Люк откинулся с коротким шипением. Майор Шабунин облегчённо выдохнул: «Наконец-то дома». Свежий ветерок забрался внутрь посадочного модуля, остужая потное лицо. Круг синего неба загородили две головы:
— С удачной посадкой, товарищ космонавт, — поздравила одна хрипловатым голосом.
— Как самочувствие? — спросила вторая.
— Спасибо… и всё отлично. А товарищ Сидельников с вами?
— А кто это? — головы посмотрели друг на друга.
— Главный инженер проекта «Разведка».
— Давайте мы вас сначала освободим из запечёного «яйца», — улыбнулся хрипатый. — Извиняюсь за голос, простыл немного.
Майора вытащили со всеми предосторожностями, усадили в мягкое кресло, сунули в руки термос с чем-то горячим. Он осмотрелся, пытаясь найти кого-нибудь знакомого из постоянной группы по встрече. Вокруг суетились люди в странной пятнистой форме. В стороне, свесив лопасти, «дремал» винтокрыл незнакомой конструкции с двухглавым орлом на борту и привычной пятиконечной звездой на хвосте. Стоявший рядом капитан достал плоскую коробочку, приложил к уху и стал с кем-то разговаривать. Шабунин почувствовал себя странно.
— Капитан, — он дождался, кода военный закончит общаться по «рации». — Сегодня какое число? По моему календарю прошло три с половиной года.
— Тринадцатое мая шестнадцатого года, товарищ майор.
— Какого, какого года? — не понял Шабунин.
— Шестнадцатого. В смысле — две тысячи шестнадцатого.
«Что за шутки?!» — чуть было не сорвалось с языка. Какие две тысячи? Ракету запустили в декабре семидесятого. Значит сейчас должен быть какой год? Но окружающая обстановка нагло утверждала — пусть товарищ космонавт думает что угодно, однако таких винтокрылов и мехтехники в Советском Союзе отродясь не было.