«Вот гад, – только и успел беспомощно подумать Николай, когда Стёпа, перестав притворяться, что ищет упавшую пачку сигарет, внезапно обхватил его за ноги и, выпрямившись, пихнул через перила балкона»

Мимо стремительно полетели неосвещённые этажи. Девятый… седьмой… второй… Тьма.

Степана трясло. Хладнокровно прикончить друга детства Кольку – вот уж не знал, что на такое способен. Но его нельзя было не убивать!

Слегка успокоившись, подумал:

«Нужно вынести аппаратуру. Для начала хотя бы к мусоропроводу. И забрать ноутбук. Быстро, пока не обнаружили тело. И не забыть вымыть фужеры и протереть дверные ручки»

«И откуда они такие берутся, идейные да скорые на расправу? – зло думал он, вглядываясь в морозную ночь за стеклом и натягивая перчатки»

Приходилось спешить. Доморощенный спаситель человечества мог успеть набедокурить. Сломать устройства, отформатировать диски. А это означает – надо будет вводить в курс дела какого-то левого технаря. И ещё неизвестно, какие у того будут тараканы в голове. Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Николай нервно прислушался к пению нового прецизионного подшипника. Ну как нового – свежеизвлечённого из выброшенного кем-то на помойку жёсткого диска. Его более чем скромные финансы вынуждали экономить на оборудовании. Не так это было и сложно, если подходить с умом и знать, где и что искать.

Отлично, ни малейших биений! Пожалуй, стоило рискнуть и поднять обороты до двенадцати тысяч. Схема допускала разгон до тридцати, но из ума бывший инженер ещё не выжил. Пятнадцати бы достичь, без разрушения сканирующего кольца!

Попасть курсором в нужный элемент управления оказалось нелегко, руки тряслись от нетерпения. Одиннадцать… двенадцать тысяч оборотов в минуту! Достаточно. Сломать прибор сейчас и зазывать Стёпку в гости ещё неделю, а то и месяц, было выше его сил.

«Мир завтра перевернётся! – удовлетворённо резюмировал Николай, откинувшись вглубь низкого кресла и наблюдая, как на экране ноутбука одна за другой появляются строки найденных последовательностей»

Степан, расплатившись, выбрался из тесноты такси – древней жёлтой «Волги», в морозную ночь, искрящуюся снежинками в тусклом свете фонарей. Нашёл глазами знакомое окно на девятом, последнем этаже, единственное светящееся во всём доме. Спальный район, три часа ночи. Все спят, что логично. Лишь один не спит…

В подъезде всё было, как и много лет назад, ремонты обходили дом стороной. Выцарапанных надписей на стенах прибавилось, но самой заметной по-прежнему была «Стёпа + Аня = Любовь». Колькиных рук дело, само собой, хотя он так никогда и не признался. Надпись была пророческой. На Ане он действительно, к своей неожиданности, женился, чуть ли не сразу после окончания школы.

Сейчас жена с детьми была далеко отсюда: домочадцы уехали на все зимние каникулы плескаться в тёплом заграничном море. Степан привычно остался – работа над книгой важнее любых морей. Двадцать авторских листов о Смутном времени требовали тщательнейшей вычитки.

Палец нажал кнопку, раздалось знакомое дребезжание старого звонка. На секунду показалось, что сейчас из-за двери «двушки» выскочит «тот» Колька, из восьмидесятых – лопоухий, в тёмно-синей школьной форме и мятом красном галстуке.

Дверь рывком распахнулась. Да уж… Неизменными у школьного товарища остались лишь всклокоченность пепельных волос и болезненная худоба. А вот серое лицо и безумный взгляд – явно приобретение последних лет.

Коля растянул губы в улыбке, обнажив крупные зубы, за которые его в младших классах дразнили «кроликом», а в старших – «бобром».

– Привет, заходи, разувайся!

Степан гордо вынул из недр сумки и протянул вперёд пакет:

– На, неси на кухню. Не тряси, разобьёшь, там виски, настоящий Джек Дэниэлс!

– А сабля где? – не обратив внимания, спросил хозяин.

– Тоже в сумке. Дай раздеться сперва.

На улице стремительно холодало. Стёкла микроавтобуса, древнего оранжевого Фольксвагена, неумолимо затягивало инеем. Сидеть придётся долго, как бы не до утра. Но, похоже, овчинка стоила выделки. Николая он «вёл» лично, не доверяя потенциально опасную тему ни подчинённым, ни начальству. Вышел на изобретателя сам, случайно, на работе, через анализ скайп-переговоров по ключевым словам. Спецслужба пишет и анализирует всех, но улов обычно небогатый. Это если подходить к делу без фантазии.

Фантазия у человека имелась. И разговоры Николая со Степаном вызвали его крайнее любопытство.

Он поправил наушники и прибавил громкость. Микрофон, спущенный через вентиляционную шахту в квартиру, был неплох, но от гулкого эха почему-то так и не удавалось избавиться.

– Вот, Стёпа. С завода меня, сам понимаешь, мигом выперли. Какому вору понравится, что его прилюдно вором назвали? Работаю сейчас ночным сторожем в поликлинике. Два года почти. Ладно, хватит о грустном. Тем более что не такое оно и грустное.

«Бывшему директору я, пожалуй, даже благодарен теперь, – мысленно добавил Николай, – свободное время мне ой как пригодилось!»

– Ты когда мне аппарат свой покажешь? – дожевав очередное посыпанное сахаром колечко лимона, поинтересовался наконец друг детства.

– Сейчас всё будет, не спеши. Я тебе даже два аппарата покажу. Доставай саблю.

– Это шашка.

– Моему сканеру без разницы.

Стёпа потопал в прихожую и вскоре вернулся со здоровенным поролоновым свёртком чуть ли не в метр длиной.

Николай расхохотался.

– В сумке, говоришь, вёз? Хорошая у тебя сумочка, хозяйская. Ладно, идём в мою бывшую комнату. Дорогу помнишь?

Изобретатель пропустил Стёпку вперёд.

Колька явно рисовался. Одним движением сгрёб с лабораторного стола, занимавшего теперь место бывшей детской кровати, мелкий электронный хлам, и торжественно водрузил на освободившееся место старую микроволновку без дверцы и задней стенки.

– Саблю мне! – не глядя, протянул назад руку.

– Это шашка! – вновь поправил Степан, – ты осторожней с ней. Во-первых, острая, а во-вторых, мне её нужно вернуть в целости и сохранности, пока не хватились. Исторической ценности в ней особого нет, этого добра в запасниках как грязи. Но, подотчётное имущество. Не моё, знакомый в музее работает.

Изобретатель-самоучка засунул холодное оружие в недра бывшей микроволновки, нажал какую-то кнопку и дёрнул Степана за руку.

– Бежим на кухню!

– Ты чего?

– Потом объясню!

Он послушно побежал в указанном направлении, направляемый дружескими тычками. Остановившись, запоздало возмутился:

– Требую объяснений! И вообще, староват я для этаких упражнений. Не путай меня с моими студиозусами.

Колька молча разлил по винным фужерам остававшийся виски.

– Не красное вино и не молоко, но рентгены надо выводить.

– Что?! Какие рентгены?

– Ты извини. Это мой старый сканер, там рентгеновский излучатель мощный, а защиты никакой. В новом всё не так, там сказка. Быстро и безопасно. Но сейчас несколько минут придётся потерпеть.

Расскажу тебе пока об изобретении. Знаю, ты читал в детстве Ефремова. Ну, мы вместе в библиотеку ходили. «Тень минувшего» помнишь?

– Это про природные голографические снимки динозавров?

– Ну да, фантастика, конечно. Не работает оно так. Но я нашёл то, что работает. Природный магнитофон. Почти всё, когда-либо произнесённое, можно вытащить. Первый способ, он простой. Принцип грампластинки. Ты гуманитарий, но всё равно поймёшь.

– Обидеть хочешь?

– К чёрту обиды, слушай! Представь, ты точишь саблю. Шашку, неважно! Вжик-вжик, туда-сюда. В это время что-то говоришь. Металл от твоего голоса вибрирует, и точильный камень, или что там у тебя там, записывает своеобразные звуковые дорожки. Их можно отсканировать, разделить специальной программой и прослушать.

Из комнаты раздался грохот и металлический звон.

– Готово, жди здесь! Выключу и позову.

Спиртное, почти без закуски, шумело в голове. Но Степан сообразил спросить:

– А что за шум там?

Колька смутился.

– Ну, чуток не рассчитал. Шашка длинная. Отсканировалась, свесилась и свалилась на пол. Да ты не переживай, там ковролин, он мягкий!

Через минуту раздался его голос:

– Заходь, мин нет!

Школьный товарищ уже сидел за столом, вглядываясь в экран маленького старого ноутбука.

– Ага, нашлась одна отчётливая дорожка, остальное мусор. Слушаем! – и кликнул мышкой.

Из колонок сквозь жуткий скрежет зазвучало многоголосое и совершенно неожиданное:

– А позаду Сагайдачний, а позаду Сагайдачний, що промiняв жiнку на тютюн та люльку…

Степан оторопел. Работает!

– Это песня известная, «Ой, на гори…», времён Запорожской сечи. Украинская… ну и казачья. Её и сейчас поют, – опознал он.

Коля поднял шашку с пола.

– Вот. Кто-то сто лет назад точил шашку, а рядом пели песню. И всё, готова запись, и диктофон покупать не надо... Но это цветочки. А сейчас будут ягодки.

Он повернулся к большому старому холодильнику, стоявшему в углу комнаты.

– Вот главный аппарат.

– Холодильник?

– Холодильник, это защита. Корпус выложен изнутри свинцом, вместо пенопласта. Сколько денег бомжам за аккумуляторы со свалок заплатил, страшно вспомнить. Плавил потом, дышал этой гадостью…

Открылась дверца, привычно загорелся свет.

– Лампочку я оставил, удобно. Смотри, сам прибор небольшой. Тоже рентген, но сканер кольцевой… Ладно, тебе-то без толку объяснять. Кладём шашку, тут уже неважно каким краем, не свалится.

В недрах холодильника-оборотня засвистело, и на экране ноутбука одна за другой стали появляться ломаные строчки, напоминающие кардиограммы.

– Здесь другой принцип. Я до него не сразу дошёл. Знаешь, что металлы, только с виду твёрдые? На самом деле они как губки. Впитывают всевозможные примеси, которые затем движутся в их толще вглубь. Так вот. Этот процесс тоже прекрасно модулируется звуком. Каждая звуковая волна может быть отслежена, если сканировать металл электромагнитным излучением достаточно высокой частоты. На самом деле всё сложнее, я тебе общий принцип озвучил.

Через несколько минут Колька сказал:

– Полностью не будем сканировать, это долго. Останавливаю. Думаю, стоит начать с ранних, глубоких слоёв.

Клик мыши. Из динамиков раздалось – отчётливо, громко, зло, оба аж вздрогнули:

– Руби пленных к чертям! Руби, комса, бо самого зарублю, як неженку! Куды наган тянешь, патроны побереги, саблей! – и, без паузы, жуткий крик, перешедший в клёкот. Запись оборвалась.

– Угадаешь год? – спросил Колька после паузы.

– Примерно. Гражданская война. Двадцатый год, ориентировочно. Мне показалось, на фоне по-польски говорили. Боже, какой ужас ты оживил!

Изобретатель склонился к экрану.

– Я тебе ещё не рассказал о своих планах. Ты, как историк, меня поймёшь. Я не собираюсь зарабатывать на моём изобретении. Да никто мне и не даст. Я сейчас анонимно выложу схему устройства в интернет, со всем программным обеспечением, а в качестве доказательства приложу сегодняшние сканы, полученные с нашей шашки. Любой мало-мальски грамотный инженер построит аппарат за неделю, и никакими патентами будет уже не закрыть.

Представляешь, откроются многие тайны прошлого, и мы наконец-то узнаем настоящую историю, а не ту, которую корректируют в угоду той или иной власти.

Степан замер.

– Я тебя понимаю. Но ты не соображаешь, балда, к чему это приведёт. Думаешь, поменяли учебники истории, и готово?! Да у радикалов всего мира появятся материальные обоснования для любой агрессии! Ведь раскопать можно что угодно. Будет новая мировая война, и не одна. Прошу тебя, подумай хорошенько. Ты держишь в своих руках атомную бомбу!

– На это можно было бы пойти, ради справедливости!

– Справедливость, она разная бывает. То, что справедливо для одного поколения, будет несправедливым для другого. Вопрос в том, как кого учили. Ну раскопаешь ты, что, к примеру, никто варягов не призывал, а были они захватчики и агрессоры. Или, что Орда это и есть Русь, вплоть до акта сепаратизма на Угре. Такая болтовня и сейчас есть, она безобидная. А тут ты такой, с доказательствами. Хочешь перекроить мир, ради своей дурацкой справедливости переступить черту и отправить на глупую смерть миллионы человек?

Николай вдруг демонстративно пошёл на попятную.

– Хорош, убедил. Идём покурим, остынем.

Подбежал к чернеющему в сугробе Николаю. Тот зашевелился и сел. Надо же, в рубашке родился!

– Живой?

– Вроде. Ключицу сломал, и рёбра. Кажется, два. Вот же гад учёный! А ведь дружили мы с ним когда-то…

Отведя Николая в тёплую машину и наказав ждать, человек вернулся к подъезду. Дверь пропустила беспрепятственно, человек знал все коды. На девятый поднялся пешком – шум спускающегося лифта так можно было услышать, а вот наоборот – из лифта, шаги – вряд ли. По дороге всё думал, есть ли веская причина оставлять Степана в живых. Не придумал.

И, когда навстречу открылась дверь квартиры и оттуда осторожно высунулась голова историка, аккуратно свернул тому шею. Тело втащил обратно.

«Теперь, погрузка аппаратуры и, к доктору. К своему, какому надо, доктору. Мне Николай нужен живым и здоровым. Кто лучше изобретателя разберётся в своей аппаратуре? Оклемается, начнём работу, по схеме золотая клетка. Выпускать джинна в народ не станем, баловство это, прав был покойник. Но использовать в своих целях сам бог велел. Дорога к власти вряд ли будет лёгкой, но, пожалуй, справлюсь»