- Хей, кажись, оклемалась, а ты боялся…

         Их было трое, сидели у костра, пили по очереди из большого рога. Все в кольчугах, шлемы сняли. Ездовые бронеящеры фыркали где-то поодаль.

         - Конечно, оклемалась, фиирам сами демоны помогают, - тот, что с седой бородой выплескал остатки вина в костер.

         - Я не фи…

         Похоже, губы не слушались. Во рту пересохло, а шершавый язычок еле ворочался. Руки связаны, зато ноги свободны, хотя все равно ей не сбежать. Тело болело и ныло.

         - Может, покормим эту кошку? – предложил самый молодой, тот, что без бороды. Глаза у него цвета стали, только не холодные…

         - Вот уж чего, - фыркнул седобородый. – Чтобы я, фиирово отродье прикармливал. Если не брезгуешь – валяй, как раз первым и будешь дежурить.

          Он встал и, бряцая кольчугой, ушел проведать ящеров.

          Некоторое время ночную тишину нарушали лишь сверчки и ворчание сонных ящеров.

         - Ты зря ее жалеешь, может это она убила Бранда.

         Третий был очень смугл, что не свойственно жителям Стального Хребта. Он поглаживал клиновидную бородку и меланхолично бросал сучья в костер.

         - Но ведь, если она окочурится, то кого мы отвезем ярлу? – настаивал молодой.

         Смуглый нехорошо посмотрел на Эйну потом сплюнул.

         - Ничего с ней не случится. Дай попить и хватит. Ты ведь знаешь ЗАЧЕМ мы везем ее к ярлу.

         Не снимая кольчуг, егеря, кроме младшего, прилегли и тут же захрапели. Молодой посидел немного, полюбовался звездами и подсел к Эйне.

         В руках он держал флягу, а на  груди…

         Висел ее охотничий нож, без гарды, с короткой рукоятью и с загнутым на конце лезвием. Лезвия, конечно, видно не было, нож покоился в резных ножнах из северной березы.

         - Эй, остроухая, пить будешь?

         Глаза цвета стали, но не холодные…

         Воевода не обозвал его олухом или растяпой. Не ударил Вейкка тяжелым кулаком в железной перчатке и не начал разорятся, что дескать вот, позор на твою голову,  позор твоей семье, и вообще, зачем тебе возвращаться в замок, лучше как подобает мужчине смой позор своей кровью или сразу прыгни с обрыва, чтобы мы не утруждались заваливать твой жалкий труп валунами.

         Воевода молча развязал Вейкка, даже помог подняться, потом повернулся спиной.

         Размышлял.

         Лучше бы он ударил, поругал, что ли. Все лучше, чем это молчание.

         Но впадать в ступор Вейкку не позволил Скамнир, южанин. Незадачливого егеря послал за дровами, за водой, вне очереди тот кормил и чистил ящеров (сначала пришлось за ними побегать – фирка, чертовка, отвязала их, но, к счастью ящеры далеко не забредали). А пока Вейкк бегал как ошпаренный, безропотно выполняя  все поручения, Скамнир в своей флегматичной манере помешивал кашу, не забывая при этом читать нравоучения юному егерю, словно решил заменить воеводу, которой молча примостился среди покрытых мхом валунов, презирал Вейкка (Вейкк был уверен в этом) и хмуро изучал карту.

         Юноша был настолько преисполнен рвением загладить вину, что и в погоню пешком пустился, прикажи Скамнир или воевода.

         С одной стороны, произошедшее – чепуха. Сбежала пленная девка, дикарка из леса, нелюдь. А с другой…

         - И я удивляюсь, как это она не перерезала нам глотки, пока мы спали, а ты был связан как баран, - распинался Скамнир. – Хорошо хоть оружие не выкинула, только нож свой забрала.

         Гневный тон Скамнира совершенно не увязывался с его спокойным лицом. Дымок из котла и мирно хрумкающие ящеры, все это на фоне утреннего леса – тишь да благодать. Только Вейкк носиться с перекошенным лицом, понукаемый южанином.

         – Ладно, хватит носиться и делать вид, что ты занят, жрать пора. Эй воевода, что там на карте нашел?

         – Ничего. Ничего хорошего. Но догнать девку нужно – никто не должен хвалиться, что егерей ярла обвел вокруг пальца, – подумав, добавил. – Я думаю, она сюда пойдет.

         Его кинжал очертил кружок вокруг нарисованных домиков, сгрудившихся вокруг башни…

         Кошка бежала, что есть сил, но их то как раз не было.

         Точнее были, но настолько мало, что остатки плескались на дне ее кошачьих возможностей.

         Пока она бежала, забылось боль, ломавшая все тело, осталась только та боль, которая жила в сердце, холодными иголками впивалась, где-то в груди.

         Может эта боль и подстегивала Эйну…

         Деревню выжгли полностью. Они напали внезапно, даже кошки-охотницы, славившиеся своим чутьем по всему северу Дравеморского леса, не успели опомниться как всадники на страшных ящерах ворвались в селение с саблями и факелами. Домики из веток и листьев запылали, кругом иссеченные тела. Все происходило быстро, успело просвистеть всего несколько стрел и только одна попала рыжеволосому егерю в горло. Захлебываясь кровью, тот так и не упал с ящера, умер в седле.

         Что успела сделать Эйна?

         Сестра, ее младшая сестренка, что сделала она этим чудовищам? Какой-то лихач перерубил ее пополам. Эйна поняла, что такое не может твориться наяву.

         Вот домик, где прошло ее детство, там сгорело все что было драгоценно для памяти.

         Площадка, где проводились советы, празднества и обряды, теперь там лежат порубленные тела наставниц, до конца отстаивавших святыню – знамя клана.

         Да и знамя, сброшено, теперь тлеет остатки древка.

         Все как в тумане, издав клич кошек своего клана, Эйна прыгнула на усача в рогатом шлеме. Она целилась в незащищенное лицо подаренным ножом, но усач успел увернуться и отмахнулся словно от мухи, задев латницей по голове…

         …Все как в тумане, не спеша проплывали тучи, качались кроны деревьев, над ней склонились высокие люди в железе. Она плохо понимала их язык, очень похожий на говор людей из пограничного города, только грубоватый.

         – Что-то не похоже это на базу фииров, что скажешь?

         Кто-то сплюнул.

         – Скажу, что мне по котелку. Все равно нелюди, мутанты, дьявольское отродье Визара, будь проклято его нечестивое имя. У той чертовки, что нападала на меня, фиирский ножик. Если порыться в их хибарах, мы нашли бы множество доказательств. Но… сгорели…

         Кто-то заржал.

         – Эй, а она жива, тепленькая, дышит, хе хе. Скюрир, не хочешь ее… того?

         – Дурак! Сам давай, а я посмотрю, поразвлекаюсь.

         – Ну вот еще, спасибочки, обойдусь.

         Теперь заржали все.

         – Так, ладно, хохмачи, нам дотемна нужно к расщелине успеть. А тебе Экнар, особое поручение, доставь ярлу свиток, заодно и полудохлую девку прихвати. Будет, что показать. Да не смотри ты так, еще хватит войны на всех. Пойми, не могу я кого-то еще послать вместо тебя, бери двух людей и вперед.

         – Есть потери?

         – Бранд, стрелой в горло, нелюди…

         Городок называемый Гутр, тихий и маленький варварский городок, каких не счесть в предгорьях Стального Хребта, совсем недавно превратился в улей, кишащий людьми и нелюдями. Каменные добротные домики с соломенными крышами в один или в два этажа, потеснились к окраинам, а в центре теперь высились домища с черепичными крышами, построенные в так называемом имперском стиле. И достигал каждый аж трех этажей! Так что, в центре теперь образовался своего рода торговый квартал с площадью по середине. Теперь лорд Мотриг, чей замок высился прямо над площадью у скал, он же мэр по совместительству, подумывал о постройке крепостных стен. С притоком новых горожан, жить стало опасней…

         А все из-за того, что пару лет назад приковылял в город чудаковатый старичок из Лаэкронской Академии Наук и началось. Старичок долго в городе не пробыл, запасся в ближайшей харчевне провиантом после чего, он и двое сопровождающих его гномов, отправились в горы.

         Уже через две недели…

Проще говоря, в горах нашли богатые залежи астранитовой руды, а лорд Мотриг, пользуясь связями в столице, наложил лапу на добычу этой руды. Так город стал крупным центром по добыче и обработке ценного ресурса. И хотя Гутр не лежал на пересечении торговых путей, купцы все равно делали крюк, чтобы заработать на относительно дешевой руде. Поэтому город стал еще и торговым узлом в здешних землях.

         Вот в такой город, под покровом ночи, пришла Эйна. Она и раньше здесь бывала, так как женщины-кошки часто приносили дичь и шкуры животных, обменивая на нехитрые предметы быта.

         Но после того как ярл Стурла объявил войну фиирам, кошек в городе не жаловали. Ох и ударило это по карманам некоторых торговцев, сбывающих шкуры и мех на юг.

         Приходили кошки и за мужьями. По прихоти древнего колдуна Визара, люди-кошки были только женского пола. Поговаривали, что Визар создал эту расу для собственных утех, однако же, потомство они давали от мужей расы людей (ходили слухи, что и от эльфов).

         Город встретил ее запахом дыма и жареного лука, без которого местные жители не воспринимали ни одного блюда. Ночь уже вступила в свое право, окутав город тьмой, что, впрочем, не особо мешало девушке-кошке пробираться по запутанным узким улочкам к намеченной цели.

         Город спал. Спали стражники в обнимку с копьями, спали собаки. Даже корчма на улице Красных Булыжников погасила свои фонарики. Какой-то пьяный голос раздался вдали, кто-то пытался спеть гимн Империи (между прочим не очень приветствующийся в этих краях), но после первого куплета гимн сменился громким и смачным храпом.

         Гибкая тень проскользнула мимо очередных дремлющих стражей, ловко прыгнула на крышу дома и перемахнула к улице Двух Монет. На мгновенье, вышедшая из-за туч луна, выхватила из темноты блеснувший обруч в девичьих волосах.

         Тень свесилась с крыши.

         – Дерек, Дерек, отрывай… – за шепотом послышалось тихое поскрёбывание. Нескоро скрипнули ставни.

         – Эйна, это ты? – удивленный голос был заглушен негромким шипением.

         – Тише ты!

         Девушка ловко скользнула вниз, ставни поспешно закрылись.

         В маленькой душной комнатке горела маленькая лампадка. Дерек был явно не готов к встрече гостей, на нем ночная рубашка (ох и замашки у этих жителей городов), а в углу смятая постель, не очень опрятная.

         «Хорошо хоть один», - мелькнула мысль у Эйны, ведь он был ее, хоть и временным, но мужем.

         Пока растерянный Дерек соображал что к чему, Ээйна присела на краешек табуретки. Из мебели в комнате был еще грубый стол, заваленный хламом, одежду тут вешали на крючок.

         Дерек мечтал уйти в королевские стрелки, но его папаша видел сына только как преемника своего дела по торговле винами и пивом. Поэтому Дерек все время зубрил всякую дребедень, готовясь поступать в местную академию, а втайне мечтал сбежать и поступить на службу… ну пусть не королевским стрелком, но приключения манили его… как и всякий юноша он мечтал податься и в герои…

         А до Вечера Безумных Цветов с Эйной оставался месяц. Эйна вдруг подумала, что теперь уже точно необходимо родить девочку – продолжить род, ведь она единственная из своего рода. Она одна выжила.

         Ей вдруг пришла в голову дикая мысль, Дерек сбежит вместе с ней, и они отправятся прочь от Стального Хребта, куда-нибудь на юг, мало что ли мест, кроме Империи или гоблинских королевств?

         Кошки сами выбирают себе суженных. Она встретила его прошлым летом, когда Дерек пытался охотиться. Такой смешной и неуклюжий - эти городские жители иногда бывают трогательны.

         Так и пошло, она научила его охотиться (тогда он наверное и укрепился в мысли о приключениях) и они подолгу гуляли по ее любимым местам величественного и древнего Дравемора. Минуя просеки и угодья, забирались в глухие чащи, куда жители Гутра не ходили сроду (после этого Дерек немного загордился).

         Потом были лунные ночи на благоухающих цветами лугах, ночи мечтаний и томлений, ибо до Ночи Безумных Цветов, Эйна не позволяла себя даже поцеловать. Это тогда Дерек сказал, что заберет ее на край мира… К Ледяным Королевствам или в земли Магиков…

         Потом она ушла из его жизни, осенью и зимой, клан откочевал в центральные части леса.

         И вот Эйна снова появилась, только раньше времени. Она сама не знала почему ее потянуло именно к нему. И почему только сейчас, когда она очутилась в комнате Дерека,  ей пришла в голову мысль взять его с собой? Ведь она и не думала об этом… хотя она вообще не о чем не думала, когда выбиралась из леса, когда подбиралась к городу и кралась по ночным улицам.

         Дерек, несмотря на растерянность, все же проявил заботу. Сбегал куда-то, принес пляшку кислого вина и тарелку, где покоились очищенная луковица, сыр и краюха хлеба.

         – Ты наверное голодна, – он смущенно поставил угощение перед девушкой-кошкой.

         «Хм, все еще смущается», - Эйна тоскливо окинула яства и принялась работать зубками. Запивая нехитрую еду вином, подумала, что на продажу его папаша приберег что-нибудь получше.

         – Там еще пирог должен остаться…

         И снова его башмаки затопали где-то на ступеньках.

         Эйна вздохнула, а поговорить… ведь еще чуть-чуть и она свалится с ног.

         – Вот, – Дерек вбежал еще с какой-то миской. Надо ему отдать должное – хоть переоделся.

         – Дерек, ты сбежишь со мной на край света?

         Дерек споткнулся, покачнулся, но на ногах устоял. А вот пирогу повезло меньше. Он шлепнулся на пол и был прихлопнут бушмаком, когда Дерек восстанавливал равновесие.

         Она глянула ему в глаза и все поняла… впрочем, глупо было бы рассчитывать на это. В конце концов, у него тут своя жизнь.

         – Шучу я. Хоть переночевать можно?

         – М-м-можно… что ты, конечно… и отец будет рад… оставайся на сколько надо… через месяц же…

         Дерек густо покраснел. Какой же ты все еще глупый мальчик, подумала Эйна, наверное таким и останешься. А отец и впрямь встречал Эйну приветливо… но причина была видать в мехах, которые охотница Эйна приносила продавать исключительно в этот дом.

         Расстраиваться Эйна себе не позволила… Попросила пару одеял, и свернувшись в уголке, свалилась во тьму тревожных сновидений…