В столовой оказалось многолюдно и из-за этого шумно, но чистота и порядок ничуть не уступали остальным помещениям лагеря. Кроме заключённых из разных секторов, здесь находилось не менее двух дюжин сержантов охраны, расхаживавших между рядами столов и контролировавших все входы и выходы. Раздаточная располагалась в дальней стороне столовой и занимала почти всю стену. Едва переступив порог, Пейси не мешкая припустил к прилавку, выглядывая ёмкости со стейками, а Бен на какое-то время замялся у входа, осматриваясь.
        – Тебя подвезти? – послышался сзади грубый сухой голос, и что-то твёрдое больно задело ногу Бена.
       Галлахер опустил глаза и увидел лохматого мужчину лет пятидесяти на инвалидной коляске, холодно воззрившегося на него из-под густых бровей. От неожиданности Бен растерялся, не зная, что ответить, а когда наконец открыл рот, незнакомец уже крутил колёса в сторону раздаточной.
       Приблизившись к прилавку, Бен в очередной раз изумлённо выдохнул от увиденного. Как оказалось, в Экспериментальном Корпусе заботились не только о комфорте, но и о здоровом питании заключённых. Кроме упомянутых стейков, которые сегодня были «гвоздём программы», в металлических нишах возвышались горы разнообразных салатов, гарниров, закусок, выпечки и фруктов. Интересно, какой рацион предложила бы ему государственная колония, невольно пронеслось в голове Бена. От такого изобилия блюд глаза вмиг разбежались, и, чтобы не задерживать очередь, Галлахер указал худощавой женщине по ту сторону раздаточной на первое, за что зацепился взгляд – говяжий стейк, салатный микс и обеденную булочку с кунжутом. Прихватив столовые приборы и стакан сока, он отошёл от прилавка и замер с пластиковым подносом в руках. Обводя взором ряды столов, Бен размышлял, где бы ему найти пристанище, пока в гуще заключённых не выхватил Нильса, который махал ему рукой. Что ж, не самый плохой вариант  в данной ситуации – заключил Бен и направился в сторону сокамерника.
       Кроме Нильса, Пейси и молчаливого шатена, имя которого новичок до сих пор не знал, за столом сидели трое – темнокожий парень спортивного телосложения и близнецы, очевидно, латинских кровей, смуглые и с короткими завитками иссиня-чёрных волос. Как только Бен опустился на стул, незнакомцы, прервав беседу, одарили его заинтересованными и какими-то ожидающими взглядами. Пейси же указал на него куском телятины, наколотым на вилку:
        – А вот и первая порция «свежей крови». Доставили, пока вы ракетками махали.
       Галлахер приветственно кивнул:
        – Бен.
        – Ну привет, Бен, – плутовато улыбнулся один из братьев. – И как тебе наша... – он горделиво раскинул руки в стороны, – ...резиденция?
       Тот повёл плечами:
        – Впечатляет. Вы тоже из 241-ой?
        – Ага, – ответил темнокожий парень, после чего протянул ему руку. – Родерик.
        – А это что за Курт Кобейн? – хохотнул второй близнец, глядя куда-то за спину Бена.
       Обернувшись, Бен увидел Коби, направлявшегося к их столу с подносом в руках, следом за ним семенил Стеф.
        – Кто? – непонимающе нахмурился Пейси. Новички тем временем, взглядом спросив у сидящих разрешения, присели рядом с Галлахером.
        – Ну Курт Кобейн, – повторил близнец, словно это давало Пейси больше информации.
        – «Нирвана», – подключился Нильс.
        – Один из величайших рокеров двадцатого века.
       Батлер всё ещё недоумевал.
        – Ну он ещё мозги себе вынес выстрелом из ружья.
        – А-а-а, – наконец понимающе протянул Пейси и, утратив к разговору интерес, вернулся к стейку.
        – Так как тебя зовут, звезда моя? – поинтересовался близнец.
       Новоприбывший поднял растерянный взгляд на заключённого – было заметно, что от внезапного внимания к своей персоне ему стало несколько неуютно.
        – Коби.
        – Сокращённо от «Кобейн»? – усмехнулся латинос.
        – От «Кобальт».
        – Кобальт? – опешил Родерик. – Тебя назвали в честь химического элемента?
       Юноша смутился ещё больше:
        – Да. Мой отец – доктор химических наук.
       Близнецы звонко загоготали, Родерик с Нильсом тоже едва сдерживали улыбки. Даже неразговорчивый шатен ухмыльнулся.
        – Очень даже… незаурядно, – с серьёзным видом закивал один из братьев, но затем снова прыснул.
        – А тебя как зовут? – спросил второй близнец, глядя на Пламли.
        – Стеф, – хмуро проронил тот, ковыряя вилкой салат.
        – Сокращённо от..?
        – Сокращённо от «иди в задницу», – ответил Стеф, но совсем не злобно, скорее ехидно.
       Латинос округлил глаза и оборонительно выставил вперёд руки, изображая испуг:
        – Ух ты, какие мы грозные. Что ж, будем знакомы, Стеф.
        – А эти сиамские коты, – вновь подключился к разговору Нильс, указывая на братьев, – Матео и Луис Сантьяго.
       Близнецы, как по команде, манерно изобразили реверанс, не вставая со стульев.
        – Сиамские коты? – переспросил Бен и отправил в рот первый кусок мяса, которое оказалось настолько нежным и сочным, что парень едва сдержал блаженный стон.
        – Видишь ли, мы с Луисом до недавнего времени были единым целым. Буквально.
       Приподняв край футболки, Матео продемонстрировал большой продолговатый рубец на правом боку, бравший начало чуть выше талии и сползавший под резинку штанов. Луис последовал примеру брата и обнажил аналогичный шрам, располагавшийся зеркально.                     Новоприбывшие ошарашенно уставились на близнецов.
        – Вас разделили в Корпусе? – изумился Бен.
        – Ага, – кивнул Матео, – полтора месяца назад.
       Луис усмехнулся:
        – До сих пор непривычно на толчок в одиночестве ходить.
        – Я, конечно, могу по старой памяти составить тебе компанию… – протянул брат, разводя руками.
        – Зачем им понадобилось вас разделять? – недоумевал Стеф. – Или это было частью эксперимента?
        – Сиамских близнецов разделяли веками, – покачал головой Нильс. – Вряд ли этот тип операции представлял для них какую-то научную новизну.
       Матео кивнул, соглашаясь с сокамерником:
        – Думаю, они просто решили, что от двух самостоятельных заключённых будет больше толку, чем от одного дефективного существа, которое не могло участвовать в большинстве тестов.
        – Ничего благородного, – горестно хмыкнул брат. – Лишь собственная выгода.
        – Но… – подал голос Коби после небольшой паузы. – Это же нарушение ваших прав и свобод. Если это даже экспериментом не было. Какое они имели право вмешиваться в вашу физиологию и…
       Братья не дали ему закончить, захохотав и склонив головы над столом.
        – Звезда моя, – мягко произнёс Матео, словно обращался к душевнобольному. – Забудь о таком понятии, как право, и прочей подобной лабуде. Здесь это не катит. Здесь ты – обычный кусок мяса, букашка под микроскопом. Они могут делать с тобой всё, что угодно. Они могут убить тебя в любой момент, и никто не сможет им возразить, никто с них ничего не спросит. Все знают, что здесь происходит.
        – К тому же ты подписал Соглашение, – тихо добавил Родерик, отпивая сок. – Это твой выбор, никто тебя сюда за уши не тащил.
       За столом повисло напряжённое молчание. Коби невидящим взглядом сверлил кашу в своей тарелке, Стеф помрачнел ещё больше. Даже старожилы Корпуса выглядели подавленными, погрузившись каждый в свои мысли. Бен в словах близнецов не услышал ничего нового – он представлял, через что заключённым здесь придётся пройти и чем всё это может закончиться при самом печальном развитии событий. Но и его слова братьев заставили невольно задуматься в правильности своего решения. Всего на миг, после чего Галлахер раздражённо встряхнул головой, прогоняя нахлынувшее смятение.
        – Ну, мы не очень-то и сопротивлялись, – прервал затянувшуюся паузу Матео, пытаясь разрядить обстановку. – Петь в душе на два голоса, конечно, круто, но спать на боку и не будить брата, когда тебе захочется отлить, ещё лучше.
        – За что же вас повязали? – поинтересовался Стеф, откусывая от булки.
       Близнецы в унисон усмехнулись.
        – За находчивость и изворотливость, – уклончиво ответил Луис.
        – Я думал за это Лиама повязали, – вновь подключился к беседе Пейси, ухмыльнувшись и кивнув в сторону шатена, чьё имя наконец прозвучало. – Он у нас, к вашему сведению, первоклассный мошенник и взломщик. Так что следите за своими труханами в оба.
       Бен повернул голову в сторону Лиама, который сидел от него по левую руку, в торце стола. Подняв глаза на Пейси, тот одарил юношу укоризненным взглядом, будто говоря – что ж ты за трепло такое. Только сейчас Галлахер заметил, что глаза у него были по-волчьи светло-голубые, с окантовкой. Но за счёт мягких, округлых черт лица парень не выглядел враждебно.
        – Ну да, в лапы к властям же попадают только первоклассные мошенники, – не воздержался от комментария Бен, удивившись самому себе.
       Присутствующие замерли, на какое-то время даже перестав жевать, и удивлённо уставились на Бена. Лиам перевёл цепкий взгляд на новичка, и Галлахер чуть было не отвернулся, но всё же решил не сдавать позиций.
        – Побег из Корпуса ему не под силу?
       На самом деле Бен понимал, что сбежать из Экспериментального Корпуса было почти невозможно, что их защитная система была близка к совершенной, а его едкий вопрос был совсем не уместен. Но слова слетали с языка сами собой, и Галлахер просто не успевал вовремя их ловить.
       Лиам ответил не сразу. Поначалу он внимательно изучал Бена, не прерывая зрительную дуэль – словно ожидая, когда же он отступит. Но Бен не сдавался, продолжая неотрывно смотреть на заключённого, и тогда мошенник ответил:
        – Если бы захотел сбежать, он бы сейчас здесь не сидел. И не забывай, что он мог выбрать государственную колонию, откуда сбежать было бы ещё проще.
        – Так это изощрённая форма мазохизма? – вскинул брови Галлахер, наконец опустив взгляд в тарелку и отрезав кусок стейка. – Ритуал самопожертвования?..
       Бен хотел отпустить ещё один саркастичный комментарий, но его отвлёк какой-то шум с противоположной стороны столовой. Обернувшись, Бен увидел мужчину на инвалидной коляске, с которым столкнулся у входа. На полу у его ног валялся упавший поднос и объедки, напротив стоял долговязый парень. Колясочник гневно раскинул руки в стороны:
        – Может, мне ещё извиниться?! Или ты, говнюк,  удосужишься по сторонам смотреть?
        – Поворотники включать не пробовал?!
       Бен какое-то время наблюдал за тем, как заключённые выясняли отношения, а после повернулся обратно к Лиаму, готовый продолжить разговор. Но едва посмотрев на мошенника, запнулся, так ничего и не сказав. Лиам сидел, откинувшись на стул и сложив руки на груди. Глядя на Галлахера исподлобья, он как-то лукаво, многозначительно улыбался, словно что-то скрывая или замышляя.
         – Смотри не порежься, – заботливо проурчал Лиам.
       Бен поначалу вопросительно глазел на парня, пытаясь понять, к чему он клонил. И только когда опустил взгляд, охнул, осознав в чём дело. Вместо ножа и вилки Галлахер держал в руках две столовые ложки. Заключённые разразились хохотом, одобрительно аплодируя и поглядывая на Бена. Что ж, туше, – мысленно признал Галлахер, хоть и с неохотой. Терпеливо вздохнув, он дождался, когда запал всеобщего веселья утихнет, затем медленно положил приборы на поднос и усмехнулся:
        – Так ты этим на жизнь зарабатывал? И какие ещё фокусы у тебя в репертуаре?
        – Так, всё, брейк, – парировал Матео, хлопнув ладонью по столу.
       Луис хмыкнул, переглянувшись с братом:
        – А салаги-то у нас дерзкие!
        – Ага, особенно Коби, – улыбнулся Матео. – Без обид, звезда моя.
        – А Ютер на самом деле нормальный мужик, – сказал Родерик после небольшой паузы, наблюдая, как заключённый на инвалидной коляске, хмуро оглядываясь по сторонам, выезжал из столовой. – Повредил позвоночник на одном из краш-тестов.
 
       Остаток дня Бен провёл, устроив себе небольшую экскурсию по Корпусу. Он посетил библиотеку, в которой прихватил детектив неизвестного ему автора, заглянул в прачечную, навернул несколько кругов по беговой дорожке, даже успел сыграть пару сетов в настольный теннис с Коби.
       Вернувшись вечером в комнату, Бен рухнул на койку и, облегчённо вздохнув, откинулся на подушку. Этот насыщенный, бесконечный день, представивший из себя знакомство с Экспериментальным Корпусом, наконец-то близился к завершению, и можно было подвести предварительные итоги.
       Обстановка приятно удивила не только Бена, но и остальных новоприбывших, это было очевидно. Царившие в Корпусе чистота и порядок, отсутствие угнетающих решёток на окнах, жесткой металлической мебели и несъедобной кормёжки, характерных для государственных колоний, заставляли на какое-то время забыть о том, что ты находился в месте лишения свободы. Конечно, Бен понимал, что всё это являлось лишь красочной обёрткой горькой, твёрдой как камень конфеты, о которую ему и его сокамерникам предстояло ломать зубы. Но это заставляло чувствовать себя немного лучше, по крайней мере, сейчас, в первый день срока. Может, относились здесь к заключённым и как к куску мяса,  но тряслись над этим куском, как над мраморной говядиной.
       Сокамерники оказались вполне себе неплохими парнями – по крайней мере, на первый взгляд, хотя Бен и не забывал, что он очень часто оказывается ошибочным. Исключение – Лиам Фобер (фамилию Бен узнал из координирующей таблицы), с которым у него возникли разногласия. Сейчас, полдня спустя, Галлахер осознавал, что вёл себя с ним необоснованно резко, и вообще не стоило на первых порах вести себя со старожилами так самонадеянно. На самом деле, на Бена это и похоже не было. Скорее всего у него просто сработал защитный рефлекс, который без его ведома решил продемонстрировать заключённым, что в обиду себя он не даст. Хотя в случае с Лиамом Бен первым вступил в перепалку, при том что Фобер не сделал ему ничего плохого. Он просто показался высокомерным и тщеславным, но оснований для этого не было – вёл себя мошенник скорее противоположным образом. Бен почувствовал неприятный укол стыда. Возможно, это был тот самый случай, когда первое впечатление оказалось ошибочным, и Бен поторопился с выводами.
       Повернув голову, Галлахер посмотрел на Лиама, который на соседней кровати продолжал читать книгу в зелёной обложке.
        – Что читаешь? – поинтересовался Бен самым безобидным тоном.
        – «Как сбежать из тюрьмы. Инструкция для чайников», – ответил Лиам, не отрывая взгляда от книги.
       Бен вздохнул. Кажется, интуиция его всё-таки не подвела.
        – А «Как перестать быть напыщенным засранцем» уже разобрали? – слова снова слетели с языка сами собой. Не то чтобы Бен очень уж пытался их остановить.
       Лиам ничего не ответил, и Галлахер откинулся обратно на подушку. Что ж, найти общий язык с Фобером будет не так-то просто, подумал тогда Бен, хотя и надеялся, что это был лишь вопрос времени – всё же им предстояло жить в одной комнате целый год. Или меньше, но об этом думать пока по-прежнему не хотелось.
       Полночи Бен провалялся, тщетно борясь с бессонницей – хитросплетения навязчивых мыслей никак не хотели оставлять его в покое. Активно способствовал этому ещё и Пейси, который храпел на всю комнату, комично причмокивая и постанывая на выдохе. Хотя, кроме Бена, Батлер, кажется, никому не мешал. 
     Когда Бен наконец провалился в забытье, ему приснилась Обри.