С потолка капало густое терновое вино. Королева подставляла рот и ловила каплю за каплей. Мужчина, внимательно наблюдавший за ней, ловко перебирал в руках зажигалку, которой ещё недавно подпалил крылья маленькой феи.
- Ну же, Гадес, выпей со мной! – сказала женщина, взяв со стола дубовый кубок. Гадес лениво улыбнулся и спрятал зажигалку в карман. Его большие золотые глаза не выражали ничего, что можно было бы описать словами. Мужчина наклонился и прошептал:
- Я пью только из девичьих губ, госпожа. Женщина радостно убрала с лица блестящие розовые кудри и прижалась к его темным губам.
- После этого можно и захмелеть – промурлыкала она, проведя рукой по мускулистой мужской груди. Воздух сотрясся от звонкого стука в дверь. В зал вошел низкий, бледный, остроухий, с пухлыми черными губами фей. Он искал взглядом кого-то, но не найдя, принялся улыбаться: - Ваше величество! Я так рад, что смогу поговорить с Вами наедине! По стенам зала, что все это время обманывал своим молчанием, пробежали тихие смешки. Черные и золотые огоньки глаз сощурились в озорном хихиканье.
Женщина с Розовыми волосами уверенно улыбнулась в ответ. В помещении вновь зазвучало любезное журчание голоса Морра:
- Я просто счастлив сообщить, что жертва принесена удачно! Дама Шиповика счастлива, лет через пятнадцать из этого семени произрастет прекрасное племя! Ах, если бы мне удалось продолжить свой род…
Лепная скамья прогнулась под весом толстого фейри и дерево издало унылый, скорбный скрип.
- Ваше величество, возможно… если будет на то Ваша воля… Вы найдете и для меня подходящую пассию…
Черные сверкающие глаза Королевы приняли задумчивое выражение. Ресницы, черные с проседью серебряных нитей трепетали. Сложив руки на груди, облаченной в кроличий мех, она разомкнула пухлые губки:
- О, ну конечно же, ты же наш верный друг. Потерпи чуть-чуть. Мы скоро переедем в иное место и там найдем тебе невесту. Кстати, не желаешь ли вина…
Так ,будто он услышал что-то нелепое, Морра вдавил голову в шею, которая тут же потонула в многочисленных складках подбородка. Изо рта, вырвался гадкий смешок.
- Я слышал, что не только Дама Шиповника получила подарок, ещё кое-кто ждет Вашей милости…
- Мы знаем, знаем. Ах, это так нечестно – одни получают все, другие ничего… Как прозаично!
Королева тут же стала усталой и опустилась на колени жирного Морра. Скамья издала прощальный крик и проломилась.
Звук привлек слуг и два худых существа с длинными струноподобными туловищами опустились на четвереньки, чтобы королева и её спутник смогли лечь.
Гадес, который все это время сливался с тенью, зло взирал, как руки Розовой дамы неспешно путешествуют по уродливому телу гостя. Он знал, что в последнее время ей больше нечем платить. Все богатства, которые были у Благого двора давно подарены или случайно брошены где-то на радость обитателям Нескучных болот или вездесущим лешим. Мужчина видел искры смеха королевы, видел, как черные зубы Морра похотливо покусывают её бедро. Конечно, это никак не могло нравится двум троллям, которые играли роль постели, но Благий двор довольно ясно давал понять каждому, что такое настоящая субординация.
Затхлый, слащаво пряный воздух смешивался с гарью от медленно потухающих свечей. Ещё один вздох и королева снова смола говорить:
- Морра… мы можем быть очень щедры с теми, кто верен нам. Лесной царь получит одну из наших слуг. Даже не настоящего человека, сестра твоего любовника… ах извини. Бывшего любовника. Скажи, а почему он больше не греет твою постель? Морра заскрипел что-то в ответ, но Гадел услышал только конец:
- Слишком щупленький. К тому же, он недостаточно полезен для Вашего величества. Мелкое воровство, порча… незаменим, если нужно срочно пересолить суп.
Розовая дама взорвалась в безудержном и шумном, как горная река смехе.
- Да что вы говорите… но как же тогда этот никчемный мальчишка утащил ребенка?
- Дудочка.
- Дудочка?
- Я создал дудочку, которая вводит в сон. С помощь неё он и украл ребенка. Гениально. Но… к сожалению он слишком один из нас. Просто ещё один слащавый фей. Чем он украсит Двор?
Королева согласно кивнула и огляделась по сторонам. На стенах, как летучие мыши, висели существа, лишенные права говорить. Они слушали, понимали, но могли только смеяться или плакать в ответ. Чем больше неугодных слуг, тем теснее становилось жителям потолка и стен Тронного Зала.
А в тени сильно забилось чье-то сердце.
Гадес испугался, что стук становится громче. Он укутался в плащ и растворился в темной дымке.
Домой.
Лесной Царь
Гадес опустился на кровать из корней дуба. Вокруг рос темный и приветливый лес, который и был его прибежищем. Стоило хозяину устало выдохнуть, как из темноты прибежали десяток маленьких ножек. Древохобы – нечто между домовым и лешими, с вытянутыми коричневыми мордами, принялись массировать его могучее темное тело. Лесной Царь был ночным жителем, сливался с темнотой, хотя в действительности его кожа имела не черный, а темно-синий оттенок. Ровным рядом вокруг Гадеса выстроились стройные нимфы. Их золотые глаза светились ревностью. Они возбужденно всматривались в стройное тело хозяина и не могли никак решить, что им делать дальше. В конце концов одна из нимф – Аурелия – уселась рядом, скрестив длинные зеленые ноги.
- Мы слышали ты женишься – прощебетала она.
Гадес кивнул.
- Ты нас прогонишь? Попросись снова уйти в чащу?
Хозяин хмыкнул, и схватился обеими руками за кубок с ежевичным вином, от которого никогда не хмелеешь.
- Зачем? Вы там никому не нужны. Здесь от вас хоть какая-то польза.
А потом грустно заключил:
- Я женюсь, чтобы у меня были дети. Тогда лес по-настоящему оживет. Нельзя, чтобы у лесного царства были другие хозяева. Гадес провел глазами по стоящим около его кровати нимфам, по древохобам. Затем Лесной царь оглядел длинного змея с застывшей улыбкой, фея облаченного в наряд из древесной коры, бледно-голубых созданий с рыжим крыльями, заметил он и нечто похожее на оживший кустарник. Большинство его подданных перешли на сторону Розовой дамы. Лучшие. Остальные, те, что взирали на него верными глазами, были не больше, чем сброд туманных личностей. Гадес ужаснулся от мысли, что он даже не знает по какой причине эти отщепенцы все ещё с ним.
- Ладно, нечего меня жалеть. Я знаю, что чудовище. Главное – все изменится.
Автор, знаете как в свое время писали небезызвестные Ильф и Петров? Занимаясь описаниями они следили за тем, какое слово придет им в голову первым. Это слово с негодованием отбрасывалось, как самое унылое и очевидное.
- После этого можно и захмелеть – промурлыкала она, проведя рукой по мускулистой мужской груди.
Закройте глаза, вдохните глубоко-глубоко и почувствуйте всю мерзость и вторичность (троичность, четверичность, семеричность!) этого предложения. Почти каждое слово в нем - грязная потоскуха. За исключением личностных местоимений.
Королева тут же стала усталой и опустилась на колени жирного Морра
Розовая дама взорвалась в безудержном и шумном, как горная река, смехе.
Ровным рядом вокруг Гадеса выстроились стройные нимфы.
Вам это может показаться пустяком. Вы можете заподозрить меня в завистливой придирчивости. Если после выдоха вы откроете глаза и ничего не почувствуете, просто забудьте о том, что я написал.
P.S.
Главы коротковаты. Я загнал их в ворд с четырнадцатым таймзом - 3,5 страницы в среднем.
0
