Взлетающая к небесам под внушительным углом, извивающаюяся, испещрённая корнями деревьев лесная тропинка и при свете дня внушает мало радости, а когда она превращается в глиняное месиво, грозящее не просто остановить твою мерную поступь, захватить, засосать тебя целиком… Да ещё этот дождь, норовящий укусить за шиворот, да темнота, хоть глаз выколи…

В такие минуты мало кто бывает в восторге от окружающего мира, я же был зол вдвойне. Каждое дерево, каждый валун в кромешной темноте казались застывшей статуей, которая только и ждёт того, когда можно будет вцепиться тебе в горло. И казались не без оснований. Крутой с клон неприметной горы в глухом краю, небольшая тропинка, о которой не все местные жители-то знают. Одинокий путник и тихая, на самом пороге восприятия мелодия…

И шум дождя, насквозь промочивший самую лучший для такой погоды одежду….

Откуда появилась тёмная фигура, так и осталось неизвестным. Просто на пути вырос жилистый крепыш в развевающемся плаще. В темноте сложно увидеть сетку морщин на лице, лоснящиеся канату мускул и складки кожи за ушами. Правда широко расставленные многочисленные руки и широкая улыбка, демонстрирующая длиннющие клыки, вполне ясно говорила о том, с кем придётся иметь дело одинокому путнику, приготовившемуся защищаться небольшим кинжалом. То есть мне.

Индийский бес! Страшное, сильное, почти неуязвимое в новолуние создание.

Узкая тропинка в горах, прилипшая к ногам грязь, ни намёка на лунный свет. У противника были все основания для того, чтобы самодовольно ухмыляться.

Мы медленно двигались навстречу друг другу, внимательно изучая открывающиеся возможности.

Бес внешне не слишком уж отличался от смертного. Никаких когтей, шипов, никакой сморщенной кожи, лишь три пары рук, длинные седые волосы, клыкастая пасть и глаза… Глаза, какие никогда не будут ни у одного живого существа. Глаза, видевшие несчётное число рождений и смертей, помнящие такое множество мгновений страха, счастья, отчаяния, триумфа и позора, что невозможно себе представить. Глаза, в которых видна душа, успевшая не раз понять этот мир и вновь разочароваться, способная проследить густое, как стекло течение времени так долго, что надоесть успеет всё.

Этот индийский бес жил не одну тысячу лет. И пусть большая их часть прошла в мрачных сводах пещер, опыт, читавшийся в этих глазах невольно вызывал уважение.

Именно из-за того, что индус обладал богатым боевым опытом, у меня и было столько времени, чтобы рассмотреть его. Кровосос прекрасно знал, что я держу в руках не просто кусок железа, а артефакт.

Поющую Вещь. Небольшой кинжал, отлитый и заговорённый веками назад, дарующий своему владельцу необычные способности и сопровождающийся тихой мелодией, которую суждено услышать далеко не каждому.

Мой противник услышал. Но, к моему счастью, он не мог знать, о чём поёт вещица в моих руках, что я могу, благодаря ней. Зато он видел спокойный взгляд в самую глубину бездонных глаз и медленные, но уверенные шаги навстречу.

Так может вести себя только Светлый, знаток артефактов, прекрасно понимающий, чем ему может помочь любая Поющая Вещь. Остальным неизвестно, что может скрываться под видом небольшого кинжала или, например, стеклянной сферы.

Вот эта неизвестность пугала вампира больше всего. Будь на моём месте болотник или нимф, да пусть хоть боевой маг, бес был бы уже сыт. Мало кто может в таких условиях что-то противопоставить чудовищной силе и скорости монстра. Разве что светочи да мастера артефактов, и то, с нужной Поющей Вещью.

Однако медлить дальше стало невозможным и кровосос развёл руки в стороны и кончики его пальцев начали светиться. Я улыбнулся и продолжил сближение. Не знаю я, что это за шуточки, но если б моим противником оказался бы высший, бес, способный творить заклинания, лежать бы мне ещё с вечера в сырой земле.

Не произведя должного впечатления, любитель темноты враз напрягся, подготавливая свой прыжок и предусматривая защиту от моего артефакта.

Всё. Момент настал.

Плавное движение руки с кинжалом. Не резкое, ни в коем случае. Плавный поворот корпуса и… резкий взмах свободной рукой. яркая вспышка света, душераздирающий крик врага, резкое движение рукой с Поющей Вещью и холодная сталь впивается в грудь кровососа. Ещё удар, ещё и ещё…

Через несколько мгновений мёртвый бес уже лежал ничком в грязи, а его сердце бесформенным комком валялось рядом.

Индийские бесы очень живучи. Очень. Кроме солнечного света и магии плазмы их не берёт практически ничего. Ну, разве что, сердце ещё можно у них вырвать, но какой бладзаугер подпустит тебя так близко?

Я вытер кинжал о одежду на трупе и облегченно вздохнул. Любая нечисть издали чувствует Поющие Вещи. Но мало кто, кроме адептов и знатоков артефактов услышит, что в тихий бас маленького, но массивного кинжала вкропилось незаметное сопрано малюсенького колечка на противоположной руке.

Почти никто не заметит. Не смотря на то, что кинжал лишь немного увеличивает быстроту движений, а в кольце спрятано мощное одноразовое заклинание. Аврора.

Я снял горячее ещё кольцо с пальца и положил израсходованный артефакт в заплечный мешок.

И всё же непросто так отчаянно блефовать, глядя в глаза многоопытному бесу. Но другого выхода не было.

Я улыбнулся. В отличие от своих более слабых собратьев, персидских бесов, имеющих нормальное число рук, не боящихся креста, осины и огня, индусы чаще всего веками не покидают пещер, подземелий или фамильных замков. Даже в новолуние. Даже во время Голода. Настолько жестокие страдания доставлял им солнечный свет. Допустим здесь совсем недалеко пещера, в которой обитал кровосос, пусть жертва показалась сначала беспомощной. Всё равно на слишком большой риск пошёл опытный охотник. Что заставило его это сделать?

Его что-то напугало. Очень сильно напугало. Его будущий убийца должен был узнать или увидеть что-то очень важное. Настолько важное, что можно и рискнуть.

Значит, осталось совсем немного. И вновь двинулся дальше, вновь продолжил месить глину на лесной тропе. Один среди кромешной темноты.