Поководцы каменных статуй. Часть 1. Степень критики: По делу.
Короткое описание: - Не верится? – Прошептал Фол, когда молчание стало совсем невыносимым. - Да нет, я всегда верил в легенды. Это-то и странно. - Встретить одну из них? - Больше всего на свете желать, чтобы она так и осталась просто легендой.
О том, что меня нагнали, я понял, когда Медок вдруг споткнулся на полном ходу. Конское ржание вонзилось в уши и иглой пошло дальше, пронзило мозг, воткнулось куда-то в череп, причиняя боль такую, будто стрелу, вошедшую в его бок, я поймал своим собственным. Пришлось бросать поводья и прыгать. Спасибо мастеру Кетту, даже в нынешнем состоянии я среагировал мгновенно. Я высвободил ноги из стремян, вывалился из седла подобно кулю с картошкой и шлепнулся в недавно скошенную траву, еще до того как животное стало падать. И тут же совершил два переката в сторону не щадя ушибленное плечо – если попаду под копыта коня, которыми он отчаянно бил по земле плечо будет меньшим из моих проблем. Испуганным роем брызнули из травы сверчки, заверещала полевая мышь, остро запахло кровью, зашлась лаем собака, из небольшого наплечного мешка, перекинутого на живот, послышался глухой стон. Медок летел вперед еще долгую секунду, после чего рухнул окончательно, пропахав телом широкую борозду, кажется, сломал ногу. Рычавший из травы пес скачками бросился к нему, но не добежал, остановился, нервно прижав к голове уши, принялся поливать нас звонким лаем. Крестьяне остались в лиге позади и несколько левее, так что на то, что вопли бродячего пса привлекут сюда людей, можно было не надеяться. Да и чем мне могли помочь пастухи да пахари?.. Я поднялся с колен, закусывая до крови губу, чтобы не дать подкатившимся к горлу слезам появиться в глазах и едва не упал обратно. В глазах потемнело, и на секунду мир ушел куда-то в сторону. Я усилием воли заставил его вернуться на прежнее место, поднял голову, выпрямил спину, сжал в ладони кинжал мастера. Мне не уйти. Преследователей было четверо, они хорошо вооружены, у них по крайне мере один лучник, они не провели трое суток без сна, а последние из них и вовсе в седле, они сыты, их лошади полны сил… Первый раз я ускользнул от них пока брат откупался от смерти своими бойцами, другой – петляя в лесу как вышедший из ума заяц, а в нашу последнюю встречу мне пришлось обмазаться грязью и провести шесть часов в заброшенном колодце в деревеньке со смешным названием Пестрые Юбки, пока эта четверка рыскала между ее дворами. Но о том, чтобы скрыться здесь, последи скошенного поля, раскинувшегося насколько хватало глаз, под зорким оком висевшего за правым плечом солнца, имея в распоряжении лишь ноги, да скорость, которой наградила меня природа, не могло быть и речи. Конь по правую сторону от меня больше не загребал ногами землю. Медок лежал на боку почти без движения, большой, тонконогий, янтарный, как пригвожденный к земле громадный осенний лист и тихо хрипел, смешивая пену на губах с кровью. От этих хрипов рвалось сердце, мой друг звал, молил, а я не мог даже оборвать его страдания: боялся, что стоит мне склониться над ним, как мир померкнет надолго и я не смогу встретить приближающихся врагов как полагается войну. - Доброго вечера юноша! Преследователи осадили коней, и пошли вокруг меня широкими кругами. Кавалерийские широкогрудые красавцы под ними, приученные только переть вперед, высоко поднимали ноги, дергали лохматыми головами, сердито требуя продолжения погони и всадникам то и дело приходилось осаживать их. От пропыленных одежд Стервятников терпко пахло потом, наброшенные на спину дорожные плащи сбились на бок. На конях дорогие упряжи, на седлах – мечи, в голенищах сапог – по длинному кинжалу. - Вы не ушиблись? Падение было весьма опасным!.. Их предводитель, перебросив поводья на луку седла, прижал руки к груди, здороваясь со мной как с главой рода, и добродушно улыбнулся, приготовившись к потоку слез и проклятий. Я не доставил ему такого удовольствия и высечев свое лицо из камня дернул плечом. - Глупый выстрел. Ты не учил своего человека стрелять? - Я попал куда метил!.. Командир расчета бросил в подчиненного быстрым взглядом и голос последнего будто ножом перерезало. Синие-синие бусины глаз задержались на лучнике на долгую секунду и вновь уставились на меня из-под льняных бровей. Боги Всемогущие, ну почему из всех псов его светлости Болтвона мне достался именно этот?! Бездушный Палач, Неутомимый Пес, Запекшийся Яд, Запасной Нож Губителя, Льняная Петля… если уж твои собственные солдаты называют тебя так, это что-нибудь да говорит о твоем характере. Я позволил себе усмешку. - Если бы ты был хоть немного умнее, то приказал бы целить мне между лопаток. А если бы твой человек умел стрелять, то пустил бы стрелу так, что свалил бы моего коня замертво. А теперь исправь это. Лучник побагровел, но вступать в перепалку не решился. Обладатель льняных бровей качнул головой и хмыкнул в броду. - Узнаю лорда Фаруана. В молодости он был больше поход на вас, чем на вашего брата – тоже любил приказывать, находясь не в том для этого положении. Опустите ваш нож юноша, мне неприятно убивать детей, тем более тогда, когда есть шанс этого не делать. - Не делать сразу? - Хотя бы так. Меня затрясло.
- Мразь! Тварь!.. – Шипел Джор, за неимением ножниц кромсая мои волосы кинжалом, подтащил к камину, сунул ладонями в еще горячие с вечера угли, на пальцах тут же надулись волдыри. – Измажь лицо! - Господин… - Закончил? – Джор хищником метнулся к дальней стене комнаты, не глядя вытащил из шкафа рубаху, отличные штаны, один из моих камзолов, бросил слуге, совершенно не заботясь о совместимости цветов и фасонов. Главное – ярче, богачей, заметней. - Надевай! Полез под кровать за сапогами. Слуга – бледный мальчишка, так некстати подвернувшийся Джору под руку, поскуливая, размазывал по теперь чисто вымытому лицу слезы, бросил затравленный взгляд на Джора, на меня и, упав рядом с брошенным ему ворохом одежд, завыл в голос. Я не помнил его имени, знал лишь, что раз в день он растапливал камин в моей комнате, а после выгребал из него угли и что он младше меня почти на два года. Мы не были похожи ни лицом, ни фигурой, разве что волосы наши имели схожий оттенок и даже если вытереть от слез это простое лицо, разодеть в самые мои дорогие тряпки, а меня извалять в грязи и обрядить в лохмотья более похожими друг на друга мы от этого не станем. Но Джор все равно заставил меня переодеться и приказал потушить факелы в коридорах, так что может впотьмах нас ненадолго и спутают. Брат поднял его рывком. Размашисто хлестнул по щекам, сложил кулак для нового удара, грозя разбить парню губы, но я повис у него на локте, оттягивая сильную руку назад. Джор испепелил меня взглядом, но кулак все же опустил, спустя секунду наградил одобрительным кивком и принялся запихивать воющего слугу в выбранный им костюм. Джор никогда не распускал руки без необходимости, и на заострившемся от страха и злости лице мелькнуло сожаление об этом внезапном порыве. Я отвернулся. Мне было жаль этого мальчишку, мне не нравилась идея Джора, мне была противна сама мысль о том, что я прячусь от смерти за его спиной, но Джор был прав – один из нас выбраться из замка был просто обязан. Вот только его держали здесь обязательства как старшего сына и командира, чьи солдаты десятками гибли на нижних этажах, пытаясь выиграть нам время. - Ты все понял? - Жаться к слугам, прятать лицо, добраться до винного подвала, оттуда через лаз за стены и дальше на юг к Столице. – Я взял мешок, закинул на плечи. Встретил взгляд Джора и, помедлив, перевесил его на живот, обхватил руками. Меня немного пугало то, что в нем находится, но спорить с Джором всегда было бесполезно, а спорить сейчас – опасно. - Беречь Фола. - Беречь Фола. Может быть, Императору и все равно кто стоит со щитом у его границ, но даже он не потерпит крохотной междоусобной войны у себя на задворках, а иначе то, что затеял этот ублюдок, не назовешь. Стоит тебе добраться до Столицы и ему придется выступить на твоей стороне. Так что не бойся требовать помощи, это – одно из немногих твоих прав, отказать в котором не посмеет даже Император. – Джор провел рукой по щеке, перевел дыхание, занялся волосами мальчика, зачесывая их таким образом, чтобы скрыть под челкой лицо. – Если тебе повезет, у выхода из лаза будет ждать лошадь, если нет – двигаться придется пешком, и двигаться быстро. - Что будет с тобой? - Я отослал отцу птицу, если ее не сбили, он уже должен быть на пути сюда. Слишком уж много было этих «если». Если мне повезет, если не сбили птицу, если удастся выбраться из замка, если им нет дела до слуг, если солдаты сумеют удержать этаж, если отец успеет вовремя, если не обнаружили лаз, если мы нужны им живыми, если будет ждать лошадь, если удастся добраться до Столицы, если Император захочет помочь, если, если, если… - Послушай… Джор швырнул меня к стене одним неуловимым движением, от удара о камень в голове зазвенело, во рту стало солоно от крови, слезы проложили на щеках две светлые дорожки. Я поднес руки к лицу, намереваясь скрыть следы своей слабости, но внезапная боль словно пробила какую-то невидимую плотину и они не останавливались, превращая сажу на лице в грязь. - Вот теперь ты действительно похож на испуганного слугу. Он присел рядом, засунул мне в сапог несколько монет, за пояс – кинжал с простой рукоятью из белого дерева, увитой сплетенными змеями, с которым мастер, учивший нас обоих драться, никогда не расставался прежде. Риск был изрядный, ведь простой слуга с таким кинжалом либо вор, либо и не слуга вовсе, но отправить меня в путь совсем без оружия Джор не рискнул. Насыпал на волосы земли из ближайшего цветочного горшка, затеняя их светлый оттенок, надорвал рукав и ворот рубахи, неожиданно взял грязное лицо в свои ладони, оказался на расстоянии дыхания. Вблизи он изменился, сделался вдруг другим, далеким, незнакомым… родным. - Я тебя ненавижу, ты ведь знаешь это?.. Мы очень любили его – другого тебя, но он исчез самым бессовестным образом. Отец так и не смирился, поэтому у нас и появился ты. С его именем и его лицом, вы как близнецы с разницей в двенадцать лет. Но и только. Ты другой и сколько бы я не пытался исправить это, ты не менялся. – Джор вдруг засмеялся и вовсе прижал к себе, в грубой нежности больно зарываясь пальцами в волосы. Его жаркая под рубахой грудь почти не вздымалась, словно бы брат не дышал, едва слышно билось сердце, холодными были руки. Как у спящего или мертвого. Но Джор не спал!.. Захотелось закричать и вырваться, но я заставил себя крепче прижаться к его груди, обхватить руками спину, запоминая лихорадочное тепло его тела и страшный холод пальцев и запах, который я почему-то никогда не замечал прежде, уже не сдерживая себя, и, кажется, впервые Джор прощал мне слезы. - У отца хватило совести полюбить тебя такого, а я… когда я вижу тебя это как… как напоминание, что ты – не он и что если бы не я, в тот день все было бы по-другому. Ты мразь, ублюдок, тварь, но я не позволю никому отнять у меня тебя. Он резко отстранился, взвалил на плечи пьяного от страха и плача слугу, достал короткий меч и сказал голосом, который я не смог узнать. - Я закрыл ворота и велел сломать подъемный механизм – они заперты в замке и я сделаю все, чтобы это продолжалось как можно дольше. Тебе следует поторопиться.
- Не думай об этом!.. Пожалуйста, не сейчас. Шепот Фола ворвался в мысли, заставив нежное в первом и последнем откровении лицо Джора исказиться мукой и поплыть, словно теплый воск. Я затряс головой, но Джор упрямо стоял перед внутренним взором, кривя губы в таком знакомом мне злом веселье, откровенно насмехаясь над своими палачами, надо мной, над всем миром... - Не делать сразу? - Хотя бы так. – Льняная Петля перевел взгляд на мой мешок, и я инстинктивно прижал его к себе сильнее. – Иногда я получаю неприятные приказы, но это лишь обратная сторона верности. - Верность не монета, чтобы иметь сторону! - Может быть, – легко согласился он. – Но разменивается она не хуже… У вашего брата красивый голос, приятное разнообразие. Коротко и больно, как от удара о камень, выдохнул Фол, и я услышал крик. И только потом, когда волна жара сдавила горло до хриплого клекота, до рези в глазах понял, что этот вопль принадлежал мне. Мы оба знали, какие песни поются за стенами пыточных камер. - Нам конец Фол!.. - Еще нет, у меня идея, займи их на пару минут. - Лорд Болван тебя убьет!.. Палач не дрогнул лицом, только застыли в вежливой полуулыбке губы, да льда в синих глазах прибавилось. Я знал, что голову последнего, назвавшего его господина так, отправили домой в роскошном букете цветов. - В чем же дело? Так заслушался песен, что не смог выполнить задание своего хозяина или позабыл с какой стороны за нож браться? - Вовсе нет. Просто ваш брат выжег себе гортань, и нам пришлось довольствоваться одной лишь кровью. В мешке забормотало, и я оглушительно рассмеялся, пытаясь отвлечь Стервятников от доносившихся из него звуков. - Скорее! - Я делаю что могу! - Что с моим отцом? - Я не знаю. - Лжец! - Если бы его жизнь была в моих руках, я бы ее сохранил, но ею распоряжался не я. - А замок… - Хватит! – Пес выставил вперед ладонь, словно выставляя преграду между собой и моим голосом. Он не зарычал, но я ощутил вибрацию исходящего от него рыка всей кожей. – Хватит тратить мое время, ты и так занял его непозволительно много. - Я не успеваю!.. - Постой!! - Нет! Или ты идешь со мной добровольно, или я разрежу тебя на куски и принесу его светлости в мешке. - Я… я не пойду. Кажется, меня стало трясти так, что зубы начали бить друг о друга не хуже барабанов. Я не пойду. Не к ним. Не так. Как завороженный я стиснул рукоять кинжала. Ты и правда глуп Палач… - Нет! Стой! Полминуты, дай мне еще полминуты!.. - Они не получат меня. - Остановите его!!! Палач все понял, лишь когда я поднял кинжал. Лучник натянул и бессильно отпустил тетиву – он помнил приказ брать живым, выскочили из седла мечники. Я зажмурился, направляя длинный кинжал себе в горло, и, встретив лезвием препятствие, приготовился к боли, но остановившее кинжал препятствие вдруг дернуло его в сторону, больно выкручивая запястье. От внезапного рывка тело повело вслед за ним, и новая рука стиснула плечо, останавливая движение вперед. Не открывая глаз я дернул ногой, пытаясь достать обладателя рук, рванул на себя кинжал, почувствовал подвижку. Рука на плече сжалась, превращаясь в тиски, подняла меня вверх, развернула вокруг своей оси и прижала к телу. Вот и все. Несмотря на все усилия из глаз потекли слезы. Я слабо дернулся раз, другой уже понимая, что меня не отпустят. Руки проклятого Стервятника приятно пахли теплой травой и свечей Защитника, которую войны жгут в свои именины, чтобы порадовать духа-хранителя. Этот воин недавно тоже взывал к духу, он был высок, я едва доставал ему до середины груди, а он прижимал меня к себе, несмотря на мешавший нам обоим мешок и не спешил заломить за спиной руки, чтобы стянуть их веревкой. Колени дрожали, высоко вздернутая рука сжимала рукоять ножа, понимая, что стоит отпустить ее, и я повалюсь вниз, прямо в ноги своего пленителя. - Отпусти… Его рука ослабила хватку и мягко перетекла с плеча на голову, накрыла ладонью волосы. - Тш-ш-ш-ш… - принялась гладить по ним, и я хрипло рассмеялся, стараясь не разрыдаться в голос, и поднял глаза на успокаивающего меня убийцу. Из-под широкополой соломенной шляпы с обтрепавшимися полями, надвинутой на самые глаза на меня смотрели два темных янтарных моря, и непонятно чего в них было больше беспокойства или жалости. Чуть приоткрытые тонкие губы, жемчуг зубов за ними, растрепанные пряди цвета тусклого солнца, выбившись из-под шляпы и ворота простой рубахи падали на лицо, перечеркивая его десятком едва видимых линий… От ладони, мертвой хваткой схватившей кинжал стекала по лезвию на мои пальцы его кровь. - Мне стоит поблагодарить вас, вы появились весьма вовремя. - Стоит, вот только не тебе. – Янтарные моря чуть изменили свое положение, расплескав гнев из-под пушистых девичьих ресниц. - И явно не бедняге Лотори. – Запекшийся Яд отвернулся от тела лучника, вдоволь насмотревшись на небольшой топор в голове последнего, склонил голову, признавая мастерство. - Хороший бросок, вот только совершенно не нужный. - Мне показалось, он в меня целил. - Может быть. Может быть. Не смотря на задумчивость и более чем спокойный тон, расслабленным Палач не был. Синие глаза как два клеща вцепились в лицо с янтарными морями, плечи напряжены, ладони головы в любой момент выхватить клинок, ноги – к прыжку в сторону. - К чему было так пугать ребенка? Ни тени уважения, ни тени страха. Мой спаситель был первым на моей памяти, кто стоял к Псу спиной и не боялся его. - Вы знаете кто я? - Покажите мне того, кто хотя бы не слышал о вас, сир. - Тогда вы должны знать, что пугать – моя работа, и понимать, что сейчас самым умным решением для вас будет передать юношу мне. Возможно, получить награду. - Приготовь руки! Фолу пришлось повторить это дважды, а человеку, все еще закрывающего меня собой презрительно усмехнуться, прежде чем до меня дошло, что он имеет в виду. - Отпусти. Не отворачиваясь от Стервятников, спаситель, скосив глаза, ощупал внимательным взглядом мое лицо, едва заметно дрогнул в согласие ресницами; скользнув рукой до кончика кинжала, окрашивая железо темно алым, переместил ладонь для броска, ухватил лезвие пальцами. Я отпустил нож мастера, делая шаг назад, и в ту же секунду клинок взвился, серебряной стрелой устремляясь к ближайшему мечнику. Мой спаситель бросился вслед за ним, нырнул под меч противника, отвлекшегося на впившийся в плечо кинжал, сбил его на землю одним ударом. И тут же прыгнул под ноги другому уходя от меча Палача, перекатился, на секунду оказавшись вне его досягаемости. Вскочил, не позволив мечнику обернуться, толкнул на Палача и снова ушел в сторону. Палач ловко перехватил подчиненного на пути до своего меча, отбросил в сторону, сместился, погнал противника дальше в поле. Поднялся, вынув из плеча кинжал, раненый. Оставив меч в траве, пошел на меня с кинжалом, вращая его между пальцами левой руки. Раздался глухой вскрик, и в рубахе моего защитника образовалась брешь, края вспоротой ткани тут окрасились красным. Прыжок подломился, но он все же смог перекатиться, уйти из-под одного меча и чудом не попасть под удар другого. И оказался еще на прыжок дальше от своего единственного оружия – топора, застрявшего в голове лучника. - Вниз! И мой спаситель, ни секунды не колеблясь, рухнул лицом в траву как подкошенный. - Доррур-шорр!.. Голос Фола разлился в воздухе вязкой гнилью, и сила запрещенных слов ударилась мне в живот, едва не сбив с ног, цепляясь за одежду когтями, поднялась по груди на плечи, черными сороконожками устремилась по рукам вперед. На миг свилась в ладонях, и сорвались с них тысячью ледяных иголок, скрученных в тугой белый вихрь, оставивший на скошенной траве зимний иней. Палач заметил рассерженный ледяной рой первым, схватил подчиненного, уже заносившего меч над распластанным перед ним противником, вытолкнул перед собой. Осколки льда смяли его легкую броню как лист бумаги, ввинтились в плоть, бросили на укрывшегося за телом Палача и потащили Стервятников по земле дальше, все сильнее скрывая их в гудящей белой пелене. От сотворенного Фолом заклинания, кончики пальцев закололо в онемении, поплыли перед глазами темные круги, мир, заполненный противным высоким звоном, пошел кривыми волнами. От падения меня остановила чья-то рука, схватила за рубаху, зло рванула вверх, подтащила к себе. Я попытался утвердиться на ватных ногах, но лишь повис на руке сломанной куклой. Оскаленное лицо последнего Стервятника на миг промелькнуло сверху, мир развернулся на сто восемьдесят градусов, почувствовала лезвие шея и уже вооружившийся топором спаситель замер в двух шагах от нас. Перехватив меня за плечи, Стервятник пятился туда, где фыркали испуганные заклинанием лошади. Ноги не слушались, и ему приходилось удерживать меня от падения, чтобы не насадить на нож раньше времени. Вокруг янтарных глаз собрались гневные морщинки, дрогнули губы, но звон в голове заглушил слова. Обеспокоенно вибрировал под черепной коробкой шепот Фола и руки сами легли на мешок, почувствовали шевеление и, повинуясь внезапному наитию, нащупали шнуровку, взялись за узлы. Янтарные глаза быстро метнулись к ним, и уставились за правое плечо, туда, где бубнел около уха голос Стервятника. Я взялся за края развязанного мешка и очень осторожно раздвинул их в стороны: - Эй, ты!!.. – Фол рявкнул так, что Стервятник вздрогнул, сунулся через плечо на звук и в этот момент я встряхнул мешок, подкидывая вверх его содержимое. Фол вылетел из него как черт из табакерки, страшно вращая глазами и вопя на четыре голоса. Вцепился желтыми зубами в руку, приставившую к моему горлу нож и, рыча, сдавил челюсти. Стервятник лорда Болтвона завопил он боли и ужаса, выпустил из объятий и нож и меня и повалился в траву, пытаясь сбросить кусачую голову. Когда ему это удалось, Фол выплюнув изо рта приличный лоскут рубахи Стервятника встопорщил редкие седые пакли на голове страшно зашипел из травы. Подскочил спаситель и поддев Фола носком сапога, словно мяч, отправил вслед за удирающим противником. Разбрызгивая слюну из открытой пасти Фол упал Стервятнику на спину схватил его за загривок и удовлетворенное злобное сопение заглушил новый истошный вопль…
Эпитеты, описания, метафоры - все это слишком усложняет текст для восприятия. Думаю, будет лучше разбить громоздкие предложения на более короткие и простые.
Пока не понятно, что вообще героями происходит. Кто они? Почему главный герой убегает? Главное, от кого? Непонятно в сценах сражения кто с кем сражался. И почему старший брат его ненавидит?
Единственная действительно живая сцена на данный момент - прощание с братом в замке. Но есть замечание - если сунуть руки в камин (тем более если они сразу покрываются волдырями), разве это не больно? Тем не менее у героя, судя по всему, даже мускул на лице не дрогнул. Странная реакция...
Чуть тяжеловато читается из-за большого количества метафор, эпитетов и образных выражений, как-то приторно что ли. Может их на до немного урезать, оставив побольше голых действий. А то каждое физическое действие героев смахивает на неприкрытую художественную наготу =) Такое чувство, что даже пукать они будут неописуемо красиво )
"Голос Фола разлился в воздухе вязкой гнилью, и сила запрещенных слов ударилась мне в живот, едва не сбив с ног, цепляясь за одежду когтями, поднялась по груди на плечи, черными сороконожками устремилась по рукам вперед. На миг свилась в ладонях, и сорвались с них тысячью ледяных иголок, скрученных в тугой белый вихрь, оставивший на скошенной траве зимний иней."
Много много много, слишком много образов, трудно переварить мозгу. Будто пытаешься в калейдоскопе увидеть Мону Лизу. Попроще надо, ну типа
"Голос Фола не рассеялся, подобно обычному звуку. Сила запрещенных слов плотно сжала мое тело, обжигающим холодом устремившись к кончикам пальцев. Ладони невольно превратились в сосуд, наполнявшийся непонятной мощью, которая в следующую секунду ледяным вихрем обрушилась на ошарашенных противников"
Странный для меня момент сюжета:
"- Отпусти… Его рука ослабила хватку и мягко перетекла с плеча на голову, накрыла ладонью волосы. - Тш-ш-ш-ш… - принялась гладить по ним, и я хрипло рассмеялся, стараясь не разрыдаться в голос, и поднял глаза на успокаивающего меня убийцу. Из-под широкополой соломенной шляпы с обтрепавшимися полями, надвинутой на самые глаза на меня смотрели два темных янтарных моря, и непонятно чего в них было больше беспокойства или жалости. Чуть приоткрытые тонкие губы, жемчуг зубов за ними, растрепанные пряди цвета тусклого солнца, выбившись из-под шляпы и ворота простой рубахи падали на лицо, перечеркивая его десятком едва видимых линий… От ладони, мертвой хваткой схватившей кинжал стекала по лезвию на мои пальцы его кровь. - Мне стоит поблагодарить вас, вы появились весьма вовремя. - Стоит, вот только не тебе. – Янтарные моря чуть изменили свое положение, расплескав гнев из-под пушистых девичьих ресниц. - И явно не бедняге Лотори. – Запекшийся Яд отвернулся от тела лучника, вдоволь насмотревшись на небольшой топор в голове последнего, склонил голову, признавая мастерство. - Хороший бросок, вот только совершенно не нужный. - Мне показалось, он в меня целил. - Может быть. Может быть." - честно, я здесь не понял, кто, кому и что куда воткнул, и дальше совсем запутался =(
и еще "Конское ржание вонзилось в уши и иглой пошлодальше, пронзило мозг, воткнулось куда-то в череп, причиняя боль такую, будто стрелу, вошедшую в его бок, я поймал своим собственным" ох-ох, не многовато ли экспрессии?)
И еще, по поводу самого образа. Главный герой несколько часов, как Шварцнеггер против хищника, в грязи прятался от преследователей, за него, я так понял, отдавали жизни воины его брата, а он так печется о лошади, как будто это его родной дядя. Он плакал на плече у ненавистного брата, сделайте его немного трусом, зверем загнанным в угол, он же юноша, И имя у него не Сельвестор из столовой. Бешеные глаза, стиснутые зубы. когда читаешь, то не задумываешься об этом, все круто изложено. но вот я отошел от компа и понял, что как-то не вяжется.
Хм, "много эпитетов"... да, пожалуй. Учту. Комментарий про Шварцнеггера убил просто )) даже в голову такое сравнение не приходило, а ведь и правда похоже!
0
