Кожа, как камень. Губы как сталь.
Кем же ты был? Кем же ты стал?
Волны морские шипят синеве,
Ты ли тогда пел в тишине?
 
Имя для моря не каждый найдет.
Кто и когда его произнесет?
Волны, лишь волны помнят о той,
Что напоила хрустальной водой.
 
Синий лоскут ловит ветер впотьмах.
Можно ль кому то решать за тебя?
Очи как море, руки как лед.
Знаешь ли ты все наперед?
 
Может быть ветер поет над волной?
Или огонь над шумливой толпой?
Имя как море, имя как сталь.
Кровью разбужен, тот кем ты стал.

 

Холодно.
Дождь. Вода падает с неба.
До жара холодная, до горечи сладкая. Сложно ориентироваться и куда-то идти. Сложно даже держаться на ногах.
Эта стрела. Стрела сделала с ним такое. Он легко ее отбил, вот только заклятие было на самом кончике, слегка задевшем тело. Оно гложет его. Разрушает изнутри. Высасывает жизнь, разрушая связи.
До куда он дошел? Он не знал. Только ноги уже нет, да и пальцев на обеих руках тоже. То, что было на кончике стрелы, вымывает теперь его тело. Ломает его.
Он падает, ударяясь о мокрую землю.
Холодно. Очень холодно.
Помогите!
Беззвучный крик о помощи летит через лес и сумерки, застрявшие в нем.
Помогите! Холодно!
И горячо одновременно. Его тело, то покрывается инеем, то выдыхает клубы пара.
Помогите!
Он не знал как, кто, и чем ему могут помочь. Но звал. Звал. И помощь пришла.
 

Одинокая свеча, чадившая на столе, то делала вид что гаснет, то разгоралась, словно миниатюрное перо феникса. В печке кипел отвар из лесных трав, тихо бурля и покачивая котелок. За небольшим окном весело стрекотала очень громкая и надоедливая цикада.
Девушка с темно-кровавыми волосами, облизнув палец, перевернула страницу потрепанной книги, внимательно щурясь при тусклом огоньке свечи.
Со скамейки в углу послышалось тяжелое дыхание.
Она повернула голову, немного картинно закатив глаза.
Опять.
Недовольно встав с насиженного места, она взяла из стоящего на полу ведра ковшик, зачерпнула воды и осторожно понесла его к лежащему. Затем слегка наклонившись у скамьи, вылила всю воду ему на грудь. Она впиталась, до единой капли.
Потрогав примочку на лбу, девушка грязно выругалась. Тряпочка, поставленная меньше десяти минут назад, была сухой и горячей.
 - И угораздило же меня тебе помочь! – почти прошипела она, ощупывая холодную руку и горячую сероватую шею. Вроде все как положено, тело и задняя часть головы горячие, конечности и лицо холодные.
От шеи рука ловким движением скользнула чуть ниже, под рубаху, и, обнаружив тихое, но настойчивое бурление, довольно оттуда убралась.
Ничего, уже легче. Даже вон конечности восстановились. А то второй раз подогревать воду для лохани и в буквальном смысле замачивать там гостя, как-то не было желания.
Он открыл глаза и несколько мгновений разглядывал дощатый потолок.
 - Привет, марре́й – произнесла девушка, ехидно оскалив улыбку.
 - Здравствуй, ведьма, – его голос, словно холодная морская волна, прорезал тишину. Огонек свечи сжался, уступая темноте.
 - Имя своего мне не назовешь?
Она, скрестив руки, стояла перед скамьей, сверху вниз глядя на гостя.
 - По обычаю, ты первая.
 - Уговорил, – ведьма кокетливо сверкнула грязно-зелеными глазами – Я Хити́ка, красавец.
 - Ниллиа́ру – представился он. Глаза цвета моря на благородном бледном лице неотрывно смотрели в ее сторону.
 - Нет, так не пойдет, сладкий, – она переменилась в лице, точно кошка, сверкнув глазами. – Значение!
 - Глубинный поток мчится в водной тишине и влечет за собой серебро песка далекого берега, оставленного навек.
Волны его голоса при каждом сказанном слове, накатывали с ужасающей силой, грозя разбить в щепки хлипкий домик.
Имя было верным. Далекое море его подтвердило.
 - Какая находка! Рожденный по Ту сторону, а выглядишь не старше, чем я. Кому насолил то так?
- Не знаю.
- А хочешь, вместе узнаем? – она вскинула руки, в понятном только ей жесте. – Тазик с водичкой и травками принести?
 - Нет.
Он плавно и одновременно быстро сел на скамейке, слегка задев ведро с водой.
 - Можно?
 - Да сколько влезет! – пожала плечами ведьма, с интересом наблюдая за марреем.
Он опустил в ведро руку до локтя, и от воды в нем не осталось даже намека.
 - Что-нибудь еще? – услужливо спросила Хитика игриво наматывая локон на палец, и стреляя глазами в сторону маррея. – Или пойдешь, пока не рассвело?
 - Разве что капля твоей крови, – тихо, бесцветно произнес он.
Девушку в этот момент словно подменили. Зеленые глаза полыхнули диким пламенем, губы заплясали в череде усмешек, а ноздри хищно раздулись.
 - Смерти моей хочешь, бульон ходячий?
 - Одну каплю. Восстановиться нужно быстро.
 - А может тебе наборчиком для порчи все оформить, и синей ленточкой повязать? Ты же знаешь, что значит кровь для ведьмы!
 - Знаю. Так дашь?
Снова изменившись в лице, Хитика прищурено взглянула на маррея, и протянула ему руку.
 - Уговорил! Дам.
 - Спасибо, – ответил ей маррей рукопожатием.
 - Но! – ведьма дернула бровями. – У меня тоже есть желание.
 - Говори.
 - С тобой, как со статуей, – обиженно произнесла девушка. – Никаких чувств.
Маррей смотрел на нее холодными синими глазами, пряди каштановых волос волнами скатывались ниже плеч, и иногда можно было заметить на них редкие блики, точно барашки на море.
 - Хочу посетить твой корабль. Конечно под твоим строгим присмотром.
Он глубоко вздохнул, и воздух в комнате стал более вязким и тяжелым.
 - Это слишком дорогая плата, ведьма.
Она присела рядом с ним на скамью, и скромно опустила глаза.
 - Такая же, как кровь для ведьмы. Но я прошу тебя ни как ведьма, Ниллиару.
Холодные синие глаза на секунду встретились с грустными грязно-зелеными, и маррей коротко кивнул.

 
Тепло. Солнце. Лучи льют поток света на доски пирса, заставляя жмурить глаза. Горизонт чист, а море спокойно.
Тепло.
Оно разливается по его телу, словно загорающийся огонь в камине. Живое, мягкое. Как глоток горячего чая, после долгого снежного пути.
Тепло. Заслоняет все чувства, которых теперь так много, и одновременно так мало.
Он жив. Он чувствует. Все тоже, что и люди.
Они не понимают. Совершенно не понимают этого дара, с которым рождаются. Дара эмоций и чувств. Дара своей крови.
Маррей не знал об этом раньше, только слышал. Да и среди его народа не особо одобряли эту процедуру. Если бы не крайняя необходимость в восстановлении, он бы тоже не стал это пробовать.
 - Готова? – не оборачиваясь, спросил он.
 - Конеч… - ее голос оборвался и запутался в бурлящем потоке воды, которым он стал, увлекая ее в морские глубины и унося на свой корабль.
 

Синие паруса светились от яркого солнечного света, жадно зачерпывая морской ветер огромными полотнами. Море до самого горизонта во все стороны баюкало дивный огромный корабль, точно расшалившееся дитя. Звенели снасти, и проносились совсем близко резвые белокрылые чайки – вечные спутники.
 - Ну как? Нравится? – румяный маррей стоял у фок-мачты с улыбкой довольного кота, осматривающего свои владения.
 - Ага, – только и выговорила ведьма, плохо закрывающимся ртом. Ее не смущала сырая одежда, звон в ушах и соль в волосах. Да и прогулка, а точнее пробежка сквозь море, ей тоже понравилась.
Корабль иссиня-черным корпусом издавал порой странные звуки, похожие то ли на смех, то ли на песню, а иногда просто на говор.
 - Как его имя? – спросила Хитика, вслушиваясь в эти странные звуки.
 - Я не знаю, – к ее удивлению ответил Ниллиару.
 - Ты не знаешь имени своего корабля? – она повернула голову к маррею, тот глядел на горизонт, а может и за него.
 - Сегодня, он Осторожный. Вчера был Бризом. А завтра, кто его знает. Но я слышал, что в портах, его называют Бродящий по Волнам.
Ниллиару взглянул на нее и, снова растворившись потоком воды, оказался около носа.
 - Так куда мы плывем? – крикнул он ей, а может кораблю или ветру.
 - А какие варианты? – спросила ведьма, подняв голову и любуясь белыми чайками.
 - Север, Юг, Запад, Восток.
Она не знала. Но взглянув на синие паруса, вдруг спросила:
 - А куда хочешь ты, Ниллиару?
Корабль, стоявший на месте, плавно пошел по волнам, его пассажир и капитан довольно друг другу улыбнулись.
 

Горячо. Слишком горячо.
Огонь щиплет обожжённые пальцы ног и дымом врывается в горло, не давая сделать вдох.
Горячо. Жарко. Слишком жарко.
Огонь.
Что ж, многие ведьмы заканчивают так. Правда, она не надеялась, что с ней будет то же самое.
Горячо. Слишком горячо.
Он подбирается все ближе, заставляя кричать, биться, рыдать.
 - Нилли… - вырывается из надрывающегося горла. – Ни… ру.
Имя застревает в горле вместе с дымом, веревки острыми зубами впиваются в запястья, и без того стертые в кровь.
Горячо.
 - Ни…
Имя должно быть названо. Сейчас. Оно уже комом стоит в ее горле, пытаясь вырваться наружу. Ведь ее костер на берегу моря. Оно совсем рядом, спокойное как никогда.
 - Ниллиару! – вырывается крик – Ниллиару! Глубинный поток мчится в водной тишине и влечет за собой серебро песка далекого берега, оставленного навек.
Сил больше не остается. Огонь забирает свое. Забирает ее жизнь.

 
- Тихо, только не шевелись, – знакомый голос тепло разливался вокруг нее, обволакивая мягким, прохладным одеялом.
Глаза она открывать не хотела, боясь увидеть огненный кошмар снова.
Вот только запах соли и свежий ветер говорили, что теперь это все позади.
 - Хитика, – все тот же голос волной прошептал ей это на ухо, чуть отодвинув дыханием мокрые волосы.
В нерешительности она послушалась, приоткрыв один глаз. Но, не доверившись ему, задействовала и второй.
Море шумело за бортом. На мачтах в огромные синие паруса дул легкий и приятный ветер, и под ярким солнцем они точно светились.
Маррей сидел на палубе рядом с ней, нервно обхватившей колени руками. Одна рука его касалась ее обожжённых ног, а другая до крови натёртых веревками запястий.
До крови.
 Не так уж долго она горела, судя по полученным ожогам. Ветер, словно в шутку, пытался закрыть ему глаза одной из волнистых прядей, и маррей, мотая головой, пытался ее убрать.
 - Ты как?.. Как я?.. – из горла напополам с хрипами и словами, вырвался еще и кашель.
 - Ты позвала меня по имени, – Ниллиару удивленно приподнял брови. – А порой я прихожу вместе с приливом.
Он усмехнулся, отвернувшись и опустив синие глаза.
 - Ну да, с большим и неожиданным приливом. И ухожу с не менее масштабным и быстрым отливом.
Хитика тоже улыбнулась, заметив на его лице живой румянец. И прижалась к нему всем телом.
Прижалась к самому морю.

 
Тепло.
Она дышит.
Тепло.
Он чувствует.
Тепло.
Они живы…