Прошло не менее получаса, когда воспитатель вернулась и обнаружила меня восседающей на диванной подушке на перевёрнутом столе в позе лотоса. Руку она перебинтовала, и местами проглядывались маленькие капельки крови, оставленные моими острыми резцами. Про "перевернуть все вверх дном" я имела это ввиду в прямом смысле слова: стол кверху ногами, диван, книжные полки, сами книги, аквариум с рыбками, пусть теперь думает, как я это сделала. И как их потом кормить. Нина была, скажем так, удивлена: как такая маленькая девочка, как я, смогла такое вытворить. - Это не я, - стараясь статься как можно более безобидно, невинно и миловидно, выпалила воспитательнице. Отойдя немного от увиденного, Нина все же взяла себя в руки, и присела, став на один со мной уровень: - Зачем ты все это сделала, Саша... - но тут же получила от меня пощёчину. - Не Саша я! Пора бы было уяснить это! - выкрикнула ей в лицо. - Ты... - открыв рот в удивлении, и приложив ладонь к ушибленной щеке, она пыталась сказать хоть слова. - Как ты вообще смеешь меня трогать без моего разрешения! - всю милость с меня словно ветром сдуло: даже в этом возрасте черные, как ночь, волосы и треугольное личико придавали мне вполне грозный вид, когда я злюсь. - Ты совсем от рук отбилась, - сказала она и поднялась, - где? - и начала искать телефон среди этого бардака. - Все что можешь сказать? - встрепенула я руками. - Тебя этому учили в НГУ? Повесить клюв и сказать "совсем от рук отбилась"? - начала я её передразнивать. - Маленькое чудовище... - Это уже оскорбление... - ... зачем ты так Женю? - на полном серьёзе без каких-либо ноток воспитательной заботы спросила она, доставая перевёрнутый телефон из под кипы старых газет и журналов. - Я предупредила его, что будет, если он сломает неевклидовый дифракционный фрактал, - она смотрела на меня, неотрывная взгляда, словно я волк, и если она отвернётся ко мне спиной - то кинусь на неё. - Вот что вышло. Ланнистеры всегда платят свои долги. - Но нельзя же так, - Нина попыталась перевернуть стол, но силёнок не хватало: дайте мне рычаг и точку опоры, и я сверну мир - пусть теперь найдёт среди этого беспорядка этот рычаг. - Вы же маленькие дети. Зачем драться, можно же миром все решить. - Можно же все миром решить, - вновь начала я, - нюни распустила, соплячка. На твоём месте, я бы уже затрещину мне влепила. Но если попробуешь - я тебя нос откушу. Можешь у Жени спросить - я слов на ветер не бросаю. - Тебе всего семь лет, как ты можешь быть такой жестокой!? - чуть ли не взвизгнула она, держа трясущимися руками телефон - да, она боится меня, и всегда боялась. - Все дети жестоки – ты должна была это пройти в институте еще... блаженны нищие духом и умом, а высший разум не обделён жестокостью. Подумай над этим. - Что ты хочешь этим сказать? - Что ты, идиотка, - она аж охнула от оскорбления. - Тебе даже ума не хватило окончить институт. - Ты не знаешь... - Бе-бе-бе, - Нина прижала телефон к груди, как же она меня, однако боится. - Может, хватит? Не можешь разговаривать со мной, как с ребёнком, да и как со взрослым тяму не хватает. Зачем ты тут нужна? - Я вызываю твоих родителей, - пальцы её начали накручивать диск на телефоне, степенно набирая номер. - Узнаем, что они скажут. - Может пятьдесят грамм для храбрости, Лев? А то сердечко ёкнет со мной в одной комнате стоять. Даже не знаю, с какого момента она начала испытывать такой страх ко мне. Обычно взрослые не чувствуют чего-то подобного к детям без основания. Только не говорите, что она чувствует, какой во мне кроется монстрик. Может газет начиталась? Особенно о случае с захватом заложников с моим участием? - Здравствуйте, а можно Генриха Аккермана к трубочке?.. Спасибо, - таки дозвонилась. - Вроде початая бутылка с коньяком была во втором ящике в столе - твоя храбрость, Трусливый Лев. - Здравствуйте, Генрих, это Нина... да, воспитательница в садике... - Хоть не заикайся так... - ... да, случилось... можете вместе с женой... да, мальчика, Женю... - Да, папа меня хорошо знает. - ... спасибо. Будем ждать. Затем она приняла на грудь несколько грамм коньяка и позвонила родителям Евгения, сразу же указал моя абсолютную вину в происшествии. Со мной заговорить более девушка не отважилась, как бы я не пыталась её разболтать. Даже сняла для ее веселья аквариум - теперь Нина собирает в луже рыбок и складывает в банку из под майонеза, некогда служившей пеналом для карандашей и ручек. Через полчаса, словно сговорившись, приехали старшие представители обоих семейств. Притом вошли все разу, одним скопищем, в двери. Мать побитого Жени сразу кинулась к нему, обнимая и целуя, словно молитву, вопрошая у него, все ли хорошо. Отец же его, здоровенный мужик в два метра с кепкой ростом и бритой головой, с укором смотрел на сына, а не на меня, что странно. Когда как мой, вздыхая, держа сестру в руках, глядел на меня с выражением некоего смирения и вопроса "что? Опять?". - ... начала все Саша, - только я подняла с пола книгу, как... - Только кинь - и останешься на неделю без сладкого, - предупредил отец – пришлось его послушаться, а затем обратился к Нине и родителям Жени. - Нам правда жаль, что это произошло, и Александре тоже... - Ничего подобного! - Тише ты, - шикнула на меня мама. - ... дочка, извинись, - приказным тоном произнёс отец. - Не буду я ни за что извиняться! Он пренебрёг установленным договором и нарушил моё суверенное право владеть конструктором и сходным по назначению имуществом, установленным пактом о взаимососуществовании и раздельном времяпрепровождении, подписанными вами! - указала я на Нину. - Так это была не игра? - Нет! Там даже печать мирового Гаагского суда стоит. - Печать суда? - удивилась воспитатель. - Да, долгая история, - махнул рукой отец. - То, что ты заверила этот документ, ещё не даёт тебе право избивать детей, его нарушивших. - Могу! Там так это и написано... - Так все, хватит, - прервала нас мать пострадавшего мальчика. - Женя, за что она тебя так? - Она плохая, ни за что ударила меня! - ах ты лгун! Этот мальчишка на голову выше всех в группе, а меня на две, но почему-то такой нытик, хотя ещё тот драчун. Сам он большой любитель подраться с остальными детишками в садике, да отобрать игрушки у них. Обычно, раньше жаловались на него, сейчас все с точностью, да наоборот. - Ври больше! Он сломал мой дифракционный фрактал! Он первый начал! - для большей убедительности, попыталась выжать из себя слезу и изобразить плаксивый голос. - Я играла! А он, большой такой, а я маленькая, начал обижать меня! Он сломал мой фрактал! Смеялся надо мной! Я испугалась. И ударила его, как папа учил... - Уголёк, не подставляй папочку, - улыбаясь во всю ширь своего рта бочкообразному Жениному отцу, прошипел он мне сквозь зубы. - Ничему такому я тебя не учил. - Правильно сделала, - вдруг произнёс он, Женин отец, - нечего девочек обижать - вот и получил. - Что ты такое говоришь, Денис? - удивилась его жена, - твой же сын... - Мой, - согласился он, - пора его правильно воспитать. - Денис обратился к родителям, - извините, что сорвались с работы из-за нас. - Она же Жене нос сломала! - повысив тон, сказала она мужу. - Тише, Ира! Дети каждый день дерутся - сломал нос, и что? Жив - хорошо. Раньше сам всем носы ломал - так хоть поймёт, каково это. - Погодите, - вступила в разговор молчавшая Нина, - вы не в обиде на Аккерман? - Не на что тут обижаться, - пожал он плечами, - как говориться: договор дороже денег. Согласились так играть - так согласились. Нечего было девочке мешать. Да и посмотри, насколько она меньше тебя! - обратился он к сыну. - Я-то все ещё здесь. - В общем, мы поехали: мы с работы на час отпросились, - предупредил он воспитателя, - Женьку с собой заберём. - Он перевёл взгляд на родителей, - бойкая у вас дочка. И они ушли, а Нина попросила мои родителей остаться. - Я не знаю. Не принято говорить родителям, как воспитывать детей, - присутствие старших Аккерман предало девушке чутка храбрости передо мной, - но ваша... Александра, как это сказать помягче. - Жестока? Груба? Самодовольна и эгоистична? - начала причислять мама, забирая у отца Лиззи. - Эй, мам, - сделав грустную мордашку и выпучив глаза, посмотрела на неё. - Не делай такое лицо - не пройдёт, - она вновь обратилась у Нине. - Да она у нас такая - неподконтрольная, жестокая, агрессивная. Мы пытались её воспитать должным образом, но поверьте на слово - это невозможно. - Я бы не была такой, будь этот мир и люди в нем более рациональны и склонны к адекватному и рассудительному поведению, следуя устоям и старым общественным традициям и социальным конвенциям. И возьми меня на ручки! - и, протянув свои к отцу, приняла образ милой маленькой девочки. - Сами видите, - она поднял меня и с родительской любовью прижал к груди, - какая у нас умная. Уже сейчас она активно пользуется всеми своими преимуществами: возрастом, ростом, тем, что она милая и тем, что она слабая и девочка. Наказать её невозможно - она начинает давить на любовь и родительские инстинкты. Единственный способ с ней сладить - договориться, - он погладил меня по спинке. - Да, и только на её условиях и никаких компромиссов, - продолжила мама, а Лиззи начала дёргаться и извиваться в руках, что она поставила её на ноги. - Алекс, возьми сестру и иди в коридор. - Да, - папа вернул меня на землю, - поиграй с сестрёнкой. - Мне и тут неплохо, - я взяла сестру за ручку подтянула к себе. А ведь только с месяц назад она начала толком ходить, хотя так и не научилась правильно называть меня по имени. Лиззи вся в мать: сейчас волосы её начали темнеть и приобрели яркий каштановый оттенок, постепенно склоняясь к рыжему (да, мать еврейка с каштаново-рыжими волосами), и округлым личиком и изумрудно-зелёными глазами, - редкое сейчас явление. Я же была вся в отца: острое личико, черные, как ворона крыло, волосы, яркие голубые, словно морское дно, глаза - ни капельки ни немка, если взглянуть со стороны. Как и папа. Хотя в паспорте говорится обратное. - Алека! - с щенячьей радостью кинулась она ко мне, обняв покрепче. - Алекс, прошу, выйди, - папа достал киндер-сюрприз и протянул мне. - Ну, хорошо, - приняв дар, потянула Лиззи за собой, - пошли, поиграем. - А почему она на Сашу не отзывается? - спросила Нина родителей, на что я кинула в неё, что подвернулось под руку - то была дохлая рыбка, метко прилетевшая воспитателю в лоб. - Прекрати, Александра! - пригрозилась мне мама. - Знаете, в Европе Саша - отдельное имя, - отец достал платок из кармана брюк и предложил девушке, потиравшей ушибленный лоб. - И от Александры у неё нет никаких производных, что бы люди об этом не думали. - Потому либо Алекс, либо Александра, - мама ласково погладила меня по головке, от чего я легонько заурчала. - Или Лекси. - Уголёк, - отец указал на выход, - коридор. - Дверной проем, - передразнила я в ответ. - Выйди, - неким мягким повелительным тоном выпроваживал он мня. Но пожав плечами, я вышла, уводя сестру за собой, неуклюже с перевалочкой шедшей за мной. Закрыв за собой дверь, возник Вик, прислонённый к стене. - Продолжим? - Погоди, - я приложилась к двери - любопытство заставляет даже так остаться участником разговора. Хотя бы свидетелем: - ... сами видите, - этот голос принадлежал Нине, - что она учудила: все перевернула. Я не знаю, откуда в этой девочке столько сил опрокинуть стол. - Не сил, а мозгов, - поправил её голос отца. - Этот стол тяжелее её раза в три или четыре. Руками бы она его не перевернула. - Я не совсем об это. - Мы все понимаем, - этот звенящий колокольчиками голос принадлежал маме. - Мы уже сказали, что спорить с ней мы не можем. Как и наказать. - Честно, я пытался всыпать ей ремня, неоднократно. - Она начинала плакать, цепляться к ногам, а личико такое жалостливое. И сквозь слезы, голосом таким... не знаю, что сердце щемит: "Мама, папа, не бейте. Я больше не буду! Я буду хорошей! Алекс будет хорошей!". А затем мы просто берём её на руки и успокаиваем. И все продолжается, как и раньше. - Да, давить на жалость она может... а что у вас с рукой, все что-то невдомёк было спросить. - Это ваша дочка меня искусала и исцарапала. - Гигиль, - сказала мама сквозь зевок, или мне так показалось. - Что? - Она это называет агрессивным гигелем, - пояснил отец, - это из филиппинского или, как этот язык... - Тагальский, - поправила мама. - Да. От переизбытка чувств она начинает кусаться. Вон у меня все кисти искусаны и у Эли. Она постоянно так делает, инстинктивно. Сестру она тоже кусала раньше, но она ведь совсем младенец - сразу плачет. Пришлось её отучать от этого... - Алека, - Лиззи начала дёргать меня за палец, все повторяя, - Алека, Алека, Алека. - Да, да, да, что такое? - спросила я, на что она попыталась вырвать у меня яйцо из рук. - Сейчас открою, подожди. Развернув шелестящую упаковку, разломила киндер надвое и вручила Лиззи половинку шоколадки. - Точи, - довольная девчушка, улыбаясь всем небольшим количество зубов, приняла половинку яйца и тут же проглотила её. А затем потребовала вторую: - Держи, жадина, - и вся шоколадка была уплетена. - Знаешь, у меня же ведь раньше никогда ни братьев, ни сестёр не было. Кроме двоюродных, троюродных и другой седьмой воды на киселе. - Знаю. И как тебе ощущается старшей сестрой. - Ужасно. Снова хочу быть одна, - Лизины мягкие каштановые волосики были заплетены на макушке блеклым розовым бантиком, и как-то криво - пришлось поправить его. - Даже не думай, - помотал Вик головой. - Я и не думаю... - Я в твоей голове - меня не обманешь. - Да ладно тебе. И не такое бывало... - Хватит, Алекс. Я тебе три года вторил - терпи, буду и столько же говорить. - Только и делаешь, что говоришь. - Только и могу, что говорить - я в твоей голове. На какое-то время стало тихо. Разве что за дверь доносились голоса родителей и Нины, но их мне было не разобрать. Лиза молча играла с бегемотиком, что оказался в жёлтом яйце киндер-сюрприза. То была даже бегимотиха с зеркальцем, весело прихорашивавшаяся. Разве что Вик нарушал тишину в моей височной доле, проводя рукой по дверцам детских железных шкафчиков, что стояли здесь вдоль стен. - Ты там что-то про продолжить говорил, - вспомнила я. - Да, - Вик оставил железные дверцы в покое и сел на лавочку, что тянулась по центру коридора. - Если ты забудешь про теорию вмешательства... - Изобрету её снова. - Логично. Но все-таки? - Тогда вселенская случайность. Или рак. - Хм, - Вик сжал губы, изображая ироничную задумчивость, - не так часто о нем вспоминают. - Именно. Рак - наша основная движимая эволюционная сила. Помнишь, как-то давно, вылечив обезьянок-капуцинов от рака на генетическом уровне, мы пытались мутировать их мышечный ген, но у нас ничего не получалось, так как организм выделял белки для борьбы с раковыми клетками и подавлял всякое действие мутагенов. Что если явление карциномы древнее, как сама жизнь на Земле. - Мы ведь так это и не проверили. - Да, напомнишь мне про это. Так вот. Во времена наших... обезьяноподобных предков уровень радиации был выше - все организмы степенно эволюционировали. Мы же это сделали скачкообразно. Как? Появились первые мутанты: они умнее, выносливее, сильнее, более похожи на современного человека. Но вот беда - мутанты бесплодны, ну или же это скорее явление межвидовой изоляции - изменённые гены новой особи просто не могут совместиться с геномом старых видов. И тут карцинома срабатывает эффектом - минус на минус, вот она, вселенская случайность. А именно – метастазы повлияли на матку или тестикулыи и дали возможность новой особи обзавестись детишками такими же, как и он или она, так как уникальный зверёк наш обладает доминантным геном, а возможно новой парой. Мутант умирает от разросшейся злокачественной опухоли, но потомство продолжает жить и уже они не бесплодны и пропал эффект изоляции. Новая популяция. И так раз за разом. - Осталось подыскать фундамент, факты, раскопки - и можно оформлять статью. - Как-нибудь в другой раз, а пока... Дверь раскрылась и родители вышли: - ...хорошо, через неделю. А во сколько? - напоследок спросила мама у воспитателя, пока она не закрылась. - С десяти. Не забудь взять... - Конечно, не забудем, - вздохнул отец, - до свидания. - Одевайся, солнышко, - сказала мне мама. На поиски шкафчика и переодевания ушло минут пять, а затем мы наконец-то покинули садик. У парадного входа стоял наш серенький Фольксваген Фаэтон. - А что будет через неделю, мам? - спросила я её, когда она открыла мне дверцу машины. - Выпускной, Уголёк! - с толикой радости в голосе ответила она и пристегнула меня ремнями безопасности, посадив Лиззи рядом в специальное детское сиденье. По закону, меня так же нужно в этот ложемент садить - только родители этого делать не рискуют, представляя мою реакцию. Просто папа сделал задние сиденья выше, чтобы ремни не пережали мне горло. - Ура! Я больше не буду приходить в это богадельню! - Подбирай слова, Алекс, - велел отец, заводя машину. - Домой приедем - поговорим о том, что ты сделала.
Мальчик прав, вещи общие. Да короче, автор, вы сами не понимаете насколько близки к истине. Вы остроумно, хотя и неосознанно, описали проблему, можно сказать, общечеловеческую. Больше скажу: это гениальная сатира. Удаляется, стало быть, две трети настоящего мозга. Нормального человеческого мозга. Очень нужного. И освободившееся место заполняется "эфириалом". Разноцветным. После чего, нормальный человек превращается в пафосное говно без стыда, совести и претензиями на объективную конгениальность. Которая сводиться к активно продвигаемой теории, что все вокруг не Д'Артаньяны, а как раз наоборот. Ее там продали за торты (ДЕТИ, ГЛЯДЬ) и она поняла, насколько продажны и мелочны люди (ВСЕ ГЛЯДЬ, ЛЮДИ). При том, что бить пацана по морде из-за палочки, это нисколько не мелочно.
Контраст. Он вам не даст работать. Вы не гений, но пишите от лица гения. А вы не гений. А пишите от лица. А не гений. Вам картинку что ли нарисовать? Я не знаю как еще доступнее объяснить.
Ой. Я тут залез к вам профиль и убедился, что вы типа мужчина двадцати лет. Это очень странно. Никогда бы не подумал, что парень на такое способен. Свят-свят.
Вверху есть ссылки на предысторию ко всему происходящему - возможно ты не так понял события, которые тут развернулись. С именами я более склонен был описывать на более классический русский манер, может почитать что-нибудь оттуда. На свой манер, конечно, но пример брал оттуда. И чем плохо введение Фаэтона? Вместо описания - просто марка машины и цвет. И что странно, я не понял? На что способен?
Очень характерная манера изложения. Такое обычно только девушка может написать. Не понимаю зачем бородатому двадцатилетнему куну выдумывать нечто от первого лица и про баб. Фу, бабы.
Спасибо, очень старался подражать манере женского описания. Просто парень в таком асоциальном образе смотрелся бы слишком плохо: садист, самовлюбленный психопат, зазнайка, и... сюжет раскрывать не буду. Ну ты понял. Девушка с таким описанием и характером смотрелась бы более интересно, приятно и с толикой шарма. Да и я пробовал с парнем, но переписал. Вот что вышло.
Агрессивный нонконформизм. Я-акцент. И тогда первый гном сказал, и тогда второй гном сказал, и тогда третий гном сказал, и тогда четвертый гном сказал. Склоняющиеся каштановые волосы. Изумрудные глаза. Морское дно. Мать-еврейка. Серенький Фольксваген Фаэтон. Ну а че ты хотел, Трусливый Лев, ежели мы живем в эпоху потребления? Скажи пасибо, што папа не в штанах от гуччи, што мама без сирежек от другого итальянца. А, да, Алекс. Отдельное имя, Саша. Лиззи. Уголек. Странный период об раке и мутациях тестикул. Он как бы нужен, чебы Саша не только злословила и ссала на Систему. Меня всегда удивляет, почему эти сверх-дети, гениальные, шутя рассуждающие об карциномах и матках, настолько мелочны. Все время кому-то мстят и всячески доказывают свое превосходство. И тут можно справедливо отметить, что тем и акутальна идея маленьких гениев: они могут быть умны, но эмоциональная и нравственная взрослость все равно безнадежно отстает от их интеллекта. И это - один из важнейших столпов концептуальной ценности сюжета. Это, и еще подробное описание каштановых волос и серенького Фольксвагена Фаэтона.
А можно, когда выветрится ганжа из легких, и лсд покинет мозг, и точно после того, как метамфетамин весь выйдет из организма - написать комментарий более конструктивно? Нихрена же не понятно, что вы, блин, имели ввиду.
Я просто говорю, что в материале чересчур много автора. Я маленький монстрик. Она еще не знает какая я. Никто из них не знает. Я устанавливаю правила. Ко мне не лезь. Я - ого-го. Ненавижу вас усталых адептов вставания на работу в пять утра. Че вы вообще в жизни-то понимаете, учите меня тут.
Ну вы понимаете.
Про гномов - отсылка к Путешествию Хоббита. Там было четырнадцать что ли гномов или сколько там, в общем много, и всем нужно было писать реплики. И вот это засилье реплик, подаваемое в приемник сознания пулеметной лентой, - угнетает. Это известный факт - диалоги писать легче. Можно так увлечься, страниц пять забабахать сплошного кукареканья над неслыханным по своей дерзости поступком дочери. Какая же она все-таки оторва, все знает, как ее учить, если она уже умнее нас вместе взятых! Она маленький монстрик, мы понятия не имеем что скрывается в этой девочке! Может быть железнодорожные ракетные комплексы?! ИЛИ ЕЩЕ ЧЕ ПОХУЖЕ!!!!!!!!!11111111111111
По поводу каштановых волос и долгого разбирательства с именами. Понимаете, тут скорее дело во мне. На мой взгляд, описание внешности должно быть лаконичным и, как бы это сказать, утилитарным, что ли. Однако, для девушек очень важна внешность, поэтому они (вы не одна такая) щетают необходимым отвлечься от повествования и рассказать нам как каштановый склоняется в рыжину. И про бирюзовые глаза цвета морского дна. Альфа-моветон.
Имена - это особая тема. Важно понимать, - вы уж простите, что я пытаюсь учить, не зная, что скрывается у вас внутри, - что не имя делает персонажа особенным. Не нужно долго, устами второстепенных персонажей, рассказывать вселенной, что Саша-хренаша-барабаша. Всем насрать, серьезно. И эта умышленная западнизация, что ли, тоже ничего к стилю не прибавит, наоборот. Лиззи. Ну какая нафиг Лиззи?
Вальксваген Фаетон. Серенький. Зачем вы это уточняете? Вот я просто требую ответа, рискуя нарваться на ваши железнодорожные ракетные комплексы. Зачем? Почему вам так важно, чтобы у автомобиля была марка? Чтобы это была реальная марка? Чтобы все в него садились и куда-то с удовольствием ехали? Зачем?
Про карценому матки я вроде внятно написал. С одной стороны мне не нравиться, что гениальность у вас сопровождается высокомерием, презрением и каким-то острым чувством собственной уязвленности. С точки зрения одаренного ребенка, все поступки окружающих отсталопитеков, легко, наверное, прогнозируются и в высшей степени ожидаемы. А Отдельно-Саша яростно сталкивается и борется с проявлениями простого человеческого поведения. Не надо было светить фракталом. Очевидно же, что дылда пристанет. Значит она его провоцировала? Значит она хотела, чтобы дылда пристал? Значит ей хотелось вломить ему и доказать свое превосходство, параллельно оскорбляя несчастную воспитательницу, которая работу свою блджад делает. Как умеет, конечно. Но монстрику этого мало, потому что он чем-то страшно уязвлен. Ему надо мстить. За что-то. Поэтому он с мстительным же удовольствием гадит в ухо. Откровенно обзывается и ведет себя почти как Жеженя, которому недавно вломил, как учил папа.
Покопавшись во всем этом серъезнее, я понял, что занизил оценку. На самом деле этот материал тянет на сорок восемь хомяков из десяти.
+1
