День, когда наступило будущее Глава 8 Степень критики: любая
Короткое описание: Нас выбирают. Но есть ли выбор у нас?
ГЛАВА 8 НОВАЯ РАБОТА
Роман взглянул на наручные часы. Пора было двигать… Только до Машиного дома — почти два часа! Вряд ли потенциальный работодатель будет доволен, если он опоздает. Тщательно побрился, надел свежую белую рубашку, подумав при этом, что две другие уже пора сдать в прачечную. Повязал галстук. Достал из настенного шкафа и надел недавно приобретённый тёмно-синий костюм. Взгляд его упал на коробку с наградами. Мелькнула мысль: не захватить ли их с собой? Как-никак едет наниматься… Но тут же отказался от этой затеи; не в его правилах бахвалиться чем бы там ни было. Критично осмотрев себя в небольшом зеркале, встроенном в дверцу стенного шкафа, Роман скинул пиджак и, бросив его на спинку единственного в квартире стула, надел привычную замшевую куртку. Затем, немного подумав, снял и галстук. В прихожей, вместо повседневных кроссовок, надел чёрные туфли.
Подъезжая к дому Маши, Роман чувствовал лёгкое беспокойство… Встроенные в приборную панель машины часы показывали полвторого пополудни. Неизвестно ещё, где жил этот загадочный «Вячеслав Ари…» и сколько времени понадобится, чтобы добраться до него. С другой стороны Роман не очень-то рассчитывал на успех. Из слов Маши понял, что их знакомец, вернее знакомый её отца — Маша вообще его не знала, подыскивает себе что-то вроде телохранителя. Конечно же, Роман смотрел западные фильмы, но всё равно слабо представлял обязанности телохранителя. И был вовсе неуверен, что подойдёт на эту роль. Но как говорится: попытка — не пытка. Неизвестно, где найдёшь — где потеряешь...
Роману даже не пришлось выходить из машины, когда затормозил около Машиного дома. Мужичонка небольшого роста — консьерж, ждал его у дверей подъезда и, быстро спустившись по лестнице, подошёл к машине и подал через окно маленькую карточку: — Велено вам передать. Роман молча взял визитную карточку. В первую очередь в глаза бросилась строка, набранная крупным витиеватым шрифтом. Золотые буквы на тёмно-зелёном фоне гласили: «ТРУБЕЦКОЙ ВЯЧЕСЛАВ АРИСТАРХОВИЧ — антиквар». «Надо же, — подумал он, — Трубецкой!..» — Его взгляд скользнул ниже, и он чертыхнулся с досады. Запустив мотор, рванул с места, сразу же набрав недозволенную скорость. В визитке указывался его район, где жили он. Выходило, что зря тащился в такую даль! Он мчался, обгоняя «Волги», «Жигули», «Москвичи». Иномарок попадались мало. Лишь неподалеку от Смольного повстречал два тёмно-синих «Мерседеса». Его «красотка» вела себя безупречно. ГАИшника Роман увидел издали. Без сомнения тот тоже зафиксировал превышавшую скорость иномарку, — Роман заметил в его руках радар. «Не хватало ещё из-за какой-то призрачной работы прав лишиться!» — Он резко сбросил скорость. Как ни странно ГАИшник его не остановил, хотя Роман отметил, как дёрнулась его рука с жезлом. Но может быть, страж порядка просто хотел отдать честь? Роман усмехнулся. К дому, указанному в визитке, он подъехал ровно без десяти три. Высотку построили совсем недавно. Отчего-то Роману казалось, что антиквар должен жить в каком-нибудь старинном особняке… «Трубецкой, Трубецкой, — шептал он, поднимаясь по широкой мраморной лестнице к двери подъезда. — Интересно, это настоящая фамилия?» Железная дверь подъезда оказалась оборудована домофоном. Однако, вопреки ожиданиям, ему не пришлось вести переговоры. Раздался металлический щелчок, и дверь сама открылась, как будто была на пружине. Роман оказался в вестибюле. Он впервые находился в элитном доме. Вестибюль нисколько не походил на фойе обычного жилого дома, скорее — на огромный холл шикарной квартиры. Мягкий зеленоватый свет, исходящий из шара-люстры, висящей на потолке, заливал помещение. Роман немного удивился: зачем электрический свет днём?! Пол устилала узорчатая кафельная плитка. У противоположной стены стояли кадки с декоративными пальмами. Около входной двери за небольшим письменном столом сидел человек и смотрел в небольшой монитор. На нём была камуфляжная куртка, а на краю стола лежало армейское кепи. Роман заметил эбонитовую ручку трости, прислоненную с той стороны стола. «Эге, парень, да ты, кажется, из наших», — подумал Роман. Человек вопросительно взглянул на него. «Ах, да!» — спохватился Роман. Вынув из нагрудного кармана куртки визитку, подал её консьержу. — Ага-а, вам на восьмой, — произнёс тот, затем, посмотрев куда-то за спину Романа, крикнул: — Иван Палыч, проводи — восьмой этаж. Роман оглянулся: у лифта стоял ещё один человек, которого раньше он не заметил. Это был старичок глубокого пенсионного возраста, невысокого роста и щуплого телосложения. Чёрный полувоенный френч, какие, наверное, носили школьники пятидесятых, застёгнут на все пуговицы. На голове — форменная фуражка с красным околышем и блестящим чёрным козырьком. — Значит, на восьмой? — делая приглашающий жест, спросил старичок. — К Вячеславу Аристарховичу, значит? Лифт оказался облицован пластиком под светлое дерево — даже потолок, Роман ощутил себя внутри деревянной шкатулки. Лифтёр нажал на кнопку, и лифт плавно тронулся. Волгин взглянул на старичка-лифтёра: — А тот, за столом, — он военный? — Кто, Володя-то? — уточнил лифтёр. — Да, он у нас афганец. — Он ещё что-то хотел добавить, но промолчал. Роман кивнул и ни о чём больше не спрашивал. На восьмом этаже (по всей видимости, из холла уже предупредили о его визите) их встретила девушка в тёмно-синем кримпленовом брючном костюме, в очках тонкой золотой оправы. Высокие скулы, на лице ни грамма косметики. Волосы гладко зачёсаны и стянуты сзади в узел. Про таких говорили: серая мышка. В руках она держала коричневую кожаную папку. В представлении Романа — таковыми и должны быть секретарши. — Роман Волгин? — Строгим взглядом учительницы она смотрела на него. — Да, — улыбнулся Роман. Его немного забавлял тон девушки, не сочетающийся с её молодостью. — Прошу вас, следуйте за мной. Следовать пришлось недалеко. Секретарша открыла дверь квартиры, расположенной напротив лифта. Они оказались в довольно просторном и, как Роману показалось, почти пустом холле. Он успел заметить только гардероб с блестящими вешалками и огромное зеркало, висящее на стене. — Сюда. — Теперь девушка напоминала ему экскурсовода из музея. …Когда-то эта была огромная гостиная, которую, при желании, запросто можно переделать в баскетбольный зал. Но сейчас гостиная явно служила приёмной. Вдоль стен стояли стулья, при виде которых Роману вспомнилось посещение Эрмитажа. Между двух больших окон стояла софа, как и стулья обтянутая тёмно-бордовым атласом, так же стилизованная под старину, а может быть, на самом деле — восемнадцатого века. Секретарша подвела его к большому двухтумбовому письменному столу, на котором стоял компьютер и ещё пара приборов, назначение коих Роману было неизвестно. — Подождите одну минуту, — сказала она и скрылась за широкой межкомнатной дверью. В те полсекунды, когда дверь оставалась полуоткрытой, он услышал фразу: «Хорошо, Хан, иди». (Когда о каком-нибудь человеке говорили: «косая сажень в плечах», Роман думал, что это аллегория, преувеличение… и сказано ради красного словца. Но его мнение резко изменилось при виде появившегося персонажа). Вышедший из комнаты человек едва ли достигал до его груди, но настолько был широк, что в его красный пиджак можно укутать трёх таких как Роман. Пиджак достигал колен коротких и толстых ног, ступни которых больше напоминали лыжи, чем человеческие конечности. В руке он держал, чуть ли не волочившийся по полу, небольшой чёрный чемоданчик-дипломат. Гном исподлобья взглянул на Романа и, неожиданно широко шагая, прошествовал мимо к выходу. Роман ещё смотрел вслед квадрат-человеку, когда сзади раздался голос секретарши: — Прошу, вас ждут. При виде хозяина кабинета, у него сразу же возник образ Семёна Михайловича Будённого. Усы у сидящего за письменным столом человека были поистине выдающимися — пышными, широкими, заканчивающимися где-то на уровне ушей, с подкрученными наверх кончиками. Было видно, что их носитель тщательно ухаживает и гордится ими. Черты лица — грубые, словно вырубленные из скалы… Квадратный раздвоенный подбородок. На вид Трубецкому было около пятидесяти. — Волгин Роман Ильич? — густым басом спросил он. Трудно было представить какого-то иного тембра голоса от обладателя этих брутальных усов. — Так точно! — Роман едва не вытянулся по стойке смирно. Но тут же спохватился: «Что это я?.. Надо не забывать — я на гражданке». Но, кажется, такой ответ понравился Вячеславу Аристарховичу. — Прекрасно, прекрасно. Присаживайтесь. Усаживаясь в предложенное кресло, у Романа промелькнула мысль: «Неужели предыдущий посетитель тоже сидел тут?! Да нет, он просто не втиснулся бы…». Тем временем Трубецкой убрал в ящик стола какую-то коробку или книгу, достал оттуда костяную резную шкатулку и, открыв крышечку, пододвинул её Роману. — Ты куришь? Разреши обращаться к тебе на «ты»? — Конечно. Разница в возрасте… Усы у Трубецкого дёрнулись: — Ну, не такая уж она и большая. А меня зови просто Вячеслав. — Да, конечно, — в ответ улыбнулся Роман. — Нет, не курю. Но запах сигаретного дыма люблю, — добавил он, видя, что собеседник собирается закурить. — Похвально, похвально. А я вот дымлю, как паровоз. Хотя знаю, что это вредно для здоровья. Да и для моей коллекции на пользу не идёт... — Стена за его спиной была увешана картинами. (у Романа возникло стойкое убеждение, что все картины подлинники). — Но ничего не могу поделать с собой. —Трубецкой притворно вздохнул: — Думаешь, почему я храню курево в шкатулке? Чтобы лишний раз не читать эту надпись: «Минздрав предупреждает…» — Он снова широко улыбнулся. В это время раздался мелодичный перезвон. Роман повернул голову. Стрелки на циферблате больших напольных часов показывали ровно три… Рядом с часами стоял огромный книжный шкаф, заполненный томами с золотыми корешками. — Прекрасно, просто замечательно! — улыбаясь, воскликнул Трубецкой, заправляя сигарету в чёрный пластмассовый мундштук. — Точность — вежливость королей. Время — деньги. Не так ли? — Откинув головку у золотой фигурки сфинкса, стоящей на столе, которую Роман поначалу принял за простое украшение, но оказалось, что это ещё и зажигалка, Вячеслав Аристархович прикурил. — Итак, — выпуская струю дыма, продолжил он, пальцами левой руки нажимая клавиши клавиатуры большого белого компьютера, — я получил твоё резюме…. Кое-что пришлось проверить. Кстати, за тебя хлопотал Иван Степанович, а это дорогого стоит… — Роман удивился, — насколько он помнил, никому своего резюме не давал. А Иван Степанович, как он понял — Машин отец. Но ещё больше удивился, когда антиквар, глядя в экран, начал перечислять вехи его жизни. Это было уже не резюме, а полное досье… В компьютере Трубецкого находились такие подробности, о которых, как Роман думал, никто не знал. «Зачем он это делает?» — недоумевал Волгин. В голову приходило лишь одно: Трубецкой хочет показать на что способен, свои возможности… что он всё знает о сидящем перед ним человеке. — Прекрасно, прекрасно, — антиквар перевёл взгляд на Романа. — Я удовлетворён. Ты почти идеально подходишь на должность, которую имею честь тебе предложить. — Он обнажил в широкой улыбке ряд желтоватых зубов. (Роман заметил одну странность: в то время когда губы Трубецкого растягивались в улыбке, его глаза оставались совершенно серьёзными и даже настороженными). — Однако, — Трубецкой вновь перевёл взгляд на экран, — один вопрос так и остался невыясненным. Ты владеешь иностранными языками? Роману с трудом верилось в искренность его слов. «Хм, узнать такие подробности моей жизни и не выяснить такого пустяка?..» — Тем более, Роман не делал из этого никакого секрета. Вот и сейчас не счёл нужным что-то скрывать: — Да, — английский, немецкий, французский разговорный… да, и немного арабский. — Отлично, великолепно! — воскликнул Вячеслав Аристархович. С помощью пинцета он вытащил окурок из мундштука, бросил окурок в хрустальную пепельницу и, продув мундштук, положил его в выемку в основании фигурки сфинкса. — Тогда не будем откладывать дело в долгий ящик. — Он щёлкнул тумблером на небольшом продолговатом приборе (как понял Роман — коммутаторе) и, чуть пригнувшись, вкрадчиво проговорил: — Ирочка, договор готов? Занесите его к нам. — Потом поднял глаза на Волгина. — Кстати, откуда арабский?.. — В армии нахватался. — А-а, ну да, ну да. У тебя, вероятно, большие способности к языкам. Это хорошо. — В дверях появилась Ирочка с неизменной папкой в руках. — Знакомьтесь, Ирина Сергеевна — моя секретарша. А это наш новый сотрудник — Роман Волгин. — Подавая шефу два листа бумаги, Ирина Сергеевна мельком взглянула на Романа (этот взгляд ему живо напомнил картину Ивана Крамского «Неизвестная») и чуть заметно кивнула. — Ира, присядь пока, — сказал Вячеслав Аристархович. Секретарша отступила на несколько шагов и села на краешек роскошного обтянутого светло-коричневой кожей дивана, стоящего справа от Романа. Трубецкой скользнул взглядом по верхнему документу и перевёл его на Волгина: — Я, в последнее время, много передвигаюсь по стране, а иногда выезжаю за границу. Хотел узнать, готов ли ты сопровождать меня постоянно? К тому же важно, чтобы ты проживал в моем доме. Этаж принадлежит мне… — Думаю, да. —Тогда вот, прочитай и подпиши. — Трубецкой пододвинул плотные листы бумаги. — Это контракт в двух экземплярах, — антиквар взял со стола дорогой паркер и, отвинтив колпачок, протянул Роману. — Надеюсь, пять тысяч на первых порах тебя устроит? — Роман вопросительно посмотрел на антиквара. — О, нет! — воскликнул Трубецкой, по-своему расценив его взгляд. — Конечно же, не рублей! Роман углубился в чтение. Потом положил договор на стол и взял авторучку... — Вот, — он подал Вячеславу Аристарховичу подписанные бумаги. — Прекрасно, прекрасно, — забормотал тот, рассматривая подпись. — Ира... — Трубецкой протянул контракт. Секретарша поднялась с дивана и спрятала документы в папку. Антиквар повернулся к Волгину: — Если я не ошибаюсь, у тебя «Вольво»? «Да уж, наверное, не ошибаешься», — про себя усмехнулся Роман. Вслух сказал: — Да. Трубецкой вновь выдвинул ящик стола, и что-то достав оттуда, протянул Роману. Это была маленькая, не больше трамвайного билета, пластиковая карточка. — Пропуск в подземный гараж, — пояснил он. И снова обнажив зубы в улыбке, добавил: — Я там зафрахтовал несколько стоянок-мест. Тебе покажут… Ну, всё. Ирочка проводит тебя в новое жильё. Устраивайся. А завтра мы ещё кое-куда съездим. — Трубецкой протянул руку для прощального рукопожатия. Вставая, Роман вновь бросил взгляд за спину антиквара. От того не ускользнул этот взгляд. — Нравится моя коллекция? — Да, люблю старую школу. — Как-нибудь я покажу тебе мою истинную страсть. Оружейная палата блекнет!..
Ирочка открыла дверь, находящуюся в коридоре справа от офиса Трубецкого. — Заходи-те. Ваша квартира. — Она пропустила Романа вперёд. Он очутился в полутёмном холле. Вслед зашла Ирочка и щёлкнула выключателем, но входную дверь не закрыла. — Квартира оборудована радиосвязью с кабинетом Вячеслава Аристарховича, — продолжала она говорить скороговоркой. — Квартира двухкомнатная, санузел совмещённый. Всё что нужно вы найдёте. Горничная будет приходить через день. И никаких гостей! — сказав это, она почему-то покраснела. — Это требование Вячеслава Аристарховича. — Вот ваш ключ, — Ирочка поискала глазами, куда бы положить ключ, но не найдя, сунула его Роману в руку. — Остальные экземпляры хранятся у меня. — Не дав ему и рта раскрыть, резко развернулась и поспешно вышла в коридор, хлопнув дверью. — Прекрасно, — прошептал Роман, прислушиваясь к сердитому быстро удаляющемуся перестуку каблучков. Потом огляделся. Холл — примерно трёх метров ширины. Стены обклеены розовыми в широкую полоску моющимися обоями. Из мебели — лишь висящее на стене овальное зеркало и трёхроговая вешалка, какие встречаются в приёмных различных учреждений. Роман снял куртку и, повесив её на вешалку, шагнул вперёд. Небольшой коридор, длинной не более пяти метров, раздваивался. Справа, по всей видимости, находилась кухня и тот самый совмещённый санузел. Прямо — закрытая двухстворчатая застеклённая дверь, открыв которую он увидел совершенно пустую гостиную, почти такого же размера, что и приёмная в офисе Трубецкого. Правда, на окнах висели тонкие прозрачные кремовые шторы или, вернее, тюль. В торце гостиной он заметил дверь, ведущую, очевидно, на лоджию. Преодолев желание тут же проверить, каков вид с неё открывается, Роман осторожно прикрыл двери пустой гостиной, будто бы боялся кого-то спугнуть и, толкнув дверь справа, замер на пороге комнаты. — Фь-ю-ю, ни хило, Вячеслав Аристархович! — Комната напоминала будуар какого-то вельможи. В центре стояла большая, почти квадратная кровать, застеленная шёлковым покрывалом оранжевого цвета. У противоположной стены — высокий трельяж, рядом — мягкий стул-пуфик. На прикроватной тумбе красовалась настольная лампа, в виде китайской вазы с зелённым абажуром. Но больше всего его поразил огромный шкаф-купе, в котором без труда могли поместиться несколько человек отнюдь не миниатюрного телосложения. Роман прошёл и сел на кровать. — Ну а где, скажите, господа, балдахин? — вслух произнёс он, включив лампу и, пробуя на ощупь мягкость матраса. Потом встал и отодвинул дверцу шкафа. Отделение было пусто (а что ожидал увидеть — наряды от Армани?) Лишь на длинной палке висело с десяток металлических плечиков. Он открыл другое отделение и увидел полки, заполненные белоснежным постельным бельём. С минуту стоял неподвижно, вдыхая приятный свежий запах. Почудилось даже, что ощущает лёгкий бриз, дующий с морского побережья. Затем вышел в коридор и, сделав пару шагов, открыл дверь в ванную комнату. Нет, золотого унитаза, и джакузи не было. Унитаз самый обыкновенный — белый фаянсовый. Чугунная ванна. Зато полка под большим круглым зеркалом буквально забита средствами личной гигиены —пузырьками, бутылочками и флаконами самой разнообразной формы, с шампунями и туалетной водой. А в шкафчике, отделанным белым пластиком, обнаружил бритвенные принадлежности и даже фен. И всё было в новой нетронутой упаковке. — Ну и как здесь гостей не приводить? — прошептал Роман, вспомнив слова секретарши Ирочки. Но настоящий шок он испытал на кухне. Мало того, что она сверкала и сияла, напоминая хирургическую перед операцией, — явно пахло евроремонтом, по крайней мере, кухонный гарнитур голубого пластика точно не отечественного производства, — но буквально застыл, когда открыл холодильник. Небольшой холодильник, который Роман поначалу принял за шкафчик, под завязку был забит продуктами. — Ого! Это я удачно зашёл! На верхней полке лежал батон докторской колбасы и несколько колец копчённой. Ниже — целая головка голландского сыра и кассета с яйцами. А в самом низу возвышалась пирамидка из консервных банок, с самыми разнообразными цветными этикетками. Роман был уверен, что здесь найдётся чёрная и красная икра. Рядом лежали красочные вакуумные упаковки, но что находилось в них, не выяснил. Из спальни раздалась громкая телефонная трель. Захлопнув дверцу холодильника, он быстрым шагом направился в комнату. Звонок исходил из небольшого плоского аппарата белого цвета, стоящего на тумбочке. Роман поднял трубку: — Да. Из трубки послышался смешок и бас Трубецкого: — Проверка связи. Как слышно? Хе-хе-хе. Мне доложили, что ты на месте. Ну, как тебе?.. — Спасибо, Вячеслав... Всё отлично. Даже не ожидал. — Ну и прекрасно. Можешь смотаться домой, если что-то нужно. И не забудь поставить машину в гараж. Сегодня я тебя больше не побеспокою. Ну, всё, конец связи. Хе-хе-хе. — Благодарю! — крикнул Роман. Но из трубки уже доносились гудки. Он осторожно положил её на рычаги и подумал: не позвонить ли Сашке? Но не обнаружил наборного диска, хотя на панели было множество овальных кнопок, а внизу с десяток ползунковых регуляторов. Решив разобраться с аппаратом позже (заметил под ним тоненькую белую книжечку — по всей видимости, инструкцию), встал с кровати и, накинув в прихожей куртку, вышел в коридор. Вызывать лифт он не стал и быстро начал спускаться по лестнице. Поначалу хотел последовать совету Трубецкого: «смотаться» домой, но подумал, что всегда успеет это сделать, — всё необходимое пока есть. А сейчас решил поставить машину в гараж, а потом, вернувшись в квартиру, устроить себе «праздник для желудка»…
В вестибюле с консьержем Володей разговаривала пожилая дама в красной шляпке. Ивана Павловича нигде не было видно. По всей видимости, он находился где-то на этажах или между ними, — сверху доносился шум работающего лифта и хлопанье дверей. Роман подошёл к столу (дама в шляпке, что-то уточнив, направилась к лифту) и протянул пропуск, выданный ему Вячеславом Аристарховичем. — Мне надо поставить машину в гараж. Володя взглянул на пропуск. — Ага, значит, Трубецкой нанял тебя? Хорошо. — Он посмотрел в монитор и взял пульт, отпирающий подъездную дверь. — Въезд в гараж с той стороны дома.
Роман затормозил перед решётчатыми воротами и, не выходя из машины, подал пропуск в окошечко будки. Человека, сидящего там, он почти не видел, — торчала лишь голова в чёрной бейсболке. Вахтёр взял пропуск и проделал с ним какие-то манипуляции. Решётка начала медленно подниматься. — Восьмой бокс, — сказал вахтёр, отдавая пропуск. Восьмой бокс Роман нашёл быстро, — на стене висели таблички, с нарисованными жирными цифрами. В седьмом стоял чёрный «Опель», с другой стороны — тёмно-синий «Мерседес - 300». Дальше — сплошные «японцы», различных модификаций и расцветок. И ни одной отечественной марки!.. Не без внутреннего удовлетворения он подумал, что его красавица не будет выглядеть Золушкой в этом царстве представителей зарубежного автопрома. Поставив машину, Роман двинулся к выходу, но через пару шагов увидел на противоположной от стоянок стороне широкий проход и ведущую наверх лестницу. Быстро вбежав по ней, он очутился в знакомом вестибюле. Иван Павлович и Володя о чём-то тихо беседовали, но при его появлении замолчали. Лифтёр сделал шаг навстречу, но Роман поднял руку, как при приветствии, широким шагом пересёк угол холла и пешком начал подниматься наверх.
Скучные последние две главы получились, если честно. Сюжет буксует, ничего значимого не происходит - особенно по сравнению с переворотом в Древнем Египте! Седьмая глава ещё ничего за счёт развития любовной линии, но она и крайне короткая. Я понимаю, что для сюжета эти части необходимы, иначе что-то будет неясно потом, но уж очень вялая и скучная подача. Автор, Вы что? Перестали стараться и расслабились? Даже вторая глава с военной операцией интереснее, хотя её я считал худшей из-за скудности текста, но в ней была хотя какая-то динамика. А здесь... Роман пошёл туда, поехал сюда, сделал, что ему говорят, не особо задумываясь над мотивацией. С другой стороны, оно, конечно, так бывает, когда да, не можешь сам найти себе занятия и просто делаешь, что говорят. Стало слишком много НЕНУЖНЫХ описаний. Из крайности в крайность, как говорится. Половину можно смело вычеркнуть, и текст не потеряет от этого. Автор, чья фраза "чем короче, тем лучше"? (Не уверен, что дословно вспомнил, но смысл был такой). В седьмой и восьмой главах плохо с живописующей частью. Поэтому возьму на себя наглость дать два совета: 1) Попробуйте разбавить текст метафорами, гиперболами, сравнениями и прочим оружием русского языка. Текст читается очень сухо, как историческая хроника - челюсть в процессе зевоты почти успешно сбегает. Да, где-то что-то мелькает такое живое, сочное, но этого очень мало. Например
Цитата
С минуту стоял неподвижно, вдыхая приятный свежий запах. Почудилось даже, что ощущает лёгкий бриз, дующий с морского побережья.
Вот это хороший момент. Сознание переключается с сухого перечисления на морской бриз, капельки солёной воды, летящей в лицо, освежающей, солнечные блики, бьющие по глазам, мокрый песчаный пляж и колючий ветер. То есть рисуется какая-то новая и яркая картина, которая накладывается на повествование. Понимаете, что я имею в виду? 2) Очень много ненужных деталей. Попробуйте задавать себе почаще такие вопросы: "Зачем нужно об этом сказать?", "Почему читатель должно знать об этом?" "Зачем обращать на это внимание?", "Что я хочу сказать этим?" итд. Схожий принцип был у Сократа (или Софокла?). Он учил задавать себе подобные вопросы перед тем, как что-то сказать собеседнику. "Пропустить через три сита" называется. Неплохой принцип. Отучает от пустой болтовни. Не всей, конечно. Но в творчестве это, по-моему, главный принцип. Смысл текста передается не только в общем, по окончании сюжета, а через детали. Даже больше через детали. Дьявол в них. Это всё. Пишите дальше - будем развиваться вместе.
Спасибо, что читаете. Без проходных глав, наверное, не обойтись. Выправильно заметили, часто сваливаюсь в бытовуху. Всё гоню куда-то, забывая о сравнениях, описаниях…
0
