В качестве эпиграфа

На протяжении столетий люди пытаются уяснить себе: жили они раньше, до «этого» своего рождения? Может, сегодняшнее наше бытие — лишь звено в бесконечной цепочке предыдущих жизней? Миллионы людей верят в то, что мы, умирая, где-то рождаемся вновь.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
НАСЛЕДНИК ФАРАОНА

ГЛАВА 1
ПИРАМИДА

По тайному коридору Сид направлялся в спальню своего сына — Рене. Конечно, он мог пройти по верхней галерее, — так гораздо короче, да и удобнее — не пришлось бы пригибаться, но где гарантия, что кого-нибудь не встретишь? Сид хотел сохранить визит к сыну в тайне. Ночью жизнь во дворце не замирала, она переходила в новую фазу — незримую и потайную, которая даже ему — фараону, властителю Верхнего и Нижнего Египта, была неведома. И это несмотря на работу дворцовых шпионов.
«Или они только изображают бурную деятельность?!» — в который раз подумал Сид.
Сексоты вне дворца докладывали, что в государстве зреет заговор. Вначале правитель не придал должного значения их сообщениям. В его жизни это было далеко не первое предупреждение о заговоре с целью свержения фараона. Сид перестал обращать на это внимание. В прежние времена удавалось быстро локализовать врагов. Но не в этот раз. Теперь всё происходило аккуратно, незаметно. Сид только ощущал нарастающее беспокойство в душе.
Вычислить, откуда придёт опасность, не удавалось. Внешне всё казалось спокойным, и можно не прислушиваться к нескольким соглядатаем, ведь их могли ввести в заблуждение. Но Сид почти кожей чувствовал, что щупальца заговора тянулись из дворца и удара можно ожидать в любое время и из-за любого угла.
Это была одна из причин, почему фараон выбрал путь не по главной галерее, а крался по потайному коридору, о котором знал только он да верный слуга Горн, шедший впереди с факелом в руках. Смерти Сид не боялся, а опасался он не успеть подготовить своего преемника — передать Рене главную тайну фараонов. Правда, есть ещё жрец Шер… но Сид знал, что после его смерти тот потеряет власть или случится нечто похуже…
Скоро правитель достиг двери спальни принца. Подземная галерея тянулась дальше, и мгла коридора казалась бездной, в которой могли притаиться враги. Сид замер, прислушиваясь к тому, что происходило за преградой. Верный слуга отступил в сторону. Кроме слабого потрескивания факела в его руках фараон ничего не услышал. За дверью стояла мёртвая тишина. На миг правитель усомнился: не пуста ли комната? Странно. Два часа назад Сид проводил сюда сына, и сам стал свидетелем, как охрана заступила на стражу. Если бы Рене покинул покои, ему доложили бы.
Сид осторожно надавил на рычаг — дверь бесшумно повернулась на шарнирах. Изнутри, со стороны комнаты, она не запиралась. Вряд ли Рене даже подозревал о её существовании. Сколько раз он, наверное, смотрелся в отполированный лист бронзы, не подозревая о том, что это могло быть ещё чем-то кроме зеркала. «Сколько же всего нового предстоит сегодня узнать мальчику!» — подумал фараон и, сделав знак Горну, чтобы тот оставался на месте, тихо вошел в спальню. Здесь пахло свежестью и благовониями. После затхлости потайного коридора это показалось особенно приятным. Небольшую комнату освещал всего один масляный светильник.
На высокой резной кровати, отбросив тонкое покрывало, лежал Рене. Мальчик был уже достаточно взрослый, чтобы спать со служанкой-няней. И наоборот: слишком юн, чтобы разделять ложе с кем-то ещё. Хотя… Сид улыбнулся, вспомнив свою юность. Он вдруг почувствовал огромное облегчение при виде сына. С чего бы? Ведь расстались совсем недавно.
Сид сел на краешек кровати, и некоторое время смотрел на Рене, не смея нарушить его сон. Тот умиротворённо улыбался. Без сомнения, юный наследник видел что-то очень приятное. В колеблющемся красноватом свете плошки, висящей на стене, его лицо казалось ещё более прекрасным. Чёрные вразлёт брови, длинные ресницы. Иным, чтобы добиться таких, немало времени приходилось проводить перед зеркалом. Прямой точёный нос с широкими крыльями ноздрей. Красиво очерченные, ещё по-детски припухлые губы. «Да, — мелькнуло в голове у Сида, — Рен будет хорошим фараоном. Народ его полюбит». Наблюдая за сыном в течение нескольких лет, фараон выяснил, что он был честным и справедливым. Внезапно фараон помрачнел. Многие, очень многие, особенно среди знати, были недовольны (и это мягко сказано) тем, что будущий властитель рождён от наложницы — не египтянки. И хотя их пытались заверить, что любимая наложница фараона не простых кровей, — в её жилах течёт кровь иудейских царей, далеко не всех это устраивало. Некоторые тривиально не поверили, другие же ещё больше разозлились из-за того, что правитель связался с дочерью Израиля.
Наконец Сид протянул руку, чтобы разбудить сына, но не успел коснуться его, Рене открыл глаза; то ли почувствовал пристальный взгляд, то ли его разбудила тень от руки. Длинные ресницы юноши затрепетали, но в его взгляде не было страха; чего боятся в собственном доме? «Счастлив несведущий», — вновь пронеслось в голове у фараона.
— Это вы, отец? — сразу же узнал его юноша, будто вовсе не спал. — Вы не уходили?
— Одевайся, — не отвечая на вопрос, сказал Сид. — У нас не так много времени.
Рене послушно сел на кровати и стал облачаться в привычные одежды, не задавая больше вопросов, но с любопытством поглядывая туда, где раньше было зеркало, а сейчас зиял тёмный проём. В нем стоял Горн с факелом в руках. Юноша догадался, что отец появился оттуда.
— Украшения не нужны, — вновь сказал Сид, когда Рене потянулся к столику с браслетами и золотыми обручами. — Только вот это…
Правитель взял со столика широкий позолоченный ремень с большой пряжкой, где была изображена священная птица ибис, символизирующая Тота — бога луны, и самолично подпоясал Рене.
— Иди за мной.
Они вошли в тёмный тоннель. Сид вернул в первоначальное положение дверцу-зеркало. Юноша постарался держать эмоции под контролем, но неприятие места куда он попал, оказалось выше его воли. Он опустил голову, не произнося ни слова, безоговорочно доверяя отцу, пошел за ним следом. Гуськом они двинулись по узкому коридору — впереди слуга-факельщик, за ним Рене, замыкал фараон. Подросток часто оглядывался на отца, но ничего не говорил. Сид видел, что мальчишку так и распирало спросить. И только когда коридор заметно расширился, а из щелей в каменной кладке стал пробиваться дополнительный свет, Рене замедлил шаг и спросил у нагнавшего его фараона:
— Отец, куда мы идём?
— В Долину Царей.
— Нас ждёт повозка?
— Нет, Рен, — Сид взглянул на сына, — мы пойдём по подземному ходу.
— Что? Подземный ход!? — Юноша даже приостановился. У него загорелись глаза.
Фараон прекрасно понимал сына; в его-то годы узнать о потайной галерее, о подземном ходе… — для него просто увлекательнейшая игра.
— Рен, — Сид взял сына за руку, — сегодня тебе многое предстоит узнать. Если что-то тебе покажется непонятным, постарайся не удивляться. И всегда помни: я тебя в обиду не дам.
Юноша кивнул. Он понял еще в комнате – что-то случилось и все происходящее не игра. Идя рядом с отцом, наследник хотел что-то сказать, но в этот момент они завернули за округлый поворот и увидели человека с факелом. Процессия остановилась. Сид подошёл к человеку и перекинулся с ним несколькими словами. Незнакомец взглянул на принца и Рене узнал жреца Шера. Передав факел фараону, и что-то сказав, жрец повернулся и засеменил дальше по галерее. В голове у юноши творился полный сумбур. Он наблюдал за отцом, который ещё долго стоял на месте, раздумывая.
А Сид между тем, смотря вслед Шеру,— на его сгорбленную спину, на острые плечи, с грустью думал, что у Рене уже не будет таких преданных людей. Жрец слишком стар и бездетен. Испокон веков повелось, что только фараон мог обладать даром бессмертия. Но почему? Когда-то он задал этот вопрос Шеру и тот ответил:
— Обладай даром всякий, на Земле наступил бы Великий Хаос. — Потом через паузу добавил. — Я бы не хотел быть бессмертным.
Тогда Сид его не понял: кто же отступится от бессмертия?! Но сейчас, кажется, начинал понимать старика.
Правитель подошёл к своей маленькой группе и кивнул Горну. Тот двинулся вперёд, они пошли следом. Юноша не осмеливался больше задавать вопросы, слишком уж подавленным и задумчивым казался Сид. Через несколько шагов Горн свернул в узкое ответвление, которое Рене заметил только теперь, когда стало светлее. Далее все спустились по довольно крутой каменной лестнице (юноша насчитал двенадцать ступеней) и очутились в огромном мрачном зале, с массивными квадратными колонами. Как ни старался наследник ступать осторожно, эхо шагов громко отдавалось в пустом зале.
Рене и не заметил, как рукотворное помещение кончилось и они уже шли по просторной, но стремительно суживающийся пещере. Со свода свисали, переливаясь в свете факелов разными цветами сталактиты, иногда достающие до самой земли. Стены были испещрены округлыми наростами известняка и глубокими бороздами, по которым сочилась вода. От основного коридора пещеры отходили многочисленные ответвления. Куда они вели, осталось тайной и Рене не без потаённой радости подумал, что эту загадку предстоит разгадать ему.
Проходя мимо одного из ответвлений, юноша почувствовал близость воды, — запахло тиной и рыбой, показалось, что различает слабый перезвон камыша под напором ветра. Видимо галерея выходила на берег Нила. Внезапно он услышал шорох, как будто там осыпались мелкие камешки. Рене вопросительно взглянул на фараона.
— Крокодилы, — произнёс тот, отвечая на немой вопрос сына.
У юного наследника ещё больше разгорелись глаза — это означало, что можно устроить охоту.
Но они не свернули в галерею. Горн уверенно вёл их вперёд. Наконец, слуга остановился и, обернувшись, сказал:
— Мы пришли, фараон.
Наверх вела крутая лестница.
Ступени оказались настолько высокими, что юноше пришлось помогать себе руками, опираться на них ладонями, чтобы залезть на очередную. На верхней площадке Горн вставил факел в держатель на стене и взялся за скобы плиты. Мышцы рук и груди его вздулись, — Рене дал себе слово, что у него будут такие же — послышался скрежет, и над головой появилась темная серповидная щель, которая медленно расширялась. Когда проход расширился настолько, чтобы свободно мог пройти человек, слуга отступил в сторону.
— Оставайся здесь. — Горн в знак повиновения склонил голову. — Рен, идём, — повернулся Сид к сыну и первым вышел наружу.
Их встретила свежая прохлада. После затхлости пещеры воздух казался особенно чистым и прозрачным. Ничто не нарушало тишины. Лишь трели цикад вторгались в безмолвие, но и они сливались с ночью. Юноша вздохнул полной грудью. Их окружали какие-то тёмные развалины. Издалека донёсся вой шакалов.
— Где мы? — передёрнув плечами, спросил Рене.
— Долина Царей.
— Как?! Но ведь…— начал юноша и осёкся. На миг показалось, что отец шутит. Ведь даже на повозке от дворца до Долины Царей добираться не менее часа, а по подземному ходу они шли всего несколько минут, по крайней мере, так ему показалось. Оглядевшись, Рене вдруг обнаружил, что стоят они между лап Сфинкса, расположенного в центре Долины. Резко повернувшись и задрав голову, увидел почти человеческое лицо каменного исполина. Юноша был потрясён.
Сид словно почувствовав, что творится в голове у Рене, сказал:
— Потерпи. Скоро ты всё узнаешь.
Долина Царей ночью выглядела совсем по-другому, чем при свете дня. Пирамиды на фоне чёрного безлунного неба словно плыли над землёй и казались ещё более величественными и зловещими, будто бы созданные вовсе не человеческими руками, а прибывшими откуда-то извне, — из других миров. Казались чем-то противоестественными и чужеродными самой природе. Юноша почувствовал себя пылинкой, жалкой козявкой, которую может раздавить любой… Он схватился за руку отца, и тут же его обжёг жгучий стыд, — он, уже взрослый человек — наследник фараона— ведёт себя как маленький. Хотел высвободиться, но Сид крепче сжал его ладонь. Мальчик почувствовал необычную теплоту и уверенность, исходящие от этого сильного человека.
— Отец, куда мы?.. — шёпотом спросил он.
— В твою пирамиду, — также тихо ответил Сид.
Рене резко вскинул голову:
— Но ведь туда невозможно проникнуть… пока…
Он скорее угадал, чем различил улыбку на лице фараона.
— О-о, как же тщеславны люди! — произнёс тот непонятную фразу. — Не один ты так считаешь, Рен. Они думают, что пирамиды лишь усыпальницы...
— А разве это не так, отец?
Сид не ответил.
— Мы пришли. Узнаёшь?
Мальчик десятки раз, если не сотни, бывал на строительстве собственной пирамиды и даже втайне от фараона попытался принять участие, обрабатывая огромный блок известняка. Казалось, что он уже сроднился с ней. Но сейчас в этой громадине не узнавал ни одной знакомой чёрточки.
— Кстати, твой блок на самом верху, — улыбнулся фараон. Рене удивлёно взглянул на него. — Ну что, пойдём. — Сид ступил на первую ступень неширокой лестницы, стрелой устремившейся вверх по грани пирамиды.
Юноша насчитал около сотни ступеней, потом сбился. Чем выше поднимались, тем сильнее завывал ветер. Он уже ничего не слышал и потерял чувство времени. Сколько длилось восхождение? Казалось, что поднимается на самое небо. Наконец, лестница закончилась небольшой площадкой с нависавшим над ней сводчатым потолком. Рене боялся посмотреть вниз. Он поспешно шагнул вглубь арки и прислонился к стене. Внезапно в нише стало светло, почти как днём. Сид что-то сделал с факелом, и язык пламени удлинился в два раза. Фараон с улыбкой взглянул на сына:
— Ну что, устал? Бывает.
Рене встрепенулся:
— Я в полном порядке, отец.
Не переставая улыбаться, Сид снял с шеи кулон и протянул сыну:
— Возьми. Он твой.
Кулон представлял собой небольшой, размером с детскую ладошку, золотой диск, на котором находилось выступающее изображение бога Ра. Рене вспомнил, что точно такое изображение было и на браслете фараона. Украшение было тёплым, почти горячим. «Ну и горячее же сердце у отца!» — подумал он.
Сид словно бы прочёл его мысли.
— Он живой, — сказал фараон.
— Кто? — Не понял в первый момент юноша. — Как это?!
Не ответив, Сид опустил факел и осветил противоположную стену.
— Приложи его сюда…
Рене увидел в стене круглое отверстие, соразмерное с окружностью кулона.
— Ну, смелее. Это ключ.
Юноша послушно приблизил руку с кулоном к стене и тот, словно и вправду был живой, скользнул из ладони и с лёгким щелчком вошёл в отверстие. Вроде бы ничего не происходило — Рене ожидал, что раздастся скрежет, и часть стены поползёт в сторону, и даже немного отступил. Но взглянув на отца, по его напряжённому лицу — фараон к чему-то прислушивался — понял, — что-то происходит.
— Ну, всё, — через минуту сказал Сид, беря его за руку. — Пошли.
— Куда?.. — начал юноша, и вдруг с ужасом увидел, как фараон скрывается в стене и тянет его за собой.
Он зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил себя уже внутри пирамиды, стоящим вначале широкого и длинного коридора. Мальчик испытывал почти суеверный страх. Державший его за руку фараон почувствовал состояние сына, но никак этого не показал.
— Чудеса начинаются, — улыбнулся он. — Шер называет это диафрагмой.
От его будничного и ровного тона Рене успокоился и дал себе слово ничему больше не удивляться. Сид одной рукой обнял сына за плечи и увлёк вперёд по коридору. Как ни странно, конец коридора не терялся в темноте, а освещался призрачным голубоватым светом. Скоро юный наследник понял, что этот волшебный свет льётся откуда-то сверху. Через минуту они подошли к узкой и крутой, вырубленной в едином монолите лестнице.
— Нам сюда, — произнёс фараон.
— А там что? — указал юноша на галерею, ведущую вниз.
— Там царство демона Небежда. Но ты не бойся, — поспешил добавить Сид, заметив испуг в глазах Рене. — Сюда власть Небежда не распространяется.
Лестница была настолько узка, что им пришлось подниматься один за другим. Впереди шёл фараон с факелом в руках, впрочем, надобность в коем отпала, так как сверху продолжал литься слабый, но достаточный для того чтобы различать окружающее, свет. За ним, стараясь не оглядываться — Рене. Несмотря на крутизну, почти отвесность лестницы, юноша особо не напрягался; высота ступеней оказалась небольшой, да и в стене с правой стороны вырублен длинный уступ, за который удобно было держаться. На этот раз восхождение длилось не так долго; ему показалось не больше минуты. Наконец Сид достиг верхней площадки и на секунду скрылся из виду. Рене взглянул вверх, и у него захватило дух.
Он дал себе слово не удивляться, но ничего не мог с собой поделать. Над головой распростерлось огромное небо! В первое мгновение он подумал, что искусный художник расписал потолок. Но небосвод был живой; именно от него исходил тот волшебный призрачный свет… Проплывали тёмные тени облаков. К тому же некоторые звёзды пульсировали, словно бы подмигивая ему. А одна сорвалась и, прочертив короткую яркую линию, исчезла. Но главное, никогда и нигде он не ощущал себя так близко от них — только протяни руку. Будто бы на самом деле оказался на небе.
Потом пришла мысль о недостроенной крыше, хотя какая крыша может быть в пирамиде?! Он ведь сам наблюдал, как сотни рабов волокли и устанавливали последний пирамидальный блок…
— Ну что, красиво? — вдруг услышал он голос.
Юноша очнулся от наваждения, в голове мелькнуло, что, наверное, выглядит очень глупо и поспешил закрыть рот. Сид протянул руку и, словно котёнка, вытянул его на площадку. Рене огляделся. Он очутился в небольшой комнате со скошенными стенами, на которых бурой или красной краской были начерчены незнакомые символы и иероглифы — Рене словно очутился внутри огромного свитка. Промеж записей ютились замысловатые рисунки: невиданные животные, фигурки людей, подобные богам из древних мифов… В центре комнаты находилась большая квадратная тахта, как и лестница, ведущая сюда, высеченная из монолита и ничем не покрытая. Но его взгляд всё время притягивал необычный свод.
— Да, это всё изобретения жрецов, — сказал Сид, указав наверх. — Это вроде двери-диафрагмы. Я сейчас, — добавил он и, проделав что-то с факелом, отчего пламя опять убавилось почти в два раза, вставил его в специальный держатель, прикреплённый к стене. Потом подвёл сына к каменной тахте, усадил и сел рядом. — Ну, теперь поговорим. — Но ещё долго молчал, словно бы обдумывая с чего начать.

следующая глава: http://for-writers.ru/publ/proza/fantastika/den_kogda_nastupilo_budushhee_glava_2/18-1-0-30233