Глупец! Какой глупец! Попался на осквернении могил. За несколько грошей продал недавно похороненное тело ремесленника заезжему медику. А заодно и свою собственную жизнь. Люди никогда не простят такого преступления. За него наказание только одно – смерть. Люди заботятся о своих мертвых. Так сильно, что готовы загубить живого из-за этой пищи для червей.  Быть может, потому что грызет вина, за то, что они так ненавидели их при жизни. Или потому что надеяться, что их самих не забудут после смерти.

Рольф, городской палач, измерял шагами скрипучий эшафот. Легкий прохладный ветерок обдувал ему лицо. Он взглянул на чистое лазурное небо, где солнце стояло в зените, и зажмурился от мягкого солнечного света. Не самая лучшая погода для казни. Природе было все равно, что сегодня кого-то обезглавят. Все равно, что сегодня Рольфу придется убить на эшафоте своего собственного брата. Она ничего не потеряет. Она возьмет свое – могильные черви растащат тело по кусочкам, оставив один скелет. А потом доберется и до костей... Какая ясная погода. Настоящий праздник жизни.

- Мастер, возьмите меч, - подмастерье Рольфа – щуплый растрепанный мальчишка с оттопыренными ушами – вбежал на эшафот и подал палачу тяжелый меч. Бедный парнишка, не повезло ему принадлежать роду палачей. Вместо того чтобы бегать с другими мальчуганами по дворам и дергать девчонок за косы он участвует в казни.

Рольф взялся двумя руками за меч и взмахнул, рассекая воздух. Меч правосудия – инструмент палача. Его тяжесть, баланс и бритвенная заточка – вот что помогает людям безболезненно покинуть этот мир. И, конечно, уверенный сильный удар палача, который орудует им. Сколько голов Рольф отрубил этим самым мечом? Несколько десятков? Может и больше, теперь и не сосчитать. И каждый раз ему хватало одного единственного удара. Люди платили ему перед смертью, за то чтобы он сделал все быстро и безболезненно. Для брата он собирался сделать это бесплатно. А что еще можно сделать для приговоренного к смерти?

Князь предлагал Рольфу послать за другим палачом, из соседнего города. Но Рольф, конечно, отказался. Он не мог доверить казнь брата этому мяснику. Последний раз тот явился на казнь вдрызг пьяным и отрубил голову бедняге, попавшему к нему на эшафот, только с десятого раза. С десятого. Говорили, что крики слышали даже за городским стенами.

Парнишка-помощник тоже робко предложил свою помощь. Рольф сильно наорал тогда на него. Его брат – это не какая-нибудь кошка, на которой можно набивать руку. Потом было стыдно, парень ведь просто выразил сочувствие, как мог.

В конце концов, Рольф был городским палачом, и кто бы ни попал к нему на эшафот, его обязанность – оказать последнюю услугу.

Церковные колокола пробили полдень. Пора. Толпа, собравшаяся у эшафота, зашевелилась, зашепталась. Люди вытягивали свои головы, всматриваясь в сторону тюрьмы. Они жаждали зрелища. Хотели видеть, как восторжествует справедливость. Как правосудие покарает кого-то, кто еще хуже их. И они верили, что он хуже. Настолько хуже, что ему вообще не стоит существовать. За годы работы палачом, лица толпы смазались и превратились в одно – блестящее от пота, грязное, и самодовольное. Толпа казалась многоголовым чудовищем, алчным до крови. Огромным насекомым, которое вызывает только брезгливое отвращение. Но сегодня было не так. В этот день палач ненавидел каждого, кто пришел посмотреть на кончину его брата. Каждого в отдельности. Особенно тех, кто улыбался. Ему хотелось выдрать им зубы, один за другим, чтобы нечем было скалиться.   

Плечистые стражники, расталкивая толпу древками копий, вели под руки подсудимого, изможденного долгим заключением в камере. Одежда на нем обвисла, щеки впали и, кажется, он постарел на десяток-другой лет. Палач отвернулся. Он боялся увидеть глаза брата. Глаза осужденного на смерть, наполненные лишь тупой покорностью коровы, которую ведут на бойню. Почему он не отбивался, не упирался ногами, не пытался хотя бы вцепиться зубами? Почему своими ногами поднялся на эшафот? Что ж, брат Рольфа уже погиб, оставалось только отделить голову от тела.

Стражники скрутили подсудимому руки и прижали его голову к плахе. В этом не было никакой необходимости, он и не пытался вырваться.

Вслед за стражниками поднялся старик-прокурор. Тот самый, который приговорил брата палача к смертной казни. Как Рольф хотел, чтобы именно он обнимал сейчас изрубленную плаху. Старик прокашлялся и начал читать пергамент:

- Именем князя, этот горожанин, Эрик из рода Листвингов, могильщик городского кладбища, приговаривается к смертной казни через обезглавливание, - прокурор посмотрел на палача. – Приговор привести в исполнение.

- Надевай мешок, - бросил Рольф помощнику.

- Вы не… - заикнулся тот и сразу замолк.

- Надевай, - повторил палач.

Стражники приподняли голову Эрика за волосы, и помощник надел грубый холщевый мешок ему на голову. Рольф подошел к брату и наклонился. Нужно было что-то сказать. Но с губ слетели только слова, которые он говорил всем осужденным:

- Просто не дергайся, и это будет быстро.

- Рольф, Рольф… ты ведь не сделаешь этого? – послышался приглушенный голос из мешка.

Палач не ответил. Что он мог сказать ему? Что можно сказать человеку, которого сейчас не станет? И есть ли смысл что-нибудь говорить?

Рольф занес меч над головой. Только один удар. Нужно решиться всего лишь на один удар. И на этом все кончиться. Нужно только заставить себя, а руки сами все сделают, как делали десятки раз. Он выдохнул и ударил что было сил. Клинок прошел сквозь шею и с громким стуком врубился в дерево плахи. Голова с грохотом упала в деревянную бадью. В толпе разнесся вздох. Палач уперся ногой в плаху, вытащил меч и подал его мальчишке-помощнику.

- Вот и все, - тихо произнес Рольф то ли помощнику, то ли самому себе. – Теперь его больше нет. И жалеть некого.

Помощник смотрел на дергающееся в судорогах обезглавленное тело. Он еще не привык.

К вечеру небо застелило тучами. Пошел ливень. Палач слушал, как барабанят капли по черепичной крыше его дома, стоящего за городскими стенами. Зажиточные горожане не желали терпеть соседство человека презренной профессии, поэтому каменное строение возвышалось здесь над стихийно возникающими кое-как сколоченными деревянными лачугами.

Дженни, городская проститутка, гладила Рольфа по сильным рукам. Она приходила к нему несколько раз в неделю, в то время как остальные чурались палача. Рольф щедро за это благодарил. Но сегодня не замечал ее присутствия.

- Что с тобой такое? – Дженни зевнула, прикрывая рот рукой. – Так и будешь пялиться в окно всю ночь, или займемся чем-нибудь поинтересней?

Она провела пальцем по губам палача и вырвала его из оцепенения. Он взглянул на ее худое тело, растрепанные рыжие волосы и улыбающиеся глаза. Раньше от одного взгляда на нее переполняло желанием. Она приносила жизнь в этот загородный склеп. В каждом ее жесте сквозила жизненная сила… Как это кощунственно, быть такой живой в этот день. Рольф больше не мог ее выносить. Она будто слепила глаза. Ее нежное когда-то тепло теперь нестерпимо обжигало.

- Уходи.

- Ты что, выгонишь меня в такой дождь? – улыбка еще не сошла с ее лица.

- Оставь меня. Уходи.

Она встала и прошипела:

- Да и пошел ты! Сильно надо, душегуб, - Дженни быстро вышла, хлопнув дверью.

Рольф остался наедине с собой. Ему вспомнилось, как однажды после казни сын убитого решил отомстить и пришел к нему в дом с топором. Худой, изможденный и дрожащий от злобы. Палач сильно отделал его тогда и вышвырнул на улицу. Больше парень не приходил. Он жил дальше. Ему надо было жить ради матери, жены и детей.

Что было делать теперь, когда Рольф и убийца, и родственник убитого?..

Неустойчивая табуретка плясала под ногами, и веревка давила на кадык. Он множество раз готовил виселицу для других людей – воров, разбойников, убийц. Нужно хорошо натереть веревку салом, чтобы она пережала сонные артерии. Тогда повешенный быстро теряет сознание и уходит из жизни безболезненно. По крайней мере, раньше он так считал. Палач надевал осужденным на голову мешок и выбивал стул из-под ног. А потом наблюдал, как они болтались в петле, пока веревка медленно сосала из них жизнь. Кто знает, что они чувствовали? Да и какая разница, что чувствует человек, которого сейчас не станет?

Нужно было только сделать один шаг. Одно движение ног, и петля сама все сделает – дороги назад уже не будет. Что такое несколько минут мучений перед лицом вечного покоя?

Раздался стук в дверь. Рольф прислушался: кого могло к нему принести в такой час? Может просто ветер? Стук повторился. Палач с трудом высунул голову из петли и слез с табуретки.

Рольф открыл дверь. Это был помощник. Он укрывал голову плащом, но все равно промок насквозь и выглядел жалко, как щенок.

- Я от князя, мастер, - перекричал он шум ливня, глядя на табуретку и качающуюся над ней петлю.  – Он срочно хотел вас видеть в замке.

- Сейчас, - вздохнул Рольф.

Он захлопнул дверь, оставив помощника мокнуть под дождем.