Глава 4. Первый полёт. (Начало) Степень критики: Любая.
Короткое описание: «Как опасно доверять управление кораблём учёному, даже если это простой линтер, не говоря уж о космолёте. Вечно у них что-нибудь случается, руки что ли не из того места растут!» Так думал капитан, которому испортили судовой журнал.
Глава 4. Первый полёт.
Семья поднялась на двадцать второй этаж в центральную больницу. Теперь участникам полёта предстояла процедура подсадки нанопроцитов. Шиммон беспокоился о том, что может опоздать на эксперимент, правда без него не начали бы всё равно. Эстер была счастлива, в её сумочке позвякивали пять термосов с биоматериалами. Дани ломал голову над вопросом – можно ли считать сон, навеянный Эстер, настоящим пророчеством. Ада беззаботно радовалась возможности прогуляться по городу, так как с наступлением беременности её прогулки в зданиях, где есть ментальные экраны, станут невозможными. Процедура подсадки продолжалась около двух часов. За это время в вену ввели около полулитра физиологического раствора со ста граммами кибернетических клеток. Адаптация прошла без осложнений. Через две недели нанопроциты окончательно возьмут под контроль иммунную систему, и тогда Ашеры и Шиммон смогут спокойно выходить в космос. Пообедав в ресторане, семья отправилась домой на своей автомотрисе. Шиммон не упустил случая прокатиться на ручном управлении по скоростным путям, – он при этом чувствовал себя пилотом. Дани приставал к сестре с расспросами. – Мило со мною ты поступила! Я теперь влюблён в девушку, которой может быть и вовсе не существует. – Но разве она не красавица? – Красавица! Но где она живёт? Как мне её найти? И что за странное имя – Марта? У нас на всей планете не встречается такого. И, более того, – никогда не было! Я уже поискал в инфосети, как только мы тронулись. – Я много всякой информации получаю из ментоса по наитию. Ты помнишь, Дани, мы проходили теорию о переселении биосферы? – Да, я помню, конечно. – Если она верна, то арамейцы, эллины и романцы были перенесены на эту планету с какой-то другой. Но ведь и на исходной планете, наверное, остались люди. Я чувствую, что твою девушку надо искать именно там. И имя Марта когда-то было арамейским, потом почему-то вышло из употребления среди арамейцев, но зато стало популярным среди других народов. Твоя девушка принадлежит к другому народу и живет в провинции, которая называется странным словом «Австралия», точнее не живёт ещё, но будет жить к тому моменту, когда ты найдешь эту планету. Запомни – «Австралия», тебе это поможет в поисках. – Как ты это узнала? Ну, откуда ты можешь это знать? – Через расчёт твоей судьбы, Дани. Когда ты уснул, Михаэль выключил дрёмер. Я села рядом и взяла тебя за руку. Вопрос ментосу был такой: «Девушка, которую полюбит Дани?» И я её увидела, и узнала от тебя – будущего то, что сказала тебе сейчас. Ну, а потом, я домыслила вашу романтическую встречу, в эллинском стиле. – Так она не эллинка? – Насколько я понимаю – нет. Логично было бы предположить, что в Австралии живут австралийцы и говорят на австралийском языке. – А сколько же там всего языков, на этой старой планете? – Вспомни Тору и историю города Бавель! – Здорово! Теперь дело за малым! Построить исследовательский корабль, стать его капитаном и отправиться на поиски прародины человечества по галактике! – Не забудь, Дани, про гравиметрию другим методом. – Да, я помню, ты уже говорила… От Адмы автомотрису вёл Дани, и вскоре они прибыли на ферму. – Я в лабораторию, а потом мы с коллегами зайдём к Эсти, – сказал Шиммон. – Я буду очень ждать! Шиммон вошёл в спецпоезд. – Доброго вечера, коллеги! Что скажете о нашей затее? – Оборудование и программы подготовлены, оптические кабели от пациента подключены к вычислителю, всё готово к записи эксперимента, – отрапортовал Калев. – Пациент тоже полностью готов, – добавил Элияху. – Тогда давайте начинать, включайте запись. – Запись пошла. – Ювелирное изделие из синего эденита, весом пятьдесят граммов, помещено рядом с головой пленного хара. Ждём запроса от мозга хара на включение активного сна. Калев, с какой периодичностью хара выдаёт запросы? – Обычно раз в полчаса, приблизительно. – Будем ждать, пожалуйста, не отвлекайтесь, внимательно следите за показаниями. Прошло двадцать минут. Шиммон, не отрываясь, смотрел на экран, где отображалась торсионная активность. – Есть активность! Калев? – Да, это запрос. А вот и ответ! Невероятно! Он вошел в свою ментальную сеть в камне! – В камне она или нет, мы ещё не знаем, но скоро выясним, – сказал Шиммон. – Калев, какова скорость обмена? – Скорость не очень, примерно в четыре раза медленнее, чем с нашим вычислителем. – А теперь сюрприз! Шиммон вынул коммуникатор и выбрал номер Дани. – Дани! Ты меня слышишь? Прекрасно! Принеси, пожалуйста, в лабораторию коробочку, которую я вчера отдал тебе на хранение. Сейчас будет интересно, – сказал Шиммон, обращаясь к коллегам. – Наблюдайте за скоростью. Калев? – Пока всё по-прежнему. Прошло пять минут. Вошёл Дани, Шиммон сидел рядом с хара. – Мир вам, господа. Вот она, ваша коробочка, дядя Шимми. – Шиммон! Скорость удвоилась! – сказал Калев. – С чего бы это? – Я так и думал! Благодарю, Дани, можешь остаться, если интересно, но женщинам ни слова, пожалуйста. Скорость увеличилась потому, коллеги, что в коробочке ещё один камень! Я его вчера купил на средства лаборатории, и это того стоило! Есть идея! Каждый алмаз в эдените – это не микросхема памяти, а кодер или усилитель! Больше алмазов – больше каналов связи! И, следовательно, мы открыли ментальную сеть хара! Вот прямо сейчас! Давайте назовем её: «хей-ментос». – Подождите Шиммон, мы ещё не пробовали подавить обмен с помощью ментального экрана. – Скоро попробуем, но сначала я хочу спросить у Дани. Скажи, пожалуйста, твоя сестра, как ясновидящая, могла бы заглянуть в ментальную сеть хара? – Я бы этого не хотел. Мне почему-то кажется, – это может быть опасным! – Да, наверное, ты прав, меня как всех ненормальных учёных занесло, прости. Элияху, что показывают ваши микрокамеры? – Нейроны в повреждённом месте начали расти, безусловно, хара получает свою биоморфологическую поддержку. То есть синий эденит для них действительно «камень жизни». – Ну, теперь последнее! В подтверждение нашего открытия, проводим эксперимент с подавлением обмена с помощью нашего стандартного экранирующего излучения. Шмуэль, что у нас с управлением экраном вагона? – Я сделал целую шкалу различных мощностей экрана – от десяти процентов стандартного уровня до четырехсот. – Прекрасно, тогда идём снизу вверх, а Калев следит за скоростью обмена. Начинайте, Шмуэль. Шмуэль стал ступенчато повышать мощность экрана, каждый раз объявляя цифру, которую он поставил. На ста пятидесяти процентах скорость начала падать и на двухстах обмен прекратился совсем. Пленник вышел из активного сна, пульс и дыхание пришли в норму. – Я раньше не наблюдал такой разницы в частоте пульса, когда личность хара копировалась в память вычислителя, – сказал Элияху, – знаете, господа, что это означает? – Не томите, коллега! – попросил Шиммон. – Это означает, что мы сейчас едва не потеряли нашего пленника! – Подробнее, пожалуйста! – Похоже, повышение пульса в присутствии эденита означает, что мозг хара через него перекинул информационный мост к ганглиям, управляющим сердцем. И если бы не наркоз, возможно, он смог бы остановить сердце. – Так вот почему он так зарился на камень, когда в первый раз увидел его у меня в руках. Но тогда он не смог сделать этого, просто не достал, эденит был слишком далеко от его мозга. Однако получается, что нам опять повезло. Я заберу в дом оба образца эденита, и на всякий случай необходимо предупредить всех, кто может в будущем работать с пленником, насчет такой способности хара. Теперь задание на ближайшие три недели, пока меня не будет. – Куда же вы исчезнете, Шиммон? – спросил Элияху. – Улетаю за орбиту Посейдона сдавать экзамены по дальней космической связи. То есть не я, конечно, сдавать буду, а вот этот молодой человек и его красавица сестра. Я лечу как куратор. Итак, теперь задание! Господа биологи – выводят пленника из наркоза, медленно и осторожно, нам на нём ещё испытания проводить! Господа программисты с помощью привлечённых специалистов продолжают информационную игру с копией личности хара. Я имею в виду, что нужно продолжить строительство ландшафта, создание растений, животных и так далее, чтобы у информационного хара не было ощущения ранее увиденного. Господа лингвист и эллинист продолжают играть за подсадного персонажа и продолжают изучение языка. Когда я приеду, – научите меня новым словам, и я попробую провести переговоры с живым хара. Ещё у меня есть большая просьба личного характера к господам Элияху и Калеву. – Всегда рады помочь, Шиммон, – сказал Элияху, – не церемоньтесь, пожалуйста! – Эстер, моя подопечная, что-то там разработала по генетике и биоморфологии. Я хотел попросить вас оценить её работу и, если это покажется вам возможным, дать ей рекомендацию для поступления на заочное обучение в академию. – С удовольствием ознакомимся с достижениями госпожи Эстер. Я читал и оценивал, как независимый эксперт, её школьные работы по программированию, по-моему, очень способная девушка, – сказал Калев. – Тогда прошу пройти в дом. Бильху не бойтесь, она вас прекрасно знает. Пойдём, Дани, скажи Эсти, что мы уже идём. Эстер встретила гостей на пороге своей рабочей комнаты. – Мир вам, господа! Я вас знаю! Вы – господин Элияху, выдающийся медик и эксперт по биологии хара, вы спасли мою маму. А вы – господин Калев, известный программист, вы принимали у нас в школе экзамены. Пожалуйста, проходите, присаживайтесь на диванчик. Я Эстер бат Ашер. Пока только выпускница средней школы Адмы. Вот мой аттестат, посмотрите, пожалуйста. – Ого! Абсолютная отличница! С таким аттестатом вас примут в академию без всяких рекомендаций. Только подайте прошение, и студенческая карточка у вас в кармане! Взгляните, Элияху, наверное, давно такого аттестата не видели? – Очень впечатляет! – А теперь, если вас не затруднит, пожалуйста, прочитайте, заявки, которые я только что отослала в банк изобретений и открытий. Сначала я не хотела, но один мой друг очень настаивал на этом. Но может это и к лучшему, тут всё изложено полно и в то же время лаконично. Эстер дала каждому из гостей по портативному вычислителю с загруженными книгами заявок на изобретение. – Вам, господин Элияху, работа по генетике, а вам, господин Калев, – по биоморфологическому моделированию. Коллеги Шиммона углубились в чтение. На их лицах всё больше проявлялась профессиональная заинтересованность, которая постепенно сменилась выражением крайнего удивления. Прошёл час, Элияху закончил чтение, закрыл глаза и задумался. Калев перечитал всё два раза и потом углубился в изучение графической схемы биоморфологического алгоритма. Наконец он сдался. – Не могу понять, госпожа Эстер, как вы это сделали. Это – мистика какая-то! Что-то в этой схеме я не улавливаю, очень сложный алгоритм, но вычислитель, вроде, не врёт и не зависает. Я ещё на досуге поизучаю схему. Но самое главное – надо проверять результат в натурном биологическом эксперименте, – надо выращивать исорга по этому алгоритму. Что скажете, Элияху? – А? Что? – Я говорю, каковы ваши впечатления, коллега? – Не могу поверить! Не верю, что это, наконец, произошло. С момента создания самого первого исорга эта задача стояла во весь рост! И вдруг какая-то девушка без высшего образования находит то, что генетики ищут уже сто пятьдесят лет! У вас, должно быть, знакомые есть среди ангелов, они вам на ушко подсказывают, что к чему в геноме и как его понимать надо! – Но я тоже очень долго искала! – ответила Эстер. – Целых полгода потратила только на эту тему. – На эту тему?! У вас ещё есть «темы»? – Ну, вообще-то, да… – Эстер, простите, меня, – я просто в шоке! Но скажите, вы хоть понимаете значение этого открытия, если это, конечно, всё подтвердится? – Если подтвердится, я смогу помочь одному хорошему человеку. – Одному человеку?! Тысячи пострадавших, с безнадёжно испорченными телами могли бы продолжить свой путь в мире живых, если бы эта технология была открыта раньше. Вам нужны рекомендации для участия в программе заочного обучения? Это не вопрос! Завтра же вы получите от меня самую лучшую рекомендацию. А вы, Калев, дадите девушке возможность форсировать образование? – А я, господин Элияху, почему-то верю в этот алгоритм. Наверное, потому, что мы – программисты-биоморфологи больше доверяем вычислителям, чем вы – медики. Две смежные специальности – это то, что нужно для получения собственной лаборатории или места на исследовательском космическом корабле. Медицина и вторая специальность – биоморфология, наверное, это ваша судьба, госпожа Эстер. Я счастлив дать вам рекомендацию для изучения биоморфологии. Я думаю, что сейчас в эти открытия всё равно никто не поверит. Но когда миру будет явлен исорг с лицом вашего друга, – тогда другое дело! Учитесь скорее, госпожа Эстер! Как только получите квалификацию, я с удовольствием помогу вам с организацией биоморфологической лаборатории. И очень здорово, что вы подали заявки. Теперь приоритет в этих выдающихся достижениях будет за вами, а это значит, что вы получите право выбора направлений для дальнейших исследований по собственному усмотрению, любое оборудование для вашей лаборатории и неограниченное финансирование. Вы также наверняка получите и высшую личную награду за выдающийся вклад в науку – лицензию на ребёнка, а это для девушки очень важно. – Ну, мне пока рано об этом думать! Благодарю вас, господа, за добрые слова и рекомендации. – Пойдёмте, Элияху, напишем бумаги. – Да, конечно, завтра господин Шиммон передаст вам наши рекомендации. Очень надеюсь, что Калев прав, и всё подтвердится. Удачи вам во всех ваших исследованиях, госпожа Эстер. Гости ушли. Эстер так и подмывало пригласить их на ужин, но она не могла, потому что Бильха опять принесла какую-то дичь, и мама уже её готовила. «Пусть это останется маленькой тайной диких островитян и примкнувшего к ним Шиммона», – подумала она. * * * Дани разыскал Шиммона в его рабочем кабинете. – Дядя Шиммон, есть проблема! – Рассказывай, Дани. – Вы сказали в лаборатории, чтобы я ничего не говорил женщинам про эксперимент, я, правда, не понял – почему. Так вот, маме я, конечно, могу ничего не говорить, но скрыть это от Эстер не получится, наверное, вы понимаете. – Ну, ладно, Эсти можешь сказать, она ведь всё равно узнает. Просто из эденита, который оказался тесно связан с цивилизацией хара, сделаны ювелирные украшения – женские украшения. Сначала я купил колье, чтобы подарить его твоей маме, но когда я, наконец, собрался это сделать, выяснилось, что это не минерал вовсе, а артефакт чужой враждебной цивилизации, и дарить стало как-то неудобно. А вдруг этот камень несёт в себе какую-то скрытую угрозу? Вот я и решил сначала его дезактивировать, засунув в синхротрон линтера: там сдохнет что угодно, будь то биологический объект или микросхема. – Теперь понятно! Скажите, дядя Шимми, когда мы отправимся в космопорт? – Прямо завтра и отправимся! Пока доедем, пока нас ознакомят с кораблём и проинструктируют по правилам жизни на борту, пройдёт недели полторы или две. Потом мы сдадим экзамены на знание инструкций. Потом будет тренировочный полёт на линтере, недалеко, скорее всего – вокруг Эреца, чтобы организм привык к невесомости. Ну, а потом уже мы отправимся на периферию системы Шемеша, за орбиту Посейдона. Полёт будет проходить на двух линтерах. Когда Ноах будет обучать вас с Эстер работе с шумом ментоса, на линтере останетесь только вы трое, остальные должны будут перейти на второй корабль. Ноах это объяснил тем, что каждый человек является источником шума и, следовательно, помехой в этом уроке. – Здорово! Увлекательное приключение! А как мы поедем в космопорт? – На поезде, конечно. Ноах поедет в своём частном вагоне и в Адме заберёт нас. – А долго нам ехать? – Космопорт находится в южной части восточного континента, за экватором, и ехать туда примерно сутки. – Я обожаю ездить по скоростным дорогам! – Все обожают, к сожалению, не всегда есть на это время. – А почему нас не подберёт какой-нибудь линтер, ведь это намного быстрее. – Линтерам нельзя появляться над населёнными территориями. Если произойдёт авария и линтер разобьётся, может произойти термоядерный взрыв. Только в самых чрезвычайных ситуациях полёт линтера в этих зонах может быть разрешён. – Но я-то уже два раза летал на линтере, ну, в первый раз было нападение хара – это понятно, а вот когда вывозили из леса наш отряд, особенно острой необходимости ведь не было. – Ты ещё не понимаешь этого, поймёшь, когда у тебя будут дети, ведь это самое дорогое, что есть на свете. – Скажите, дядя Шимми, аварии с линтерами случались? – На Эреце – никогда. Была одна только авария на третьей планете в системе Нод. К счастью линтер упал на большом расстоянии от единственного города. Из экипажа никто не выжил. Точную причину аварии установить было очень трудно, обломков не осталось, всё превратилось в пар. Один отважный сотрудник космофлота провел измерения спектра наведённой радиации в эпицентре катастрофы и собрал образцы радионуклидов. Потом на программных моделях с долей вероятности семьдесят пять процентов вычислили очень редкое сочетание параметров синхротрона, при которых может произойти избыточное выделение мощности протон-дейтонной реакции. Согласно вычислениям, толчком к превышению параметров послужило повышенное потребление энергии темпоральными генераторами. Сейчас этот вероятный просчёт устранён. – Я не боюсь возможных неполадок или аварий. – А я вот – боюсь! Хотя я намного старше тебя, я не могу до конца справиться со своим страхом. Что же тебе придаёт такую уверенность? – Эсти! Она может получить прогноз на исход полёта, но для этого ей нужен субъект вопроса. На эту роль гожусь только я или, разве что, Ноах. Остальные люди, увы, скрыты от ментоса экранами. Я пойду к сестре, поговорю об этом. Эстер сидела у себя в рабочей комнате на диване и читала на экране портативного вычислителя какую-то медицинскую книгу, Дани постучал. – К тебе можно, Эсти? – Тебе всегда можно, братишка. – Что изучаешь? – «Программирование нанопроцитов», – такая вот умная книга. – И для чего тебе это нужно? – Моя тема с биоморфологическим синтезом лиц людей пока повисла. Надо теперь другую тему продвинуть. – И в чем идея? – Хочу научиться создавать ментальный экран с помощью нанопроцитов. – Но ведь и экранирующие шапочки неплохо справляются, они генерируют шумовое торсионное поле и блокируют всякий обмен информацией между мозгом и ментосом, в том числе и тёмный поток, разве нет? – Скажи, как, по-твоему, почему на острове шапочки никто из практикантов и королевских служащих не носит? – Практиканты для того и приехали, чтобы узнать насколько успешно они смогут жить без экранов, когда это будет нужно. А королевские служащие, наверное, соблюдают традицию. – А кто они такие, эти служащие, и что они там, на острове, делают… как, по-твоему? – Даже не знаю, может им это нравится, или другой работы не нашли… – Нет! Не в этом дело! Самое главное, что они – родители. Космонавты, колонисты, выигравшие лицензию пары, инженеры, учёные или медики, победившие в творческих конкурсах, – все они там ради одного, у них там растут дети. И дети нуждаются в естественной биоморфологии, которую даёт только ментос. Особенно важно не прерывать общение ребёнка с ментосом от момента окончания латентной стадии беременности до срока в шесть месяцев. И если кто-то с шапочкой встретит на острове беременную женщину, то он может прервать этот контакт и навредить ребёнку, потому что радиус действия индивидуального экрана – около трёх метров. – Теперь понятно… и что же ты хочешь сделать? – Я хочу создать экран прямо в мозгу, с помощью нанопроцитов, чтобы радиус действия этого экрана ограничивался самим мозгом и не доставал до матки, где сидит ребёнок. – Теперь я, наконец, понял! Это всё ради Наами! Твоё пророчество… ну, конечно! Это та самая новая технология, которая позволит Наами иметь ребёнка от Ноаха. Эсти, ты будешь великим гинекологом! Женщины Исраэля отольют тебе памятник в золоте! – Дани, прекрати впадать в патетику и издеваться над бедной сестрой. Если бы ты только знал, насколько это сложно! Нанопроцит такая вещь, которую до конца не знает никто! Коллективы программистов создавали слой за слоем этот пирог из алгоритмов. Каждый коллектив знает только свой слой и удивительно, что это вообще как-то работает. – Эсти, прости меня! Не сомневайся, я в тебя верю, и готов вместе с тобой во всём этом разобраться. Примешь меня в свою подпольную лабораторию по взлому нанопроцитов? – С удовольствием, Дани. Мне очень нужен технарь с чисто мужской логикой. Возможно, вдвоём мы осилим эту задачу. Но ты ведь шёл ко мне не за этим. Говори, что хотел спросить? – Я хотел, чтобы ты узнала расчёт моей судьбы в связи с полётом, – то есть, пройдёт ли он удачно? И ещё кое-что хотел рассказать тебе про хара и про их ментальную сеть, открытую лабораторией Шиммона сегодня в моём присутствии. – Это очень интересно! С чего начнём? – Я прилягу на диван и положу голову к тебе на колени, а ты прочитай мои воспоминания, ну, и расчёт судьбы посмотри. – Соскучился по женской ласке? – Да… мама, наверное, думает, что я уже вырос. – Зато у тебя есть сестра, ты можешь всегда на меня рассчитывать. Иди сюда, я люблю гладить твои волосы и обнимать тебя. Дани улёгся головой на колени к Эстер и начал свой мысленный рассказ. Так они просидели минут двадцать. Потом она сказала. – Полёт пройдёт вполне удачно, и мы с тобой получим свидетельства о присвоении квалификации телепатов дальней космической связи начального уровня. – Надо полагать, что этих уровней несколько? – Наверное… я думаю, Ноах нам об этом расскажет. Насчёт хара, тоже очень интересно, я бы хотела всё же заглянуть в их «хей-ментос». Хочется узнать, откуда они взялись и что хотят от нас – людей? – Это вряд ли получится. К тому моменту, когда мы вернёмся из полёта, хара уже выведут из наркоза, и тогда подходить к нему с синим эденитом будет уже нельзя – он может покончить с собой. – Я верю, что Шиммон уже нашел дрём-код для хара, и тогда при испытаниях пленник снова заснёт, и мы сможем залезть в его мозги и выведать ключевое слово для входа в хей-ментос. – Зачем для этого влезать в его мозги? Есть же запись эксперимента, и мы можем там посмотреть цифровую последовательность, соответствующую торсионному сигналу, который выдал его мозг для входа в хей-ментос. – Это-то так, но ведь эта последовательность, наверное, соответствует какой-то фразе на языке хара. Эта фраза нужна нам, чтобы войти в хей-ментос без хара. – С чего ты взяла, что эта фраза вообще существует, мозг ведь выдаёт последовательность уже во сне, без участия личности. – Всё равно этот сигнал можно выразить словами. Мозг всегда мыслит словами, даже если эти слова непонятны. – Ну, тогда мы можем использовать вычислитель, написать для него программу, чтобы он произносил слова на языке хара и зафиксировать подходящее слово, когда цифровая последовательность этого слова совпадёт с ключом. Так слово за словом можно подобрать всю ключевую фразу. – Это гениально! Пожалуй ты прав, и можно обойтись без живого хара. – Я только не понял, зачем тебе всё это? – У меня возникла идея! Нельзя ли использовать для дальней космической связи хей-ментос в тех случаях, когда не срабатывает наш обычный ментос!? – И что же, такие случаи были? – Только один раз. Я читала об этом в «Истории исследовательских полётов». Экспедиция триста тридцать восемь имела целью произвести наблюдение нашей галактики сверху. То есть они вышли из галактического диска с целью нанести на карту все шаровые скопления. В них, как известно, расположены чёрные дыры промежуточных масс, которые намного массивнее чёрных дыр звездных масс. Знание их галактических координат очень важно для навигации, особенно для исследовательских полётов в неизвестных секторах галактики. На борту был телепат, но после выхода на поверхность текущего момента, оказалось, что установить связь с Эрецем невозможно. Не удалась связь и со всеми другими нашими колониями. Выполнив свою задачу, экспедиция благополучно вернулась за три гиперпространственных прыжка. Каждый раз при выходе из гиперпространства, телепат пытался установить связь. Получилось это тогда, когда корабль был уже внутри галактического диска. В своём отчёте телепат написал, что он предполагает отсутствие ментальной сети вне диска. И мне кажется это логично! Зачем нужна сеть там, где нет обитаемых миров? – И что же ты думаешь, что при отсутствии обычного ментоса, хей-ментос там всё же есть? – Я считаю, надо проверить, а вдруг… эти хара такие загадочные. Может они из соседней галактики? Когда-нибудь ты станешь капитаном и тогда, возможно, тебя пошлют в соседнюю галактику. Тогда и можно будет проверить. Для этого надо выпросить у Шиммона весь синий эденит. Один образец будет у меня, а другой у тебя. И надо выучить ключевую фразу, конечно. – Я вообще не представляю, где эта экспедиция взяла водород на обратную дорогу, ведь звёзды там, над плоскостью диска, крайне редки. – У них с собой было… корабль был наполовину заправлен дейтерием. А, как известно, протон – дейтонная реакция идёт легче, чем протон – протонная, и энергии даёт намного больше. – Да, но дейтерий дорог, его надо ещё наработать в огромном количестве, чтобы заправить космолёт. Обычно – это топливо для линтеров. – Ну, видимо, в соответствии с задачей, они долго готовились. Зато карта чёрных дыр и шаровых скоплений стала намного полнее. – Если тебе нужен синий эденит, то лучше попросить его сейчас, пока Шиммон его не дезактивировал. Он собирается подвергнуть его жёсткому облучению в синхротроне линтера. -Ты не шутишь?! – Он сам сказал. – Тогда пошли немедленно! Дани постучался в кабинет Шиммона. – Дядя Шимми, это мы с Эстер, можно? – Конечно, Дани, входите, не стесняйтесь! – Дядя Шиммон, простите нас за несколько необычную и наглую просьбу, но нам очень нужно. – Рассказывай, Дани, не церемонься! – Мы хотели попросить у вас синий эденит, оба образца, – это для научных целей, только для научных! Нам нужны эти образцы такими, какие они есть – без дезактивации. – Можно немного подробнее? – Мы скоро получим квалификацию начального уровня, – сказала Эстер, – вы сами это говорили Дани. И вот я думаю, что с помощью этих артефактов можно будет установить связь на межгалактических расстояниях, воспользовавшись хей-ментосом. Во всяком случае, мне кажется, стоит это попробовать. – Ты, Эсти, наверное, прочитала историю экспедиции триста тридцать восемь. Да, действительно, для телепата стажёра этот случай очень интересен. Но вряд ли состоится ещё одна экспедиция за пределы галактики. Для полёта в соседнюю галактику наших энергетических возможностей недостаточно, да и наша галактика ещё не исследована даже на десять процентов. Так что не знаю, каким образом вы хотите проверить возможность такой связи. Могу предположить только одно. Опять твоя феноменальная интуиция спать тебе спокойно не даёт? – Ну… вообще-то, да! – Ладно, я отдам вам эденит. Одно украшение я купил для вашей мамы, не зная ещё, что это не минерал вовсе, а артефакт цивилизации хара. Второе украшение, кулон из платины с этим камнем, я купил для эксперимента на деньги лаборатории, купил, потому что эденита на Эреце нет, кроме ювелирных украшений; их производят на Эдене-два и поставляют на Эрец уже готовыми. Эксперимент прошёл удачно, и я мог бы списать его как расходный материал по теме, но возникла одна проблема. Буквально сегодня я опубликовал отчёт о нашем эксперименте с хара в закрытой сети военного отдела Большого Совета, и они приняли решение – изъять из продажи все такие украшения. Поэтому, чтобы передать камень вам, мне надо оформить его продажу сегодня и вернуть деньги на банковский счёт лаборатории, и это единственный способ для вас получить его – уже завтра купить такое украшение будет нельзя. – У меня есть тысяча триста шекелей, – сказал Дани. – Сколько он стоит? – Всего – три тысячи восемьсот. – У меня сейчас денег нет, но я попрошу у мамы, уверена, что она не откажет, – сказала Эстер. – Проси полторы тысячи, тысячу дам я – тоже хочу поучаствовать. – Благодарю вас, дядя Шимми, вы – настоящий друг, – сказала счастливая Эстер. Ашеры ушли за деньгами, а Шиммон сел за вычислитель, чтобы оформить сделку через сетевого кибернотариуса. – Эсти, я оформляю сделку на тебя, поскольку ты совершеннолетняя и к тому же девушка, – сказал Шиммон, когда Дани с сестрой вернулись с двумя мешочками золота. – Это не вызовет лишних вопросов – девушки всегда интересуются украшениями. Введи, пожалуйста, свой личный код, и сделка будет считаться состоявшейся. Поторопись, осталось десять минут до полуночи. Золото я положу в защищенный шкаф лаборатории, он его взвесит и автоматически зачислит деньги на счёт темы. Лучше я это тоже сделаю до полуночи, я побежал. А вы в эту ночь можете поспать подольше, я знаю – Ноах раньше одиннадцати просыпаться не любит.
На следующий день Ада отвезла всю семью на станцию Адма. Она долго обнималась с детьми и читала какие-то молитвы, позабыв про отсутствие лигаментума. Потом нежно поцеловала мужа и обняла его. В её глазах стояли слёзы. – Мамочка, да не переживай ты так, Эсти дала хороший прогноз на этот полёт, – сказал Дани. – Через три недели мы вернёмся. – Да, мой милый, всё будет хорошо, это материнские слёзы, они приносят удачу. По второму пути к этой же платформе подошёл своим ходом частный вагон. Из тамбура выглядывала Наами. – Мир вам, друзья! Это мы! Прошу садиться. Поезд до космопорта пройдёт через пять минут нам надо успеть задать программу. Ашеры и Шиммон быстро погрузились, и вагон двинулся дальше. Проводив взглядом удаляющийся вагон, Ада вернулась в свою автомотрису. Прошёл скоростной поезд, но не быстро. «Замедлился, чтобы подцепить Ноаха», – отметила про себя Ада и вызвала по радио машиниста Эйтана. – Мир вам, уважаемый господин Эйтан! Узнали меня? – Это вы, госпожа Ада? – Это я! Вы не могли бы мне помочь по старой дружбе? – Я пока не занят, два часа у меня есть, готов помочь чем угодно. Что-то с мотором? – Да нет, просто у меня будет ребёнок. Я сегодня это почувствовала, кажется, латентная стадия закончилась и мне теперь нельзя заходить под экран, а надо купить продукты для меня и для лаборатории Шиммона. – Так значит, вы использовали свою лицензию! Здорово! От всей души поздравляю. Продукты куплю, ради такого случая я всегда готов, обращайтесь и впредь, помогу без вопросов. Список имеется? – Сейчас вышлю вам по сетевой почте. – Где вы стоите? – Я на тридцать втором пути. Очень вам благодарна, до связи, друг мой. – Про свой экран я помню, не опасайтесь, он будет выключен, когда я подойду. До связи, госпожа Ада, если что надо добавить, вызывайте по рации, как машинист машиниста. Для вас я всегда на связи. Ада подумала: «Как хорошо, что о ребёнке я узнала именно сегодня. Шимми теперь будет спокоен, будет думать о нас и радоваться». Тем временем вагон Ноаха догнал поезд и прицепился. Эстер и Дани делили украшения. – Мне больше нравится колье, – сказал Дани. – Колье это больше женская вещь! А кулоны носят и мужчины и женщины, возьми хотя бы платиновое сердце! – Ладно, уговорила, возьму кулон! На том и порешили. Брат и сестра надели украшения и спрятали их под одежду. – Эсти, я хочу сдать экстерном экзамены за школьный курс, как ты, и начать готовиться в академию. – Что так? Надоело быть капитаном класса? – Откровенно говоря, да. Ночью мне приснился сон, как будто на Эрец должен упасть крупный астероид, и весь наш флот пытается что-то сделать, но ничего не получается. Для того, чтобы сдвинуть его с орбиты, тяги водородных ионных двигателей не хватает; чтобы перебросить весь астероид в гиперпространство – не хватает мощности генераторов темпорального поля. Причём генераторов можно поставить больше и сделать их мощнее, но нет источника энергии подходящей мощности, чтобы их запитать. И тут мне пришла в голову интересная идея. А что, если сделать устройство, чтобы получать энергию прямо из физического вакуума – так же, как это произошло при большом взрыве? – Я, конечно, знаю, что энергии в вакууме гораздо больше, чем реализовано в нашей вселенной на поверхности текущего момента. Но как ты собираешься разделить виртуальные частицы и античастицы? – Темпоральное поле! Очень хороший разделитель. – То есть, создав высокую концентрацию темпорального поля в малом объеме, ты хочешь устроить новый большой взрыв, но тогда всё будет уничтожено, и вместо защиты мы получим катастрофу. – В том-то и дело, Эсти. В голове крутится мысль, что можно как-то вместо взрыва устроить медленное горение, образно говоря. Как это сделать, пока не знаю, но почему-то уверен, что это возможно, и я со временем узнаю, как этого достичь. Наверное, сейчас не хватает базовых знаний по физике, и мне надо форсировать образование, как и тебе. Ты сможешь меня подготовить к выпускным экзаменам? – Легче лёгкого! Весь школьный курс у меня в голове. Но мне нужна твоя помощь по теме нанопроцитов. Самые нижние слои программирования киберклеток я понять не смогу, те слои, которые управляют аппаратной частью. Их разрабатывали мужчины, и понять их логику сможешь только ты, Дани. – Наверное, я смогу тебе помочь. Архитектуру нанопроцессоров я изучил, могу даже написать программу низкого уровня для них, на языке элементарных команд. А ведь в нанопроцитах тоже процессор, только очень специфический. – Когда ты успел? Я думала ты в школе больше внимания уделяешь харпастуму? – А конкурс по кибертехнике, забыла? Алон и я его выиграли, причём обошли даже десятый алеф. – Наверное, отвлеклась на что-то, ведь это был мужской конкурс. – Да я не обижаюсь, я в ваших женских делах тоже не сильно разбираюсь – чистая математика или биология, или программирование высокого уровня. Помнишь Аду бат Нафтали? Всё это женские штучки! Мне давай физику, системотехнику, измерения, синхротроны. Ладно, Эсти, давай пока просто посмотрим на природу. Обожаю железные дороги и скорость! Какие у нас города на пути? Эстер поколдовала над бортовым вычислителем. – Сначала Келах, затем Нинвэ, потом Цидон, Грар, Аза, Бейт-Лехем, затем мы пересечём экватор, потом будет великая пустыня и, наконец, на южном краю пустыни – космопорт. Там, наверное, жарко, мы северяне не привыкли к такому климату. – Наверное, в помещениях космопорта и базы линтерного флота есть климатические установки… – Очень на это надеюсь! Кстати, ты упомянул Аду бат Нафтали – очень известную программистку, автора самого лучшего математического компилятора, а она не родственница Азриэлю? – Пожалуй, нет. Во всяком случае, не ближайшая родственница. Это родовое имя принадлежит к числу самых древних, и могло широко распространиться. – Признаюсь, историю ты знаешь лучше меня. И сколько же их этих самых древних родов? – Насколько я знаю, их было одиннадцать – Реувен, Шиммон, Леви, Исахар, Звулун, Меннаше, Эфраим, Дан, Нафтали, Гад и Ашер. • – Так значит, мы тоже принадлежим к древнейшему роду… Зона лиственных лесов сменилась редколесьем. Затем потянулись бескрайние степи. Изредка попадались фермерские хозяйства и поля, засеянные пшеницей. Дани обратил внимание на мостовые агрокультиваторы такие же, какие были на мамином поле. Поезд влетел на мост через огромную реку. Ширина её была километра три. – Ничего себе речка! – Это Пишон, Дани. – Откуда ты всё знаешь? – Просто слежу за нашим маршрутом по карте на экране вычислителя, тут есть такая функция, очень удобно. – Хитрая! И что у нас впереди? – Горы! Горная страна Сфар. Я думаю, будет очень красиво! Эстер была права, вскоре пошли холмы и отдельно стоящие невысокие горы – лакколиты. Затем начались настоящие хребты. Дорога проходила по широкой искусственной полке над ущельем и забиралась всё выше в горы. Поезд прошёл тоннель и вырвался на виадук сумасшедшей высоты. Эстер и Дани прилипли к окну. – С ума сойти можно, вот это высота! – сказала Эстер. – Просто дух захватывает! В Падан-Араме таких высоких гор нет! – А вдруг – землетрясение, и посыплются вагоны в пропасть, как нут на пол со стола. – Ты забыла о службе разрядки. Во всех сейсмоопасных зонах есть служба разрядки. Во множестве скважин глубиной до пятидесяти километров установлены тензометрические датчики, и при малейшем повышении напряжения в горных породах их разряжают мощной звуковой волной от специальных динамиков. В точку напряжения сводят звуковые лучи от многих генераторов, затем их фазируют, и происходит разрядка – землетрясение небольшой мощности, которое совершенно не опасно. Но благодаря этому напряжение в пластах не накапливается, и мощное землетрясение становится невозможным. – И откуда ты всё знаешь? – Всё знать невозможно, просто читал «Принципы строительства подземных баз на сейсмически опасных планетах». Там сказано, что и на Эреце со времён начала строительства арамейской подземной индустрии на восточном континенте, искусственная разрядка широко практиковалась, и эта технология прекрасно отработана. Между тем Шемеш скрылся за горными пиками, и темнота наступила очень быстро. – Эсти, что это так рано стемнело? Ещё только полседьмого! – Значит, мы пересекаем экватор. Здесь время заката очень слабо зависит от сезона. – Жалко, что уже темно, горная страна мне очень понравилась. – Ничего, на обратном пути посмотрим ещё раз. Придётся ложиться спать, чтобы рано встать и посмотреть ещё что-нибудь. Восход будет примерно в семь часов. – Ладно, я пошёл в своё купе, спокойной ночи. – Хочешь, я выдумаю для тебя сон… про Марту? – Не сейчас. До возвращения из полёта я продержусь. А как ты вообще считаешь, это не вредно? – Ты веришь, что я разбираюсь в медицине? – Безусловно! – Тогда я скажу тебе, что это полезно и даже необходимо, так что обращайся в любое время. – А для девушек это тоже необходимо? – Как раз – нет! Мы можем годами ждать настоящей любви без всякого ущерба для здоровья. – Ну, так я пошёл? – Спокойной ночи, в семь я тебя разбужу, посидим у окошка. Утром Эстер проснулась ещё до рассвета. Часы показывали шесть сорок. «Пойду, прогуляюсь в тот конец», – подумала она и вышла из купе. В общем зале сидела Наами и смотрела на экране вычислителя какие-то кулинарные рецепты. – Доброго утра, дорогая Эсти, можно у тебя спросить… о сокровенном? – Доброго утра, Наами, пять минут, только в туалет схожу. – Конечно, извини. – Теперь можно, спрашивай, – сказала Эстер, садясь на диван. – Мне Ноах рассказал о твоём пророчестве, хотя и не должен был. С учениками нельзя говорить на такие темы, а тем более рассказывать об этом другим, но он не удержался. – Не волнуйся, никто ведь не узнал, кроме тебя. – А ты мне не можешь погадать ещё раз на эту тему? – Извини Наами, тебе не могу, ты ведь под экраном и ментос тебя не видит, поэтому расчёт судьбы для тебя невозможен. Но я могу ещё раз спросить ментос на эту тему, используя Ноаха. – Нет! Только не его! Он и так никак не может пережить, что нарушил кодекс чести старшего телепата и воспользовался способностями ученика в личных целях. Ладно, нельзя так нельзя. Насколько я знаю, ты ведь увлекаешься биологией и медициной! Скажи, пожалуйста, известны ли какие-то новые методы помощи, таким как я? – Ничего конкретного пока нет, но я догадываюсь, как вообще можно это сделать. Возможно, что получится сократить размер экрана мозга до нескольких сантиметров с помощью нанопроцитов, если их поселить прямо в голове. – И что это даст? – Неужели ты не понимаешь? Мозг будет под экраном, а матка нет! В этом случае, и ребёнок может нормально развиваться, и твой мозг никак не пострадает. – Это потрясающе! Это гениально! Кто же это придумал? Это высшая награда года по медицине, стопроцентно! – Тебе придётся набраться терпения, идею только начали разрабатывать. – Может Ноаха попросить о помощи? Он входит в Большой Совет, и он бы мог посодействовать этим замечательным учёным в их работе, достать деньги и любое оборудование. Только скажи – кто они? – Я не могу… – Но почему? Впрочем, я ведь могу воспользоваться инфосетью… – В сети этой информации нет. Я всё объясню, если ты дашь обет на Торе, что никто не узнает имена этих людей и какие-либо сведения по этой теме. – Ты думаешь, что у меня Торы нет? А вот и есть! Наами сходила в своё купе и принесла свиток Торы. – Надо же, настоящий рукописный свиток, где ты взяла? – Ты разве не знала, чем я увлекаюсь? Позволь представиться! Председатель шинарского отделения общества исследователей Торы. Я знаю древний арамейский и могу свободно читать без гласных, используя древние огласовки, и переводить без словаря. – Здорово! – Я, Наами бат Меннаше, положа руку на свиток Торы, торжественно клянусь не разглашать сведений, полученных от Эстер бат Ашер, Амэн! Теперь ты можешь мне всё рассказать. – Ну, хорошо, уговорила, только не падай в обморок. Идея принадлежит мне, а помогает мне в разработке – мой брат. Чтобы заставить нанопроциты переместиться в нужное место в теле человека, надо их перепрограммировать, а чтобы загрузить в них новую программу, придётся воспользоваться командами низкого уровня. Даниэль обещал помочь в этом. Потом я напишу программу, чтобы нанопроциты могли генерировать торсионный экранирующий сигнал. Нужен будет испытуемый – доброволец, чтобы проверить прямыми измерениями достигнутый или недостигнутый результат. Пока я написала моделирующую программу и получила следующие исходные данные – количество нанопроцитов, которое нужно разместить в мозге примерно равно пятидесяти шести процентам от стандартного защитного количества космонавта. – Я хочу быть вашим добровольцем! – Буду очень благодарна тебе! Я понимаю твой интерес и, может быть, страх, но ты не бойся – все изменения, связанные с необычным размещением нанопроцитов обратимы. Есть ещё проблема с размножением нанопроцитов. Если их выращивать из популяции половой защиты, то на это уйдёт несколько лет, потому что их начальное количество всего около двадцати штук. А вот если бы ты стала хотя бы формальным космонавтом, например, слетала бы в командировку, ну, хотя бы на Арес, тогда Дани не пришлось бы возиться с размножением. – Пожалуй, я смогу это устроить. Я сейчас нигде не работаю, но по своим религиозным делам вполне могу посетить какие-нибудь колонии. Денег Ноах на это мне всегда даст, да он и сам заинтересован. – Я вижу ещё и политические проблемы. Сейчас, по существующим законам, из-за того, что выдача лицензий людям, неустойчивым к тёмному потоку, фактически запрещена, из популяции жителей континента гены, ответственные за это, вымываются, и в перспективе неустойчивых людей не останется. Но если мы решим проблему моим методом, то этот процесс прекратится, и тут я вижу вероятность сопротивления большинства Большого Совета. Однако, если ты будешь участвовать в эксперименте на правах испытуемого-добровольца, то ты сможешь родить ребёнка для себя и это будет вполне законно, так как не затронет всей популяции Исраэля. – Эсти, ты гений! Я обязательно буду добровольцем и на Арес слетаю, мне не трудно это устроить. Запланирую какую-нибудь конференцию, и дело будет сделано. Однако Шемеш уже взошёл. Мне нужно браться за готовку на всю компанию. Что господин Шиммон предпочитает? Эстер едва не сказала: – «Свежепойманную зайчатину, жаренную на вертеле, под горчичным соусом и фаршированную нутом», – но вовремя спохватилась. – Можно сделать яичницу с культурным мясом и томатами. – Отличная идея! А ты бы чего хотела? – Сделай и мне то же самое, пожалуйста. Эстер пошла будить брата. – Дани, просыпайся, Шемеш уже давно взошёл! Доброго утра! – Эсти, я сейчас, только пять минут, – сказал Дани и снова заснул. – Вставай, Наами уже жарит яичницу! Иди умойся, пока санузел свободен. Дани продрал глаза, оделся и нехотя поплёлся в дальний конец. Позавтракали все вместе в общем зале. Поезд пересекал великую пустыню, однако внутри вагона не было жарко – климатическая установка поддерживала двадцать два градуса. Дани и Эстер, поблагодарив Наами, хотели вернуться в купе и продолжить наблюдение за местностью, но Ноах попросил их и Шиммона задержаться. – Не уходите, пожалуйста, сейчас Наами снимет с вас мерки. Это нужно, чтобы подобрать на складе для всех вас специальные костюмы с кондиционированием. Без них на улицу не выйдешь – в три пополудни температура достигает пятидесяти градусов в тени. – Ничего себе, с ума сойти можно, – сказал Шиммон, – и как долго в этом костюме можно гулять? – Четверо суток костюм «саламандра» будет обеспечивать тебя водой, не даст поджариться днём и замерзнуть ночью; ночью холодно – около пяти градусов. – А зачем, вообще, выходить на улицу, при такой экстремальной погоде? – спросил Дани. – Линтеры обычно стоят на обслуживании в подземных ангарах, – сказал Ноах, – однако, прежде чем отправить их в космос, их поднимают на поверхность, запускают синхротроны и проверяют все системы. Посадка экипажа рабочей миссии производится в уже подготовленный линтер с введённой энергетической системой. Так что придется несколько сот метров идти под лучами Шемеша. – Понятно. – Тогда приступим. Наами, кисонька моя, ты готова? – Вполне, кто первый? Давай ты, Дани. Закрой, пожалуйста, глаза – я направлю на тебя РУС-дальномер, и вся твоя поверхность будет автоматически обмерена и оцифрована. Медленно сделай полный оборот… так, отлично. Данные записаны, выключаю. Следующий… Ноах и Наами занялись улаживанием вопросов с учебным центром космопорта, а Дани и Эстер вернулись в купе. За окном проносились песчаные барханы, изредка оживляемые кустиками саксаула. Дорога и здесь проходила по довольно высокой эстакаде. – Неужели и здесь есть какие-то животные, для которых дорога будет препятствием? – спросила Эстер. – Я не знаю, ты же у нас биолог, вот и скажи. – В пустынях водятся ящерицы и змеи, но они мелкие, вполне могут проползти под рельсом. – Есть ещё причина. Наверное, здесь бывают песчаные бури и дорогу приподняли на пятнадцать метров, чтобы её просто не заносило песком. – Ой, Дани, что это там, посмотри, появились какие-то зеркала, целое поле зеркал! И какой-то чёрный цилиндр – очень чёрный, даже непонятно как добились такого абсолютно черного матового цвета. – Я знаю, что это такое. Это то, благодаря чему мы пользуемся электричеством. Это фотонная электростанция! Зеркала имеют небольшую кривизну, они управляются вычислителем и поворачиваются вслед за Шемешем. Их задача собрать свет нашей звезды и направить его на поверхность парогенератора. В нём образуется пароводяная смесь с температурой четыреста пятьдесят градусов и под давлением сто двадцать атмосфер. Затем эта смесь проходит через сепаратор, где пар отделяется от воды и подаётся в цилиндры паровой турбины, которая вращает электрический генератор. Вода из сепаратора смешивается с питательной водой и поступает снова в парогенератор. Пар, отработав в турбинах, превращается в воду в конденсаторе, охлаждаемом морской водой. Эта вода снова подаётся в парогенератор. Всё очень просто и в то же время гениально. – А откуда здесь морская вода? – Под землей проложены тоннели, по которым она и поступает. – А почему эти электростанции не строят на побережье? – Там меньше света, много облачных дней и бывают ураганы. Таковы особенности климата тропической зоны. А здесь Шемеш светит всегда. – Но только не ночью. А ведь электричество подаётся непрерывно. – Фотонные станции работают только днём, это верно, но за день насосы заполняют водохранилища гидроаккумулирующих станций и ночью используется энергия запасённой воды. – Дани, тебе хоть сейчас можно сдавать на энергетика! – Читаю понемногу. За окном проносились зеркальные поля фотонных электростанций, их было много, сотни километров, уставленных энергоблоками. – Дани, а романцы какой энергией пользовались? – Они использовали ископаемое топливо – нефть и метан, но и ещё, конечно, ядерный распад урана двести тридцать пять. Всё это – грязная энергия, у нас она запрещена. Такая энергетика сильно портит среду обитания, вредит всем живым организмам и нарушает тепловой баланс планеты. – А биотопливо, которое мы получаем на нашей ферме, оно разрешено?
Очень рад, что потрафил! Читайте дальше - обхохочитесь! Вообще, скажу вам по секрету: на этом сайте злые языки, а злые языки страшнее пистолета! Но арамейцам всё равно, они ведь хитрые, как кошки...
0
