Весь замок наполнился лязгом, грохотом, стонами побежденных, радостными криками победителей. Именно теми звуками, которые он так старался забыть все эти годы. Звуками сражения, пьянящими воплями битвы. Война, родовое проклятие его семьи подкралась как никогда близко. Победителей не судят. Даже если они бьют в спину спящего.

       Лорд Милвей бежал по коридорам своего родового замка. Наспех натянув кольчугу, в тонких холщовых штанах, босиком, короткие седые волосы растрепанны со сна, борода всклокочена. Он наверняка являл сейчас смешное зрелище. Но, тяжело смеяться когда твое сердце рвется на куски от ужаса. Неужели этот грязный мелкий ублюдок таки решился на это?!

       Он с силой распахнул тяжелые двери в трапезную. Факела тускло освещали комнату, в камине еле тлели угли, длинный стол не убран, завален остатками пиршества. Это ведь нормально, устраивать пир, когда младший сын твоего соседа со свитой просит тебя о ночлеге. В голове не укладывается, что человек который весело смеялся с тобой весь вечер и расхваливал как радушного хозяина осмелится подло напасть ночью. Милвей не сомневался, что это он. Око Ворона очень трудно захватить извне, в своих войнах он был полностью уверен. Замок легко мог выдержать длительную осаду. Напали изнутри. Старый дурак, ты же обратил внимание что они мало пьют! Почему это не насторожило? Жизнь в миру делает солдата слабым и доверчивым как кошка. Гладят, кормят значит все хорошо. Нет, не все. Держи врагов ближе. Спи вполглаза. Слушай ночь… Держи врагов ближе! Ближе! Не спи!

- Мой господин! - донеслось откуда-то из дальнего угла. - Мой господин! Это я, Хорек… 

       Паж. Маленькая заноза в заднице присланная дальним родичем. Как можно из мякиша сделать топор? Ласточка гораздо более воин чем это! Пятится из своего угла, как баба. Целенький комзольчик, ровная прическа, глаза полные слез…

- Где она?! - рявкнул Милвей хватая юнца за грудки и с силой приподнимая над землей. Добротная дорогая ткань затрещала, но выдержала.

- Там… Там настоящая резня! - лепетал юнец, часто моргая. - Кто-то провел их катакомбами. Их больше сотни, они заполонили замок. Кровь! Все залито кровью! Горк собрал вокруг себе кучку воинов и удерживает оружейную! Но это ненадолго. Мы все умрем!

     Эта девчонка в мужском платье своим срывающимся на визг голоском выводила его из себя. Неужели он не видит, что ему плевать?! Милвей, освободив одну руку, с силой влепил пареньку пощечину.   

- Мне насрать на Горка! Где моя дочь, кретин?! Скажи что она в своей комнате!

- Она снова осталась в обсерватории, господин!

     Хорек глядел испуганно, с уголка губ стекала тонкая струйка крови. Милвей разжал кулак. Паж поскуливая стал отползать в спасительную темноту. В нос ударил резкий запах мочи. Голова соображала плохо.  Сердце сжалось в орех. Отчаянье и страх плохие советчики. Впереди шел бой и судя по крикам его солдаты проигрывали. Он проигрывал. Впереди, в самом эпицентре сражения была лестница, которая вела на верхние этажи. К его Ласточке, к его сердцу. И эти падальщики скоро будут там.

     Есть решения которые нужно принимать быстро. Инстинктивно. Он схватил со стола длинный  толстый нож для разделки мяса, развернулся и побежал в обратную сторону. Иногда чтобы попасть на вершину стоит достичь дна. Ему нечего терять. Сейчас он отдал бы все - золото, замок, честь, гордость, руки, свою голову лишь бы знать, что Ласточка в безопасности. Но отдавать было некому. Избалованный маньяк примет это как свою победу и совершит задуманное у него на глазах. Это просто невозможно вынести! Утопающий хватается за соломинку, неизлечимо больной поверит в чудо. Его чудо много поколений передавалось от отца к сыну. Его позор находился в самой сырой и тесной темнице. Нет ничего отвратительней, чем предать доверие своего короля, доверие рода. Быть слабым. Его позор больше ничего не стоил. Он лег на одну чашу весов с жизнью дочери.

   Он бежал по ступенькам крутой винтовой лестницы вниз, как мальчишка, стараясь перепрыгивать сразу несколько ступеней. Годы брали свое, появилась одышка. На лбу выступила испарина. Плевать. Тьма внизу казалась очень символичной - он во всех смыслах погружался в нее. Достигнув дна, Милвей ударом ноги вышиб двери и ворвался в караульную.

        Они были мертвы. Все пятеро. Замерли в неестественных позах с синими лицами, на губах застыла пена, горла перерезаны. Милвей невольно вздохнул с облегчением, страшная догадка сменилась удивлением. 

- Привет, папа.

    Он вышел из тени. Щуплый, бледный, остроносый, жиденькие, сальные  черные волосы привычно прилизаны на бок. В его руках было то, чего раньше в них никогда не наблюдалось - меч, обагренный кровью.

- Я знал что ты придешь сюда, папа. Они не верили. Но я-то знал. Ты никогда не хотел признавать, что я умный. Ты вообще никогда не хотел меня признавать! - парень с вызовом уставился на него своим полубезумным взглядом.

- Скажи, Фрогги, если бы мое семя попало в болото и дало жизнь какому-то мерзкому грибу - мне тоже стоило бы признать его сыном? -зло бросил лорд-хранитель. - Хотя не уверен, что этот сын чем-то уступил бы тебе. По крайней мере не посмел ударить отца в спину!

       Едва он успел договорить, Фрогги подняв меч над головой с диким ревом бросился вперед. Милвей успел метнуть нож, но непривычная балансировка увела острие правее от сердца бастарда, пробив левое плечо. Он быстро встал на колени и выставил над головой руки приняв нанесенный плашмя удар, затем обхватил противника за пояс повалился вместе с ним на землю.  Меч абсолютно бесполезное оружие в таких близких схватках. Милвей с легкостью выбил клинок из рук сына. Это был среднего качества меч, плохо заточенный, с дешевой рукоятью. Дешевой, как и сам владелец. 

     Предыдущий удар тем не менее сильно рассек кожу на лбу и кровь заливала глаза. Его дико раздражало, что мелкий ублюдок не сдается - малец рычал, царапал ему лицо, пытался пинать ногами. В конце концов пара ударов в челюсть заставили его успокоиться. Фрогги лежал скрючившись, закрыв лицо руками и громко стонал.

- Я тебя ненавижу! - бастард яростно смотрел на отца. 

- Ты помог им. Почему?

- Я хотел чтобы ты видел как солдаты будут по очереди иметь твою горячо любимую Ласточку! Хотел чтобы ты, старый дурак, видел это! И ничего не мог сделать! Чтобы ты понял, какого это - не иметь возможности ничего изменить! Я…

      Его речь была прервана ударом ногой в голову. Милвей бил сына снова и снова. Не стараясь смягчить удар. Грязный. Злобный. Кусок. Дерьма.

- Сколько там солдат наверху? Скольких он привел? Отвечай, гадина!

     Лицо бастарда было похоже на кусок мяса в лавке мясника, во рту не хватало нескольких зубов,он еле-еле держал себя в сознании. 

- Поднимишь. И пошшитай сам. Папа.

    Следующий удар погрузил его во тьму. Босая нога ужасно болела, кажется он выбил несколько пальцев. Нет времени, чтобы тратить его на это ничтожество. Он давным давно знал, что доброе сердце Миранды доведет их до беды. Они с Ласточкой всегда могли на него повлиять, сделать больше человеком, чем позволял его опыт и чувство безопасности. Теперь у него есть только дочь и он больше не мог позволить «человеку» вмешиваться в свою жизнь. Когда люди становятся чудовищами, нужен монстр чтобы вернуть их на путь человечности.

      Он с трепетом подошел к тяжелой железной двери. Всю поверхность ее покрывали рисунки, руны и надписи на незнакомом языке. Страшные крылатые создания, несущие в острых когтях детей, кровавые оскаленные пасти. Все, каждая черточка на этой двери умоляла никогда ее не открывать. Милвей снял с груди тяжелый резной ключ, который достаточно весил, чтобы всегда напоминать владельцу о грузе ответственности за то, что скрывает дверь которую он отпирает. Отец передал его перед своей смертью, как ему передал его отец. Он просил никогда им не пользоваться, только если небеса начнут падать на землю. Плохой из него вышел хранитель. Он вставил ключ в замочную скважину. Пришлось напрячь все свои силы, чтобы провернуть его в десятилетиями несмываемом механизме. 

       Сердце билось так сильно, что казалось грудная клетка треснет. Милвей снял со стены факел и потянул на себя створку. Дверь открылась со страшным скрежетом, из комнаты повеяло сыростью. Пыль и плесень властвовали здесь. Это место больше походило на могилу, чем на тюрьму, не больше пяти шагов по периметру. Лорд-хранитель нервно смотрел прямо перед собой. Существо сидело прислонившись спиной к стене, его руки были прикованы толстыми короткими цепями, голова безвольно свисала, длинные белые волосы не давали разглядеть лицо. Одежда настолько истлела, что существо было практически голым. Тело представляло собой скорее скелет обтянутый кожей. И это величайшая тайна его семьи? То, за что глава рода мог гордо именоваться хранителем?!

    Милвей подошел и слегка толкнул тварь ногой. Чуда не произошло - тело повинуясь законам природы послушно завалилось на пол. Это какая-то злая шутка. Он злился на себя, на отца, деда, короля, весь мир. И все же на себя. За столько лет не поинтересоваться что за дрянь сидит за этими жуткими дверями. Увидев раньше, можно было выкинуть это на помойку и освободить от дурной работы пятерых здоровых нормальных ребят. Этот труп очень слабо походил на последний шанс спасти Ласточку. Оставалось вернуться и с боем прорываться в обсерваторию, постараться погибнуть в бою. Он не вынесет этого зрелища, это просто невозможно!

- Мы не знакомы…

      Холодный пот выступил на лбу лорда-хранителя. Голос скрипучей телегой въехал в голову. Казалось он появился из пустоты, существо оставалось неподвижным.  

- Кто ты?! 

- Видимо, твой последний шанс.

- С чего ты взял?!

- Иначе ты не открыл бы эту дверь.

- Может, я пришел убить тебя!

- Зачем?

- Чтобы тебя не существовало.

- Меня и так не существует.

- Но с кем-то я говорю.

- Уверен?

      Бред! Что происходит?! Кружилась голова, он весь обливался потом, кровь из раны застилала глаза. Милвей только сейчас с удивлением осознал, что его губы никак не участвуют в разговоре. 

- Позаботься о ней, прошу.

- О девочке?

- Да. Ты можешь это сделать?

- Зачем?

- Это условие твоей свободы.

- Я свободен.

- Тогда почему ты до сих пор валяешься у меня в ногах?!

- Уверен?

     Словно пелена слетела с глаз. На полу больше не было никакого тела. Милвей медленно обернулся назад. Факела потухли одновременно. Два красных полных безумия зрачка смотрели из тьмы темницы. Ноги не слушались, холодная волна зародившись в районе шеи пробежала к пояснице. 

    Они стояли в каком-то незнакомом месте. Десятки скованных тел лежали на полу подземелья корчась от боли. Их крики эхом отдавались в пустых сводах комнаты. Его рот был полон сладковатой теплой крови, дрожь и трепет переполняли тело. Он опустил глаза, снизу на него смотрели остекленевшие глаза девочки. Совсем ребенок, золотистые кудри разметались по рукам. Она улыбалась…

- Нет! Выйди из моей головы!

- Ты все еще хочешь, чтобы я позаботился о ней?

- Я не знаю… - Милвей ощущал как слезы ручьем стекают к подбородку. Он даже не представлял, что еще способен плакать. 

- Пригласи меня!

- Что?!

- Пригласи меня в свой дом.

- Приглашаю тебя в свой дом, монстр! Будь ты проклят!

     Он сказал это. Словно тяжкое бремя свалилось с плеч, Милвей только сейчас понял как же смертельно устал. Теперь все будет в порядке. Все будет хорошо, образумится. Он закрыл глаза и улыбка давно забытым гостем вернулась на его лицо.

                                                                                                           ***

       Кровь старика стремительно наполняла вены. Он жадно вылакал его до остатка, бережно слизнув последние капли. Пустые цепи глухо звякнули о стену. Этого было мало, чтобы утолить голод, слишком мало. Он на корточках аккуратно, принюхиваясь переполз в следующую комнату. Пять тел никуда не годились, они давно стали падалью, кровь была испорчена ядом. Один же шевелился, медленно волоча свое тщедушное тело к следующей двери. 

    Его кровь дала больше сил. Парень визжал как свинья и не было никакого желания как-то смягчать эту боль. Насытившись, он перевернулся на спину и стал смотреть как бесчисленное множество ступеней черной воронкой уходит ввысь. Странный шум вокруг оказался звуком его же хохота. Должно быть, рассудок окончательно повредился. Нужно быть осторожней с желаниями - они сбываются и требуют дальнейших решений. Таких, как например, что делать дальше с этой свободой?!

        Ноги слушались плохо, постепенно привыкая к тому, что есть куда идти. Он преодолел подъем, прошел в большую комнату в которой стоял длиннющий стол с объедками. Рука потянулась за большим кубком с вином. Боги, как же восхитителен этот вкус! Сердце парнишки в углу колотилось  с огромной скоростью, не давало сосредоточиться. В какой-то момент их глаза встретились. Запах страха ужасен. Один из худших запахов в мире, особенно если он смешивается с мочей. Голод немного отпустил и брезгливость взяла вверх. Он чувствовал что впереди еще достаточно еды.

        В первой комнате его встретили двое. Ублюдки вжались друг в друга так будто увидели чудовище. Но ведь он не чудовище! Никто не смеет так думать о нем! Оставив за собой их остывающие тела, он двигался из комнаты в комнату, стараясь избегать схваток. Эти люди не были противниками, убивать их было не сложно. Так крестьяне выдергивают морковь с грядки. Правда, он чувствовал себя очень старым и больным крестьянином. Смерть ради смерти всегда была уделом блядских некромантов.

    Цель не состояла в том, чтобы уничтожить все живое в этом замке. Всего лишь вернуть долг  одному нерадивому тюремщику… Десятку тюремщиков. И это только начало списка. Еще одна винтовая лестница и он оказался в просторной комнате. Первое впечатление было, что он стоит на крыше. Мириады звезд гордо взирали с небес. Со всех сторон, в бледном свете луны взгляду открывались окрестности замка. Тончайшее эльфийское стекло куполом покрывало комнату, в центре стояли причудливые механизмы. Рядом с одним из них широко раскрыв от удивления рот стоял богато одетый полный юноша, от неожиданности переставший тянуть за волосы девушку. 

     Парень что-то говорил, его рот открывался, глаза испуганно бегали, он прижал девчонку к себе и держал нож возле ее горла. Река времени замерла и в этом мертвом штиле на горизонте виднелись только ее зеленые глаза. И светлые кудри волос разбросанные на его коленях. Капля крови на тонкой шее. Ее улыбка. Не вынужденная последняя, а первая, в ночь их первой встречи. В ночь, когда он последний раз чувствовал себя человеком. Улыбка друга, которого он предал. 

- Мы можем договориться! Стой где стоишь! Тебе нужны деньги? Мой отец заплатит сколько нужно! Кто ты такой вообще?!!

     Звуки резко вернулись в комнату, вырвав его из потока воспоминаний. Он удивленно, с интересом рассматривал парня, словно способность последнего к изложению мыслей речью стала для него невероятным открытием. Затем он встретился глазами с девушкой. Она была очень напугана, но храбрилась, старалась не отводить взгляд. Вдруг, неожиданная мысль промелькнула в его голове заставив против воли улыбнуться.

- Я Седьмой.Только тсс… - он поднес к губам указательный палец и сделал шаг вперед. - Я бы не хотел чтобы об этом узнали раньше времени.

     Парень задрожал, нож выпал из рук. В его расширенных от ужаса глазах, за миг до того как голова держась лишь на тонких лоскутах кожи запрокинулась назад, очень быстро, быстрее чем он мог среагировать, мелькнуло оскаленное лицо монстра.