Глава 4.

Голубая луна.

День клонился к вечеру. Облака постепенно рассеивались, а небо стало розоветь. Одна из двух лун приобрела голубоватый оттенок – явный признак, что ночью будет дождь. Хорошо бы в это время находиться в тепле и с крышей над головой. Я уже полдня потратила на обход всех гостиниц, которые знала, но цены там были не самые лучшие. Для меня в теперешнем, полу бедном состоянии, это слишком дорого.

Я сидела на берегу реки Син, кидая камешки в воду. Надо было что-то придумать, но ни одна дельная мысль не шла в голову. Я даже ходила к кошатнице, но ее не было дома. Наверно опять работает допоздна. Судя по истощенному ору из дома, кошки уже давно ходят голодные. Мне не хотелось теснить их, так как комната была всего одна, да и небольших размеров, а уж как там пахло котами лучше вообще промолчать. Тяжело вздохнув, я легла на траву, подложив руки под голову. Мимо пролетела стайка птиц. Скорей всего это были одни из тех пернатых, что каждое лето переселяются из одного города в другой. Многие виды птиц поедают урожай зерна, а крестьяне стараются избавиться от них. Вот и приходится им искать новый дом. А хорошо наверно, вот так лететь, просто расправив крылья, устремиться, куда глаза глядят. Сразу вспомнилось письмо, которое передал мне отец:

“Здравствуй, моя милая. Как ты поняла, это твоя мама. Наверно, мистер Стокк рассказывал тебе о том, как ты попала к нему. И я не удивлюсь, если он описал это в самых ярких подробностях. Но я хочу, чтобы ты знала, я оставила тебя у него, не потому что не любила или не могла прокормить нас -  я боялась за твою жизнь. Просто твоя мама слишком много наделала глупостей в жизни и приобрела слишком много врагов, чтобы позволить втягивать в это свое единственное дитя. Я очень любила тебя, и всегда буду любить. Чтобы ты не решила, знай, я всегда на твоей стороне, хотя скорей всего, меня уже и нет в живых. Я всегда хотела для тебя тихой и спокойной жизни, чтобы ты была сильной. Прошу лишь, чтобы ты простила меня за то, что я не могла быть с тобой и видеть как ты растешь. Хотя тогда, ты  наверное точно спросила бы меня, отчего я дала тебе такое имя – Вайзер-Клауд Кросс. И возможно даже, обиделась на меня за это. Но в стране, где я родилась, это имя могут дать только детям, родившимся в первую минуту полной луны, время, когда происходят чудеса. Но ведь и правда, чудесно смотреть на солнце широко раскрыв глаза? Это доказывает, что ты моя дочь. Надеюсь, что мои призраки прошлого никогда не достигнут тебя, и что ты будешь счастлива. Люблю тебя, мое единственное сокровище. Ева Кросс”.

Нда, похоже, это и, правда, письмо моей матери. Хотя сколько в нем пафоса. Даже ради шутки, мой приемный папаша не написал бы про солнце. Я ему никогда не говорила, что могу спокойно, не жмурясь смотреть на него. Мне, в отличие от других наоборот это было приятно. Даже теплее как-то становилось. Но как бы тони было, мама просила не обижаться на нее. Странно, но даже прочитав её письмо, я ничего не чувствую. Возможно это потому, что я никогда не видела ее, не разговаривала с ней, и вообще не слишком задумывалась над всем этим. Хотя, если так рассуждать, то и отца не было. Стокк почти сразу, как я начала соображать сказал, что не он мой настоящий отец. Чтобы хоть как-то себя успокаивать, я все равно называла его «папой», по крайне мере в детстве. Сейчас же зову по привычке, ведь он единственный кто был рядом. Теперь можно считать себя круглой сиротой. Странно, и почему думая об это я улыбаюсь? Какая глупость, даже самой себе сложно признаться, что мне обидно и грустно. Вот так и лежишь, без дома под темнеющим небом, думая о нелегкой судьбе. Ну, ни кто ведь и не говорил, что жить легко. Надо собраться, отвлечься от этих мыслей и придумать, что делать дальше со своей жизнью и куда бы ее пристроить.

Встав на ноги, я потянулась. Хоть и лето, а долго сидеть на земле не стоит, терпеть не могу, когда у тебя муравьи под штанами ползают. Солнце почти село, а я еще не решила где переночевать. Так не хотелось тратить деньги на комнату в гостинице, но видно делать нечего. Перекинув сумку с вещами через плечо, я отправилась по дороге в город. По пути к «Уставшему путнику» надо еще раз заглянуть к бывшей соседке. Вдруг повезет, и она окажется дома. На худой конец, можно и у нее ночку переждать. Проходя мимо лавки, я не удержалась и купила зеленое яблоко. Будет моим ужином. Когда я отдавала деньги, я заметила небольшую корзину за спиной торговца, судя по всему, он собирался выбросить эти фрукты. Поговорив с ним по-людски, он разрешил поискать там что-нибудь более-менее съедобное. Хороший мужик: не стал задавать лишних вопросов. К счастью, мне повезло: среди всех фруктов нашлись почти неиспорченные. Сбросав в сумку еду, я пошла к миссис Киттин.

То ли к радости, то ли к разочарованию, но женщина оказалась дома. Я отвлекла ее от кормежки своих пяти котов. Женщина разрешила переночевать, но мягко намекнула, что хоть и рада моей компании, но не может надолго приютить меня. Я уверила ее, что утром уйду, и предложила немного монет, но она обиделась, надув губу. А потом начала читать мне лекции о том, как она может брать деньги у девочки, которая была ей как родная дочь. Внимательно слушая ее проницательную речь, я старалась расчистить место, чтобы устроится на полу. Кровать была всего одна и вряд ли мне ее уступят. Хозяйка была очень великодушной, и дала мне одно из покрывал, чтобы я постелила его на не блещущий чистотой пол. Наверно, она постыдилась, что мне придется спать на грязи. После небольшого ужина, состоящего из странной водянистой каши, мы легли спать. Подложив под голову сумку и накрывшись плащом, я расслабилась, надеясь наконец, заснуть.

Не знаю от чего, но я постоянно ворочалась от жары. Было дико душно и трудно дышать. Сначала я думала, что это из-за того, что в комнате заперты окна, но встав и проверив, убедилась, что это не так. Выпив воды, я снова легла. Смотря в потолок, и обливаясь потом, меня тревожило, не заболела ли я. Температуры не было, и это не могло не радовать. В итоге: решила, что это из-за переутомления.

Часа через три проснулись кошки, предчувствуя восход. Она начали возиться, бегать по комнате, а вскоре и громко орать, чтобы их покормили. Миссис Китин не заставляла их надрывать глотки и быстро встала. Я поняла, что больше поспать не удастся и тоже поднялась. На улице было еще темно, но на небе уже проступали светло голубые полосы рассвета. Вторая луна – Цета все еще была того же цвета. Это было странно, ведь дождя ночью не было. Может он будет утром? Хотя кто их знает, эти луны. Даже звездочеты иногда ошибаются в чтении знаков. Умывшись и позавтракать, я распрощалась с женщиной и ее зверинцем. Она, улыбаясь, просила иногда заглядывать. Пока я лежала и мучилась бессонницей, мне пришла одна мысль в голову - стоит сходить в Храм богини Матери. Вдруг удастся убедить священиков, что от меня будет польза. Тогда я смогу работать у них и быть обеспеченной крышей над головой. Хотя шанс и невелик, но ведь грех не попробовать. В конце концов, они богослужители и должны помогать людям, попавшим в беду. Окрыленная этой мыслью, я быстрым шагом направилась вдоль реки. Хотя мой пыл немного поубавился после того, как я поняла, что не помню точной дороги. Пришлось спрашивать у торговцев, которые выкладывали товар на прилавки. Честно признаться, теперь я поняла, о чем говорил Отец Авель, что их храм не так популярен. Подсказал мне дорогу только третий или четвертый человек. Через какое-то время на моем пути стало попадаться все меньше и меньше домов. Миновав городскую стену Оугорда, я пошла по узкой дорожке вверх по холму. Дальше я дорогу помнила. Когда начались первые деревья, потребовалось лишь зайти чуть глубже в лес, чтобы увидеть здание храма с его небольшим сараем. Подойдя ближе, я поняла, что слишком тихо. Обычно в это время все давно проснулись и заняты работой. Наверно, такая тишина объяснялась тем, что в храме Матери не так много священников. Ну, в таком случае, лишние руки им не помешают, и мне найдется работа. Радуясь, что возможно я скоро обрету новый дом, я постучала в двери храма. Никто не ответил. Не могут же они еще спать? Я постучала еще раз, прикладывая больше силы. Но сколько бы я не ждала, ни кто не открывал. По спине побежали мурашки. Не нравилось мне это. Толкнув дверь, я заглянула внутрь.

- Простите, тут есть кто-нибудь? – мой голос отдался эхом. Я осторожно зашла внутрь, оглядываясь. Было видно не очень хорошо, так как никто не додумался зажечь свечи.  Такое чувство, что ни одна живая душа со вечера здесь не появлялась. Приходилось идти осторожно, чтобы не наткнуться на лавки для прихожан. Первые лучи солнца, с трудом пробиваясь через ветви деревьев и витражи, лишь слегка освещали алтарь и статую ангела. Но что-то было не так с этой статуей. Лишь подойдя ближе, я увидела, что верхней части туловища не было. Разбитые куски камня валялись на полу. Кому понадобилось ломать эту ее? Наклонившись, я подняла один из кусочков. Это оказался гранит. Странно все это. Надо пойти поискать священников в кельях. Повернувшись, я пошла к дальней двери. Неожиданно что-то попалось под ноги и, споткнувшись, я упала на это «что-то». Больно ударившись локтем, я постаралась привстать. На меня пустыми безжизненными глазами смотрело лицо священника. Его горло было перерезано, а вся одежда пропиталась кровью.

- Господи, что же здесь произошло? - Медленно отползая от него, я наткнулась на что-то спиной. Сердце сжалось от страха. И я точно знала, что это не скамья, скамья не может шевелиться.