Желтые листья.

         Гайрон стоял у окна и смотрел как вечереет. Сумрак тайно проникал на землю, захватывал все больше и больше уголков, вылезал из-под густой листвы и старых ветвей, вырывался на волю. Все это навевало грусть, но, видимо, только на Гайрона. За его спиной, в комнате, люди смеялись, бокалы отражали яркий свет электрических ламп. Он окликнул приятеля:

- Алан, подойди сюда. Скажи, что ты видишь за окном?

- Ну… я вижу вдали слегка розовый закат, а под нами темная земля и старые яблони...

- А листья, ты видишь желтые листья? – взволновано перебил его Гайрон.

- Нет, - удивился молодой человек, - листья зеленые. Сейчас ведь середина лета. А что?

- Да так, ничего.

- Похоже, ты перебрал сегодня, дружище, - похлопал его по плечу Алан и с добродушной улыбкой отошел к другим гостям.

         Гайрону уже не в первый раз захотелось, чтобы он действительно перебрал, и все это оказалось лишь воздействием алкоголя или просто ужасным сном, который вот-вот кончится. Он зажмурил глаза на несколько секунд, опять открыл и посмотрел на пейзаж за окном. Все осталось по-прежнему, но совсем не так, как описывал Алан.

Начались эти видения уже давно. Как-то раз, Гайрон шел по улице, сжимая в руках букет осенних листьев. Это был замечательный букет, просто шикарный. Казалось, что все солнце прошедшего лета собрано в его красках – апельсиново-оранжевых, сочно-зеленых, сладко-красных и песочно-желтых. Он выбрал самые красивые листья, которые только смог отыскать, в его глазах отражалась гордость, предвкушение похвалы и радости.

         Неожиданно к нему подошел какой-то старик с яркой, напоминающей мох, бородой, отливающей всеми оттенками рыжего.

- Извините, не могли бы Вы мне подарить эти листья? – спросил тот.

- К сожалению, нет. Я обещал подарить их своей невесте, она так любит осенние листья.

- Подумайте, что для Вас эти мертвые обрывки? Взамен Вы получите нечто большее, – старик лукаво улыбнулся.

- Боюсь, что большего мне не надо, – сдержано ответил Гайрон и хотел пройти мимо, но старик схватил его за рукав и залепетал, жалобно смотря прямо в глаза:

- Я прошу Вас. И Вы не пожалеете, обещаю. Они мне нужнее, чем вам!

- Думаю все же мне. – Гайрон удивился своей резкости и упрямству, но этот человек ему вдруг ужасно опротивел, - пойдите и соберите такой же букет в лесу сами.

- Значит, Вы не отдадите мне их?! – старика отшатнулся в сторону, выпрямился и по лицу его забегали свирепые оттенки.

- Нет.

- Тогда не будет тебе покоя во веки веков! – выкрикнув последние слова, он словно растворился в прохладном воздухе.

Гайрон быстро забыл эту историю. Но потом, через пару лет после свадьбы, когда жизнь вошла в свое рутинное русло, и один день забот ничем не отличался от другого, стали происходить странные вещи. Его словно преследовала одна и та же галлюцинация: то там, то здесь он видел необычный пейзаж, которого больше не видел никто. Порой мелькнет за окном поезда или сельского магазинчика, иногда долго виднеется в щели забора, а то и из окна его собственного дома.

Вот, что это было: черные стройные стволы деревьев, на изящно тянущихся ветвях охапки желтой листвы, которые занавесами спускаются к воде. Та ровной прохладой стелется по всюду. Недвижимая, глубокая. Желтые листья спокойно плавают вокруг деревьев, растущих с самого дна  этого бескрайнего озера. Нигде не видно берега, только ветви арками нагнулись над прозрачной гладью…

         Сначала Гайрон боялся этих видений, позже к чувству страха примешалось нечто новое. Вид осенних деревьев, отражающихся в воде, сладостно щемил сердце, будто открылось что-то давно утерянное, но близкое и дорогое.

         Сегодня его так и тянуло прыгнуть из окна, окунутся с головой в прохладу и перестать считать себя сумасшедшим. Но он смог взять себя в руки, и в голове пролетела в чем-то очень приятная мысль: «когда-нибудь я не выдержу и окажусь там».

         Было темно и ужасно поздно. Гайрон шел по улице от Алана к себе домой. Вот знакомое старое здание, изгиб дороги, последний поворот налево. Все вроде бы тихо. Все как всегда. Он достал ключ и отпер дверь.

         Из-за дверного проема на него смотрели величественные деревья, черная кора блестела. Желтые листья плавали у самых его ног. Там, за порогом был теплый осенний день…

         Гайрон сделал шаг вперед, еще шаг, пока темная вода не обволокла его ноги чуть ниже колен. С этой стороны дверь оказалась проемом в каменной стене, которая тянулась направо и налево, конца ее не было видно. Сзади остался блестеть ночной асфальт городских улиц.

         Гайрон заметил маленькую деревянную лодочку в трех шагах от себя. Ничуть не медля он подошел и, оттолкнувшись от стены, сел в нее. Лодочка слегка качнулась и сама неспешно поплыла вперед, вглубь желтого леса, дальше и дальше от прошлой жизни.

         Этот новый мир постепенно заполнял его душу. Здесь было как-то… Солнце не слепило глаза, а нежно ласкало. Каждая капля, каждый сучок и прожилка дышали жизнью. Легкий ветерок еле шевелил воду, тишина убаюкивала и внушала доверие, дарила надежду. Сердце радостно билось, внимая запахам чистоты и простора. Вот гибкие ветки раздвинулись и перед Гайроном возник крошечный островок поросший желтыми растениями. Он не сразу заметил маленькую фигуру осеннего цвета сидящую у воды, саму будто сделанную из листьев и теплого мха. Он привстал, чтобы лучше разглядеть казалось знакомого старичка. Лодочка остановилась у пологого берега. Человек с пестрой бородой шевельнулся. Улыбнувшись, встал и ловко запрыгнул в лодку к Гайрону. Та продолжила путь.

«Я давно жду тебя. Ты должен был прийти» - мягким голосом проговорил человек и  поднял руку, указывая вперед.

Чуть дальше был виден остров побольше, но и его весь можно было охватить одним взглядом. На возвышении стоял красивый деревянный терем, со множеством башенок. Все его оконца разной величины приветливо смотрели на приближающихся. Когда лодка подошла вплотную к берегу, Пестробородый (так прозвал старика про себя Гайрон) необычайно прытко выскочил на пожелтевшую траву и, оглянувшись, поманил мужчину за собой. Стоило подойти к резному крыльцу, как двери распахнулись, и к ним на встречу, по приятно скрипучим ступенькам, вышла девушка с рыжими волосами. Он протянула руки на встречу гостю и нежно улыбнулась. Гайрон взял красавицу за руки, как старую подругу, и улыбнулся в ответ, блаженство наполняло его.

Хохот, песни, яркий свет свечей, манящие огоньки светлячков – вот что он помнил и знал теперь. В теле легкость, в голове свежесть. Вечера, странный существа, прекрасная рыжеволосая дочь старика, веселье, музыка – это все что он знал и помнил. Нет беспокойств, нет тревог, как нет прошлого и будущего. Все плохое тонет в глубокой и чистой воде, исчезает в мягком свете почти прозрачных желтых листьев. Жизнь родилась заново, без искривлений, без тени, пусть она будет такой вечно. Всегда.

Однажды, Гайрон увидел на подоконнике букет из осенних листьев. Ничего удивительного в них не было. Он подошел ближе и стал машинально перебирать лист за листом. Вот апельсиново-оранжевый, а этот сочно-зеленый, эти - сладко-красные, и, конечно, песочно-желтые…

Что-то мелькнуло в памяти, отозвалось резкой болью в голове и всем теле, – тот день, в другой, совсем чужой жизни. Он вспомнил свою жену и сына.

Гайрон открыл глаза. Он лежал на теплой слегка красной траве, сзади блестел окнами деревянный терем. Было трудно встать, суставы ломило, как после долгого дурного сна. «Что это было: наваждение или взаправду? - силился он понять. – Какое-то ужасное помутнение. Нет времени на размышления, скорее домой!» - одернул себя Гайрон и побежал к берегу. Лодки поблизости не было, но он бы и не сел в нее еще раз. Гайрон потрогал рукой воду и решился плыть. Холодная влага отрезвляла как нельзя лучше, в ушах звенело. Какими долгими казались ему эти минуты, а может и часы, когда он, не оглядываясь, плыл прочь от островов, чувствуя непонятную злость и обиду, как будто его сильно обманывали, и только сейчас открылась правда. Когда силы начинали покидать его, он хватался за черные стволы деревьев и низкие ветви, отдыхая некоторое время. Все, что касалось старика, его дочери и терема, постепенно выветривалось из головы, оставляя лишь неприятные липкие пятна в самом уголке сердца. Деревья казались холодными и призрачными как старые декорации, вода неживой и блеклой, воздух - стеклянным.

Наконец там, в дали, показалась старая знакомая каменная стена. Он выбрался на небольшой кусочек сухой земли, тянущийся вдоль заграждения, и зашагал вдоль кромки воды. Гайрон боялся, что двери не окажется вовсе или ее невозможно будет открыть. Но она была на месте и легко поддалась. Осторожно выглянул наружу. Звезды светили в ночном небе, на горизонте виднелась светлая полоса рассвета. Все было таким же, как тогда, словно он только минуту назад ступил в осенний лес. Гайрон быстро шагнул за порог и захлопнул за собой дверь. Только теперь ощутил, как замерз, устал и дрожит от напряжения.

В свой дом он решил проникнуть внутрь через окно, чтобы не испытывать судьбу еще раз, не открывать злосчастную дверь. Продираясь через кусты и нащупывая форточку, Гайрон заметил, что уже почти успокоился. Утренний ветер был хорош сам по себе, а в доме было уютно и тепло. Гайрон скинул мокрую одежду на пол и лег в постель, он был почему-то уверен, что с его исчезновения прошло всего  несколько часов, а то и минут, никто ничего не заметил. Обнял спящую жену и подумал: «да, я сделал это. Я преодолел проклятье старика. Больше его нет. Не знаю, зачем и почему все это случилось со мной. Что они хотели от меня? Уже не важно. Нет больше призрачных иллюзий и колдовских мечтаний. Я свободен!» - сладкая истома охватила все тело. Как же замечательно было оказаться в родном мире, среди родных людей и родных мест.

Вдруг кто-то тронул его за руку. Это был шестилетний сынишка, имевший привычку просыпаться под утро и приходить к родителям в спальню. Гайрон повернулся к нему и нежно посадил на кровать, укутав краем одеяла. Он был рад мальчику как никогда. Тот прижался к отцу и прошептал: «папа, папа, мне приснился странный сон: я видел воду кругом и черные стволы деревьев прямо в воде, а вокруг плавают желтые листья…»