Заканчивалась третья июньская неделя. Лето было уже в самом разгаре, хотя листва пока еще не потеряла своей свежести, теплый утренний воздух был почти по-весеннему ароматен, да и птицы еще не напелись досыта.  Июнь 1941 года. В ту пору я, молодой лейтенант-танкист, служил почти у самой государственной границы, разделявшей Польшу и Белоруссию. Под моим началом был танковый взвод – три почти новехоньких танка Т-34, с утра до вечера облизываемых нашими механиками. Впрочем, не исключено, что к этому времени я мог получить уже и более высокую должность, но вот только случился у меня в прошлом году один нечаянный прокол.

Год назад, когда нас еще только-только перекинули на обустройство новой государственной границы, передвинутой после событий 1939 года вглубь бывшей польской территории, я целую неделю отсутствовал в своей воинской части. Отсутствовал абсолютно вынужденно, и дезертирством это все ж таки не посчитали, но избавляться от пятна подозрения в условиях тех тревожных времен мне пришлось еще долго.

А было дело так. Будучи в трехдневном увольнении, я забрался довольно далеко от расположения своей части – в полесское село, куда заехал в гости к недавней знакомой девушке. И вот, выбираясь пешком из этой глухомани в райцентр, я ухитрился нарваться на разозленного чем-то медведя. Как я от него спасся, и сам не помню, в памяти мелькают только короткие смазанные фрагменты, но очнулся я уже в незнакомой деревенской избе.

Таким и получилось мое знакомство с Яном, странным молодым парнем, живущим совершенным отшельником и, как оказалось, спасшим меня от разъяренного зверя. Впрочем, досталось мне тогда все равно прилично. Не говоря уж про рваные раны на груди, убегая, я еще умудрился свалиться в неудачно подвернувшуюся яму и сломать себе ногу. Но ладно, хоть жив остался. Каким-то образом Ян вытащил меня из медвежьих лап, перенес к себе в дом и обработал пострадавшие участки тела.

Разговаривали мы с ним немного, да и то, в основном, о вещах сугубо посторонних. О себе же самом он рассказывал крайне неохотно. Он не женат, отшельником живет уже давно, потому что так принято по их родовым обычаям, а принадлежит к какой-то замкнутой, то ли группе, то ли народности, именуемой бельтами. Средств связи с большим миром у него нет, и некоторое время мне придется вынужденно побыть у него.

Но раны мои подживали на удивление быстро, так что уже через несколько дней я почувствовал себя довольно бодрым и стал настойчиво упрашивать его хоть как-то переправить меня обратно в часть, где я, по-видимому, был уже причислен к вредителям-дезертирам. Ян долгое время только молча хмурился, потом на полдня исчез и объявился уже с одним деревенским мужиком на подводе, обязавшимся в целости и сохранности доставить меня к своим. Еще раз поблагодарив приютившего меня парня за спасение и помощь в лечении, я принял от него небольшую берестяную шкатулку с якобы целебным порошком и отбыл в свою часть.

Доехали мы быстро и спокойно, вот только мужичок часто и как-то странно посматривал на меня, словно чего-то опасаясь. По дороге я пробовал порасспрашивать его о Яне и этих самых бельтах, но мужик лишь неохотно выдавил, что, по слухам, они волхвы, точнее, их выжившие еще со времен крещения Руси потомки, и распространяться про них, кому попало, совсем не стоит. Ну да, волхвы, и это он говорит мне, коренному жителю мегаполиса, комсомольцу и кадровому военному с почти законченным высшим образованием.

Списав все эти слухи на дремучесть местного крестьянства, я выбросил их из головы. Но вот выданный Яном порошок заваривал и принимал позднее регулярно, вдобавок ко всем стандартным медицинским процедурам. Уж мне-то с детства известно, что такое перелом, пусть даже и относительно легкий. Так быстро, буквально вдвое против нормы я не вставал в строй еще никогда. А то, как меня приняли в части, особого интереса не представляет. Допросили, осмотрели, внесли записи в дело и отправили в госпиталь долечиваться, чтобы потом принимал обратно под свое начало покинутый мною взвод.

И вот, в середине июня, примерно через год после описанных выше событий, возвращаясь вечером из соседней с частью деревни, я снова встретил его, Яна. Должен признать, что встреча оказалась сверхнеожиданной, так как в суматохе последних разбирательств с ленивыми снабженцами я совершенно не вспоминал не только о нем, но даже и о своих ближайших родственниках. Однако, не скрою, я был ему очень даже рад.

Как и положено, мы поинтересовались делами друг друга, немного поговорили о разном, а потом он надолго замолчал, словно бы сосредотачиваясь и готовясь сказать о чем-то очень важном. И, должен признать, удивил он меня прилично. По его словам, спасши меня однажды от смерти, теперь, по их обычаям, он несет за мою жизнь, а, главное, за сам свой поступок немалую ответственность. Вот он и пришел предупредить, чтобы через неделю, в ночь на 22 июня я держал своих бойцов и технику наготове. Он не может сказать мне, в чем, собственно, дело, но я должен просто поверить ему на слово.

Впрочем, я немного догадывался, на что он мне намекает. Уже некоторое время в нашей профессиональной среде нет-нет, да и мелькал слух о возможной войне с вроде бы союзными нам немцами. Вот только большинство из нас твердо верили в мощь Красной армии и в мудрость высшего руководства, так что особо из-за этого не переживали, а в глубине души даже и сами немножко хотели хорошей драки. Да и подошедший плановый ремонт моих танков обещал затянуться гораздо дольше этого срока (а все эти снабженцы-бездельники, сколько нервов уже вымотали).

Но все же я помнил слова подвозившего меня крестьянина о мифических родовых особенностях Яна, да и сам в некоторых его необычных способностях убедиться уже успел. Так что, хоть, внутренне и посмеиваясь, зарубку в памяти я все-таки сделал, пообещав себе очень постараться и закончить ремонт вовремя. Пожелав друг другу удачи, мы с ним попрощались и, забегая вперед, скажу, что до нашей следующей с Яном встречи после этого прошло целых два года.

И вот наступила та роковая июньская ночь. Решив, что береженого Бог бережет я, даже к некоторому удивлению вышестоящего командования, подготовил свои танки к нормальному несению службы с небольшим опережением графика. Вдобавок, я заранее побеспокоился о наличии на них полного боекомплекта и дополнительно убедился, что все мои бойцы на месте и находятся в хорошей форме.

А к утру началась война, и так получилось, что мое маленькое подразделение оказалось одним из очень немногих, кто оказался к ней действительно готов. Самолеты люфтваффе в упор расстреливали нашу технику, беспомощно стоящую неразгруженной на железнодорожных платформах и в ремонтных боксах, бомбили переполненные и почти не охраняемые склады боеприпасов. Как-то вдруг очень быстро и неожиданно оказалось, что мы потеряли связь с командованием и вместе с другими раздробленными группами остались брошенными на произвол судьбы перед организованной и мощной волной немецкого вторжения.

Вот тут-то я и помянул Яна добром, успев еще подумать, так кто же он все-таки такой, и откуда узнал о дате вражеского наступления? Может, он имеет отношение к нашей разведке или слышал что-то от родственников за границей? Ну, ведь не может же он на самом деле быть каким-то там волхвом. Волхвы – это древние жрецы языческого бога Велеса, а на современном языке просто волшебники. Но это же все только старые и давно забытые сказки! Или нет?

А потом времени на размышления уже больше не оставалось. До сих пор с удовольствием вспоминаю, как, ударив с фланга, мои красавицы-тридцатьчетверки кромсали ряды плохоньких гитлеровских танкеток. Эх, если бы и остальные наши были рядом, в одиночку-то немного навоюешь! Отведя душу и все же потеряв одну из своих машин, мы решили выходить из окружения. Хотя и побывав за линией фронта, мы все-таки вывели к своим два отличных и таких нужных армии танка, так что чересчур уж особисты на нас не отрывались. И потом, все тем же прежним составом вернувшись в свою переформированную часть, мы с бойцами еще вдосталь повоевали.

Тяжело давалась нашей стране эта война, и многих своих товарищей я за несколько лет успел потерять. Ну, а сам я все-таки получил повышение и в звании капитана командовал уже танковым батальоном. Были в моем подчинении и несколько новых тяжелых танков, да только сам я еще с довоенных пор прикипел душой к не одиножды выручавшим меня тридцатьчетверкам. Одну из них я и сделал своей командирской машиной, а уж водитель у меня вообще был асом, хоть сейчас на автогонки отправляй.

Так мы и встретили 1943 год. Наша армия после катастрофы начала войны начала понемногу восстанавливаться. Вот уже и обозначившая перелом в ней Сталинградская битва осталась позади, подошло время великого сражения на Курской дуге. И тут я снова встретился с Яном. Каким-то образом пройдя мимо охранения, он вечером, как всегда неожиданно зашел ко мне в палатку. Подумать только, ведь он, по сути, спас мне жизнь уже целых два раза. Конечно же, я ему несказанно обрадовался, но, признаться, и несколько насторожился, уж очень необычный он был человек.

А в каком странном направлении пошел наш дальнейший разговор, это вообще что-то фантастическое. Несколько раз в процессе нашей беседы я пытался встряхнуться и взглянуть на ситуацию объективно, со стороны, чтобы хоть как-то поверить в ее реальность. Сами посудите: посреди сугубо приземленных проблем и жестокостей ревущей войны, в период краткого затишья этот человек заявил мне, что, пользуясь нашим давним знакомством, намеревается на моем танке принять участие в грядущей битве. При этом, он ведь не воевать собирался, а, ни много, ни мало – попытаться спасти души некоторых, принимающих участие в намечающемся крупном сражении людей. Ну, а я, соответственно, должен всеми силами постараться ему помочь.

Вкратце его слова звучали так, что ожидающееся глобальное танковое противостояние уничтожит с обеих сторон много техники и, разумеется, солдат. Но страшно не это, большинство убитых в свое время благополучно переродятся и заново вернутся на Землю, получив новые тела и личности. Вот только некоторой части погибших, как обычно, будет предназначено обновлять не полностью все сменные слои своего тела, а реинкарнировать, поменяв лишь внешние, физическую и эфирную оболочки. Соответственно, уровни, идентифицирующие их текущую личность, должны оставаться для этого, как можно, менее поврежденными.

Так уж получается, что некоторые люди, еще не прошедшие свой путь в рамках данной личности до логического конца, подвержены менее глубокому перерождению. Особенно часто это касается тех, кто погибает внезапной и неестественной смертью. А последствия мощи современного оружия, в частности, высокотемпературное горение и сильная ионизация внутри подбитых танков способны критически повредить энергобаланс расположенных близко к вещественному плану бытия личностных слоев человеческого тела. Более тонким, универсальным и глубоко расположенным структурам никакие современные искусственные силы повредить практически не способны. И даже все эффекты появившегося несколько позднее термоядерного оружия на этих уровнях все еще малозначимы.

По словам Яна, они с соплеменниками умеют определять людей, которым на очередном цикле предназначена лишь поверхностная реинкарнация. Для этого им нужно уловить нечто вроде сигнала SOS, посылаемого телом после смерти в случае повышенной опасности для его астрального и ментального слоев. При этом, помощь будет оказываться не всем, поскольку она необходима только для недостаточно окрепших и стабилизированных личностных структур, еще не прошедших необходимое для этого количество фаз обновления физического уровня существования. А чтобы Ян мог ликвидировать угрозу критического разрушения личностей этих людей максимально эффективно, он должен иметь возможность в нужный момент подбираться к ним, как можно, ближе. Следовательно, во время боя нам с ним потребуется произвольно маневрировать на моей командирской машине по всему полю сражения, передвигаясь от одной целевой точки к другой.

Бельты и некоторые аналогичные им кланы всегда пытаются предотвратить подобные нарушения планов Вселенной относительно отдельных людей. В предстоящей же битве концентрация данной угрозы будет очень велика, поэтому на разных ее участках станут работать сразу несколько коллег Яна. Разумеется, они не собираются спасать непосредственно сами жизни людей, так как к их погибающим физическим телам относятся совершенно спокойно – раз пришло время их поменять, значит, так и надо сделать, а душа человека должна идти по своему пути дальше. В то же самое время со стороны немцев спасать предназначенные к неглубокому перерождению личности их народа будут представители аналогичных европейских мистических орденов. Война, как началась, так и закончится, а долговременные по сравнению с ее сроком планы развития отдельных душ нарушаться не должны.

Ну, вот, и что мне полагалось в данном случае делать? С одной стороны, моей задачей как кадрового военного и патриота своей Родины было приложить все усилия для точного выполнения поставленных боевых задач. Но с другой – я слишком многим был Яну обязан, да и в его загадочных способностях возможность убедиться уже имел. Очень похоже на то, что он и в самом деле был твердо убежден во всем, о чем мне тут только что нарассказывал. А на войне ведь и в черта можно поверить, лишь бы удача не отворачивалась.

В общем, кое-как я эту ситуацию разрешил, поручив оперативное руководство батальоном своему заместителю, занимавшему место в одном из тяжелых танков. А сам я для тактического управления постараюсь постоянно находиться с ним на связи, но на своей командирской машине якобы должен буду выполнять некий засекреченный приказ командования. Да и Ян в нашем с заместителем разговоре немного помог, применив к нему что-то вроде легкого гипноза. Вдобавок он гарантировал мне, что со стороны командования претензий появиться также не должно, поскольку все ключевые фигуры или сами в курсе происходящего, или же будут подвергнуты локальному направляющему внушению.

Непосредственно само танковое сражение прошло для меня, как в тумане. Мы избороздили поле битвы вдоль и поперек, останавливаясь возле указанных нам Яном танков. Что конкретно он там шаманил, по пояс высовываясь из люка, мне неведомо, важно лишь то, что свою часть работы я выполнил, как и обещал. Кстати, нашу собственную машину он тоже как-то специально обработал, объяснив лишь, что это довольно надежно предохранит нас от попадания вражеских снарядов, а, значит, работать мы сможем спокойно и, попусту не дергаясь.

Ян назвал это чем-то вроде облегающего танк компенсаторного поля. Уж не знаю, как там конкретно оно работало, и каким образом смог обеспечить нам такую защиту лесной житель, пусть даже и потомок мифических волхвов, но только оберегало оно нас действительно очень неплохо. Шагом подходя к танку вплотную, я почти совсем ничего не ощущал. Попробовав же кинуть в машину камушком, я заметил, как на последнем метре тот словно бы пробивался сквозь густой сироп, еле-еле долетев до корпуса. А уж выстрел из пистолета оказывался вообще безвреден, оставляя после себя только тусклую вспышку в полуметре от брони. Так что после нескольких попаданий вражеских снарядов, которые, аннигилируя, лишь ослепляли моего водителя на несколько секунд, экипаж танка совершенно успокоился и дальнейшие приказы выполнял уже без малейшего страха и промедления.

Сражение мы у немцев, в конечном итоге, выиграли, хотя и досталась нам эта победа очень дорого. Со стороны командования проблем у меня тоже не возникло, вот только заместитель посматривал как-то задумчиво и несколько неуверенно. После окончания всех дел я убедил Яна, хотя бы, коротко отметить в моей палатке победу нашей армии и успешное завершение его миссии. А потом, получив от него на будущее небольшой запас того, быстро все заживляющего порошка, я вновь расстался с ним до следующего раза.

Потом, в течение всей войны мы с ним еще несколько раз повторяли ту же самую процедуру, хотя, и в меньших масштабах, а после освобождения Праги Ян исчез уже надолго. Я начал было подумывать, что больше нас с ним судьба не сведет. И очень жаль, так как он был весьма неординарным собеседником, а за время совместных испытаний стал для меня еще и отличным другом. К тому же, должен сказать, что после войны я здорово увлекся изучением древнеславянской мифологии, редкими в то время трудами в области экстрасенсорики и даже начал почитывать кое-что по части современной физики.

И вот, однажды, на пороге своей служебной квартиры я опять увидел этого скромного белорусского волшебника, который за прошедшие годы словно бы даже и не изменился. Вот только, в отличие от наших предыдущих встреч, на этот раз он был одет в хороший цивильный костюм и выглядел, словно успешный комсомольский работник. Оказывается, ему уже было известно, что мне предписано в течение трех ближайших суток отправиться в качестве военного советника в Корею, где у нас намечался крупный вооруженный конфликт с американцами. По-видимому, он предвидел там необходимость присутствия мастеров своего специфического профиля, вот и напросился ехать вместе со мной. Надо ли говорить, что я без колебаний согласился на такую компанию, тем более что мне действительно не хватало его присутствия все эти минувшие годы.

Добирался Ян до места моей дислокации в Северной Корее отдельно от меня и не так открыто, но это уже его личные тайны. Насколько мне было известно, никакого официального прикрытия у него не было, тем не менее, он как-то умудрился заслужить доверие и расположение многих ответственных чинов из нашей дипломатической миссии. Пользуясь моим допуском в качестве военспеца, а также его обаянием и, наверняка, периодически используемым даром внушения, мы с ним смогли побывать почти на всех наиболее горячих сражениях этой гражданской войны. Ян был, по-прежнему, верен своему необычному долгу, и, поверив в значимость его благородной миссии, я тоже изо всех сил старался способствовать ее выполнению.

А на досуге, будучи уже немного подкованным по разным темам, которых касалось наше с ним сотрудничество, я убедил его подробнее поделиться со мной своими знаниями о мироздании, о сложной энергетической структуре человеческого тела, о том, защищавшем нас на прошлой войне силовом поле и о многом другом. В определенной мере я со временем стал доверенным лицом Яна, его постоянным помощником в сфере советского истеблишмента, так что и информацией он делился со мной все более и более свободно.

Прошли годы, мы с Яном вместе пережили еще несколько относительно крупных и массу небольших локальных вооруженных столкновений, начиная с Вьетнама и заканчивая Афганистаном. Потом я ушел в отставку и репортажи о войнах в Чечне смотрел уже только по телевизору. Я читал множество книг и скучал по старым делам.

А недавно в моей жизни снова появился Ян, все такой же молодой и энергичный. Он предложил продолжить наше с ним сотрудничество на благо людей, только уже на другом уровне ответственности и посвящения. Но, чтобы я стал более пригоден к новым серьезным испытаниям, сначала ко мне применят недавно разработанную под кураторством их клана методику омоложения. Клетки моего организма запитают дополнительной биоэнергией и попросту переключат на регрессивное развитие, чтобы они выполняли свою главную программу по оптимизации функционирования человеческого тела. Юношей меня сделать не обещают, да в таком несерьезном виде я им не очень-то и нужен, но просто зрелым мужчиной с хорошей физической формой стать вполне реально. Вот, сейчас смотрю в зеркало на свою седину и ловлю себя на мысли, что почти непрерывно улыбаюсь. А жизнь-то продолжается!