированных медиков в отличие от периферии. И подумайте, что будут стоить вещи, если  нечего есть? Вы коренной Петербуржец, должны знать, что было в блокаду, а если не знаете, я могу рассказать. Воду придётся пить из Невы. Вы готовы к такому?

            - Я знаю, о чем вы…

            - Хорошо. Теперь представьте, что будет твориться в городе к лету?

Я представил… И ужаснулся. Или это опасения старушки наложились на мою буйную фантазию, или  услышанные, без цензуры, рассказы блокадников - не знаю. Но впервые я почувствовал себя неуютно в родном городе. Да и то, что слышал в больнице, видел на улице, добавило масла в огонь. И тут до меня дошел ещё один смысл нашего разговора.

            - Вы говорите о Любови. А как же вы?

            - Я останусь. Надеюсь мне не нужно объяснять почему? Внучка должна быть уверена, что зять вернётся за мной. Так будет спокойней. Вот письмо её родителям.

Продолжение следует...