***
Кароф проспал долго. Он привык встречать восход солнца сидя в седле, но на этот раз небесное светило в кой то веки опередило его. Орк проснулся в маленькой, тёмной комнатке, в таверне, название которой все давно позабыли. Спал он на толстом матрасе, набитом старой соломой, который в этом заведение очевидно выполнял роль мягкой кровати. Хотя, откровенно говоря, отдыхать на сырой земле, под открытым небом было куда уютней, нежели здесь. Кароф встал и широко развёл руки в стороны, разминая затёкшие мышцы.
- Наверное ты и правда размяк, если до полудня дрыхнешь. – Сказал он обращаясь к самому себе.
Пристёгивая меч к поясному ремню, Кароф подумал о своих спутниках которые остались в небольшой рыбацкой деревушке Арто, что находится на самой границе Сивирии, на берегу солёной реки Варпи. Как не странно в Арто вместе уживались и люди и орки, вмести охотились, вмести рыбачили, вмести пили эль в тавернах, вмести отбивались от гахаолских набегов. Сам Кароф тоже жил среди людей но это было другое, совсем другое. Люди призирали его, они помнили дедовские легенды о войне “меча и топора”. В этих сказаниях орки были представлены злобными, трусливыми и слабоумными созданиями. Многие в это искренне верили и многие поплатились за это своими головами. Тем не менее были и другие, те кто был свободен от глупых предрассудков, они увидели в Карофе всего лишь надёжного соседа по боевой шеренге, который как и они сами служил в наёмном отряде Канарской гильдии. Затем были сражения, много сражений и много крови, и только потом, когда враги отступили, а многие друзья остались лежать в груде безымянных тел на поле брани, какой-то глупой войны, они наконец назвали его своим братом.
Ну вот и всё, теперь через тринадцать лет после своего добровольного изгнания он был вынужден вернуться, в эту проклятую всеми богами, погибающую страну. Сегодня он предстанет перед своим народом, и хуже того, перед своим отцом. Он не ждал прощения ибо не разу не раскаялся в содеянном. Нет, Кароф родился орком, свободным как сам ветер, и никто и никогда не может сказать орку, что ему делать и как жить. И тем не менее сегодня, он предпочёл бы умереть в какой-нибудь потасовке, сражённый вражеским клинком, нежели вернуться в отчий дом. Но кто сказал, что жить легко.
Кароф покинул свою комнату, и спустился в опустевший обеденный зал, Седоборода нигде не было, наверное гном был где-нибудь на задворках, хозяйством занимался. Выйдя на улицу он подошёл к верному коню, стоящему в грязном стойле и лениво лакая свежую воду из конского поильника. Курган, завидев своего седока, тут же встрепенулся и потянул свою морду, подставляя мягкую шёрстку под мозолистую ладонь орка. Большие, чёрные глаза, такие умные и бескорыстные, такие бесконечно преданные, такие какие бывают лишь у животных и никогда у людей, в упор смотрели в лицо своему заботливому, доброму хозяину. Кароф легонько погладил старого друга и гордый скакун блаженно фыркнул, из влажных, нежных ноздрей его вырвалось маленькое облачко пара. Казалось конь сам готов был принять участь своего хозяина, если бы только смог, но он конечно же не мог. Улыбнувшись, Кароф открыл дверцу загона и принялся застёгивать многочисленные застёжки конской упряжи. Курган лишь весело перетаптывался, предвкушая скорый отъезд из этого мрачного места, снова дороги, снова леса и поля, только бы с хозяином всё было в порядке, только бы не чего не случилось, а то очень уж он печальный сегодня.
Кароф медленно шёл по пыльным, кривым улочкам, и ни кто не обращал на него внимания. Он шёл пешком, ведя своего коня под уздцы. Пять, шесть минут пути разделяло таверну старого гнома от дома вождя. И вот наконец, он стоял на пороге отчего дома, он опытный, бывалый воин который за свою недолгую жизнь претерпел столько бед и лишений которых с лихвой хватило бы на десяток таких вот жизней, он с виду напоминающий скорей бесформенную груду оживших мышц, с головы до ног обвешенных разнообразным оружием, нет такой как он просто не мог чего то испугаться, просто не мог. И тем не менее, сейчас Кароф остолбенел как смущенный, неопытный юнец перед прекрасной возлюбленной, положив свою ладонь на круглую, тщательно отполированную ручку входной двери, он ни как не мог решиться сделать последний шаг. И тут, к его величайшему облегчению дверь распахнулась сама. Верней сома она открыться ну не как не могла, ей “помог" пожилой орк, появившийся в дверном проёме. Его звали Арток. Безжалостная старость и палящее солнце навсегда изменило пигментацию его кожи, из родной бледно-зелёной она сделалась грязно-жёлтой, сморщенной как сушёной гриб, и даже неизменно белоснежные клыки, гордость всех орков, изрядно источились и сейчас представляли весьма печальное зрелище. Старик был высок и худощав, но годы тяжёлого труда и жестоких сражений ни чуть не согнули его спину, такой безупречной выправке позавидовал бы любой имперский новобранец. Глядя со стороны было трудно представить, что творилось в душе у старого орка, лицо его не выражало ни каких эмоций, ни одна скула не дёрнулась когда он открыл дверь и за порогом увидел своего сына. Возмужавшего, совсем не такого какой покидал его много лет назад, сейчас наверное сердце отца сбилось с привычного ритма, а к горлу подкатил давящий и такой непонятный комок, больше всего на свети ему хотелось, забыть о всякой гордости и обнять нежданного гостя, но он не смог, и лишь некогда могучие кулаки его, сжались до неприятного хруста в костях.
- Здравствуй достопочтенный отче. – Кароф использовал, давно принятую у орков форму обращения сына к отцу, хотя в действительности так ни кто уже предков своих не величал.
Старый орк не ответил, может не хотел, может решил паузу выдержать а может просто не смог разорвать внезапно пересохших губ.
- Я, находясь на службе у ныне правящего императора, нерушимой империи Таргон, был послан к тебе, о великий и могущественный вождь, дабы передать тебе и народу твоему, слово господина моего. Я буду говорить на совете старейшин, как и предписано кодексом сотворённым прадедами твоими. - Кароф сухо выпалил, давно зазубриную официальную речь, и низко поклонившись, протянул отцу грамоту гонца, стеснённую имперской печатью. – И прошу простить меня, глупого слугу хозяина своего, что позволил себе величать вас, о великий вождь, отцом, ибо я больше не могу являться сыном твоим. – Добавил он.
- Нет вины в том, что признал ты отца своего спустя годы. Вина, если таковая вообще есть, намного глубже… - Как ни старался Арток, голос, его всё равно сорвался. – И оставь свой высокий слог для дворцовых сводов, в моём доме принято говорить просто. – Старый орк отошёл в сторону, махнув в воздухе рукой, приглашая войти.
Вождь по прежнему вёл себя как подобает знатному правителю, он не показал ни малейшего проявления эмоций. Его родной сын вернулся не как праведный наследник престола, нет, он вернулся как посланник столетиями враждующей фракции, вернулся всего лишь передать волю своего императора. Для вождя орков увидеть сына в стане врагов, было тяжелее, нежели лицезреть его бездыханное тело в огне костра погребального. На один краткий миг Карофу показалось, что на глазах отца выступила таки предательская капля влаги, но это ему всего лишь показалось, на самом деле луч летнего солнца скользнул, удачно отразившись от старческой роговицы.
- Пррредатель. – Послышался сзади грозный рык. – Вернулся тварррь, имперский подхлёбыш.
Кароф вздрогнул и резко обернулся. Всего в каких то трёх шагах от него вырос огромный орк с боевой, обоюдоострой секирой наголо, он ступил к нему. В глазах его бешено играли, неудержимые искорки дикой ненависти, а из открытой пасти, по левому клыку вытекала тонкая струйка пенящейся слюны. Кароф узнал его – это был Корн, первый сын старого правителя Сивирии, единственный законный наследник деревянного, резного трона и священного молота Алгаола, и следовательно старший брат Карофа. Правая рука его машинально легла на эфес имперского меча, однако обнажить оружие он успел лишь на половину клинка.
- Довольно Корн – Властный, не терпящий ни каких возражений голос вождя подобно раскату грома прокатился по просёлочным улочкам. Занесённый топор Корна нехотя опустился, ровно так же как и меч Карофа соскользнул обратно в кожаные ножны.
- Но отец, он предатель… – Сквозь сжатые зубы процедил орк.
- Я сказал довольно. – На этот раз Арток сказал тихо, но голос его был непреклонен. – Предупреди старейшин, сегодня, с заходом солнца состоится совет.
- Слушаюсь отец. – Корн кивнул и не глядя брату в глаза, пошёл прочь.
Как и сказал старый Арток, совет состоялся вечером того же дня. Роль лобного места по давней традиции выполняла крыша трёхэтажного дома где и жила великая чета вождей. На резном троне восседал старый правитель народа своего. По правую руку от него сидел старший сын Корн, по левую Шаман, имени его Кароф не знал, однако лицо размалеванное синей краской помнил ещё с детства. Остальные табуреты были расставлены по кругу, на них размещались другие старейшины и знатные войны остальных кланов, которые находились под властью верховного чёрного клыка. Ну, и напротив вождя сидел Кароф, занимая место почётного гостя. Посредине образовавшегося круга, в небольшой нише, выложенной чёрным камнем горел небольшой, яркий костерок. Все пришедшие были при оружие.
Как только все расселись вождь встал и поднял высоко над головой молот Алгаола – священную реликвию, которую издревле вожди передают своим сыновьям, этот молот, названный в честь великого бога огня - Алгаола, на протяжение многих столетий является незыблемым символом орчего народа. Сделан он был ещё в эпоху заката, выточен из цельного слитка неизвестного доселе сплава, и искусству древнего оружейника, позавидовал бы любой из ныне живущих гномов - кузнецов.
- Я – Арток – вождь верховного клана чёрного клыка созвал этот совет, дабы сообщить вам, братья, что Таргон прислал к нам гонца, который сегодня поведает нам слово своего императора. – При этих словах по кругу присутствующих пошёл возбуждённый шёпот. – Мы слушаем тебя, говори.
Короф огляделся - похоже ни кто, кроме отца и брата, не знают кто он на самом деле. Все смотрели на него с нескрываемым презрением, как так, он орк и посланец Таргона –предатель значит. Кивнув отцу, он поднял над головой ножны с мечом, он держал их обхватив посередине, а не за рукоять – это означало, что настроен он дружелюбно.
- Я, находясь на службе у ныне правящего императора, нерушимой империи Таргон, был послан к тебе, о великий и могущественный вождь, дабы передать тебе и народу твоему, слово господина моего. Подлинность моих слов я подтвердил, передав тебе грамоту, написанную рукой императора, и с наложенной на неё печатью. – Кароф посмотрел на отца и тот согласно кивнул, мол верю тебе сынок всё в порядке, не соврал ты старику.
- Мы не хотим слушать грязную ложь, таргонского прихвостня, убиррррайся отсюда. – Поднял свой, обтянутый чехлом, боевой топор Корн.
- Верно, не бывать такому что бы орки шли на поводу империи. – подхватил кто то из старейшин.
- Пускай он скажет, а мы послушаем. – Выкрикнул шаман.
- Да чего его слушать. – Крикнул кто то ещё.
- Хватит. – Рукоять Великого молота с силой бухнула в досчатый пол. – Посланник таргона скажет нам с чем пожаловал, и не кто из вас не посмеет перебить его пока он не закончит. Это моё слово. Кто не согласен, может оспорить его по средствам известным вам. – Арток покрепче сжал холодную рукоять своего молота, однако, оспаривать его ни кто не торопился. – Продолжай.
- Благодарю вас, вождь. Выслушайте меня, прошу вас. Я принёс вам весть о грозящей войне, вы не могли не слышать о том что тёмные эльфы Атии собирают свои армии, нам также известно, что дикие племена саракатов и вортов, а так же часть Южной Ансалонии заключили с ними крепкий военный союз. Если посмотреть на тактическую карту, учитывая расположение Атии, можно предположить что эльфы высадятся на северном побережье Сивирии, их армия насчитывает многие тысячи, и искать нейтральный берег, для переправы нет необходимости. К тому же ваши леса схожи с их родной природой, они убьют всех, и вы не сможете их остановить. – Кароф сделал паузу, он сказал лишь то что велел сказать ему император, однако у него есть уши и в Таргоне он не раз слышал в каком-то враге, что это за враг такой он конечно же понятия не имел и упоминать об этом здесь не торопился. – Мой император предлагает вам собрать армию, а также стариков, женщин и детей и покинуть эти места. Он даёт вам возможность поселиться на Равнинах Харкаола, при условии что вся войны вашего народа перейдут под знамя империи, и будут защищать границы своей новой страны скооперировав свои силы с легионами Таргона. Так же каждый воин, присягнувший на верность императора помимо земли, получит жалование имперского солдата, и грамоту по условиям которой, все права обладателя будут приравнены к правам гражданина империи, согласно действующему законодательству
- Ха-ха-ха-ха. – Половина присутствующих дружно расхохоталась.
- Мы знаем об армии Атийцев, насчёт кораблей ты тоже наверное прав, пускай приходят мы были рождены для войны. – На лице Корна заиграла недобрая ухмылка.
- Вам не устоять.- Ответил Кароф.
- Пусть так, значит мы все скоро умрём, но мы некогда не продадимся гнусным имперцам… как ты… брат.
- Это не возможно, мы станем рабами. Лучше смерть. – Крикнул молодой воин из клана багрового лезвия.
- Смерть… Мы не рабы… Невозможно… Ты предатель посланник Таргона… Смерть предателю…
- Ты слышал волю своего народа, отец? – Корн не спеша расчехлил, секиру. – Я вызываю тебя на бой посланец Таргона, обнажи оружие брат.
- Сядь Корн. Твоя глупость сродни лишь твоей силе. – Вождь вновь стукнул рукоятью молота в пол.
- Не надо отец, ты не вправе меня останавливать.
Корн поднял деревянный, орчий щит и вышел на середину. Кароф не заставил его ждать, обнажив короткий клинок, он стащил со спины точно такой же щит, как и у брата и уверенно зашагал на встречу своему врагу. Через секунду, меч и топор встретились друг с другом, высекая сноб искр в ночном воздухе. Они атаковали сразу без приветствий, с яростью на которую способны лишь кровные родственники. Кароф отскочил назад, и топор просвистел где то над головой, ответный удар меча принял на себя щит брата. За этот выпад Кароф чуть было не поплатился жизнью на, обратном ходу секира черканула по нагруднику, оставив глубокую вмятину. Кароф отскочил на шаг назад, увернувшись от нового удара, потом еще раз и ответ – безуспешно, Корн легко отпарировал своим оружием, их клинки взмыли высоко в воздух а расстояние между братьями сократилось до минимума, и Кароф лягнул его нагой в пах, Корн отлетел, на отмаш в последний раз ударив своей секирой, но она не достигла своей цели, Острое лезвие глубоко увязло, в расколотом щите, Кароф зашёл вправо, вновь свистнул короткий имперский меч, и лезвие его на половину вошло под руку старшего брата. Пальцы безвольно разжались, и секира глухо звякнула о деревянный пол, из груди Корна вырвался глухой стон, и в следующий момент щит Карофа с силой врезался в челюсть раненного врага. Удар был такой силы, что Корн не устояв на ногах, повалился на спину, а правый клык его сверкнул в пламени костра и упал к ногам несчастного отца. Кароф же в мгновение ока оказался поддали поверженного врага, прижимая коленом здоровую руку он перевернул клинок остриём вниз целясь в горло брату.
- Давай брат, не тяни. – Одними губами прошептал Корн.
Нет, он не мог. Кароф легко убил бы безоружного или лежачего врага, он без раздумий пустил бы стрелу в спину. Во время компании против ингулов они вырезали целые деревни, и он Кароф собственноручно убивал женщин и детей, он кидал факела в деревянные дома, заживо сжигая целые семьи, но тогда была война, а на войне не бывает жестокости, на войне бывают лишь цели и средства их достижения. Кароф не когда не стыдился и не жалел содеянного, в конце концов тогда он был всего лишь солдатом выполняющим приказ своего командира. Но теперь всё было по-другому, теперь он должен был убить собственного брата на глазах у отца, а это не правильно, и этика военного времени здесь просто не применима. Не мог он этого сотворить, не мог и всё.
- Убей, прошу тебя убей. Я бы на твоём месте убил.
Кароф встал и подошёл к отцу.
- Я посланник императора, я принёс вам весть и намерен вернуться с ответом. Я не убил твоего сына лишь потому, что он хороший воин и сегодня он ничуть не посрамил себя, когда начнётся война он сослужит хорошую службу.
- Возвращайся к своему императору, и передай ему, что пока я жив, орки не встанут под вымпелы трёх мечей. Хотя мы благодорим тебя за информацию, мы будем готовиться к войне. И если на то воля Алгола, то все мы ляжем на поле брани. В этой войне Таргонци нам не враги. Иди с миром посланник императора.
- Прощай великий вождь, и пусть боги улыбнуться тебе на поле боя.
Поклонившись, Кароф убрал меч обратно в ножны и быстрым шагом пошёл вон.