«Странное ощущение…» Дан медленно начал приходить в себя. Что-то держало его за горло. Слегка покачивая головой, он попытался протереть глаза. Раздался лязг цепей, и он обнаружил, что его руки разведены в стороны и прикованы. Донан, щурясь, открыл глаза. Когда он привык с свету, кстати сказать не такому уж яркому, то понял, что его ноги, а так же вероятно шея, привязаны трех миллиметровой слегка поржавевшей металлической цепью к дощатой стене.

– Кажись он очнулся. Раймонда просила сказать ей первой, – в помещении оказалось два человека, один из которых тут же вышел. Дан сейчас меньше всего интересовался ими. Этот запах засохшей крови вперемешку с чем-то, может быть лекарствами? Это больница? Он опять в реальности? Эта комната примерно 4 на 6 метров, железная подставка для хирургических инструментов, накрытая белой тряпкой, стоявшая рядом. Похоже на больницу, скорее всего его оперировали, только зачем было привязывать к стене цепями? Как-то не гуманно… сквозь расщелины между досок бил свет. Сейчас день или даже утро.

– Мне бы водички попить… – сухим полушепотом, как с похмелья сказал Дан, на что человек в комнате усмехнулся и подошел, теперь его можно было разглядеть. Это был коротко стриженый, гладко выбритый мужчина в камуфляжной рубашке с закатанными по локоть рукавами, штанами такого же цвета и серыми кроссовками, которые вероятно когда-то были белыми.

– Водички? – после чего он, не сдержавшись, плюнул в лицо Дана.

– Вот поэтому я предпочитаю частные поликлиники, – Дан слегка усмехнулся, за что тут же получил по печени. Что-то совсем не гуманно… похоже он все еще галлюцинирует.

– Ублюдок, столько лет держать нас за дураков… а я уж и сам чуть не поверил, что вы ангелы смерти, бессмертные судьи. Оказывается ты обычный человек. Это твой наряд давал тебе силу? Можешь не отпираться, я вас хорошо изучил. Говори, как он работает! – после этих слов Дан еле сдержался от смеха, но все равно получил по печени. Откуда ему было знать, как работает костюм? Он вообще не знал ни одной тайны. Разве только сто один способ как приготовить топинамбур, которым он питался первое время после своего «пробуждения».

– Давай расскажи мне то, чего я еще не знаю. Не заставляй вытаскивать из тебя слова клещами, и это не поэтическое сравнение, – человек смотрел в глаза Донану с каким-то хладнокровием, но всё же азарт охотника, поймавшего добычу, порой пробивался наружу.

Что мог сказать ему Дан? Чего точно не знал его пытатель, так это то, что он плод больной фантазии. Да, наверное, это шок, узнать, что ты плод чей-то больной фантазии. Такой шок, что в него проще не поверить. Дан задумался. Может он сам плод чьей-то фантазии? Чьей? Может того, кого именуют богом? Сидит себе этот самый бог наверху, а может и не на верху, и придумывает людей, их действия, жизнь, испытания разные, сюжет закручивает. И вот появляешься ты свежепридуманный с коробкой детских фотографий в шкафу, семьей, друзьями,  работой и собственным мировоззрением. Через некоторое время, придумав еще миллиарды разных людей, бог забывает о тебе, и ты просто исчезаешь, так же неожиданно, как и появился. Так сказать он тебя придумал, а потом раздумал обратно. И потом, просчитывая, каких людей должен встретить его новый персонаж по дороге на работу, он спросит себя «а где же тот, который должен проходить мимо с газетой на другой стороне дороги? Как там его звали?», заглянет в свой список и, прочитав имя, поморщит лоб «да точно, это он». А имя это высечено на могильной плите… что-то, даже не вериться во все это. «Такими рассуждениями можно и окончательно свихнуться» подумал Дан и решил помолчать, хотя в такое прекрасное утро разве можно молчать? 

– За что я вас так люблю, так это за вашу правдоподобность, – по лицу дознавателя было видно, что он не понял, как это расценивать, но на всякий случай дал по печени.

– Даже не пытайся. Привыкли думать, что там, за стенами ваших уютных домов, в нормальном мире живут одни идиоты. Наверно считаете себя богам, раз у вас есть технологии. Что удивлен? Можете пудрить мозги своему компосту, который покорно не разгибает спины, слепо верящий, глупый компост, делающий всю грязную работу за вас. Ни какой воли, ни какой морали, стоит только пригрозить увольнением и они все сделают, страдая и унижаясь за мягкий диван и реалити шоу про самих себя! – парень явно был идеологическим лидером.

– А у вас наверно хлеб на деревьях растет, срывай да ешь, – как-то странно, если Дан все это придумал, то получается, что он спорит сам с собой.

– Мы работаем посменно и получаем награду в соответствии с трудом. Тебе не понять простого рабочего, которым когда-то был я. Когда нас официально заклеймили рабами?

– Не надо этих громких слов, у всех в этом мире есть выбор.

– На электронном носителе судебника! Ты когда-нибудь пытался пробиться вверх с самого дна? Человек второго сорта – вот, что я видел в глазах секретарш, когда они говорили «вакансий нет», то же самое, что и в церковных школах. Почему на человека с книгой в руке смотрят как на позера!? Пытливые умы высмеиваются, кроме развлечений ничего не осталось. Единственное место, где осталась мудрость прошлого, записанная на бумаге, это церковная школа. Но за эти знания нужно заплатить: встать на колени и широко открыть рот, чтобы держащие власть совершили свой извращенный половой акт, после чего невидимый ошейник стягивает горло всякий раз, как приходит слабая и болезненная мысль о том, что может быть, все должно быть по-другому, лучше, – пылкая речь подошла к концу. Нужно было что-нибудь ответить.

– Да мне побоку, – ничего лучше в голову не пришло.

– Теперь ты понимаешь, ради чего мы боремся, ради чего боролись наши предки. Теперь скажи, как работает твоя одежда? – тонкий призрак надежды показался в голосе, ставшего чуть ближе, человека.

– Я ничего не знаю, – собственно, про магнитные поля они и так уже должны бы знать, если изобрели электризующуюся пыль.

– Ублюдок Кондоги! – Дан снова получил, но уже в живот.

– Твои мозги насквозь изъедены ложью! – еще удар. Дан просто висел, как груша для битья, инстинктивно изгибаясь, пытаясь скрючиться и защититься.

– Защищая своих господ, ты разделяешь их гнусность! – Донана продолжали бить.

– Где они теперь, когда ты здесь? Просто им плевать, что с тобой будет, они заполнят твою брешь новыми телами! – Мужчина размахнулся для еще одного удара, но тут открылась дверь. 

– Просила же без меня не начинать. Абрам, почему ты не хочешь сделать мне приятное? – прозвучал знакомый капризный голос женщины.

– У меня есть дела поважнее… – безразлично ответил мужчина, ударил последний раз и отошел в сторону. Дан поднял глаза, и они тут же округлились от удивления.

Твердой походкой, цокая шести сантиметровыми шпильками, к нему подошла женщина. На ее левом нагрудном кармане, накинутого на плечи голубого почти непрозрачного халата, не хватало только ламинированного куска бумаги с магнитной полосой, и падписью: «Иветта Аввакумовна Штейнцель, доктор 4ого уровня допуска». Но отнюдь не это округлило глаза Дана, казалось, что он уже привык к таким поворотам. Из-под халата торчали третьего размера груди, наполовину закрытые темно-синем кожаным корсетом, который плавно сужался в районе ниже живота, анатомически обтягивая ее стройное тренированное тело. Гладкие, бархатистые ноги обтягивала крупная черная сетка, начинаясь там, где заканчивался корсет, и уходя в такие же темно-синие кожаные сапоги по колено. Ее прическа была совсем другой, такие делали в основном подростки мужского пола. Коротко стриженые бока, косо срезанная прядь черных волос, свисая, полностью закрывала ее правый глаз. Если бы не это лицо и халат Дан ни за что не узнал бы в ней своего психиатра. Кажется, обозначив ее как кошку, он погорячился.

Это не могло не пошатнуть высокое душевное равновесие, которое он приобрел за девять лет одиночества, разговаривая лишь с животными и растениями.

– Надеюсь, он тебя не сильно обидел? – еще больше приблизившись и скользнув рукой по щеке Дана, Раймонда почти прошептала это своими тонко подкрашенными красноватыми губами, похожими на спелую клубнику, которая так и манит дотронуться. Донан сглотнул невесть откуда набежавшую слюну. Вся его кровь отхлынула от мозга и ушла куда-то вниз. Женщина кокетливо улыбнулась и отодвинулась назад.

Неимоверным усилием воли Дан заставил свои мозги думать. В принципе повстанцы могли выкрасть его из психушки. Одним психом больше, одним меньше, кто их считает? Наверно, они надеялись, что таблетка заставит вспомнить все, и тут как раз его и начнут пытать. Следовательно, этот мир реален и Донану сейчас придется не сладко, возможно, он останется калекой на всю жизнь, если вообще выживет. Но так же это может быть продолжением его иллюзии. Его могли вытащить из-под обломков той машины. И если это так, то после этих пыток он мог остаться калекой умственно. Куда не глянь везде плохо, а главное происходящее ни сколько не зависит от него. Дан решил проверить есть ли на нем костюм, и повернул голову в сторону. Его рука была голой. Неужели он весь голый?! Дан попытался посмотреть вниз, но цепь на шее не давала этого сделать. Главное сейчас не терять присутствие духа. Донан подумал «хорошо бы это смотрелось со стороны», и невольно ухмыльнулся.

– Может ему отрезать чего-нибудь, чтобы он стал посерьезнее? – Абрам не шутил, почему-то в присутствии этой дамы его голос стал менее эмоциональным.

– Ну, зачем же так радикально? Я думаю, такому интересному мужчине будет, о чем поговорить со мной, разве не так? – опять этот взгляд, она профессионалка своего дела.

– На чувства давите? Знаю я этот трюк, «плохой и хороший», ксо, это старо как мир! – Дан рассмеялся им в лицо. Они собирались сделать из него покорного раба на почве похоти. Пусть он привязан к стене и обездвижен, но это еще надо посмотреть, кто чьим рабом станет.

Раймонда картинно щелкнула пальцами, на что стоявший рядом Абрам бросил на нее многозначительный взгляд, мол «могла бы и попросить», и, обойдя ее сзади, придвинул подставку, накрытую тряпкой, поближе.

– Какие-то у вас странные отношения. Если бы ты сбросил свою холодность, то она наверняка осуществила бы все твои ночные желания, – Дан пытался зацепить их чем-нибудь. Может они отвлекутся от него.

– Заткнись ублюдок Кондоги! – по взгляду Абрама, Дан понял, что попал в точку, а удар по ребрам подтвердил это и заставил задуматься  Раймонду. С заговорческой улыбкой она скинула назад тряпку на столике. Разнообразные ножи, иглы, зажимы, скальпели и прочие инструменты засверкали своей чистотой в солнечном свете. Краем глаза Дан увидел одиноко лежащий штопор. Зачем он здесь? Что за извращенная фантазия могла превратить его в орудие пытки?

Раймонда взяла что-то со столика и в предвкушении подошла к пленнику.

– Ты такой неприступный, но все равно притягиваешь к себе, рельефом мышц, жаром своего тела, этим ароматом… – она провела нежной рукой по его бицепсу и остановилась в районе сердца, затем прильнула к нему щечкой и от удовольствия закрыла глаза. Абрам отошел к противоположной стене и сел на неизвестно откуда взявшийся стул. Облокотившись на стену и закинув ногу на ногу, он с плохо скрываемым интересом наблюдал за происходящим. Да, наверно, сзади было на что посмотреть.

– Как работает твоя одежда? – так же нежно прошептала она. Любая появляющаяся мысль в голове Дана, тут же разбивалась о стену желания.

– Понятия не имею, – еле выдохнул он. Нужно было держаться. Раймонда резко вернулась на исходную дистанцию, чиркнув при этом скальпелем по груди Донана, от чего тот слегка вскрикнул. Рана начала болеть и пощипывать.

– А я то думаю, откуда берется всякое извращенное видео… – «это еще не смертельно, главное сохранять дух» думал пленник. Раймонда снова приблизилась, но на этот раз к уху.

– Только пара слов и твои мучения закончатся, – шептала она ему на ухо, прикасаясь грудями так, что Дан чувствовал биение ее сердца. Жаль, что он не мог посмотреть вниз. Но зато он видел, как беспокойно дышал Абрам. Дан снова искривил рот в улыбке.

– Я рад, потому что мучения того парня на стуле в самом разгаре. Почему бы тебе не помочь своему товарищу? Абрам, ты, что не видишь, что она специально заводит тебя? Возьми инициативу! – Раймонда снова чиркнула скальпелем, но уже по ребрам, и бросила хищный взгляд назад. Дан стиснул зубы. Похоже, его скоро порежут на лоскуты.

– Продолжайте, мне все равно, что вы там делаете. Я здесь только потому, что должен присутствовать при допросе, – Абрам скрестил руки на груди, всем видом пытаясь показать, что он сказал то, что думал.

– Не бойся, твои порезы не глубокие, я лишь хочу сделать тебя моим, – как бы игнорируя то, что сказал Абрам, Раймонда еще раз полоснула Дана.

– Подумай еще раз, мы здесь одни и я так думаю, что никто не придет в ближайшие два часа, такое бывает раз в жизни, – перебарывая боль, Донан пытался спровоцировать безучастного наблюдателя, за что получил еще один порез. Абрам молча встал и пошел вперед. Раймонда отодвинулась от Дана, на ее халате местами были полоски крови. Держа скальпель перед собой двумя пальцами, она похотливо посмотрела на Абрама. Вопреки всем ожиданиям тот, схватив со стола иглу, с размаха засадил ее в руку Дана, чуть не пригвоздив ею к стене. От такой неожиданности пленник запоздал с реакцией на секунду, но все же боль исказила его лицо. Он зажмурился и с рывками выдохнул.

– Может нужно более интенсивно калечить его? – как-то эмоционально сказал Абрам.

– Ты, что ревнуешь? – ее свободная левая рука опустилась куда-то вниз. Дан, на фоне ноющих ран, почувствовал нечто приятное. «Так можно и мазохистом стать» подумалось ему. Мысль о присутствии духа давно отошла на задний план.

– Нет, мне все равно.

– Ты так часто это повторяешь…

– И что? Посмотри на меня и на себя, нам нельзя появляться вместе при людях. Я должен сохранять свой авторитет среди подчиненных!

– Тогда стой и смотри. Я исполню твои желания с ним, – Раймонда расплылась в улыбке.

Все таки Дан спровоцировал их, вот только его по-прежнему истязали. Боль и удовольствие то бросали разум пленника в бездну, то с силой вырывали из нее. В этом состоянии Дан потерял счет времени. Сколько он здесь пять минут или пятьдесят? Перед его изможденными глазами стояло неподвижное напряженное лицо Абрама. Дан обессилено кричал, безысходность взяла верх. Его ничего не спрашивали, он потерял свой последний козырь, теперь он игрушка для удовлетворения желаний палачей. Боль и удовольствие полностью сломали волю пленника.

– Я больше не выдержу! – закричал он в надежде… в надежде на что? Но раньше его сорвался Абрам. Он схватил со столика нож, и его рука понеслась к груди Дана. В ужасе пленник зажмурился. Волна боли накрыла его мозг. Не в силах сдержаться он орал, или думал, что орал.

Боль потихоньку стала отходить, и он открыл глаза. На сером потолке висела круглая лампа. Здоровенный мужик в голубом халате вынул у Дана изо рта деревянную ложку, затем снял с его головы два электрода. Донан посмотрел налево. Там стояла Раймонда в застегнутом халате. Дан начал бешено ерзать, пытаясь убежать, уползти, отодвинуться как можно дальше от нее, но он был надежно привязан к кровати. 

– По-моему он пришел в себя, – глядя в глаза Дана сказал мужчина.

– Отведите его в палату, через пару часов я поговорю с ним, – Раймонда, которая, по всей видимости, не собиралась пытать Дана, вышла из комнаты. Обессиленный и измученный Донан лежал в кровати, по-прежнему не понимая, где он и что с ним будет, но тот факт, что боль проходила, успокаивал его.

– Не переживай, скоро ты поправишься, давай я отвезу в палату, – заботливо приговаривал санитар, отвязывая Дана и сажая его в кресло-каталку.

Прошло около трех часов. Донан по-прежнему сидел в каталке в одиночной палате. Из его левой руки тянулась тонкая трубка в прозрачную литровую банку, которая покоилась на высокой железной подставке в виде вешалки. Его взгляд неподвижно лежал на чем-то за окном и решеткой, на чем-то в маленьком дворике, где гуляли пациенты.

«Стоит ли рассуждать о том, что со мной будет? Где реальность и иллюзия? Может, если совершить самоубийство я опять проснусь под грудой камней, без памяти, а главное вырвусь из этой череды кошмаров?», Дан лениво повернул коляску и перевел взгляд на дверь. Что появиться в этой двери? Люди в черных костюмах, здоровенная машина смерти, санитар с успокоительным или Иветта, которая одновременно Раймонда, со скальпелем в руках?

Неожиданно дверь начала открываться. Дан быстро пробежался глазами по комнате. В качестве оружия можно было использовать только капельницу. Времени на то, чтобы отвинтить металлическую ножку от кровати не было. Дан развернул коляску к входу и прикинулся полусонным. На пороге появилась Иветта с бумагами в руке, вероятно, это история болезни Донана. Было бы весьма не учтиво нападать на нее с капельницей, так и не узнав, зачем она пришла.

– Вы, наверное, еще не пришли в себя, – садясь на кровать, предположила Иветта, взглянув на Дана.

– Нет, я в порядке, – внутри Дан был начеку, но внешне не открылся.

– Хорошо… хотя эти короткие фразы, не свойственные вам, можно расценить как некую настороженность. Ничего, со временем вы адаптируетесь. Я здесь, чтобы продолжить ваше лечение, если оно потребуется. Итак, вы находились две недели в аутичном состоянии. Не хотите рассказать, что происходило в вашем мире? – прервав мысли о том, что под ее застегнутым халатом, Дана посетило удивление. Казалось, что он был вне психушки пару дней. Но теперь некоторые детали были словно в тумане, как будто это был сон.

– Что там происходило? У меня чуть крыша не поехала, – тут Дан внезапно понял, что все лучше не рассказывать, а еще лучше придумать что-нибудь, чтобы его поскорее отпустили.

– Ну… я видел, как прощался со своим… братом. Потом я поехал в дикий мир… чтобы найти какой-нибудь старинный артефакт и… потом пол обвалился… я лежал под камнями и не мог пошевелиться. Потом дикари меня обокрали и похоронили, а затем я уже очнулся здесь, – что если они захотят связаться с этим самым братом? Или как-то еще попытаются проверить его слова? Времени не было, поэтому Дан придумал, что смог.

– О, это очень хорошо, что вы вспомнили брата, он как раз ждет вас в приемной, но сказать по правде, вы не очень то похожи, – слегка улыбаясь, говорила Иветта. Ей нравилось выписывать пациентов, ведь это значило, что еще один человек вернулся к нормальной жизни, естественно не без ее помощи.

– Мы сводные браться, – неизвестная персона в приемной давала волю воображению. Дан не мог поверить в такое совпадение, но эта встреча единственный выход отсюда, так как с капельницей на перевес явно не убежишь далеко, хотя это было бы весело.

– Забавно, он сказал тоже самое. Ладно, я думаю сейчас вам нужно отдохнуть.

– Да я практически здоров. Зачем откладывать? Я так соскучился по брату, – Дан вытащил иглу из вены и поднялся.

– Ну, вообще то… хорошо, я провожу раз вы так настаиваете, – по своему опыту Иветта подозревала, что подобные мужчины никогда не покажут на сколько сильно они хотят увидеть другого человека, не зависимо от пола и родственных связей.

Несколько минут ходьбы по коридорам, которые больше напоминали лабиринт. Дан шел слегка покачиваясь, его ноги немного покалывало, неужели за две недели он разучился ходить или это просто от долгого сидения перед окном? Иветта воодушевленно шла чуть впереди, показывая дорогу. Еле слышно, шаркая тапками, за ней шел Донан.

Очередная дверь открылась.

– Надеюсь, мы не заставили вас долго ждать? Извините, но ваш брат только что перенес курс лечения шоковой терапией, так что нам пришлось задержаться, – Иветта приветливо начала извиняться. Наверное, врожденную тягу к сериалам и мыльным операм, за неимением других возможностей, она удовлетворяла, глядя на вот такие моменты воссоединения. Она не могла скрыть свою улыбку за докторской этикой и маркой серьезного заведения.

Вслед за ней уверенно, собрав все силы, вошел Донан. Два «брата» стояли и смотрели друг на друга. Между ними не было вообще ничего общего, только разве что цвет кожи. Одежда Дана была на редкость проста: белая широкая футболка и белые широкие штаны, из-под которых едва виднелись уже серые носы тапок. Человек стоявший напротив него был одет в дорогой темно-красный, почти черный пиджак, такие же штаны и чуть светлее шелковая рубашка, перетянутая на шее совсем черным галстуком. На туфли смотреть не было смысла, Дан никогда не разбирался в таких вещах и мог констатировать только то, что они были начищены. Сам же человек был на вскидку лет двадцати с торчащими мелированными волосами, которые отдавали синеватым оттенком.  

– Здравствуй брат, – с некоторой ухмылкой сказал юнец, подходя ближе.

– И тебе здоровья… брат, – протянув руку для приветственного рукопожатия, с некоторым сарказмом сказал Дан, видимо оценив пожелание здоровья, для человека в одежде душевно больного.

– можно мы побудем наедине? – неожиданно обняв Дана, так, чтобы его лица не видела Иветта, и добавил шепотом на ухо «брата», – только без выкрутасов.

– О, уже ухожу, простите, такие моменты никогда не оставляют меня равнодушной, – Иветта вышла и закрыла дверь. Юноша разжал свои объятия и, одернув пиджак, отошел на почтительную дистанцию.

– Кто ты такой? – не замедлил с вопросом Дан.

– Вопрос не в том «кто я?», а в том «кто ты?», от ответа на который зависит твоя дальнейшая судьба, – юноша вел себя немного надменно, как полноправный хозяин положения.

– Я понятия не имею, кто я, но одно знаю точно: сгнить в этой лечебнице не для меня.

– Что ж, это вполне устраивает моего босса. Будешь с нами работать? – прозвучало скорее как утверждение.

– Конечно, – как-то обреченно ответил Дан, на что его собеседник слегка качнул головой в сторону.

– Ладно, твои вещи мы забрали, бумаги оформлены, все по закону, не переживай. Сейчас мы выходим и садимся в серый фургон, а остальное объяснит тот, на кого я работаю, – словно заученную фразу проговорил юнец и они оба направились к выходу.

– А одежда? – Дан не хотел щеголять по городу как пациент, а тем более встречаться с каким-то боссом.

– Я же уже говорил… а, вы видимо про штаны и футболку. У вас будет время переодеться, а эту форму мы отошлем обратно.

Спустя некоторое время они вышли из здания. У входа действительно ждал серый неприметный фургон. Донан поднял голову к небу. После полуденные облака неспешно плыли на синем фоне. Чем бы он сейчас обедал, не будь пойман? Чью бы шкуру гладил, отдыхая на траве? Раздался щелчок, открывающейся двери автомобиля.

– Залезай, – услужливо показал рукой молодой человек, и Дан последовал его указаниям. Разместившись на сидении, он увидел, что не один в такой одежде. На противоположных сидениях слева от него находился довольно крепкий мужик. Его короткая стрижка плавно переходила в четырех дневную щетину, под разрезом рубашки на груди виднелись мелкие шрамы, как будто его накрыла шрапнель. Он, о чем-то задумавшись, смотрел в окно.

Справа сидел молодой пациент. Его белые одежды были как раз под такие же белые волосы. «Наверно, не мало девушек он сразил своей улыбкой» подумал Дан.

– Здравствуйте, меня зовут Астерий, а этого молчаливого человека рядом зовут Ник, – вежливо представился тот, что помоложе.

– Мое имя Донан, но вы можете называть меня Дан. Я думаю, нам предстоит какое-то сотрудничество, – поддерживая обычную беседу, сказал Дан, после чего Ник посмотрел на него, словно на мгновения выйдя из забытья.

– Ты, наверное, хотел сказать рабство… – усталым голосом, чуть ли не прошептал он себе под нос и снова отвернулся. «Наверное, он накачен транквилизаторами» подумал Дан и хотел продолжить беседу, но его прервал хлопок дверью. Сев на переднее сидение рядом с водителем, тот, кто их собрал, скомандовал «поехали» и машина рванула куда-то по улицам…