На грани могущества Степень критики: Сколько угодно
Короткое описание: Главный герой по имени Самуэль(в нашем мире просто Джон) попадает в неприятную ситуацию. Он помнит только последние четыре года жизни в городке Белфаст. Что с ним происходило до этого, откуда он, как здесь оказался - загадка. И на его пути встречается человек, который приоткрывает завесу....
Пять минут до смерти.
В жизни так не радуешься концу света, как после неожиданного пробуждения в пять утра. Тело испытывает некоторую дрожь, как будто от холода. Ну, это и понятно на дворе середина осени – когда ложишься в постель, натягиваешь одеяло, как бы интуитивно, ожидая холода. Затем сворачиваешься как твоей душе угодно и со всех сторон пытаешься укутаться. А уже потом к телу приходит тепло. В начале к туловищу, а в самом конце – к ногам. Я уже было сомкнул глаза, и погрузился в сон, как совершенно неожиданно услышал глухой стук в дверь. Настойчивость, с какой барабанили, действительно заставила меня удивиться. Очень хотелось взглянуть на гостя. Я был встревожен, и с каждым шагом в сторону входной двери тревога только возрастала. На этот счёт под рукой всегда валялась увесистая деревянная палка. Когда-нибудь пришлось бы защищаться от всяческого рода «бедолаг». Трудно чувствовать себя защищённым в столь паршивом районе. Поверьте, не так приятно жить там, где улицы освещены через одну, а по земле катаются ржавые банки; где через каждые сто метров обитает бездомный, а крыши домов протекают благодаря огромным дырам. Великолепное зрелище за пару долларов в месяц!
- Кто там? – незатейливо спросил я.
Ответа не последовало. Тогда я решил, что внезапные гости, так же внезапно ушли или какие-то подростки решили подшутить. Такое иногда случается, особенно после некоторой дозы алкоголя или другой дряни, которую употребляют все, кому не лень. Я отошёл от двери, но внезапно стук возобновился. Меня это безумно раздражало, однако я не торопился открывать.
- Ещё раз спрашиваю – кто там?
Ответа вновь не последовало, в то время как стуки становились всё явственнее и настойчивее. Тогда я подумал, что нельзя жить в постоянном страхе перед опасностью, и резко распахнул входную дверь. На пороге стоял мужчина, довольно маленького роста, слегка сгорбленный, одетый в лохмотья. Один из бродяг, которые докучали обычным людям попрошайничеством. Их тут полно.
- Могу я чем-нибудь помочь? – продолжал я с какой-то дрожью в голосе.
Мужчина стоял, как вкопанный, и смотрел на меня остекленевшими глазами. В них читались лёгкое помешательство и безумие. Он слегка прищурился и улыбался какой-то жуткой улыбкой.
- Вы Джон Симонс? – спросил он дрожащим старческим охрипшим голосом. - Да. Это я. Вы что-то хотели? - Извините. Я просто должен…. Вас убить…. - Что? – я засмеялся, глядя на обросшего бородой старика лет шестидесяти.
Затем смех начал потихоньку спадать, и моё лицо исказилось в испуге. В действительности, я подумал, что это какая-то шутка. Но когда слова нашли подтверждение в действиях, я пожалел о смехе.
Следующие десять секунд я оцепенел. Бродяга вынул из-под плаща броский трёхствольный револьвер и без колебаний направил в мою сторону. Я пытался вступить в переговоры и выяснить причину его поступка. Но он, молча, нажал на спусковой крючок. Паганец попал прямо в живот. Удар от пули был такой сильный, что я отлетел вглубь комнаты и лежал, упиваясь собственной болью. Валяясь в собственной крови, я только и ощущал, что жжение в области живота, а так же понимал, что с каждой секундой теряю сознание. Постепенно в комнате становилось темнее. Дыхание учащалось в попытке глотнуть, как можно больше кислорода. Пуля словно намертво впилась под кожу. А малая частичка души, обитавшая под плотью, шаг за шагом отделялась и улетала прочь. Я чувствовал это. Я ощущал себя бледным беспомощным глупцом, чьё тело потихоньку дрожит от какого-то убийственного холода. Мне довелось увидеть, как убийца прохаживался по комнатам в поисках различных полезных и дорогих вещей. На первый взгляд ничего удивительного. Но странным было то, что старик знал, где находится каждый тайник. Он рылся именно там, где лежали деньги. Он даже нашёл маленький сейф за настенным ковриком. Кто-то сполна снабдил вора информацией. И если происходящее могло быть случайностью, то, как же тогда код от сейфа, который известен только мне? Однако вор не стал расспрашивать о секретных цифрах, а попросту ввёл правильную комбинацию с первого раза. Бродяга вытащил оттуда все накопленные за долгие годы деньги. Однако деньги – ничто в сравнении с перстнем. Именно перстень – то единственное, что было при мне, когда я очнулся четыре года назад в заброшенном парке неподалёку отсюда. Так же при мне был паспорт, из которого я собственно и узнал своё имя. В то далёкое время мне казалось, что нахожусь не в том месте, в котором должен находиться. Словно меня вырвали с корнем и пересадили в другую почву. Я терялся. Голова кружилась. Люди оглядывались на меня с презрением, потому что я был похож на одного из бездомных – весь грязный, помятый, истрёпанный, с глазами, смотрящими куда-то сквозь. Я просил помощи. Нагло приставал к прохожим, потому что в голове крутились размытые картины, которые трудно разобрать. Мне хотелось лишь узнать о том, где я, и кто я. В ответ же слышал лишь угрозы и упрёки. Это было тяжёлое время…. Я толком не понимал, что происходит. Чувствовал себя чужим. Неужели четыре года полного неведения прервутся на такой глухой ноте? Что я сделал, что бы узнать о себе? Ведь так до сих пор и не обнаружил ни родственников, ни друзей. Кем бы я ни был, уже никогда этого не узнаю. Мне оставалось только чаще моргать и успокаивать дыхание, чтобы как можно дольше оставаться в сознании. Вдруг кто-то услышит гнусное сопение и отчаянные попытки вымолвить хоть слово…. Хотя…. Я слишком переоцениваю смелость здешних людей. Если даже кто-то из них слышал выстрел, то никогда не позволит такую храбрость, как звонок в полицию. Скорее всего, после окончательной потери сознания я так и останусь лежать в луже крови, как бездыханное, бренное тело ещё дня два. А после, какой-нибудь мальчуган в качестве праздного любопытства заглянет за приоткрывшуюся дверь, и наткнётся на посиневший труп. Я даже уверен, что он отнесётся к увиденному зрелищу вполне спокойно, и прежде, чем вызовет полицейских, поищет что-нибудь полезное и ценное. А впрочем, я даже не буду осуждать его в этом. Кто я для него? Он ведь даже ничего обо мне не знает. Моё жилище создаёт довольно, своеобразное первое впечатление. Мой образ – не что иное, как отражение внутреннего мира. Я просто ещё один человек, который живёт для удовольствия – вот кто я для него. И это правильно, потому что я никогда не старался создать какое-то ложное ощущение. Так что пусть забирает жалкие остатки, если конечно первый вор что-нибудь забудет впопыхах. А он не забудет! Зная расположение всех ценностей, он с удовольствием оберёт меня до нитки. Теперь это его право…. Теперь я, всего лишь, проживающий в чужой квартире, истекающий кровью человек. К тому же, я сам виноват в собственной гибели. Меньше надо было грубить, перечить, и гнаться за деньгами. Если даже старик с ружьём оказался на пороге совершенно случайно, мне воздалось за многое. Но есть одна маленькая проблема – я отрицаю случайности! Их нет! Всё всегда взаимосвязано. Только мало кто видит тонкие ниточки, ведущие к разгадке. Уверен, что старик намеревался отжить до конца дней в относительно уютном картонном доме. И естественно кто-то надоумил беднягу на преступление, обещая много еды и денег. В подобной ситуации такое провернуть не так уж сложно. Достаточно всучить оружие в руки и указать пальцем на желаемую квартиру. Иное дело обстоит с мотивом. Стоит вернуться в прошлое и проследить за различными людьми, которые пытались как-то контактировать со мной. Рано или поздно найдётся некая странность в их поведении. А странностей, поверьте, было предостаточно! И все они, так или иначе, связаны с одним лишь человеком….
Странное знакомство
Тогда я вспомнил, позавчерашний день. Прогуливаясь по сырым улочкам Белфаста, я надеялся получить свыше хоть какие-то мысли о концовке книги. Это как-то помогало сосредоточиться. Словно приходишь в одно и то же место за советом. У каждого есть источник вдохновения. У кого-то алкоголь, у кого-то женщина, а у меня - прогулка по знакомым местам. Я каждый раз всматривался в отсыревшие стены домов, в тусклые тёмные окна, закрытые изнутри наглухо. Смотрел на людей различного сорта. Вдыхал запах гари, производимой заводскими трубами. В общем, сполна поглощал то, что представлял город на обозрение. Я частенько посещал парк, в котором очнулся однажды без памяти. Особенно любил просиживать часами на той самой скамейке, где открыл глаза и принялся судорожно вспоминать собственную личность. То место каким-то образом завораживало сердце, заставляя ощущать нечто жутко великолепное. Словно попадаешь в другой мир и начало дороги происходит именно от того парка. Даже сердце колотилось в бешеном ритме, когда я только приближался к кованым воротам, не говоря уже о прочих ощущениях. Обычно с каждым шагом к тому злополучному, непонятному месту, я всем нутром чувствовал нечто, что наполняло жизненной энергией. Оно придавало уверенности, открывало перед глазами непостижимые горизонты, рождало надежду. Можно сказать, что я чувствовал себя защищённым, приходя в безлюдное местечко. Внутри, сразу, как только заходишь за ограждение, витал странный пронзительный до дрожи дух. Он заполонил всё пространство и, словно заставлял людей обходить стороной. Но не меня! Меня, насколько странным бы это не показалось, наоборот тянуло вглубь. Нечто манило всё дальше и дальше, как будто я что-то потерял внутри этой густой чащи. Даже не знаю, как описать, но после нескольких часов пребывания там, проходя по узеньким тропинкам, я всегда наполнялся оптимизмом. Я даже чувствовал прилив сил, которые город благополучно отнимал с каждым последующим днём. Страшно как-то…. Будто пропустив одну прогулку, существовала опасность зачахнуть в быту мелких проблем и отчуждения. Парк начинался с прекрасной древесной галереи, мимо которой вела широкая потрескавшаяся асфальтовая дорога. Из неё повсюду прорастали тонкие ветки деревьев и всевозможной растительности. А иногда поперёк дороги встречались приподнятые горстки рыхлой массы – всё, что осталось от некогда красивой пешеходной дорожки. Корни старых деревьев, посаженных здесь ещё лет сорок назад, беспощадно разрушали людские старания, пытаясь прорваться из-под земли. Особенно красиво в заброшенном парке именно в это время года, когда повсюду разброшены красно-жёлтые листья различной причудливой формы. Они аккуратно уложены по земле, так как никто их не убирал и не шаркал ногами, разрушая жёлтое «море». Подойдя к пункту назначения, я присел, лениво облокотившись на спинку скамейки и начал думать о своеобразной концовке для своего рассказа. Мысли так и сыпались одна за другой. Только и оставалось, что ухватиться за самую оригинальную, записать её в блокнот, и со спокойной совестью проследовать к дому, что бы на свежую память выложить в последнем абзаце. Конечно же, я ухватил самую подходящую задумку. Впрочем, это не составило особого труда. Радовал тот энтузиазм, с коим я принялся записывать эту единственную и неповторимую концовку для своего рассказа. Меня постигло ощущение лёгкости и абсолютной уверенности в том, что я выбрал совершенно правильно. Посторонние мысли в мгновение покинули голову. Крупные проблемы отступали на второй план, мелких проблем вообще не существовало. Вот он - момент единения с магическим местом, дающим силу и надежду на существование. Как сейчас помню, что засиделся до вечера. Солнце давно скрылось за горизонтом, и на улице воцарились сумерки. Время течёт так незаметно, когда занят любимым делом. А, поверьте, написание какой-либо части рассказа действительно затягивает, как зыбучие пески. Ты всё пишешь, пишешь, пишешь…. Даже не важно, что следует остановиться на схематичном описании того или иного действия. Рука сама по себе производит в блокноте нужные надписи, словно живёт в отдельности от тела и разума. Только и остаётся, что следить за последующим развитием событий. Единственное, что может остановить и как-то нарушить царящую идиллию, так это источник извне. Будь то темнота, хоть глаз выколи, внезапно поднявшийся ветер, странный шум. В конце концов, случалось что-то подобное, приходилось спешно закрывать блокнот и направляться к выходу. Однако тот день оказался на редкость благоприятным для созерцания. Всё было отлично, до тех пор, пока не появился он…. Фонарь качался над головой и периодически мелькал тусклым светом, заставляя глаза слегка побаливать. Это был единственный источник света в парке, сохранившийся и не поддавшийся коррозии. Одна паршивая лампочка на весь парк, дышащая на ладан. Я был так увлечён своим занятием, что даже не заметил, как на соседней лавочке объявился некий мужчина и начал играть на скрипке. Не знаю, испытывал ли кто-нибудь такое, но музыка, которая отчётливо издавалась инструментом, поначалу ничуть меня не смутила. Она звучала настолько естественно, что казалось, будто родилась изначально в моей голове. Мелодия даже содержанием подходила под описываемые действия в блокноте. Конечно же, состояние полной гармонии продолжалось не долго. Настал момент, когда я осознал, что музыка, столь явственная и живая, не могла просто так возникнуть в голове. Тем более, что мотив был мне абсолютно не знаком. Я слегка опешил, оторвавшись от записей, и увидел напротив странного мужчину лет пятидесяти, который без остановки играл потрясающую музыку. Я такого не слышал прежде. Причём незнакомые мелодии медленно сменялись известными композициями классики и ирландского фольклора. А за тем вновь новые мелодии, наверняка придуманные им же. Он тоже не замечал меня долгое время или делал вид, что не замечал. Но вскоре прекратил играть - в тот момент, когда поймал себя на мысли, что я прекратил писать и настойчиво вглядываюсь в его лицо. «Вот чёрт! Заметил, что я на него пялюсь. Наверняка подумал, что мне понравилось, как он владеет скрипкой. Что ж, в этом есть доля истины, потому что он действительно очень виртуозно играл. Но на этом всё. Сейчас начнёт спрашивать что-нибудь или извинятся за то, что помешал мне своей игрой».
- Извините! Я вам мешаю? – внезапно раздался голос напротив.
«О, начинается. Ещё подойди ко мне, попытайся завести диалог…. Я буду так рад поболтать с тобой! И откуда этот парень взялся? Появился так внезапно, что я заметил его только сейчас, хотя мелодию слышал уже минут пять. Даже не представляю – ответить ему резко, так что бы наверняка отстал и оставил в покое или всё же быть мягче? Только бы тебе не пришла в голову идея - подойти и начать доставать глупыми вопросами».
- Вы мне, конечно, помешали, но я не в обиде. Просто потерял мысль, которую хотел написать…. Ничего. Таких мыслей ещё полно в голову придёт.
Мужчина слегка обижено посмотрел в мою сторону, облокотив руки на колени, держа в одной из них скрипку. Затем он поместил инструмент в футляр и резко привстал со скамейки проследовав прочь в темноту. Странно, но внезапно меня укололо в сердце самое настоящее чувство вины. И ведь я ничего такого не сказал. Просто ответил на вопрос, а он так живо воспринял информацию, что решил покинуть парк. «Сейчас ещё обидится на меня не с того, ни с сего. Надо ему крикнуть, чтобы не огорчался, ведь играл он довольно хорошо. Я бы даже сказал, что замечательно! И в этом стоило отдать ему должное. Как бы сильно мне не хотелось никого видеть поблизости, этому человеку стоило сказать, что он настоящий виртуоз. Может быть, он подумал, что мне не понравилось его мастерство. Но это не правда. Я действительно восхищён!»
- Эй, мистер! – крикнул я вдогонку. – Постойте! Я не хотел ничего такого сказать! И если как-то обидел, то извиняюсь!
Человек остановился и обернулся. Улыбнувшись, он начал приближаться ко мне. «О, нет. Только этого не хватало. Лучше бы ты шёл своей дорогой…. Какого чёрта я начал просить прощения…. Это же не пригласительный жест! Я просто выразил восхищение, вот и всё. Почему все всегда думают, что мои слова, какие бы они ни были, являются приглашением поболтать? Неужели он читает мысли и пытается сделать всё наоборот, наперекор мне?» Через несколько секунд странный человек, возникший так внезапно и мистически, присел рядом со мной, отложив футляр со скрипкой под скамейку.
- Так значит вы писатель. Я правильно понял? – спросил он тихим, спокойным бархатным голосом. – Знаете, я сразу понял, что это так. Сидите один, вечером, в парке, в одиночестве и что-то записываете в блокнот. Скорее всего, что-то важное…. Скажем концовку рассказа. Я прав? - Да, действительно. Я пишу сейчас концовку. И как же вы поняли? – скептически настроено, спросил я. - Я когда-то написал одну книгу, и поверьте, в этом мы с вами похожи! Я тоже записывал предварительно в блокноте, в котором было исписано всё, что только возможно! Я тоже любил одиночество, когда писал нечто важное, словно весь мир перевернётся, если я этого не напишу. А так же мне знакомо выражение лица человека, который заканчивает какую-то великую вещь по его мнению. – усмехнулся мужчина, глядя прямо на меня. – Кстати, я Ганс. - Джон. – перекрёстно ответил я. - Приятно познакомиться Джон. - Мне тоже. - Итак, как я посмотрю, эта лавочка, и парк стали для вас настоящим прибежищем. Вы частенько бываете здесь? – спросил Ганс. - Да. Я здесь расслабляюсь и отдыхаю от людей. Нет ничего лучше, чем безлюдное местечко на окраине города. – сказал резко я. – Но это всего лишь для подъёма настроения. - Вижу, вы не очень жалуете себе подобных. Действительно, люди порой бывают настолько невыносимыми, что хочется им всем в одночасье оторвать головы. – усмехнулся Ганс. - Вот именно ради того, что бы этого не делать, я и решил отдаляться в наиболее безлюдные места. К сожалению таких в нашем городе не много. Фактически этот парк – единственный тихий уголок среди бесчисленного множества мест, где людей скапливается так же много, как муравьёв возле сладкого пирога. – нехотя натянув улыбку, буркнул я. – Если честно, то за всё время, которое посещал этот парк и прилегающие к нему районы, мне ещё не доводилось встречать людей. За исключением сегодняшнего дня, когда увидел вас. - Порой мы видим только то, что хотим видеть. Я бы не стал так рьяно доверять своим глазам. Человеку свойственно создавать себе именно то окружение, которое он хочет. А так же многим свойственно не замечать различных вещей, происходящих вокруг. - Но это уже форма какого-то сумасшествия – создавать мир, в котором чувствуешь себя комфортно и продолжаешь жить в нём, не замечая того, что происходит вокруг. – я искренне улыбнулся, словам Ганса. – Ведь каждый человек видит примерно одно и то же, когда смотрит в окно, в лица других людей, или же просто в потолок. Всеобще известно, что разные личности воспринимают информацию по-разному, вследствие чего каждый, смотря на один и тот же предмет, могут охарактеризовать его по-разному. Однако, когда один видит дерево, а другой видит чистое поле – это уже явное отклонение от нормы. Я, конечно, слегка утрирую, но суть остаётся та же! – провозгласил я довольно уверенно. - У меня давно был один друг, который жил как все. Но у него проявлялась некоторая особенность, которую никто не замечал. Он знал, что рассказав о ней, окружающие подумают, будто он ненормальный, и что ему требуется квалифицированная помощь. И всё же, парень выглядел довольно здравомыслящим. Я однажды убедил его рассказать всё, что он видел и, как он это видел. Он говорил о том, что порой просыпается рано утром, и, выходя на улицу, видит лишь пустые переулки и магистрали. Он бродит весь день, но улицы остаются пустыми. Будто люди на планете, все до единого вымерли в мгновение ока. Двери магазинов закрыты, машины стоят недвижимо на обочинах дорог. Кругом стоит гробовая тишина и даже птицы, которые по идее должны издавать какие-то звуки, молчат потому, что их просто нет. Единственный, оставшийся живой человек – это он сам. И так происходит время от времени. Он бродит весь день по городу в одиночестве. Ему приходят различные мысли по поводу своих новых рассказов. А за тем, когда работа окончена(если можно так выразиться), он возвращается в дом и ложится спать. - И что дальше? – с нетерпением спросил я. - Дальше он просыпается с чувством полного отчуждения, вялый и разбитый. На столе близ его ложи хаотически разбросано то, что пришло ему в голову во время длительной прогулки. Он подходит к окну, отдёргивает занавеску. В глаза внезапно бьют солнечные лучи, а с улиц доносится бесконечный пронзительный рёв транспорта и визг людей, кишащих в каждом переулке. – беспечно закончил Ганс. - Удивительно. Но разве это не может быть всего лишь сном? Может быть, во сне он поднимается с кровати и бессознательно пишет все мысли, пришедшие в голову…. Да и верить чужим рассказам стоит с трудом, потому что словами сыт не будешь, и, к сожалению, доказать обратное не представляется возможным. – критикующее озадачив Ганса, сказал я. – В конце концов, даже я могу придумать сейчас что-нибудь подобное. - Согласен. Именно поэтому в один из прекрасных дней, он решил предоставить самому себе, доказательства того, что он действительно просыпался и бродил по улицам. Тогда он купил видеокамеру и попробовал снять всё, что видел на плёнку. Увиденное повергло его в шок. Проснувшись в один из странных дней, он как водится, пошёл гулять, но не с целью поймать творческое вдохновение, а что бы разоблачить странность. Он принялся записывать пустующие улицы…. Просто ходил и снимал то, чего нет в его обозрении. И на маленьком экране видеокамеры ничего существенного не отображалось, хотя техника должна быть намного чувствительнее к подобным вещам. Если разум человека можно обмануть, то для приборов разума ещё не придумали. Таким образом, он снимал до тех пор, пока аккумулятор видеокамеры ни сел. Затем он вернулся домой, отчаянно зашвырнул видеокамеру в угол, даже не посмотрев записанную плёнку. Мой друг фактически смирился с тем, что с ним происходит нечто мистическое и необъяснимое. Так же он окончательно смирился с тем, что ничего не мог с этим поделать. Шли годы. Приятель по-прежнему просыпался в пустующем городе, начав воспринимать происходящее, как должное. Ко всему прочему, он старался держать всё в секрете, спрятав плёнку в укромное место. Родственников и близких у него не было. Люди вызывали странное негативное ощущение, и он вовсе не стремился быть ближе к кому бы то ни было. Просто жил с навязчивой мыслью о том, что он не такой, как многие. – пристально глядя в мою сторону говорил Ганс. – За тем он повстречал меня. Не знаю как, но мне удалось стать для него, чем-то вроде отдушины. Парень действительно стал ценить время, проведённое со мной. Он увидел во мне нечто, что вызывало интерес. И однажды поведал о своей проблеме. Я говорил разные слова, приводил всевозможные доводы, но он всё никак не соглашался со сказанным. Я пытался убедить его в том, что подобные дни могут возникать в сознании, как неведомые миры. Суть в том, что как только человек всей душой желает видеть нечто, во что верит, тогда он действительно попадает в местечко, придуманное его подсознанием. Мой друг достаточно долго сопротивлялся подобным убеждениям, и тогда я спросил его: - «А у тебя есть какие-нибудь доказательства того, что ты действительно просыпаешься в определённые дни и проживаешь их совершенно один?» «Конечно!» - воскликнул он, и потащил к себе домой. Включив телевизор, видеомагнитофон и ту самую кассету, записанную годами ранее, он начал показывать мне пустующие улицы города. Однако…. – незатейливо улыбнулся Ганс. - Однако что? - Как я и предполагал, смотря в экран телевизора, в лица удивлённых людей, озадаченных странным поведением снимающего на камеру человека, парень продолжал настаивать на том, что улицы города пусты! - Но вы видели совершенно другую картину, нежели тот парень. Так ведь? – изумлённо захохотал я. – Он видел, что улицы города пусты даже на кассете, потому что его подсознание было уверенно, что в тот день, как и во многие другие, на улицах никого не было. Но это, полное безумие! - Я бы не стал так категорично ставить диагноз. Ведь мой друг вовсе не вёл себя, как ненормальный. Возможно, в этом есть какой-то смысл…. Проживая целую полноценную жизнь, мы многого не замечаем на пути. Некоторые не видят дальше собственного носа. Но это ещё не означает, что они ненормальные. Стоит более лояльно относиться к таким людям, ведь они всего лишь научились вычёркивать из сознания бесполезные и абсолютно не нужные вещи! – положив руку на моё плечо, воскликнул Ганс. – Зачем мучить себя надоедливыми людьми, если есть способ сделать так, что они абсолютно исчезнут на время. Тогда они перестанут мешать творить что-то великое. А после того, как время творить заканчивается, всё возвращается на круги своя. Разве не замечательно? – упоённо вопросил собеседник. - Даже не знаю. – испуганно пробормотал я. – Подобные игры с разумом довольно опасны. Ведь вы ничего не сказали по поводу того, как именно этот парень избегал явных угроз жизни, пока бродил в неведении! Что, если бы он начал переходить дорогу на красный свет….? И как же люди вокруг, которые видели приближающегося безумца? Неужели они никак не реагировали на его странность? - Люди остаются людьми во все времена, а, как известно, им порой легче проходить мимо, нежели заострять внимание на всевозможных мелочах. Что же касается машин, то здесь я не могу сказать ничего существенного, кроме как опираться в суждениях наудачу. Действительно, мой друг – потенциальный везунчик, потому что сотню раз переходил дорогу вслепую. Он ещё никогда не очухивался с поломанными конечностями! И даже полицейские, подходившие к нему дабы удостовериться, что всё в порядке, тут же уходили прочь, потому что понимали, какая головная боль ждёт их, если привести его в участок – ведь человек игнорировал их просьбы и слова. По большей части его считали попросту слепым или глухим или и тем и другим. Людям свойственно видеть именно то, что они хотят видеть. Понимаете, Джон? – весело спросил Ганс. – Всем вокруг плевать на то, как вы себя ведёте. Им главное, чтобы вы не угрожали их жизни и спокойствию. И если вы безопасны, то на вас в лучшем случае обратят внимание. Беситесь, хохочите, разговаривайте сам с собой, встаньте на голову посреди оживлённого проспекта, да хоть бейтесь головой о стенку – вас в лучшем случае заметят и подумают, что вы какой-то странный. Но никто не станет выяснять причину ошеломительных действий. И уж тем более, мало кто поймёт и расценит в этом настоящее сумасшествие. Подумают – шутка такая или очередное выступление юмористов из подворотни. - Хорошо, согласен. – нервно взглянув в глаза собеседника, сказал я. – Но вы же наверняка сказали ему о том, что только он по каким-то причинам в определённые дни не видит бурление городских страстей? Вы же сказали ему, что люди никуда исчезнуть не могут? Что тишина и безлюдность – всего лишь составляющие его иллюзии! - В определённый момент мне, конечно же, захотелось открыть правду. И я, на свой страх и риск сделал это. – удручённо поглядел он на меня. – Знаете, потом я понял, что совершил ошибку, потому что мой авторитет был не настолько мощным, что бы убедить в чём-то. Он закричал истерическим голосом, обозвал всеми бранными словами, которые числились в лексиконе, сказал, что я всего лишь хочу подшутить, и прогнал из дома. С тех пор я больше не осмеливался влезать в личную жизнь друга и решил скрыться из виду. С другой стороны, человек, о котором я говорю, является автором не одной отличной книги! Я до сих пор восхищаюсь его творениями, которые надо признать вышли из-под пера благодаря странности, которой он обладал. Так ли это плохо, как кажется со стороны? А впрочем, ладно. Так говорите, вам понравилась моя игра на скрипке…. - Да. Если честно, то я периодически слышу что-то подобное в своей голове, когда пишу тот или иной рассказ, когда сочиняю истории и прочее…. Даже сегодня я слышал музыку и при этом какое-то время не осознавал, что она крутится не только в голове, но и где-то поблизости! И через какое-то время появились вы. Я, наверное, просто не обращал на вас внимание. – буркнул я, подминая опавшие листья под скамейку. – Я слишком увлекаюсь написанием. - Я частенько играю на скрипке в отдалённой части парка. А сегодня решил углубиться, пройдя чуть дальше от постоянного места обитания. Увидев вас, мне почему-то жутко захотелось сыграть что-то. Однако, я уже не раз вижу вас на одном и том же месте, Джон. Что это? Некое подобие обряда? Эта скамейка словно притягивает молодого писателя…. - Постойте! – перебил я. – Вы неоднократно наблюдали меня здесь? Где же вы обычно играете? - Неподалёку. Метрах в ста отсюда, за поворотом, ведущим к фонтану. - Странно. Никогда прежде не видел вас здесь…. – сказал я несколько настороженно. – Вы уверены, что всегда играете именно в этом парке? - Конечно же, я играю и в других парках. Но отдаю предпочтение здешним местам, поэтому прихожу сюда, гораздо чаще, чем куда-либо. Здесь царит покой и умиротворение, а это, как раз и есть те две вещи, неотъемлемые друг от друга, которые требуются в моём возрасте. Их порой не хватает в повседневной жизни. Далёкие отголоски природы, прослеживаемые в этом парке, зачастую переполняют сладкими чувствами, и их не встретишь ни в одной части города.
Ганс продолжал и продолжал говорить стройными речами. Таких красноречивых выражений и описаний понравившихся деталей, раньше мне не доводилось встречать. Более всего в Гансе привлекала некая изюминка и его отчётливое понимание чего-то важного. Он мог описать словами многое и даже то, что испытывал, но никогда не видел. Странное сочетание талантливого скрипача и словесного воротилы. Сейчас мало, кто мог по-настоящему выразить словами всё, что хочется. Однако этот Ганс, действительно находил подходящее описание каждым, абсолютно каждым явлениям и чувствам.
- В конце концов, - говорил он – я прихожу сюда с одной только целью. А именно – очистится от комьев моральной грязи, что прилипают каждый раз, когда выходишь из дома, от смуты и лжи. Хочу избавиться от непонимания и осуждения в свой адрес, теми, кто считает меня каким-то другим, отличным от них. Дело в том, что я люблю пообщаться с незнакомыми людьми, как это делаю сейчас с вами. Правда в том, что многие делают это нехотя, лживо улыбаясь, словно подсев и заведя беседу, я обременяю их каким-то грузом. Многие просто встают и уходят по своим делам, приговаривая напоследок несколько бранных слов. – сказал Ганс несколько обиженно, будто от него отвернулись сразу все. – Знаете, всё это настолько гнетёт, что под конец дня хочется кричать во всё горло! Да так, что бы глотка разболелась от рези внутри неё. Так что бы хоть маломальская часть этого городишки услышала боль, которую они в действительности причиняют своим негативом, выливая его на мою голову сполна! Вот тут то и спасает одиночество парка. Его тишина, его красота, его одухотворённость. Он словно живой, качает листьями деревьев, пропускает лёгкий вечерний ветер и что самое главное, понимает и избавляет от тех проблем, с которыми я захожу сюда. Возможно, это прозвучит дико, но парк заставляет вдуматься в природу вещей и посмотреть на жизнь так, словно она уже не принадлежит тебе. Она принадлежит чему-то большему, и ты становишься частью чего-то большего и великого, чем есть на самом деле…. Не знаю, поймёте ли вы меня…. - Да. Несомненно. Я способен понять вас, как никто другой и вы об этом уже знаете. Я так же чувствую странную тягу к подобным местам…. Хотя обычно бываю только здесь. - Значит, мы похожи в чём-то? – спросил радостно Ганс. - Возможно. Раз уж так случилось, что говорить приходится об одном и том же, то да – так оно и есть. – по моему лицу вскользь пробежала маленькая улыбка, которую Ганс скорее всего заметил, потому что приободрился практически сразу же. - А можно задать один вопрос? – продолжал он осторожно, боясь испугать очередного случайного собеседника своей навязчивостью. - Если только этот вопрос не подразумевает под собой историю моей жизни! – пошутив, воскликнул я. – Задавайте. - А с каких пор вы стали ощущать притяжение к этому месту? Когда начались ваши прогулки в парк? - Я же говорил – про историю жизни не спрашивать…. - То есть с рождения! Я правильно понял? – загадочно произнёс Ганс. - Нет-нет. Всё гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. – я слегка поправил рубашку и облокотился на левую руку, как бы слегка отпрянув от собеседника вбок. – Вся моя жизнь протекает именно в этом промежутке времени. Ровно четыре года назад я и начал приходить сюда с целью найти что-то, но вместо этого принялся получать удовольствие, просто находясь здесь. - Не совсем понимаю вашу мысль…. – замешкался Ганс. – А до этого? - А вот тут то и начинается самое интересное! – воскликнул я с присущей в таких ситуациях непосредственностью. – Что было до этого я и вовсе не помню. - Как это? Подождите…. Я в полном замешательстве…. – Ганс схватился за голову, пытаясь понять, то, что я ему преподнёс с таким напором и живостью. – Если можно поподробнее, а то старик совсем плохо стал соображать. - Хорошо. Тогда я расскажу вам историю ничуть не хуже той, которую вы рассказывали ранее. То, что я расскажу вам, неким образом связано с головой… с моей головой. Возможно, в один прекрасный день меня очень сильно переклинило, и я мгновенно потерял память относительно прошлого. Точно не берусь говорить, как именно это произошло потому, что не помню ровным счётом ничего, что касается промежутка времени, начиная с рождения и заканчивая четырьмя годами ранее. – с усмешкой продолжал я. – Однако, как мне кажется те события неразрывно связаны с парком и непосредственно с лавочкой, на которой мы сейчас расположились. Помню только, как очнулся, будто от долгого сна на этом самом месте и с полными изумления глазами направился прочь. При мне были лишь несколько документов, по которым удалось сформировать некий портрет и выяснить имя человека, коим я на данный момент и являюсь. По паспорту мне сейчас двадцать восемь лет. Стало быть, предыдущие двадцать четыре потерялись где-то в прошлом, о котором я даже представления не имею. Стёртая личность, чужие места, неизвестность и лишь несколько напоминаний из прошлого – это единственное, что до сих пор правит моей жизнью. Это и есть моя жизнь, начатая с чистого листа, о которой я возможно и мечтал, а может быть боялся больше всего на свете. Однако прелесть в том, что теперь я не могу точно определиться, ведь даже не представляю, какой она была до инцидента. - Это действительно, правда? - Исключительная! Самая что ни есть настоящая! История не хуже той, что вы поведали. Я же говорил – это будет не менее интересно. - Но почему вы не обратились за помощью? Почему не пошли в полицейский участок? Или в больницу? - Очень сильно испугался, что меня расценят как сумасшедшего и поместят в специально отведённые для них места. Да и к тому же я не чувствовал надобности в том, что бы мне кто-то помогал. А ещё был уверен, что подобные игры с памятью – всего лишь временное явление, и беспокоиться по этому поводу вовсе не стоит. Прибавьте к этому жуткий страх после всех этих таблеток, которыми меня бы пичкали ежедневно, узнать о себе настоящем нечто страшное. Такое, что не поддавалось бы здравому смыслу и заставило бы меня поверить в то, насколько я мог бы быть отвратительным. Тогда-то мне пришлось принять для себя лишь одну точку зрения – всё что произошло, только к лучшему. И теперь я живу с этим, по сей день. И что самое интересное – у меня нет никакого желания менять что либо. - Неужели вы так просто решили отказаться от собственного прошлого? Обычно люди потерявшие память находятся в смятении. Не могу поверить, что вы так просто решили выкинуть из головы двадцать четыре года! – недоумевал Ганс. – С каждым новым человеком, который рассказывает мне что-то, становится всё увлекательнее и увлекательнее. - Даже не знаю, почему я открыл вам эту тайну. Наверное, потому же, почему и тот ваш бывший друг поведал о некоей странности. – задумавшись я направил взгляд в сторону прочь от единственного фонаря, освещавшего моё лицо. – В конце концов, раз уж вы один из немногих людей, способных выслушать с интересом во взгляде, то почему бы и не подарить вам этот интерес. Тем более, что из тех, кому я мог бы рассказать это, вы действительно первый. - С одной стороны я вас понимаю, ведь и сам много раз хотел вычеркнуть из своей жизни некоторые наиболее противные моменты. А их было не мало! Но с другой, не знать о себе ничего…. – протянул Ганс. – А впрочем, это ведь не моя история, а, следовательно, и всю ответственность за свою жизнь несёте только вы. Моё дело лишь внимательно выслушать, но я не вправе упрекать и тем более давать советы. Но вопреки этим убеждениям, хочется сказать только одно – иногда секунды из прошлого могут оказаться настолько важными, и значимыми, что будут стоить вечность, что тянется без всякого смысла и надежды. Только поэтому я бы опасался принимать двадцать четыре года безвестности. - И всё же я склонен думать о том, что безвестность, это ещё не самое страшное, что может случиться с человеком. – настойчиво продолжал я. – Намного страшнее то, что может скрываться за ней. - Там могут таиться любые вещи. И одной из таких прелестных вещей является осознание себя в этом мире, а не в мире иллюзий, выдуманном под натиском подсознательного давления. Вычеркнутые годы могут содержать, как великолепное, так и ужасное зрелище. А в совокупности они становятся единым целым. Не зная точно, кто мы есть, мы рискуем провалиться в тёмный подвал и отбыть в этом угнетающем месте, так и не поняв собственную важность и предназначение, какими бы тривиальными они ни были. Точно так же, как мы не сможем понять красоту мелодии по одной лишь конечной ноте. – сказал Ганс, наклонившись за футляром со скрипкой. – А теперь скажите мне, пока я не покинул вас, если бы была такая возможность – вспомнить старую жизнь, коей вы наслаждались до инцидента с памятью, вы бы согласились принять её в полной мере и вновь влиться в свою сущность? Только если бы знали, что такой шанс действительно существует…. - А он существует? Я конечно никогда не стремился к этому, но… узнать о себе чуть больше, это конечно заманчивое предложение. – выдавая тревожною гримасу ответил я. – Только что-то подсказывает, что подобные затеи могут привести к негативным последствиям. Более того мне трудно понять, как после столь длительного срока можно выудить из головы хоть маленькую долю информации. К тому же за последние четыре года во мне сформировалась одна личность и, возможно, она станет протестовать против старого Джона…. – тихо пробормотал я, добавив. – Если конечно меня вообще так звали. - Из вашей долгой неуверенной речи я понял, что ответ на вопрос положительный. Я вас правильно понял? – продолжал цепляться Ганс, неумолимо выискивая в моих жестах хоть каплю согласия.
Однако я не поддавался на провокации и его ухищрения выяснить нужную информацию. Именно поэтому, я всеми силами увиливал от конкретного ответа, боясь ответственности, которая могла с лихвой навалиться на мои плечи, с каждым выброшенным неосторожным словом. Ганс образно пытался схватить меня за шкирку и вывести из лабиринта заблуждений. Но, если подумать, то единственное к чему привела подобная попытка помощи, так это к ещё одной огромной стене, вершины которой не видно. Я замешкался, запутался, пришёл в тупик. Мне стало противно оттого, что в любую секунду могу солгать первому попавшемуся человеку, в чьих глазах моя личность находила интерес, а не отторжение. Что же это со мной твориться….?
- Ладно. – безразлично произнёс он после нескольких секунд молчания и гробовой тишины. – Что-то я начал лезть в чужие дела, а это мне, как ни странно всегда не нравилось. Я прошу простить меня за такую напористость. Я, наверное, должен извиниться за то, что подошёл к вам и завёл этот глупый разговор. Просто иногда, я уверен в том, что смогу помочь, и мне всего лишь стоит добиться от того, кому нужна моя помощь, лишь его согласия. А с вашей стороны согласие сомнительное….. Дело в том, что по одной из своих профессий, я врач психотерапевт. Но не стоит так опасаться этого слова. В меру своего профессионального интереса, ваш случай представляется мне очень сложным и практически единичным в моей практике. И только лишь, поэтому я стал навязывать свою точку зрения – что бы убедить вас. - Какой интересный поворот событий…. А по вам и не скажешь, что вы врач. Что ж, ваши благородные намерения мне понятны, однако вопрос остаётся вопросом – как же вы сможете помочь мне вспомнить прошлое? - Я ещё пока толком не знаю, но мне очень хочется. В любом случае вот – Ганс протянул визитку – здесь написан домашний адрес и телефон. Если бы вы только позвонили в ближайшее время – скажем сегодня или завтра – то это было бы просто великолепно!
Тогда я нехотя протянул руку, схватив маленькую зелёную бумажку и мигом запихнув её в карман брюк.
- Над вашим предложением стоит подумать, но я не уверен, что это хорошая идея. - Я буду надеяться, и ждать вашего звонка или визита. Так или иначе, заранее благодарю за то или иное решение.
Ганс, спешно покинул парк, оставив меня наедине с раздумьями и прочим бардаком, сотворившимся в голове. Всю ночь меня посещали угнетающие мысли. Не настолько странные, что бы их можно было, боятся и избегать вовсе, но всё же подходящие для того, остаться в голове и назойливо крутится, создавая тревогу. Что за Ганс? Откуда он вообще взялся? Обычно люди при первом же знакомстве не начинают предлагать помощь и разговаривать о прочих странностях. Разве такое, возможно, что бы некто просто взял и появился совершенно случайно…? А что если он действительно заставит меня вспомнить прошлое? Что если это прошлое превратится в настоящую муку, и тогда я совершенно сойду с ума? А что если…. Нет! Стоп! Какого чёрта я вообще об этом думаю? Я нуждаюсь в том, что бы быть настоящим полноценным человеком. Неопределённость, так или иначе, загонит в тупик. Я знаю, что должен выяснить о себе как можно больше. Я давно хотел этого. И, хоть мне частично удалось погасить столь явное желание, но я никогда не освобожусь от него полностью. Более убеждений не требовалось. Вполне ясно, что завтра же утром я возьму в руки телефон и позвоню этому Гансу. И я приду к нему с прозрачной надеждой на некое чудо, которое он сотворит с моей головой. Тогда, возможно, я ужаснусь и окончательно свихнусь. А может наоборот возрадуюсь удивительным дням, что так нахально остались в прошлом. Смешанные чувства.
Так... Товарисч... Вы, я уверена, Водолей... Столько воды налили! И всё это оформлено в неправильные предложения... Даже не знаю, что исправлять. А точнее, думаю, что изначально стоит исправить ВСЁ! Потому что подача неверная! Как тут иногда выражаются - романчик в мягкой обложке ) - типа дешёвка, ширпотреб...
Не могу дочитать до конца... Абсурд! Возможно, задумка неплохая, но оценить это невозможно, потому что невозможно до неё доковыряться через наваленный мусор слов!
А что значит подача неверная? И что значит неправильные предложения? Неужели правда, всё что здесь написано так трудно для восприятия? Просто я уже не раз правил, менял, упрощал. И в итоге получается, что ничего не добился.
Сначала напишу про подачу, потом на примере представлю. Язык изложения изначально труден! Вы избрали какой-то псевдо-философский путь в рассказе (Герой слишком много философствует, даже перед тем, как открыть дверь или уже лёжа с огнестрельной раной). Я сама с этим не очень желаю мириться, но в литературе есть склонность упрощать. По крайней мере язык. Вы же наоборот, усложняете. Если бы это был фильм, то он бы смахивал на абсурдный местами Син Сити или какого-нибудь Макса Пейна (я не смотрела и не особо играла, но то, что герой там много рассуждает - вроде как верно). В общем, любой такой плохенький боевичок, где, чтобы растянуть время до положенного и компенсировать нехватку зрелищь, впихивают сомнительно ценные (местами пафосные) рассуждения главного героя (эдакого умудрённого жизнью, но опущенного ей же героя). Да, немного сарказмирую, уж простите. Пытаюсь донести мысль
1. Про собак.... Ну зачем же так много мусолить одно и то же? Это так вы хотите привлечь читателей "с порога"? Мало вероятно, что удастся
Было темно…. На улице темень… ночь... Город погрузился во тьму. ---- пока вы рассуждали, прошли сутки и снова настала ночь? ))))
Даже часы у вас заслужили представления! Вот это да! И это пососедству с размышлениями о жизни! Выглядит это так: герой блин настолько пустой внутри, что его мозг/разум цепляется за всё что ни поподя и принимается рассуждать. (Шизофреник какой-то...)
2. "Ветер играл на листьях деревьев звучную трель, а на небе одинокие облака закрывали собой луну и звёзды, так что всё за пределами одиночного окна напоминало середину октября." --- 1. ветер, 2. небо, 3. середина октября. (не слишком ли много для одного предложения?)
"Понятия не имею, насколько часы врут, но чувство времени входило в мой «джентльменский набор»" -- это просто неясное предложение...
"Меня очень насторожили невольные мысли, посещавшие с каждым шагом в сторону входной двери." -- тут тоже абсурд.
Понимаю. Много лишних и не нужных описаний. Постараюсь выкинуть их и посмотрю что получится. А на счёт подачи, псевдо-филосовской.... хм. Ну тут конечно тоже работаю над собой, но иногда кажется, что без неё текст становится каким-то суховатым. В общем спасибо, попробую. Потом выложу на суд то, что получилось.
0
Много лишних и не нужных описаний. Постараюсь выкинуть их и посмотрю что получится. А на счёт подачи, псевдо-филосовской.... хм. Ну тут конечно тоже работаю над собой, но иногда кажется, что без неё текст становится каким-то суховатым. В общем спасибо, попробую. Потом выложу на суд то, что получилось.