Ночь в Олдьгарде была тревожной, со стороны Чародейского леса приходили колдовские туманы и доносились крики неведомых тварей. Туманы отгонял речной ветер, а к звукам леса все давно уже привыкли, поэтому город, хоть и беспокойно, но спал. Сторожевые жабунцы попрятались в норы, а домашние улитки тихо пели на луну. Никому не было дела, ни до падающих звезд, пролетевшей кометы и прочих Знаков, которые могли пророчить всякое… И никто не знал, что Олдьгард был в беде и в эту же ночь его спасла юная наездница на драконе – Илви Альдурдоттир из рода Синегривов. Ну как спасла? Сначала ей удалось освободить детей, которых похитила злая ведьмиха с помощью своих слуг-гоблинов. А потом…

Впрочем, все по порядку, ведь Илви сама не знала, что кого-то спасает. Будучи еще совсем уж юной, она прошла суровую подготовку у себя дома, далеко на Севере и воспитана была несколько иначе, чем обычные дети. И если бы она узнала, что ее кто-то считает героиней, которой делать нечего, кроме как спасать кого-то, то очень бы удивилась. А уж подобные странные слухи никак не позволила бы про себя распространять.

Третий день Илви продиралась через Чародейский лес, двигаясь со стороны Стального Хребта, что на Севере. У ее волко-дракона еще не зажило крыло от стрелы арбаллисты,  после засады головорезов клана Красных Черепов, поэтому полеты на ближайшее время отменялись. Несмотря на недобрую славу, в Чародейском лесу ей с волко-драконом не повстречался никакой враг, ни тебе приключений, ни добычи или трофеев. От этого настроение у Илви было совершенно скверным. Воздух в лесу стал другим, да и глаз на браслете сигнализировал – поселения близко. А так неприятно прибывать в город, когда нельзя похвалиться трофеями или продать добычу.

Один раз на пути попались огромные пауки, готовившие ловушки, однако один вид волко-дракона заставил их свернуть нити и скрыться в кронах вековечных деревьев.

Волко-дракон был не слишком крупный для дракона. Покрытый серебристым мехом, он походил больше на волка или хаски, если бы не сложенные крылья и длиннющий меховой хвост, раздвоенный на конце. Да и когтистых орлиных лап у волков не было. За добродушный и немного разгильдяйский характер его прозвали Фредди (был такой древний бард и мечник). Сбруя и седло сидели на нем ладно, ведь дракон редкой северноей породы был ездовым. Вряд ли бы он смог бы поднять в воздух взрослого и рослого воина в доспехах, коими были воители Стального Хребта, но невысокую девочку лет пятнадцати – запросто. А доспехи у Илви были легкие, только кожаная лорика с нашитыми чешуйками, а из оружия – типичные для наездника хлыст и меч.

Глаз на браслете мигнул и выпучился в сторону лесного поселения. Это явно не то, что Илви искала – небольшая усадьба лесовников и три домика на общий двор, никакой ограды. Вряд ли тут прятали гримуар, за которым она охотилось. Скорее кто-то из местных подколдовывал. Вот и сбился ее чародейский поисковик.

Лесовников грабить – мало чести, однако ночлег и еду потребовать Илви вознамерилась. Уже стояла глубокая ночь, и усталость давала знать. А в круглых оконцах уютно колыхался тусклый свет от лучины.

Если бы она знала, что здесь обитает почтенная ведьмиха Когорлинна, то вела бы себя более вежливо, а не врывалась, выбив ветхую дверь тяжелым ботинком (справедливости ради, нужно отметить, что усадьба и впрямь когда-то принадлежала семье лесовников). Когда же Илви увидела ведьмиху, занимающеюся волшбой над грязным котлом (а может готовящую ужин), то извиняться было поздно. Ведьмиха уже начала поднимать когтистые руки, исказив гримасой и без того страшное лицо – готовилась к насыланию Портящей Волшбы, но хлыст наездницы, свистнув так, что погасло несколько свечей, обвил ведьмиху прежде, чем та успела поднять руки для заклинания. Будь ведьма готова к такому нежданному вторжению, пришлось бы туго. Так как школа волшбы ведьмих подразумевала жесты руками в довесок к словам, то связанная с помощью хлыста карга могла только извергать из клыкастой пасти проклятия и нехорошие слова.

– Как грубо, – покачала головой Илви и свободным концом хлыста обвязала ведьмихе ноги.

На улице послышалась возня и рев волко-дракона. Илви извлекла зазубренный клинок с хищно блестевшей заточкой по краям и выбежала наружу. Гоблины, которые дрыхли после краденного бухла, услышав ругань своей хозяйки, повыскакивали из лачуг, было их с дюжину, и теперь они, побросав нехитрое вооружение, драпали кто куда, оставив после себя вонь. Это дракон навел на них страху, а заодно успел оттяпать у одного ногу.

Обычно, считается, что гоблины либо зеленокожие с длинными ушами или с синей кожей, но с длинными носами. Все это вздор, гоблины могут отдаленно могут походить на людей или эльфов, иметь какую угодно кожу, однако они настолько разные по внешности, что похожих гоблинов просто нет. Объединяет их то, что они ненавидимые почти всеми, ибо их облик у многих существ и народов вызывает отвращение.

Довольная, что не пришлось пачкать меч гоблинской кровью, Илви решила осмотреться – нет ли годных трофеев? То, что побросали гоблины – никуда не годилось: дубины с шипами, какие-то каменные топоры и криво сделанный арбалет. Волко-дракон, словно от досады на это, выплюнул ногу, ей он хотел полакомиться, и теперь яростно фыркал и плевался, мотая лохматой башкой.

– Балда ты Фредди – усмехнулась Илви. – Кто же станет, есть гоблина?

Не убирая меч в ножны, она вошла в жилище ведьмихи, та по-прежнему ругалась и, суча ногами, куда-то ползла. И тут трофеев пока не видать. Брезгливо морщась, Илви сняла котелок с огня, чтоб не сгорел… похоже, таки ужин, только малоаппетитный на вид и запах. На полках и шкафчиках было полно всякого хлама, а так же, как водится, пучки трав, пыльные склянки с неведомо чем, черепа мелкой живности. Черепа валялись как на полках, так и свисали с потолка вместе с костями и перьями. Также имелся люк в погреб, из погреба доносился стук и приглушенные крики.

Раз уж пришлось ввязаться в конфликт, нужно было придумать, как извлечь из ситуации пользу. Положим, котелок в этих краях мог иметь ценность, размышляла Илви. К тому же ей не помешал бы для путешествий свой, тем паче, что небольшой. Но мысль о его чистке приводила в легкий ужас.

Из погреба продолжали стучать.

– Кто там у тебя? – спросила Илви строго, тыча мечом в ведьмиху. Но та продолжала самозабвенно источать проклятья и сулить всякие нехорошости, попутно излагая на ходу придуманную родословную Илви, в которой брак крякогрыха с оглузлой кехерной был еще не самым забористым вариантом.

Можно было продать ведьмиху ее недругам, но знать бы кто они и где их найти. А еще неплохо бы выяснить кто с ней дружен, а то пойдешь продавать, а потом неприятностей не оберешься.

Стук из люка усиливался, и стало ясно, что пора бы, и выяснить кто там. Судя по резким визгам – отродья Черной Мглы, не иначе. Это там где жили жадные гнумы и темные альвы, последние приручали таких тварей и чудищ, что один их вид внушал ужас и заставлял седеть. Опыт встречи с темными альвами и их питомцами у Илви был.

Не особо стремясь знакомиться с неведомыми чудищами под люком, Илви решила проверить как там Фредди. Фредди же инспектировал гоблинские лачуги, попутно разрушив их подчистую и что-то довольно жрякал.

– Фу! – прикрикнула Илви, но волко-дракон лишь прижал уши и повернулся спиной, продолжал жрякать, крутя хвостом замысловатые петли.  

В одной исковерканной лачуге нашлась вполне человеческая еда, которую гоблины, по всей вероятности, где-то благополучно спёрли. Сами гоблины нормальную еду есть не желали, только сильно испорченную и подгнившую. А в эту лачугу они и бросали то, что удавалось украсть, ожидая, когда съестное дойдет до нужного состояния. Головка сыра и три каравая выглядели вполне себе ничего, хоть и местами пришлось подрезать края. А вот фрукты и мясо уже не внушали доверия. Мясо то Фредди и уплетал, ему можно, ему ничего не будет. Еще нашлись несколько бутылей с бренди и медовухой, часть уже выпито, но на шести бутылках еще не сломаны восковые печати с клеймом гильдии. Пригодится. Свалив всё годное в найденный относительно чистый мешок, она призадумалась.

Ну что, подумала Илви, надо решаться. И пошла открывать люк. Люк был добротный, тяжелый. Приходилось тянуть за веревку, привязанную к кольцу, а в правой руке держать наготове меч. Ведьмиха замолчала и пучила глазища.

– Что, страшно? – злорадно хмыкнула Илви. И потом стало и правда страшно. Не успел люк подняться полностью, как из погреба вырвались чумазые дети. Было их пятеро, трое мальчиков и две девочки, но на мгновение показалось, будто гоблины вернулись. Быстро сообразив, Илви, кто перед ней, спрятала меч в ножны (дети и холодное оружие – гремучая смесь), пытаясь взять ситуацию в свои руки. Но куда там.

Дети верещали, что-то требовали, кто-то стал пинать ведьмиху, а кто-то дергал Илви за рукав, крича:

– Тётенька, тётенька!..

«Какая я вам тётенька, мне ж еще и пятнадцати зим нету», подумала девочка.

Пришлось оттаскивать детей, чтоб не пинали ведьмиху, она еще нужна была живой. Заинтересованный шумом, Фредди сунул морду в дверной проём и тут же пожалел об этом.

– Какая большая собачка! Уииии! – восторгам не было предела и всё внимание досталось волко-дракону. Его втянули внутрь, гладили и трепали. Впрочем, тот быстро смирился и сдался на милость врагу, развалился на полкомнаты и позволил почесать себе пузо. И стало как-то тише.

Дети явно не казались напуганными и Илви удалось выведать у них, что гоблины, «гадкие бяки», заманили их в лес, чтоб показать детенышей медоедов, пообещали кучу конфет, а злая бабка взяла и заперла в погреб.

Во время разговора оказалось, что все голодны, в ход пошли караваи и сыр и стало совсем тихо и спокойно, наступил временный порядок. В комнате ведьмихи на короткое время нависла идиллическая картина, Фредди плавно «перетек» к очагу и решил урвать миг, чтоб вздремнуть, дети увлеченно чавкали.

Перекусив, Илви сжалилась над ведьмихой и предложила ей поесть из ее же котелка странного варева, но та скорчилась и отвернула голову к стенке. Илви пожала плечами, может и правда зелье для волшбы, отведав которое можно превратиться в клешнерукого жабунца.

Сначала она хотела вылить содержимое котелка в отхожее место, но передумала – ведь если это зелье, то кто знает что будет. Вспомнилось, что грибную кашицу из подрабника, которую добавляли в тесто для пышности, также подсыпали в отхожее место. Как правило, врагам, из мести или неистовой вредности. Поэтому просто вылила за домом.

К тому времени, дети поели и явно пытались определиться чего хотят, шалить или тоже вздремнуть как «большая собачка». Однако любой вариант не устраивал Илви, нужно было убираться отсюда и как можно организованней. Она достала сладкую ореховую палочку (из драгоценного неприкосновенного запаса) и пообещала ее тому, кто лучше всего вычистит котел. Нашелся пахучий песок для мытья посуды и дети проявили недюжинные способности к наведению порядка. Одна девочка даже успела схватиться за метлу, а самый толстый мальчик начал сметать хлам с полок, но Илви их остановила. Котел и так уже блестел и сиял, что Когорлинна неожиданно привстала и стала всматриваться в него, а в глазах проблеснуло осмысленное, почти человеческое, выражение. Может он ей достался, когда она еще не двинулась умом? И теперь она вспоминала что-то… Но недолго. Ее пасть снова открылась:

– Я Когорлинна! Вы все будете у меня… ух...

Илви легонько пнула ее – сквернословить при детях не очень хорошо. Пинать ведьмих, тоже плохой пример, а главное заразительный. Детей снова пришлось успокаивать, на этот раз недолго. Пора было оценить чистку котла, а старались все. Пришлось достать из походной сумки еще две (последние) палочки и разделить их по-братски. Точнее, по братско-сестрински.

Меж тем, небо светлело, а верхушки сосен озарило ярко-красным светом. Очевидно, что дети жили в том самом городе, куда Илви и собиралась. Родители наверняка места не находят. В такой глуши дети ценность и можно за них взять выкуп, а за вредных ведьмих обычно полагалась награда.

Как пройти домой дети не знали и даже растерялись. Но это не было бедой. Илви свистнула Фредди и с помощью гоблинской ноги без труда нашелся след. Не из тех, разных, что вели не пойми куда (это гоблины драпали), а идущий по вытоптанной тропке.

Перекинув Кагорлинну через седло, Илви скомандовала – в путь. Не так-то просто это оказалось. Дети, вооружившись брошенными гоблинами копьями, придумали какую-то новую игру в ходе, которой, загадочным образом, загорелся дом ведьмихи. Но, как уже было сказано, никто и ничто не пострадало, кроме самого дома, который вспыхнул внезапно и прогорел за считанные минуты. Дети успели отскочить, и заворожено любовались огнем. Пока в пламени пожара лопались склянки с зельями, Кагорлинна тихонько подвывала к недовольству Фредди, а Илви с досадой вспомнила, что погреб она проверить на наличие ценностей забыла.

Так они и добрались до города и Илви, сама того не зная, стала спасительницей детей. С холмов было видно, что город разделен речушкой, на другом берегу, где заканчивались городские застройки, виднелись домики фермеров, аккуратные клочки возделанной земли, высилась одинокая мельница на холме.

Примечательно было, что стеной город был закрыт только со стороны Чародейского леса, на другом же берегу, очевидно, не ждали опасностей. 

Когда они ступили на вытоптанный, но не мощеный, тракт, их странную ватагу встретили лесорубы при инвентаре, одетые в шкуры мехом наружу поверх домотканой одежи, а их вожак красовался в мятом шлеме с ржавыми нащечниками. Отряд явно шел воевать, собираясь в случае чего, пустить рабочие топоры как оружие. Впрочем, несмотря, на свой воинственный видок, лесорубы кинулись бежать к воротам города.

 Илви решила привести себя в порядок. Растрепанные волосы, цвета вороного крыла, пригладить не удалось, пришлось надеть обруч из огненного стекла (символ инициации), поправила перевязь с мечом (парадная рукоять, а лезвие иззубрено) и отряхнула запыленную чешуйчатую лорику из кожи медоеда. Нужно было убедить того, кто бы ей ни встретился, что перед ними не сопливая девчонка, а потомственная воительница и наездница. Как говорил ее отец – взять дракона за клыки. Тогда можно выторговать куш побогаче.

У городских ворот ее ждала кучка людей, которая выглядела еще нелепее и странно, чем она с драконом, скулящей ведьмихой и детьми, которые продолжали маршировать как солдаты.

Жители города, как и лесорубы, отряжались на войну, хотя лесорубы рядом с ними, выглядели еще сносно. Городские напялили на себя зачем-то зимние вещи, кто-то вооружился крышкой от кастрюли вместо щита, а кто-то кастрюлю надел поверх зимней шапки, чем не шлем. Кто-то одолжил у фермеров вилы и это было не единственное грозное оружие. Добродушный толстячок с седыми бакенбардами, облачился в ржавую кольчугу с дырами, а в руках сжимал тренировочный меч, обмотанный синей клейкой лентой. Как выяснилось, почтенный толстячок был бургомистром.

Взять дракона за клыки не удалось, настолько Илви опешила от увиденного. Дальнейшее просто ускользнуло от ее понимания. Не успела она что-то сказать, как бургомистр указал на нее пальцем и заорал:

– Боги ниспослали нам защитника Олдьгарда!

После чего ее и Фредди закрутило в бурный водоворот событий, смысл которых был понятен всем кроме нее. Что же до Фредди, то он как обычно не думал, на то он и волко-дракон, он просто наслаждался вниманием горожан, принимая от них лакомства. Илви подхватил людской водоворот, ее подбрасывали в воздух и кричали – ура! Потом, как в тумане, прошло награждение на площади – ей дали какую-то грамоту и ключ от ее нового жилья. Все это перешло в праздник, с которого ошалелая Илви, схватив Фредди за шкирку, улизнула – никто и не заметил. Свое жилище она нашла быстро, подсказал скучающий у входа в ратушу сторож. Опирался он на вполне приличное копье, но в не начатом походе на ведьмиху замечен не был.

И только закрыв за собой дверь, Илви вдруг сообразила, что теперь она пообещала оберегать город, пока будет тут жить.

Ну что ж, все равно в городе она по делу и ненадолго, отчего же не пооберегать, за это же заплатят? Зато хоть какое никакое приключение выдалось. Только маленькое такое, из трофеев достался отличный котелок, две бутылки приличного бренди и четыре пузатых бутыли с медовухой лесовников. Сама она не пила таких напитков, но была девочкой хозяйственной и спрятала добро в чулан. После, особо не мудрствуя, расстелила одеяло прямо на полу, и заснула рядом с волко-драконом, греясь об его мех.

Хозяйственной же она была неспроста. Какой же ей еще быть, если ее отец влиятельный ярл, а семье принадлежит замок с угодьями и рабами… Как раз замок, точнее трофейная комната, где она любила проводить время, ей и приснилась.