В стране находящейся на финальной стадии революции, чувство тревоги становится нормой. Но события прошлого месяца дали Майклу повод вывести это состояние на совершенно иной уровень.

Сначала были листовки. Они, словно летние мухи на скотобойне, облепили бумажными телами взъерошенный город. Там было что-то про величие и уникальность их края, необходимость противостоять режиму, свергнувшему законную власть и прочая белиберда подобного толка, на которую обращают внимание только городские сумасшедшие и особый дежурный аналитический отряд, представленный бабушками у подъездов.

Затем активизировались различные радикальные, спортивные, молодежные организации, о существовании которых не подозревали даже старожилы. Были митинги, лозунги, флаги, периодически стала звучать фраза “Народная Республика”. В памяти Майкла это была далеко не первая революция и основная мысль, которую он вынес из предыдущих – они никогда не заканчиваются мирно. Поэтому возле выхода из квартиры всегда стояла аварийная сумка со стратегически важным запасом одежды, еды, денег и предметов первой необходимости.

Они, как всегда, завтракали всей семьей на кухне. Майкл взял отпуск, а Надину школу коллективным голосованием решили прогулять, так что у всех членов семьи появилась замечательная возможность выспаться. В экране телевизора фоном мелькало какое-то средне-популярное телешоу, девочки мило болтали. Скорее как подруги, а не мать с дочерью. Лайла выглядела шикарно. Прошли годы, а она не изменилась. Глядя на нее, Майкл бывало задавался вопросом, а умеют ли ангелы стареть? Хотя, может, это он ненароком идеализирует все, что по-настоящему любит, и если приглядеться, станут заметны морщинки в уголках глаз, тусклый оттенок кожи и прочая, выдуманная лишенными любви маркетологами чушь?

Надя же напротив, выглядела старше своих девяти. Такая внимательная, чуткая. Майклу тяжело давался факт, что она ментально уже не ребенок. 

Между ними никогда не было секретов. Но тем не менее он ничего не сказал своей семье о том, что на самом деле произошло в автобусе. Там были задействованы силы за гранью понимания человека, за гранью познаний ангела или черта. Возможно, древнее Рая и Ада. Было глупо бежать осознавая это. От Судьбы не уйдешь - она тоже из Вечных. И волновать родных глупо. И погибать, не зная за что. В тот раз кто-то помог. Сможет ли помочь еще раз? Он пытался вызвать на разговор Анхельма, и даже посетил церковь. Чертовски необычные ощущения, не удержался и попросил попа побрызгаться святой водой. Ничего не произошло! Прохладные капли, медленно стекая по лицу, щекотали кожу. Молодой священник глядел бараном, как экзорцист на язву. Анхельм так и не объявился.

Изображение на экране резко погасло, сменившись серебристыми муравьями помех. Но через несколько секунд восстановилось, явив крупным планом худого человека в камуфляже и с усиками. Именно усиками, так как назвать растительность под его носом полноценными усами не поворачивался язык, но и совсем не акцентировать на ней внимание не получалось. Человек представился как Игорь Войнов и без лишних предисловий заявил, что здание мэрии и все основные жизненные артерии города захвачены отрядами самообороны Народной Республики. Попросил не покидать город и оказывать всю возможную поддержку революции. Майкл выключил телевизор и резко встал из-за стола. Ему хватило одного взгляда камуфлированного, чтобы старые кошмары отрядом неистово орущих апачей, ворвались в голову. Темные, глубокие не человеческие зрачки искали его сквозь экран, и, к сожалению, это не было паранойей.

Майкл стремительно вышел из комнаты. Он чувствовал, как песчинки времени ускорили падение. Кошмары прошлого застилали глаза. Будучи каждый раз заинтересованным зрителем военных конфликтов, он оказался совершенно не готов быть их непосредственным участником. В войне нет ничего хорошего, в том числе и для темных. Работа чертей – это изящная игра эмоций и психология. Философия войны – смерть ради смерти. Майкл схватил телефон и набрал один из трех избранных номеров. Телефонные гудки словно ленивые осы флегматично жужжали в ухо.

- Алло, Майки! – раздался наконец пьяный голос Вадима. – Я тут немного занят! Это срочно?

- Ты телевизор смотришь? В городе переворот.

На какое-то время в трубке повисло молчание. Был слышен шум выдвигающегося ящика, перезвон мелких металлических предметов.

- Это многое объясняет. – задумчиво проговорил Вадим.

- Что именно?

- Ну, например, присутствие кучи гребаных, зеленых, вооруженных до зубов человечков на первом этаже! Ик…

- Манков, не дури! – услышав клацающий звук передернутого затвора, у Майкла больше не осталось сомнений, что именно происходит сейчас с той стороны телефонной линии. Вадик, в свое время, без зазрений совести откосив от армии, был тем не менее ярым поклонником оружия и на кой-то черт держал в ящике стола купленную по блату боевую Беретту. – Это не банда воров! Это настоящие ополченцы! Не…

- Хуиченцы! Никто не смеет аку… Ок… Вваливаться в мой салон с оружием, короче. Майки, скажи, я ведь все еще король башни?!

“Это не твой салон” – с грустью подумал Майкл, понимая, что алкоголь сильнее здравого смысла. А подогретый осознанием близости скорой смерти пьяный задор ненадолго превращал его товарища в мифического берсерка.

- Ты король башни. – устало выдохнул в трубку Майкл.

- Все, братан. Они идут. Береги себя!

Майкл выключил телефон, не дожидаясь коротких гудков. В отличии от Вадима, ему не нужен был бессмысленный подвиг. Девушки поняли все без лишних слов и уже через тридцать минут они все вместе, закинув в багажник сумки, двигались по центральной улице к выезду из города.

Общественный транспорт стоял брошенным вдоль обочин, движение затруднено, пешеходы практически не попадались на глаза. Вереницы автомобилей, словно стадо металлических животных, спешили выбраться из опасной местности, подбадривая передние ряды нестройным ревом клаксонов. Город охватила паника.

Майкл нервно барабанил пальцами по рулевому колесу, бросая частые взгляды в зеркало заднего вида. Лайла каждый раз старалась поймать его глазами и подбодрить улыбкой. Он отвечал ей тем же. Все происходящее всего лишь досадная череда эпизодов, пока они вместе.

Надя, свернувшись калачиком, сосредоточенно уткнулась в электронную книгу. Чтение было ее страстью. Он и сам был бы сейчас не прочь сбежать из этой реальности. Двигаясь по мастерски выстроенным строкам, оказаться в шкуре капитана пиратского корабля, а лучше командира танка. Или сверхзвукового космического истребителя и увезти семью в далекую-далекую галактику. Как можно дальше от всего этого сумасшествия.

Внезапно движение встало. Взволнованные люди выходили из автомобилей, прикладывали руки козырьком ко лбу, всматриваясь вдаль.

Майклу, познавшему свободу перемещений в межпространстве, было мукой покорно плестись в железной коробке навстречу неизвестности. Они с Лайлой никогда не говорили об этом. Оба променяли свои бессмертные сущности на возможность прожить одну единственную жизнь вместе. И кто он будет такой, если своим нытьем бросит тень на правильность их выбора? Но было в человечестве нечто, что он так и не смог принять. Человеческая контриндивидуальность помноженная на лень, стадность выводили из себя. Высшие силы безусловно оказывают свое влияние, но конечное решение всегда за человеком. Даже безвольный аватар принимает в себя лишь ту сущность, на алтарь которой положил свое существование. То есть стать временным сосудом Страсти могла одурманенная сексом нимфоманка, а принять Войну - только опьяненный оружием и смертью маньяк. И эта последняя мысль заставляла Майкла раз за разом выходить из машины, щурясь вглядываться в равнодушный к любым вопросам горизонт.

Около часа спустя автомобильный поток неравномерными рывками возобновил свое движение. Казалось, впереди образовалось препятствие, которое передние ряды колонны вынуждены аккуратно объезжать. Препятствием, к ужасу Майкла, оказались два бронетранспортера, занявшие центр улицы и кривые стены из мешков с песком, без особого рвения набрасываемые группой одетых в камуфляж людей. Шестиполосная дорога сужаясь на перекрестке в импровизированном блокпосту, пропускала теперь максимум один автомобиль. Всех пассажиров просили предъявить документы. Салон, багажник и личные вещи тщательно досматривались. Видимо существовал некий принцип, по которому большая часть машин проезжала дальше, а некоторых заворачивали в боковые улочки. Оставалось только надеяться, что скрывшись из видимости, они просто, расстроенные возвращались домой.

Майкл устал нервничать. Ситуация все больше напоминала спланированную ловушку, в которой они, как глупая дичь зажатая в потоке себе подобных, сами шли в руки ленивому охотнику. Бросить Форд и уйти было крайне подозрительно. С одной стороны это бы на неопределенный срок застопорило движение, возможно лишив многих людей возможности покинуть опасную зону. С другой, они уже находились в пределах видимости бойцов блокпоста и нет никакой уверенности, что те, заметив бегущие фигуры, не решат поупражняться в стрельбе по движущейся мишени. Поэтому он, сцепив зубы и покорно чередуя педали газа и тормоза, все ближе приближался к пугающей неизвестности революционного досмотра.

На бойцах блокпоста не было абсолютно никаких знаков отличия. Просто кто-то молча делал всю грязную работу, а двое импровизированных офицеров выкрикивали команды и решали судьбы водителей и пассажиров.

- Документы! – гаркнул ему в окно невысокий, коренастый военный с длинной козлиной бородкой. Глаза его – совершенно обычные, человеческие, карие – выражали злость и презрение.

Майкл молча протянул ему права и документы на автомобиль. Военный внимательно изучил каждую бумажку, затем приказал опустить все стекла и стал похабно улыбаясь разглядывать Лайлу и Надю.

- Втроем едете?

“ Он специально задает очевидные вопросы?”

- Да. С женой и дочкой.

- Далеко?

“ Как можно дальше отсюда. Анхельм, где ты, черти тебя дери? Дай знак.”

- Во Львов, к родственникам. – стараясь говорить спокойно, стал выдавать Майкл заранее заготовленную историю. – Моя мать очень плоха. Хотим успеть попрощаться. Какие-то проблемы? Мы можем ехать?

- Дато! Эй, Дато! – крикнул ополченец. – Взгляни-ка!

Майкл понял, что в этих возникших не пойми откуда революционерах смущало его больше всего. Их говор. Настолько неместный, что они даже не пытались это маскировать. Очень худой, буквально разряженный в оружие, кавказец присоединился к разглядыванию его семьи. Возможно так себя чувствовали рабы на Алжирском невольничьем рынке под оценивающими взглядами будущих хозяев. Два полярных человеческих мира, но уже не люди в глазах друг-друга. Свет и тьма, как же он сейчас ненавидел эти порочные, жалкие, наполовину полные оболочки, в силу своей недалекости мнящие себя хозяевами положения! Даже на миг показалось, что пальцы снова ощущают ласковое прикосновение волн Времени, но чувство быстро пропало, сменившись осознанием абсолютной беспомощности.

- Всем из машины выйти! Быстро! – вдруг проорал кавказец, направляя на Форд автомат. Остальные бойцы побросали свои занятия и похватав оружие оцепили автомобиль.

- Эй, что происходит? – Майкл поднял руки вверх в примиряющем жесте. - Давайте поговорим!

Неуклюжая попытка наладить разговор была прервана автоматной очередью в воздух. Высокий, лысый, жуткого вида солдат резко дернул водительскую дверь и грубо выбросил Майкла на дорогу. Напоследок, видимо решив закрепить свое и без того очевидное превосходство, чуть разбежавшись впечатал тяжелый ботинок ему в ребра.

Мир перекрутился на шестьдесят градусов, взорвавшись болью. Сквозь гул в ушах и собственные хрипы, Майкл слышал как кричала Лайла. Неуклюже перевернувшись на четвереньки, он окинул беглым взглядом изменившуюся картину. Его жена и дочь находились на дороге. Один из бойцов держал Надю за плечи, второй схватив за волосы грубо прижимал Лайлу к земле. Кавказец с важным видом поднес к уху трубку мобильника. Майкл поймал взглядом полные слез глаза дочери. Воздух рывками выходил из легких и было отвратительно осознавать, что ободряюще прикрыть глаз – единственное, чем он может помочь свой семье. А еще лихорадочно, словно мантру, повторять в голове имя ангела.

- Алло, Игорь? Пляши! У нас девка! – сочился в трубку радостный голос кавказца. – Да. Да! Хорошо, дорогой! А с этим чертом и бабой его что делать? Да ну… Слушай. Я понял. Понял, говорю!

Он раздраженно засунул мобильник в нагрудный карман и с мрачной решимостью повернулся к Майклу.

- Что? Что он сказал? – подал голос бородатый.

- Девку на базу. Этих в расход. – коротко как выстрел отчитался тощий.

Майкл кое-как встал на колени. Все, что вылетало из их порочных ртов было ужасно. Перспектива быть убитым при попытке сопротивляться и расстрелянным на месте по сути одна и та же перспектива. Так зачем тянуть? Он видел лица людей за лобовыми стеклами ближайших автомобилей. Женщины закрывали лица руками, мужчины отводили глаза, кто-то снимал на телефон. Стадо коров не осознает, что сплотившись снесет мясника. Стадность это не биологическая норма определенного вида, это диагноз. Психологическая дисфункция личности. Мозг Майкла сыпал мысли, как искрящийся провод искры, но не одна из них не была способна разжечь пламя народного гнева. Огню нужно топливо, а в сырых сердцах он родиться просто не в силах.

- Эй, Дато! Ничего если бабу попозжей вольнем? – пропищал, ударивший его верзила неожиданно тонким голосом. – Допросить бы надо. По очереди.

Реплика была встречена радостным гоготом революционеров. Майкл сам не понял как это произошло. Просто мгновение и он стоит возле Высокого, а его кулак по широкой дуге впечатывается в радостно скалящуюся челюсть. Он попытался, воспользовавшись моментом, выхватить из рук бойца автомат, но был быстро отброшен назад, а несколько пар обутых в тяжелые берцы ног почти синхронно, принялись с остервенением пинать его тело.

Боль, будучи вначале пронзительной, резкой, стала унылой и монотонной. Только периодические удары по голове придавали этому процессу хоть какую-то яркость. Бум, бум, бум, бах. Бах, бум, бум. Ничего, скоро все закончится. Бах, бах. Казалось, войдя в раж камуфлированные палачи не могли остановиться. Бум, бах. Хотелось уснуть…

Что-то изменилось наверху. Нечто черное ворвалось и нарушило слаженную садистскую гармонию работников блок-поста. Майкл отрешенно наблюдал как камуфлированные стали совершать интересные прыжки и падения, перекаты и кувырки. А центром всего представления была размытая человеческая фигура, облаченная в черное. Медленно приходящий в себя мозг, списал исходящее от человека сияние побочным эффектом многочисленных ударов в область головы и переставал задавать дальнейшие вопросы.

Рядом с ним приземлился Высокий. Его рот был открыт, обнажая неухоженные желтые зубы. Мир вокруг потихоньку вновь обретал звук и краски. Черный человек, в котором Майкл не без доли удивления признал католического священника, раскинул руки в стороны и громко вещал, ощерившимся стволами калашниковых, ополченцам.

- Удаляйтесь от неправды и не умерщвляйте невиновного и правого, ибо не будет оправдан беззаконник! Не следуйте за большинством на зло! – он ловко освободил ногу из хватки Высокого и хлестким ударом туфли отбросил его назад. – Не будьте духом поспешны на гнев ибо гнев гнездится в сердце глупых! Вы почти все носите крест на шее. Вспомните, что говорил Господь! Все позволительно человеку, но не все полезно! Господь уничтожит и пищу и чрево.

- Ты кто такой, мать твою? – Майкл узнал дребезжащий, напряженный голос бородатого.

- Я нищему свой плащ отдал прикрыть лохмотья. Господь в каждом из вас видит доброе начало. За кем вы следуете? Чего хотите? Неужто война и смерть на самом деле ваши боги?!

Майкл понемногу приходил в себя и смог немного осмотреться. Его семью увели почти за пределы бронетранспортеров. Высокий кряхтел, держась за голову и предпринимал осторожные попытки отползти подальше от ног священника. Тот, в свою очередь, продолжал говорить. Слова преобразуясь в смыслы - самые стандартные, библейские - звучали непривычно. Они будто бы материализовались в воздухе, опутывая гибкими щупальцами умы и сердца окружающих. Боевики смотрели завороженно, непроизвольно опуская дула автоматов. Казалось былая агрессия вытекает из них, вытесняемая незнакомой певучей энергетикой незнакомца.

Но магия вещь хрупкая и зачастую ломается о самые простые, обыденные вещи. В данном случае такой оказалась скалеозная обойма Ак-47, с гулким шлепком поцеловавшая голову святого отца. Высокий оказался тертым калачом.

- Вы чо обомлели все нах?! – он с неожиданным проворством подскочил к закрывшемуся руками священнику и грубо толкнул его на землю, на ходу выхватывая пистолет. – Ну, тварь! Лови.

- Оставь его, Покер! – заорал Кавказец. – Не хватало еще перед толпой святошу завалить! Назад, я сказал!

Видимо авторитет играл какую-никакую роль в отношениях ополченцев и Тощий был на хорошем счету, так как Высокий, попыхтев какое-то время для виду с налитыми кровью глазами, отвел пистолет. Возможно на его решение повлияли люди, массово покидавшие автомобили. В их глазах читались недоумение, злость и обида. Кто знает, может только одна пуля отделяет их от неконтролируемого бунта?

Майкл, поборов очередной приступ тошноты, неловко сплюнул сквозь зубы. Кровавая пена упала на вдавленный в неровную латку асфальта бычок. Получился неплохой фирменный знак современной морали. Эти люди покорно сидели, пока камуфлированные грозили расстрелять целую семью, но боязливо исторгли себя из машин, когда опасность расправы коснулась совершенно неизвестного им священника. Еще он подумал, что “Покер” слишком громкая кличка для такого куска дерьма, каким представлялся ему Высокий. В лучшем случае, “Трыня”, а то и вовсе “Дурак”.

- Все, хорош цирк устраивать! – продолжал вещать Дато. – Всех на базу. Дорогу расчистить. Пусть Войнов сам этой чернухой занимается. Погнали! Ну!

На лицах боевиков, кроме, пожалуй, Покера, читалось облегчение. Значит, точка невозврата не пройдена.

За бронетранспортерами стояли наготове несколько огромных, черных внедорожников. Лайлу и Надю увезли первыми с Кавказцем и Бородатым. Майкла и святого отца затолкали на заднее сидение второго автомобиля, предварительно сковав за спиной наручниками руки. Один боец сел за руль. Высокий, сидя вполоборота на пассажирском кресле, присматривал за ними, ни на секунду не опуская пистолет.

Ехали быстро. Майкл, будучи лишенным возможности создать себе хоть какое-то подобие опоры, на крутых поворотах заваливался на дверь, больно ударяясь головой. Священник, казалось, впал в транс – сидел опустив глаза вниз, каждый раз после падения равнодушно возвращался в исходное положение, всем своим видом выражая полнейшую покорность судьбе. Майкл не мог рационально объяснить ни его стремительного появления, ни нынешнего апатичного состояния. Его самого бросало в жар. Казалось, воспаленные внутренности горят огнем. Как жаль, что нельзя перекинуть пламя боли наружу, уничтожая боевиков, плавя металл, превращая топливо бензобака в яркую вспышку всепоглощающего взрыва. Его ненависть была искренней, объемной, направленной, беспрецедентно человеческой. Она была его шатким плотом на извилистом пути в неизвестность.

Джип, противно скрипя тормозами, остановился возле здания мэрии. Было необычно видеть центр города пустым в такое время. Ни гуляющих парочек, ни мамочек с колясками, ни вечно спешащих машин. Только плохо одетый престарелый хиппи застыл на лестнице городского совета. В поднятых вверх руках он держал криво оторванный кусок картона, на котором кривым почерком была выведена надпись “Fuck War”. Вокруг ног его суетилась стайка таких же потрепанных голубей, вяло соперничая за редкие хлебные крошки. Майкл без удовольствия отметил очередной символизм в этом несуразном, скорее всего нетрезвом старике, в одиночку от имени целого города противостоящем неоправданной жестокости войны.

От входа к машине подбежало двое бойцов. Их привычно грубо вытащили на улицу и согнув пополам, под надзором Высокого быстро провели в здание. Узоры на обшарпанном линолеуме вскоре сменились не менее потертым порожком. Далее толчок и Майкл неуклюже ввалился в комнату. Рядом , судя по шуму, рухнул священник. Дверь с силой захлопнулась, послышались удаляющиеся шаги. Минимум один боевик остался охранять у двери, сообщая о своем присутствии щекочущим ноздри запахом никотина.

Комната наверняка служила чем-то вроде бухгалтерии – несколько видавших виды столов, старые компьютеры, огромный принтер, именные чашки. Решетки на окнах, видимо чтобы очнувшиеся от рутины и канцелярщины промаркированные сотрудники, не вздумали бежать поддавшись порыву. Так как смысла забираться в это помещение извне не было абсолютно никакого. Ни один уважающий себя вор не польстится на эту рухлядь. Кроме разве что раритетного советского радио, памятником целой эпохи возвышавшегося на вершине шкафа. Радио в эпоху электромобилей даже в этой ситуации взрывало сознание, служило принципиальным барьером между любовью к родине и набирающим обороты техническим прогрессом.

- Слушай, я должен тебя поблагодарить. – начал первым разговор Майкл, когда они кое-как упершись в стену, расположились друг напротив друга. – Скорее всего уже лежал бы с пулей в башке. Как ты там оказался? Меня Майкл зовут.

- Антуан. – с грустью отозвался священник. – Мне было видение. Эта улица. Ты. Все совпало. Только своего предназначения я не понял.

- Ну, я по крайней мере жив. Хотя видимо и раю и аду насрать на этот факт. Случайность.

- Не говори так! – Антуан, казалось, резко вырвался из оцепенения и широко открытыми глазами уставился на Майкла. – Ты не можешь знать замысел Господа.

- Не хочу тебя расстраивать, но может так статься, что Бог тут ни при чем.

- Ты не ведаешь, что говоришь. Вместо того, чтобы…

- Это ты не ведаешь! – грубо оборвал его Майкл. Полные безысходной тревоги мысли о семье и чувство благодарности за спасение смешались, трансформируясь в горечь и злость. – Ходите, как бараны, в одинаковых костюмчиках с библиями. Бог то, Господь это. Бог дал, Бог взял. Ничему не учитесь! Мир шире. Мир глубже. Мир выше! На реальность воздействуют сотни разнообразных сил! И эта реальность всего лишь одна из множества. Работайте над собой, мать вашу! Развивайтесь! Вот и все! Вот вся сакральная правда, которую вам стоило понять! Не быть мудаком, это если совсем просто! А теперь, если ты не умеешь молитвой снимать наручники, заткнись – ты мне не интересен.

Антуан покорно опустил голову снова впадая в состояние манекена. Майкл лихорадочно осматривал комнату, выискивая способ освободить руки. Сердце бешено колотилось, тело горело, в голове стоял густой туман. Была важна каждая секунда, а в пустом трепе про жизнь с очередным попом не было никакого смысла. Обход и внимательный досмотр углов, ящиков, поверхностей столов, подоконников дали неутешительный результат. В кино главные герои без проблем открывают наручники спичкой. В данной конкретной реальности Майкл отчетливо осознал свою полнейшую беспомощность в данном вопросе. Он с силой, выплескивая накопившееся отчаяние, саданул ногой старый потрепанный шкаф. Тот покачнувшись выстоял, в отличии от радио, которое сделав эффектный кувырок, с треском свалилось на пол, теряя куски пластика и кнопки.

- Тише там, придурки! – раздался из-за двери ненавистный голос Высокого. – Сейчас поуспокаиваю зайду!

За какую-то долю секунды до того, как с губ Майкла почти сорвалась первая ответная фраза, радио неожиданно зашипело. Выдав отрывочные данные о погоде, точном времени и фаворитов хит-парада, из динамиков неожиданно полился звонкий голос Анхельма:

- Майкл! Не делай глупостей. Слушай внимательно. Тут такое происходит…

- Происходит то, что ты забил на свои обязанности, крылатый кусок дерьма! – зло прошипел Майкл с ненавистью глядя на радио. – Скотина! Где моя семья?!

- Послушай, я понимаю как это выглядит, но…

- Заткнись! – он упал на колени, стараясь наклониться максимально близко к динамику. -Где моя семья?!

- Надя в малом конференц-зале на втором этаже. – голос ангела звучал разбито. – Лайла заперта в одной из комнат в соседнем крыле.

- Где ты был?! Я вот в церкви был. Я где только не был, мать твою. – Майкл чувствовал, что его заносит от волнения. Призрачный шанс спасти родных кружил голову.

- Тут наверху такое происходит, ты даже представить не можешь. Времени почти нет. Наши возможности в твоем регионе очень ограничены. Это чудо, что удалось пробиться через радио. – взволнованно тараторил ангел. За дверью послышались тяжелые шаги.

- Месье Анхельм? Это Вы? – Антуан в очередной раз выбрался из оцепенения и, широко раскрыв глаза, уставился на радио.

- Здравствуй, Антуан. Это я направил тебя к перекрестку. Прости, что так невнятно. Простите оба. – голос ангела дрожал, сквозь динамик пробивалось искреннее, всеобъемлющее раскаяние. Дверь еле-еле скрипнула, будто соприкоснувшись с чем-то тяжелым.

- Я не понимать. Это радио, видение. Что происходит? Шпионские игры… - в речи священника от волнения стал пробиваться акцент.

- Антуан, я обязательно все объясню. Позже. Нужно вытащить вас оттуда.

- Что нужно делать?! – Майкл с трудом сдерживал нетерпение. Знакомство ангела и священника не имело сейчас никакого значения.

- Сделайте так, чтобы придурок за дверью зашел в комнату. – либо что-то случилось с динамиком, либо ангел резко охрип до неузнаваемости, при этом еще и растеряв свои филигранные манеры.

- Слышь, два гуся, я сейчас зайду и выстрелю кому-то в ногу, если не заткнетесь! – как по заказу проорал за дверью Высокий.

Майкл встал на ноги, выпрямил спину, сделал глоток увлажняя пересохшее горло и выдал в адрес боевика витиеватую, полную ненависти и изощренного мата фразу, ставящую под сомнение не только честь и мужское достоинство непосредственно простоватого Покера, но и всех его близких в четырех коленах как в прошлой, так и сомнительной будущей временных линиях. Святой отец аккуратно встал на ноги. Лицо его, то ли от стыда, то ли от всего пережитого приобрело бордовый оттенок.

Ручка с треском опустилась вниз и дверное полотно с оглушительным ударом впечаталось в стену. Высокий стоял в прямоугольнике дверного проема и вид его был ужасен. Мертвенно бледный, глаза налиты кровью, костяшки пальцев сжимающих пистолет побелели. Он тяжело дышал и ни на секунду не отводил от Майкла полного ярости взгляда.

Шло время, а Покер, казалось, застыл, не решаясь предпринять более активных действий. И это уж никак не вязалось с его вспыльчивым характером. Что-то было не так. Присмотревшись, становилось понятно, что зубы Высокого плотно сжаты, а ярость на лице сменилась гримасой боли. Сначала две ровные струйки крови потекли из носа. Затем добавилась пара по бокам, берущая начало от ушных раковин и две красные полосы из уголков глаз. Лицо стало похоже на жуткую, ритуальную, фарфоровую маску. Боевик простоял еще несколько секунд и повалился плашмя, почти касаясь макушкой туфлей Майкла.

- Ха! Как два пальца! – радостно заорал тот же хриплый голос. – Ключи в правом кармане штанов у него!

- Это ужасно! – простонал Анхельм.

Майкл переступил через боевика, сел к нему спиной и согнувшись вперед, стал неуклюже ощупывать карман. Смерть не произвела на него особого впечатления.

- Что с ним произошло? Кто вы такие?! – закричал Антуан, делая несколько шагов назад.

- О, ничего сложного. – стал объяснять хриплый голос тоном именитого лектора. – Кажется это называется тромбом. У него их сразу несколько отвалилось. Точнее все. Я добавил несколько для страховки. Закупорили кровообращение. Короче…

- Гермес, он не стремился узнать как ты убил этого человека. – вклинился в разговор Анхельм. – он хочет понять как такое в принципе возможно. Послушай…

Далее ангел в своей неисправимой наивной манере, сбиваясь и запинаясь, принялся расписывать реальное устройство миропорядка, особенности Рая и Ада, Вечных и высшие силы. И специфику зла, и высший смысл, и что-то про Небытие, истинную сущность Эдема. Про Порядок и Хаос, и суть богов, и реку времени. Новая информация по спирали собиралась в тайфун, грозя унести неподготовленное сознание священника далеко за пределы здравого смысла.

Майкл наконец нашел заветную связку ключей, и стараясь абстрагироваться от болтовни ангела, методично подбирал нужный. Раздался долгожданный щелчок и, после непродолжительных усилий, проклятый кусок металла звонко упал на пол. Руки приятно ныли, почувствовав свободу. Майкл позволил себе пару секунд блаженно растереть предплечья, разгоняя застоявшуюся кровь, затем поднялся на ноги и освободил от оков святого отца.

На того было жалко смотреть. Все десятелетиями навязываемое рафинированое восприятие идеального порядка вещей рушилось сейчас словно карточный домик под ногой не склонного к дипломатичности хулигана. Свободные от наручников руки его упали плетнями вдоль корпуса. Смотрелся священник растерянно и жалко.

- Нужно спешить. Надя - мессия. Ее важность безгранична. – продолжал взволнованно вещать ангел. – Мы собрали небольшое ополчение. Они скоро будут здесь. Антуан ты должен убедить их немедленно штурмовать конференц-зал! Ты сможешь. У тебя дар.

- Я… Я сделаю это. – в голосе святого отца прорезалась сталь. Губы сжались в кривую линию, обострив желваки. Он стал похож на хищную птицу – потрепанную, но упрямую.

- Майкл, мне стыдно тебя об этом просить, но вероятности спасения Нади крайне малы. Провидцы считают, что без твоего вмешательства шансов нет совсем. – Майкл мог поспорить, что по щекам рыжего ангела текут слезы. Это здорово. Его личный запас перегорел на проклятом перекрестке.

- Я готов. Как мне пройти мимо охраны? – он нагнулся к мертвецу и с усилием вырвал пистолет из окоченевших пальцев.

- Мы поможем. – проскрежетал из радио незнакомец.

- Мы - это кто? – Майклу не нравились лишние прерикания, но в такой ситуации лучше знать, кто прикрывает спину.

- Мы – это граната, которая не взорвалась в автобусе! – ответил тот, кого ангел назвал Гермесом.

- Твой аргумент принят. И, спасибо. – казалось непостижимым, чтобы темные и светлые работали вместе. - Сколько вооруженных людей впереди?

- Тебя это не должно волновать. – ответил темный. - Мы доведем к цели. Считай, что ты не уязвим.

Майкл угрюмо смотрел на радио. Металл пистолета приятно холодил руку. Перед глазами стоял их первый совместный пикник на реке. Наде только-только исполнилось три. На цветастом одеяле аккуратно расположились вино, сыр и конфеты. Остальное пространство было хаотично заполнено детскими книгами и игрушками. Ивы укрывали их своей тенью, полоская в спокойной реке многочисленные сережки. Надя, радостно смеясь, собрав ладошки лодочкой черпала из реки воду и бежала поить загорающих на берегу кукол. Солнце отливало золотом в волосах Лайлы. Ее большие, голубые как небо, глаза светились неподдельным счастьем.

- Вы говорили, что Лайла недалеко. – быстро заговорил Майкл, охваченный очередным приступом тревоги. – Я хочу освободить сначала ее.

- Нет! С ней все будет в порядке! – неожиданно твердо заговорил ангел. Его голос тем не менее стал звучать фальшиво. – Надя важнее! Она может изменить порядок развития целого мира. Мы теряем время на болтовню. Умоляю, поспеши! Я смогу ненадолго забраться тебе в голову и буду направлять. Лайла жива! Мы вернем ее, обещаю!

Анхельм явно знал больше, чем говорил. И недосказанность от словоохотливого ангела пугала больше, чем прямая осязаемая опасность погибнуть от рук боевиков. Но в одном он был прав – времени больше не было.

Майкл принял решение и с тяжелым сердцем, крепко сжав рукоять пистолета, покинул комнату. Коридор был пуст. Свет, льющийся из окон стал тускнеть предупреждая, что день движется к своему естественному завершению.

Внезапно на его плечо опустилась ладонь. Антуан черной тенью вынырнул из-за спины, поднял его руку, сжимающую пистолет, на уровень груди и двумя ловкими движениями передвинул боек предохранителя и передернул затвор, выбрасывая в воздух бесполезную гильзу.

- Шестой капелланский кадетский корпус при ВМФ США. – пояснил он, отвечая на удивленный взгляд Майкла. – Я все сделаю. Спаси ее.

Священник резко развернулся и трусцой побежал в сторону выхода. Майкл благодарно кивнул ему вслед и, слушая наставления ангела, направился в противоположную сторону.

“Анхельм, послушай внимательно. Если что-то случится со мной. Если я не смогу…”

“Майкл налево, там лестница. Будь осторожен!”

Он повернул, выскочив в небольшой холл. По обе стороны вдоль стен начинались узкие лестницы, которые на площадке выше круто заворачивали навстречу друг-другу, сливаясь в широкий пролет. На ступеньках слева застыл, удивленно вытаращив глаза, давнишний бородатый боец.

Надо отдать должное подготовке боевиков, мешкал Коренастый не больше секунды. Затем молниеносно выхватил из кобуры внушителого вида пистолет и, направив его на Майкла, трижды нажал на курок. Оружие выдало три беспомощных щелчка.

Майкл потратил несколько секунд, пытаясь вызвать чувство ненависти, от которого сгорал стоя на коленях всего пару часов назад. Но внутри было пусто. Его взгляд проникал сквозь военного, не находя ничего за что можно было зацепиться. Он поднял руку и почти не целясь выстрелил. Взбегая на второй этаж, он слышал как тело боевика беспомощно скатывается по ступеням.

“Поверни направо. В конце коридора упрешься в табличку конференц-зала”.

“Скажи ей, что я ни о чем не жалею. Скажи ей, что тот вечер на крыше был лучшим в моей жизни. Позаботься о моей семье.”

“Приготовься.”

Коридор был братом близнецом пройденного на первом этаже. Два ряда ассиметричных дверей, дешевый ремонт и выцветшие таблички с названиями кабинетов. Возле нужной комнаты стоял очередной амбал из присутствовавших на перекрестке. Майкл не успел даже поднять пистолет, как боец страдальчески замычал, схватился за голову и грузно упал на колени. Его рвало, голова моталась из стороны в сторону, пальцы правой руки конвульсивно царапали стену. Наконец он в неестественной позе застыл на полу, перестав подавать признаки жизни. Майкл брезгливо переступил через тело и, глубоко вдохнув, взялся за дверную ручку.

В пяти шагах от входа начинался длиннющий стол для переговоров. Через равные промежутки возле стационарных микрофонов стояли бутылки с водой и стаканы. В противопоожном конце комнаты за почетным крайним стулом сидела Надя. Девочка жалобно выкрикнула “папа” и осталась сидеть на месте. За спинкой стула стоял человек, называющий себя Игорем Войновым, прислонив к ее виску дуло пистолета.

Трое бойцов расположились по периметру зала и немедленно вскинули в сторону Майкла калашниковы. Боевика Дато среди них не было. Майкл в очередной раз с щемящей тоской подумал о Лайле. Голова горела огнем, одежда пропиталась потом, тело ныло от усталости и побоев. Пистолет бесполезным куском железа отягощал руку и не было абсолютно никакого смысла даже пытаться начинать перестрелку. Во-первых его группа поддержки даже выложившись в десяток своих возможностей не сможет остановить все пули. Одна из них непременно прошьет либо его тело, либо голову его дочери. Во-вторых, даже если он сможет изловчиться и выстрелить в сторону Войнова, это практически точно погубит Надю. В который раз за день, Майкл осознал свое полнейшее бессилие перед будущим. Он посмотрел в красные от слез глаза дочки и постарался ободряюще улыбнуться.

- Живуч как черт! – воскликнул Войнов, сверкнув космически черными глазами. – Кажется, маленькие сущности продолжают вредить мне. Что ж, это даже хорошо, что ты здесь. Может, сможешь многое объяснить.

- Отпусти ее! Ты нарушаешь правила! – Горло пересохло настолько, что слова, казалось царапают его по живому. Голос Анхельма в голове стих, как только Майкл переступил порог комнаты.

- Правила? – усмехнулся аватар. – А какие правила нарушены, черт? Я – Война. Вокруг – война. Разве не это мое предназначение? Эй, войны, вы довольны?!

Солдаты довольно загалдели, соглашаясь со своим лидером.

- Ты мне другое объясни. – голос аватара стал звучать откровенно злобно. Он наклонился, смотрел исподлобья, щекой касаясь Надиных волос. – Я просмотрел ее. Во всех возможных проекциях. Ничего! Она самый обычный человек. Обычный человек не может победить меня! Это часть игры, черт? Отвлечь мое внимание? Шутка?

- Это не она. Ты ошибся. – Майкл старался говорить как можно спокойней, при этом аккуратно продвигаясь вглубь комнаты.

- Стой где стоишь! – оборвал его слабые попытки аватар. – Думай с кем ты говоришь, черт. Я никогда не ошибаюсь. Я существую от начала времен. Когда твои любимые люди бегали стаями на четвереньках и дрались за место у водопоя, я стоял за их спинами. Я вложил в лохматую лапу первый камень. Мне приносили самые обильные жертвы. – его голос перестал напоминать человеческий, стал глубоким, будто прорываясь из недр колодца. Голос Вечного, казалось, заполнял собой всю комнату подавляя волю, срывал защитные покровы человеческой души, обнажая ее ничтожность и несовершенство. – Я строю и разрушаю империи. Я даю прогресс. Про меня вы снимаете фильмы. Меня боготворят и мне искренне служат! И кто вздумал мне угрожать?! Маленькие сущности и человеки? Я ошибся?! Засунь пистолет себе в рот, мерзкое созданье, и принеси себя в жертву Войне! Немедленно или я вынесу ей мозги.

Майкл не медлил ни секунды. Ни о каких переговорах не могло быть и речи. Никакие психологические приемы не имели и шанса. Рука дрожала и дуло пистолета противно ударялось о зубы. Палец медленно, нехотя вдавливал курок.

В коридоре раздался топот и крики. Дверь позади Майкла хлопнула о стену и в комнату один за другим стали вбегать вооруженные люди, равномерно распределяясь цепочкой напротив боевиков. Майкл старался не отводить взгляд от дочери и аватара, поэтому не мог определить точное количество союзников. Справа от него замер с пистолетом в вытянутых руках грузный полицейский. Его холеное лицо с пышными усами казалось смутно знакомым, а яркая красная бабочка придавала строгой форме дурашливый вид.

Тем не менее ситуация мало чем изменилась. Вечный по прежнему ждал, когда Майкл выстрелит себе в голову. А следом, даже ценой жизни аватара, покончит с его дочерью. Палец прижимал курок так близко к рукояти, что Майкл не смог бы поручиться за следующий миллиметр. Искушение разом покончить со всеми тревогами было невероятно велико, но он впервые в жизни надеялся на чудо.

Внезапно тяжелая энергетика Войны словно отпрянула в сторону. Воцарившуюся тишину прорезала мелодичная, затянутая громко нараспев молитва. Антуан спокойным уверенным шагом прошевствовал мимо Майкла и, не прекращая вещать, опустился на колени.

И чудо произошло. Аватар поднял обе руки и схватился за голову. Всего на секунду, но это был шанс!

“Если слышите – помогите попасть.”

Майкл вытащил изо рта пистолет и направил его на Войнова. Рука дрожала, он старался прицелиться, прекрасно понимая, что расчитывать только на себя бесконечно глупо. Если темный не поддержит его, всему конец. Но это был хоть какой-то шанс.

“Майкл…”

Он не стал дослушивать ангела и выстрелил. Казалось прошла вечность, хотя пуля конечно не могла лететь дольше секунды. Майкл испытал почти первобытную, животную радость при виде красного цветка распустившегося на лбу аватара Войны и перевел взгляд на полные ужаса глаза дочери.

“Заботься о них!”

Комнату заполнил грохот множества выстрелов.