Короткое описание: Это первая глава легкого ненавязчивого повествования о приключениях русских богатырей и их сотоварищей.
Х Р О Н И К И Д У Б О Л О М И И
РУССКИЕ, ПЕРЕВЕРНУВШИЕ МИР
Глава 1. ПРОБУЖДЕНИЕ Ну и нажрался! Сначала медленно, нехотя, словно зевнула черепаха, открылся правый глаз. Какая-то мутная и не совсем ясная картина предстала пред взором его. Глаз вновь закрылся… и открылся еще раз, но теперь уже быстрее. Что-то Мир по-прежнему был окутан белым туманом, который стирал грани между вещами и делал все расплывчатым, неясным. Затем, следуя примеру близнеца, раздвинуло свои тяжелые заслоны и левое закисшее око на крупном помятом лице. Видимое действительно немного прояснилось, но все равно довольно странные вещи лицезрел он, отойдя ото сна. Тогда руки, с трудом и великим старанием, дотянулись до глаз, тщательно потерли их, стараясь добиться изменений… Ешкин хрен, по прежнему дьявольщина какая-то. Совсем ничего не понятно. Очнулся он, как удалось сообразить лежа на боку, прямо перед лицом стояла огромная деревянная кружка, из которой исходил до боли знакомый, но почему-то отвратительнейший запах. Но не смотря на столь сильное отвращение, внутренние и невиданные силы тянули все естество к источнику мерзкого, однако все же аромата. Ладно, с этой загадкой можно и позже разобраться. А пока внимание привлекло само место его пробуждения. Только что, выбравшееся из Царства Теней Солнце, припекало кожу на лице и заставляло щурить глаза. Он лежал на густой зеленой траве, от которой исходила приятная свежесть, а утренняя роса прохладными каплями попадала на лицо, и доставляла неземное наслаждение, помогая отогнать приставучий сон. Что было сзади, пока оставалось неразгаданной тайной, так как тело отказывалось шевелится и поворачиваться. Только черные зрачки, словно две мухи, бегали со стороны в сторону, фиксируя кусочки местности. Конечно, ведь они маленькие, им двигаться не сложно. По всей видимости, он находился на лесной поляне, поскольку примерно в ста шагах от него росли высокие зеленые дубы, которые своим величием и невиданной древней силой вносили в это место спокойствие и умиротворение. Казалось, что старые как Мир древа, хранящие в недрах своих память прошлого, выстроились здесь, словно стражи, восставшие из тумана древности, и создавали непреступную стену, защищая зеленый островок от неведомых опасностей, затаившихся в глухом древнем лесу. Да, эти дубы заселили Землю Матушку с тех времен, когда род людской еще и не существовал вовсе. Прожив по двести человеческих жизней, они пропитались знаниями Законов Бытия и тайнами Мироздания. Где-то завел свою песнь соловей. Ешкин хрен, и без него башка трещит. Любознательность и непрерывное желание познавать новое и неизведанное, все же заставили его привстать. Вдруг в голове сильно закружилось. Глаза вновь закрылись. Открылись. Фух, теперь он устойчиво держится своим седалищем на прохладной земле, а деревья и трава не плавают перед глазами, будто пытаясь слиться во едино. Сидя на пятой точке, он оглянулся по сторонам и произнес ошарашено: - Господь Всемогущий, да что же это!? - Увиденное привело в ужас, и ему невольно пришлось встать. Опять все пошло кругом. Глаза снова затворили горизонтальные ставни. Секунда отдыха. Вроде нормально. Земля уже не шаталась из стороны в сторону, норовя сбить несчастного с ног. Так, надо спокойно во всем разобраться, и главное – вспомнить вчерашний день. Он пристально всмотрелся в необъяснимую бредятину, которая творилась вокруг, но не то, что вчерашний день – а лет так двадцать вспомнить не удавалось... Зеленую опушку действительно со всех сторон оцепил густой Древний Лес. Практически в центре поляны выросла небольшая скала, в ней зиял таинственной тьмой вход в пещеру. Неподалеку лежала разбитая деревянная ступа, сломанная метла и… мертвая, ну, может спящая, ведьма. Справа, недалеко от ведьмы тоже, наверное спала, мавка. Взгляд направился влево. Там, зеленую травушку слегка примяла полутораметровая дубина. А дальше… Дальше полная ересь: возле горы бочек, по всей видимости также спало, трехглавое чудище. Рядом с ним догорал костер, обложенный камнями, которые составляли довольно таки приличный по площади круг. Видать недавно тут полыхало исполинское огнище. Об этом свидетельствовало огромное количество пепла и уйма обгорелых бревен. Вся опушка просто усыпана обглоданными костями и кусками недоеденного жареного мяса. - Чтоб меня костяной ногой да по голове. – Молвил он, почесывая затылок. Он впал в глубочайшее раздумье. Средь цветущего зеленью царствия сна и покоя он один, словно нерушимый каменный обелиск, стоял недвижимо посреди творящегося вокруг беспорядка и хаоса, почесывая затылок и думая глубокую думу. И тут, неожиданно вспомнил он, что является богатырем сильным да могучим, не счесть сколько врагов перебившим да битв выигравшим. Вот только никак не удавалось освежить в памяти самих врагов, да и битвы не вспоминались. Ну и добренько, уже хоть что-то разъяснилось. К соловью присоединилась еще какая-то милая пташка, и залилась в трелях. - Эко ты запела, птица дивная. – Промолвил он глухим и хриплым, но мудрым голосом ценителя. – От этого супостата голова ходуном ходила, а теперь что ж, совсем от мигрени помереть? Но взяв железную волю богатырскую в крепкий, прожженный в горячих битвах кулак, он сконцентрировался и, не обращая внимания на теперь уже два раздражителя, принялся вновь наблюдать за дивными вещами, забыв о жуткой боли в головушке несчастной, и пытаясь восстановить провалы в столь загруженной событиями памяти. Время шло. А он думал и концентрировался все больше и больше. - Есть, вот! – Воскликнул молодец торжествующе. Но тут же брови нахмурились, а улыбка радостная сошла с лица богатырского. – Не, не то. И снова впал он в раздумье. И тут взор его чуткий остановился на чудище трехглавом. Оно по-прежнему лежало на том самом месте, но один глаз на средней голове был открыт. Око глупо смотрело на него, изредка моргая. Богатырь насупился, сделал крайне удивленную физиономию и, недолго думая, произнес: «Так сдохни же, порождение нечистое»! С этими словами громила стремительным бегом направился в сторону трехглавого. Мгновенно у чудовища открылся и второй глаз. Оба были полны недоумения и страха. Тут же трехглавый вскочил на обе свои толстые лапы и, протянув руки вперед, попытался что-то прокричать. Но из глотки вырвался только сухой хрип. Богатырь был уже совсем близко, а его бычьи глаза кипели ненавистью и злобой. Тогда чудовище изо всех ног пустилось в бег от здоровяка. Две головы: одна справа, другая слева, весели на длинных шеях, и попросту болтались, не желая пробуждаться. У левой даже вывалился наружу язык. Чудище отчаянно пыталось уйти от преследований взбесившегося двухметрового раздутого силача, с огромной скоростью наматывая круги вокруг поляны на своих коротких толстых лапах. Богатырь не отставал. Он бежал сзади с серьезным лицом, сдвинув брови и сжав губы, пытаясь поймать преследуемого за хвост, который то и дело уходил от его массивных рук. Чудище постоянно оборачивалось, пялилось огромными негодующими глазами, и пыталось что-то прокричать. Но кроме хриплых прерывистых звуков, ничего из его пасти не вырывалось. На третьем круге монстр вспомнил, что у него есть крылья. Он подпрыгнул, взмахнул обеими, огромными как паруса, крылами, но оказался по прежнему на Земле Матушке. Через несколько шагов, крылатый беглец вновь повторил попытку, совершил прыжок и… только он почувствовал, что лапы оторвались от твердой поверхности… только вновь ощутил бескрайнюю свободу и легкость во всем теле, слившись с воздушными потоками во едино, и устремившись к манящим своей таинственностью и недосягаемостью голубым небесам и белым, чудесным облакам, средь которых так приятно парить, там, в вышине… как вдруг, он почувствовал мощный толчок, и что-то сзади целенаправленно потянуло к себе, к рутинам мирского бытия, оторвав от стремления к высокому и недосягаемому. Зверь оглянулся. Каждая мышца на страшно свирепом лице богатыря напряглась и шевелилась под движениями накачанных рук, тянувших чудовище за хвост, как за канат, который перетягивают на царских турнирах. Трехглавый истерично дергал головой с права на лево, пелена страха окутала его глаза, а верхние лапы, чем-то похожие на человечьи руки, судорожно размахивали со стороны в сторону. Оно пыталось выговорится, но по невиданной причине не могло этого сделать. - Ща я тебя, супостат дьявольский на тот свет, к нечистому и отправлю. – Настойчиво произнес богатырь. Пасть зверя вновь открылась, но крепкие пальцы богатыря схватили за горло, голову со страшной силой потащило вниз, а массивный и тяжелый, словно буйвол, кулак упал на правый глаз чудовища. В единственной бодрствующей голове зеленого зверя пело уже как минимум пол дюжины птиц. В глазах задвоилось, голова закружилась, а звуки стали глухими, они доносились вместе с эхо. Крылатый зверь пошатнулся. Задние лапы подкосились. Веки моргнули, послышался мощный удар о землю, и оно уже сидело на своем хвосте. Левая голова приподнялась, приоткрыла глаз, закрыла его и снова упала, захрапев. Трехглавый видел перед собой двух богатырей, которые были неопределенной формы, они расплывались, словно капля чернила в стакане с водой.. - Ты кто – ты кто – ты кто? – Голос, доносившийся до него, был глухим, словно шел из глубины колодца и повторялся неотчетливым эхом. Дивный зверь посмотрел по сторонам. Тот глаз, что еще видел узрел желанное и правая лапа его потянулась к стоящей неподалеку кружке, схватила ее, быстро поднесла ко рту, он принялся с жадностью выпивать содержимое. Слышны были только громкие глотки. Правая голова, висящая на шее, облизнулась во сне. Когда последние капли утонули в толстом зеленом пузе, чудище швырнуло кружку, и впилось упрекающим взглядом в, стоявшего перед ним в выжидании человека. Сидя, монстр был где-то на метр выше богатыря. - Ну и дурень же ты, Руслан. – С горечью произнес монстр. - Чаво?! Да я тя щас! – Богатырь угрожающе закатил рукава. Даже подбитый, и уже успевший слегка заплыть глаз, широко раскрылся. - Не надо, Русланчик. Белочку вспоймал, да ничаго, сей час все проясним. Богатырь принял совсем уж удивленный вид: его руки опустились, глаза округлились, лоб покрылся складками, а губы скрутились в трубочку и сместились вбок. - Ну, коли знаешь суть, молви базар, супостат. – Тут его интонация стала угрожающей, а голос громче, - А не то отшибу тебе голову. И эти две тоже. Отправлю тебя в подземелья, к братам твоим нечистым! - Спокойно, Русланчик, спокойно. Все расскажу, все объясню, только успокойся, добрый молодец, и ручки свои при себе держи, добренько? А-то здоровьице у меня уж не то, – он сделал паузу, глаза печально опустились, - после двадцати лет пьянки. - Так говоришь, Русланом меня звать? - М-да, совсем тяжел, бедолага. - Чаво! – Воскликнул богатырь. - Не-не, говорю тяжело мне с бодуна, щас еще бражки припью, и молвлю базар. Зверь попытался встать, облокотившись на широкие, как ствол дуба зеленые лапы с тремя когтистыми пальцами, но опять оказался на земле. Раздался глухой удар, будто рухнул исполинский дуб. Трехглавый пошатал головой на длинной шеи, попытался осуществить все еще раз и с трудом, кряхтя, поднялся. Он дошел до ближайшей бочки, поднял ее, поколыхал, и не раздумывая принялся осушать, без устали вливая брагу в непомерное брюхо. Затем, чудище бросило уже пустую бочку подальше, вытерло лапой пасть, громко выдохнуло, подошло к доброму молодцу, пристально наблюдавшему за ним, и присело рядом. - Ну, откуда начинать-то? - Что я тут делаю с тобой, отродьем, и что вообще произошло с ними со всеми? – Произнес Руслан, указывая на ведьму и мавку. - Понятненько. Ты, Русланчик, оскорбительными фразами-то не бросайся. А то не гоже двадцать лет брагу бочками вместе жрать, а тут на тебе – в глаз, да еще и бранью ругаться. Не хорошо. - Ты меня добру да худу не учи, чума, а то, ешкин хрен, точно угроблю, чтоб мне… - Ладно-ладно, не учу. Согласен, вспылил. Я не учитель, а ты не в школе. Ты ее давно закончил. Правда? Или вообще наукой не занимался? – С наигранной заинтересованностью полюбопытствовал зверь. Руслан почесал пальцем затылок. - Ну… Я и не помню ни хрена. Судя по всему, образован я конечно. – Тут лицо богатырское вновь налилось красной злобой. – Ты мне голову-то не морочь, быстро молви базар, а то я тя… - Конечно-конечно, Русланчик, ты присядь только. Руслан присел напротив рассказчика и скрестил ноги в позе лотоса. - Я, - трехглавый ткнул себя пальцем в грудь, - Змей. Это имя мое. А фамилия… - Какой ты змей. Змеи без крыльев и тонкие. А ты свое-то пузо видывал, брехло брехливое. – Бестактно перебил Руслан. - Та не тот я змей, а другой. Ну, впрочем, ладно. - Что ладно? Не надо мне ладно. – Возмутился Руслан. – Змей так змей. Ты из меня дурака не делай. - Богатырушка ты мой, выслушай. Я ж головушку твою туманную прояснить пытаюсь. – Спокойно, можно сказать, даже по-отечески уговаривало чудище. – Так вот, фамилия моя Горыныч. И не смейся, фамилия как фамилия. Самая обычная. Ты он, вообще - Дурень. - Чаго?! – Вскипел Руслан. Он резко поднялся и уж прицелился в другой глаз Змею, как то вдруг молвил: - Прозвище это твое. Русланом Дурнем величают тебя в славном граде Муроме. Не знаю чего так. Правда, не знаю. Ну как говорится, раз уж прозвали, так прозвали на всю жизнь. Ты присядь, присядь. - Смотри, гадюка с крыльями, коли соврал, чтоб потешится над несчастным – не сыскать тебе головы. – Руслан сделал паузу, призадумавшись. - И этих двух тоже. - Так, о чем это я? Ага. Вот, любят тебя в городе твоем. И хотя край ваш славится на Руси, да что уж там, и по всей Дуболомии, богатырями, ну много вас там таких… сильных в смысле, а вот все равно, ты без внимания не остаешься. И царь тебя всегда на пиры приглашает, одаривает щедро. И князья местные жалуют лучше чем баринов знатных. Даже люди любят тебя, все подарки носят. Женили тебя, как видишь на красавице Муромской, дочке богатого купца. Э-э, Русланчик, ты чего? Высокий как дуб, сильный словно стадо быков, такой широкий и крепкий в плечах, что деревья гнутся, когда он не протискивается между ними, и стены в домах осыпаются, если дверной проход уже плеч оказывается, способный меч стальной согнуть и коня поднять богатырь, лежал пред Змеем Горынычем без всякого движения и сознания. Горыныч испугался, засуетился, забегал со стороны в сторону. Да так, что правая голова даже приподнялась, пожевала высунутый язык, и вновь впала в спячку. Остановился Змей, призадумался, и не найдя иного выхода, принялся бить Руслана ладонью шершавой по щекам, пока глаза богатыря не приоткрылись. Тут же крепкая, как сталь, рука железной хваткой схватила зверя за шею. - Я что, женат? – Еле слышно произнес Дурень. Морда Горыныча покраснела, вены на ней повздувались, а сосуды на глазах лопнули, разлившись красным по белым глазницам. - Отпусти. – Прошипел несчастный. Руслан разжал кулак. Змей со всей силы потянул носом, состоявшем из двух параллельных дырок, с облегчением вздохнул, и рухнул на землю. Руслан медленно присел рядом. Все птицы смолкли. - Ты, Руслан, на красавице женат. Девка просто загляденье, хотя… - Ну, что? Не томи! Что хотя? - Спустя двадцать лет конечно, хрен его знает, в общем… какова она теперь. - Погоди. – Молодец удалой совсем уж растерялся. – А че двадцать лет-то? Мы че это, двадцать лет без перерыва калдырим? - Ну, чего без перерыва, спим же еще. Вон, головушки мои по-прежнему спят. – Змей кивнул в стороны бесполезно висящих голов. Вновь запел соловей. Руслан пошатнулся, глаза закатились. Но крепкие лапы схватили его за плечи, и по-дружески заботливо труханули пару раз. - Только не обморок опять. Я тебе еще столько расскажу, и ежели каждый раз будешь вот так: брык и спать, то еще двадцать лет болтать будем. Глаза богатыря открылись, он сосредоточенно впился взглядом в Змея. - И впрямь, чего это я. Больше никаких обмороков. - А я, грабитель и разбойник, коров да овец в Муроме воровал. – Легко продолжил Змей. Очи Дурня налились кровью. - Ах ты злодюга, истопчу, в пыль сотру. – Со сжатыми кулаками он устремился к Горынычу. – Честных людей грабить, да я тебе ща лапы-то и поотрываю, глаза подлые повыкалую. - Тихо, тихо, Русланчик, - Змей выставил перед собой лапы с растопыренными толстыми пальцами. Затем сделал жалкое выражение морды, и молвил: - Я ж не себе. На свадебку собирал. Где ж мне денег-то взять, чтоб купить пару стад. Вот и пришлось грабежами промышлять. - Мне на свадьбу что ли? – Удивился Дурень. - Та нет же, не тебе. Я женился. Много деревень обнес, да еще и стада купцов знатных. А за этими, сам знаешь, князь ваш как за городской казной трепещет. Еще и кучу погребов с брагой разворовал. Муром просто самый близкий от меня городишка, вот я с него и черпал провизию на пир свадебный. – Змей призадумался, и еле слышно, практически сам себе, добавил: Надо было не поленится, да в дальние города слетать. Там по чуть-чуть насобирать. А тут нажил себе на голову. – Он кинул взгляд на сидящего напротив богатыря с лицом любопытного ребенка, которому рассказывали небылицу. - Ладно, с этим понятно… А вот я-то что тут делаю. - А тебя, друг ты мой, князь ваш, по мою голову… кхм… по три моих головы, как самого своего лучшего богатыря и отправил-то. Мол, чтоб ты ему все мои бошки окаянные-то и принес. - Лжешь, паршивец, изведу тебя все таки, все косточки переломаю, гадюка с крыльями. – Совсем осерчал Руслан, встал с этими словами, и уж сжал кулак, чтоб сокрушительный удар нанести в голову Змею. А правый глаз Горыныча и на половину не открывался. - Не изволь казнить, брат ты мой, Русланчик, в чем же я соврал-то тебе. Скажи, коль что не понятно, так я растолкую. Изволь базар честный молвить! – Вскричало чудище. - Где кольцо твое? Где женушка твоя ненаглядная? Где? А? Где? – Заорал Дурень в ярости нечеловеческой. Морда Змея перекосилась, огромные широкие губы задрожали, а из заплывшего глаза потекла слеза. - Ушла она от меня на пятый год нашей с тобой пьяночки-то. Точнее улетела. Руслан замер в недоумении, рот глупо приоткрылся. - Во ешкин хрен. - Да, хрен-хрен, Русланчик. – Совсем уж зарыдал Горыныч. Руслан опустил голову, и несколько секунд стоял недвижимо. Но вдруг голова резко поднялась, острый взгляд, словно копье вонзился в Горыныча, а глаза на широком лице загорелись. - И кольцо обручальное ушло, то есть улетело? – Злобно кривя губы, с интонацией, полной ненависти, произнес богатырь. Змей зарыдал еще больше. - Месяц назад. – Он сделал паузу, чтобы выплакаться, - Месяц назад, когда брага закончилась, обменяли мы его у прохожего торговца на десять бочек с брагой. Пальцы у меня толстые, вот и кольцо большое. Потому и аж десять бочек дали. – Всхлипывая договорил Змей. Где-то, средь древних дерев закуковала кукушка. Дурень призадумался. - И что ж, хочешь сказать - десять бочек нам на месяц хватило? - Да куда уж там. Ага, хватило, прям таки. Мы с тобой, когда он назад, из Киева шел, ну с новым товаром, в общем грабанули мы его, несчастного. – Договорил Змей Горыныч, успокаиваясь. Лицо богатыря налилось багровыми красками. - Ну и побухали мы с тобой. – Глядя в никуда задумчиво вымолвил Руслан. - Да ты присаживайся. Дальше мой рассказ дослушай. - Ага, да, интересно аж. – Молодец присел напротив. - Вот и завалился ты ко мне, чтоб честный бой со мной вести. Да прям на свадебный пир, завалился. А там вся моя родня слетелась. Со всей Дуболомии Горынычи собрались, да еще и родня невесты. - За стол наверное пригласили? - Мы-то пригласили… - Змей скорчил неприятную гримасу и замолчал. - Ну-ну, не томи, молви дальше базар правдивый. - Че, правда совсем ниче не помнишь? - Та, как в рыло дать, не помню. - Ладно, а то я уж подумал, что смеешься ты над горем моим. Так вот, пригласили тебя за стол, и кружку полную подали, и овцу зажаренную поднесли. - Мммм. – Руслан облизнулся. - А ты дяде моему кулаком в пузо - до морды не достал. Да так, что тот час целый разогнуться не мог. А племяннику дубиной по голове врезал. Дотянулся все таки: на дядю лежащего взобрался, и дотянулся, да так дотянулся, что тот и звать его как забыл. - Ну, а дальше-то че? - А дальше, - Змей Горыныч махнул рукой и с горечью продолжил, - а дальше ты как начал дубиной своей махать, кучу собратьев моих покалечил, многим досталось. Праздник в бойню превратил. Одним словом, разогнал ты всю свадебку. Разлетелись все, кто куда, точнее, у кого куда глаза глядели. Одна жена моя верная осталась… на пять лет. Руслан почесал затылок. И уже, без вспышек злобы, спокойно спросил: - Все равно не понимаю? Зверь аж встрепенулся. - Чего тебе непонятно, Русланчик, давай объясню, расскажу все доходчиво, ясно. - Та не понятно, че я тебя, гадюку сразу не прибил, а бухать с тобой сел… да еще и на двадцать лет? - Русланчик, я конечно не настаиваю, но может хватит меня гадюкой величать. Я ведь Змей, большой я, да с крыльями, а не тонкий и без лап. - А гадюка ты потому… потому что… да потому, что гадишь на народ честный сверху. – Наконец выдавил из себя свежую мысль богатырь. - Чего это я гажу сразу? - А хочешь сказать ни разу, с высоты своего гадючьего полета не прицелился ты, и не навалил кучу на голову ни о чем не подозревающему человеку, который спокойно шел своей дорогой. – Довольно и величественно заявил Дурень. Змей замялся. - Ну, было пару раз. Ну, так забавы ради. Не со зла же. - Так вот нечего наставлять меня, как мол, называть тебя правильно. Я всему и всем верные имена даю. Поскольку не только силен я, но и умен, и грамотам разным обучен, потому, видать, и прозвали Русланом Дуренем. А ты не протестуй мне тут. Хм, забавы ради. Это тебе оно так, забавы ради, а человека несчастного, небось, с ног до головы засыпало. Гадюка ты. Вот и все. - Ну, гадюка так гадюка. – Согласился Горыныч от безысходности. – Ты дальше слушать-то будешь? - Буду, конечно. Молви базар, да смотри мне, правдивый. - Вот и остались мы с женушкой вдвоем, супротив тебя… могучего. Я жену сразу, в пещеру отправил. Чтоб и ей ты мозги не отбил. - Я баб не бью – Выкрикнул Дурень и неуверенно покосился на, скорее всего спящую, мавку. - Ну не серчай, я ж тогда не знал. Завязали мы бой с тобою. Да не на жизнь, а на смерть. Долго не сдавался я, мужественно бился. А через пару минут, когда все три шеи ты в руках сжал, молвил я тебе перед смертью, вот как щас помню: «Ты, Руслан, в битве силен, а вот перепить меня во век не сможешь». Тут-то рученьки твои и послабили хватку. Лучше б придушил тогда. Правая голова Змея приподнялась, открыла один глаз. Икнула. - Руся, лей полную. – С этими словами она снова опала и захрапела. Воцарила тишина, нарушаемая только монотонным храпом. - Ну, и мы соревноваться начали в питье браги? – Робко и тихо спросил Дурень. - Пару лет соревновались, а потом, когда вразумили, что не перепьем один одного - так просто бухали да веселились. - Змей расплылся в улыбке. - Песни пели, танцевали. Год на пятый жена не выдержала, устала нас пьянющих уговаривать да успокаивать, плюнула на все и… с концами. - С этим ясно. Скажи теперь, Горыныч, мне вот что: какого хрена они тут делают. – Руслан указал на ведьму и мавку. - А это вчера было. Пили мы значит, пили, ну как всегда, и тут угораздило тебя на небо посмотреть. - Ну да, я часто небом ясным любуюсь. А особенно мне облака разных форм дивных нравятся. - А там, как на зло, или к добру может, пролетала ведьма в ступе. Летела себе, никого не трогала, как те люди, на которых я гадил по шутки. – Горыныч замолчал и внимательно посмотрел на собеседника. Явно выраженной агрессии с его стороны не наблюдалось, видать подвох был не понят. – Ну, и молвил ты ни с того, ни с сего: «Смотри, Горыня, че это, я значит молодец знатный, и пешком хожу, а какая-то старая кобыла на ступе летает? Не порядок!». Произнес ты речь эту, и метнул в нее дубиной со всего размаху. Дурень заулыбался. Да, я такой, меткий я. Даже воробья в небе каменюкой подобью, не промахнусь. - Вот только попал ты в пролетавшего рядом дракона. – Как ни в чем не бывало продолжал Горыныч. Руслан нервно подергал себя за ухо. - Так это ведь я специально, чтоб по-профессиональному: сначала в дракона, потом от дракона отлетает, и бамс - в старуху. – Эмоционально, жестикулируя руками, оправдывался он. А Горыныч рассказывал дальше: - Дракон не ожидал такого, и оглушила его дубинушка твоя, вот он и принялся летать безобразно, со стороны в сторону, махая беспомощно крылами, стараясь не упасть. А тут мавка на птице Рух к нам летела. - А она нам на кой сдалась? - Это, Русланчик, тебе на днях скучно стало, мол, что за пьянка без баб. Вот ты и отправил голубя почтового в глубины леса с весточкой, типа статный молодец в рассвете сил ищет симпатичную девушку для приятного времяпровождения и распития браги. Потому и летела она на зов твой. - Да, меня бабы всегда любили. – Довольно, словно промурчал толстый насытившийся кот, подметил богатырь. Но Змей его не слышал, полностью погрузившись в свою, точнее сказать, в их историю, он эмоционально повествовал воину славянскому о подвигах его немыслимых. - Тут-то дракон в мавку и врезался. Та с птицы своей, конечно слетела, а птичка прямиком в ступу с бабкой. Так обе и свалились чуть ли нам не на головы. Снова молчание. - Это я все специально продумал. – Робко поставил точку Руслан, слегка бегая глазами. - Конечно, Русланчик, всем известно, что ты не только боец, но и стратег и тактик великий. От таких слов Дурень расправил грудь и выставил вперед челюсть. - А потом-то че было? А то я не помню? – Умиленным голосом спросил он. - А потом дубина вернулась… тебе на голову… прям. Богатырь аж подпрыгнул от такой концовочки. Выражение лица резко поменялось из довольного в досадное, а глаза загорелись пламенем ярости. - А где же шишка тогда? – Сквозь зубы прошипел он. - А ты головушку-то пощупай. – Осторожно предложил Змей. Руслан принялся ощупывать всю голову, которая была не маленькой. - Ай. Ешкин хрен. - А вот и шишка, Русланчик. Все замолчали. Каждый что-то думал… или пытался… даже ветер боялся дуть, чтоб не шелохнуть хоть один листочек на дереве, и не нарушить идиллию тишины и покоя, в которую погрузилась вся опушка. И конечно, чтобы ни в коем случае не сбить с мысли трехглавое чудище или удалого воина русского, чтобы не помешать их мысли достичь цели по пути к решению всех глобальных проблем, переполнявших мудрые головы. Только один, маленький, но очень смелый, потому что маленький и его не видно, соловей, залил всю поляну своей песнью. Руслан встал, с очень серьезным видом деловито отряхнулся, заправился, окинул поляну твердым взглядом, и молвил: - Ясно все, пойду я в Муром. К жене. Затем богатырь призадумался. - Слышь, а как туда идти-то? Змей заботливо покачал головой. - Русланчик, ты бы сначала к старой ведьме пошел. К ней чтоб дойти все время на Юг топать надобно. В Лесу этом старуха живет. Она тебе зельеце отварит, память восстановишь, головушку подлечишь, а то в Муроме глядишь, красавицу свою не узнаешь, как даст кочергой по балде, совсем уж свихнешься. - И впрямь, прав ты, гадюка крылатая. Ну, бывай. Не поминай лихом. – Дурень поднял дубину, положил ее на плечо и пошел куда ему указал друг по кружке. - Погодь, Русланчик, а как же я, что ж мне теперь делать? И есть-то нечего и пить. Одинехонький совсем остался. Помру ведь. – Трехглавый не понимал, как можно после стольких добрых лет дружбы и веселья, вот так просто взять и расстаться без всякой горечи и сантиментов. Руслан остановился, повернул голову в сторону угнетенного Змея, окинул Горыныча тяжелым взглядом. - Воруй, грабь, зарабатывай чем можешь, падла летающая, а когда народ вкрай достанешь… я вернусь. - Нет-нет. Никаких грабежей. Только честное скотоводство. Ну, украду там овцу мальчика и овцу девочку, они плодится начнут, родят еще овец мальчиков и овец девочек, и те плодится станут, стадо получится, продам парочку, куплю коров, быка, они тоже размножатся, ухаживать буду. И все только честным трудом. Только честным. - Тото-же. – Одобрил богатырь, и широким уверенным шагом направился на поиски светлого разума.
подниму-ка выпавшее из рук товарища знамя... отвратительнейший запах. Но не смотря на столь сильное отвращение, внутренние и невиданные силы тянули все естество к источнику мерзкого, однако все же аромата - запах, который мерзкий, есть вонь. Но он же аромат.
тело отказывалось шевелится и поворачиваться - у автора раздвоение грамматики. старые как Мир древа, хранящие в недрах своих память прошлого, выстроились здесь, словно стражи, восставшие из тумана древности, и создавали непреступную стену - вот и вмазалась бакланная стена
эти дубы заселили Землю Матушку с тех времен, когда род людской еще и не существовал вовсе. Прожив по двести человеческих жизней - получаем примерно 1000 лет (200 крат х 50 лет), возраст стелмужского дуба. Существовали ли люди 2-3К лет назад? странный вопрос, особенно для богатыря.
Любознательность и непрерывное желание познавать новое и неизведанное - прекрасный пример тавтологии. От этого супостата голова ходуном ходила, а теперь что ж, совсем от мигрени помереть? - от какого супостата? аромата?
прожженный в горячих битвах кулак - то есть дырявый кулак. Пора патентовать двусмысленный девайс.
чудовище изо всех ног пустилось в бег от здоровяка - да и в топотание ударилось.
Каждая мышца на страшно свирепом лице богатыря напряглась и шевелилась под движениями накачанных рук - скульптурная группа "неизвестный массажист разрывает пасть богатырю".
и всё это из-за ма-аленькой идейки... Короче. Просто короче - и описания, и диалоги, в которых реплики просто через край мякиной забиты, и шустрее, а то где-то на экваторе читатель, в принчипе, всё уяснивший, только спрашивает, позёвая, при чем тут мавка и Яга.
Увы, легкого и ненавязчивого повествования не получилось.
Цитата
Ну и нажрался!
Первое предложение. Еще не понятно кто, что, где. Не понятно даже от какого лица будет повествование. И это предложение никак не исправляет ситуацию. Понять что происходит невозможно, сразу хочется бросить читать.
Цитата
Сначала медленно, нехотя, словно зевнула черепаха, открылся правый глаз.
Вот пойми что тут написано. То ли глаз сначала медленно а потом быстро открылся, то ли сначала медленно открылся, а потом произошло что-то еще. глаз открылся словно зевнула черепаха? - ну очень сомнительно в плане согласования. И в плане достоверности вообще.
Цитата
Какая-то мутная и не совсем ясная картина предстала пред взором его.
мутная и не совсем ясная - это фактически одно и тоже Чистое бла-бла-бла. Что я должен был представить, когда читал это предложение. Надо расшифровывать что там за картина. А то сразу понимаешь, что и автор сам не представляет.
Цитата
Глаз вновь закрылся… и открылся еще раз, но теперь уже быстрее.
Не представляю, кто там мерил скорость открытия...
Цитата
Что-то Мир по-прежнему был окутан белым туманом, который стирал грани между вещами и делал все расплывчатым, неясным.
К чему это "Что-то"? чьими вещами? может между предметами? расплывчатым, неясным - опять одно и тоже. Зачем повторяться? Туман разве стирает грани?
Цитата
Затем, следуя примеру близнеца, раздвинуло свои тяжелые заслоны и левое закисшее око на крупном помятом лице.
Перегружаете предложения. Пытаетесь хохмить, а получается еще хуже. С первого раза понять смысл нелегко. Старайтесь подлежащее и сказуемое писать поближе к началу и друг к другу.
Цитата
Видимое действительно немного прояснилось, но все равно довольно странные вещи лицезрел он, отойдя ото сна.
0
