Там, где рождается утро. Часть 3. Степень критики: Конструктивная
Короткое описание: Продолжение истории о Хранителе.
- Ты уж прости, старика, - продолжал Мудродум,- мысли-то, по старости чать, бродят где-то, с одного на другое перескакивают. Так, как тебя величать? - Абрахам, караванщик Абрахам. Ни чинов, ни рода богатого нет. Бедным мальчишкой к каравану пристал, вот и выучился всему. Толику деньжат накопил - теперь сам караваны вожу. На покой хотел, да, на тебя глядя, понял, что человек - червь земной: лишь Великий Отец может располагать мыслями, деяниями и жизнями нашими. Мне вот только 60. Еще караваны повожу. Молод еще на покой идти. - Да уж, какой покой?! За всем пригляд нужен, - глаза Мудродума хитровато блеснули. - Вот у меня жинка: молода, глупа - квашню без моего догляда не поставит: того и гляди сквасит хлебы. А Мать наша не любит квашенных хлебов. Да и самому есть, словно визигу болотную до спелости. Ты уж прости, мил человек, надо пойти посмотреть: чать жертвенный хлеб будет. Так не пожгла бы, - и старик, чуть ссутулясь, чтобы спрятать свои широкие плечи,зашаркал к выходу. Выйдя из гостевой палаты, он направился к каравану. Повозки ровным рядом стояли в глубине двора, единороги мирно хрустели кормом. Старейшина подошел поближе. Свет факелов падал на головы животных, и зоркий глаз Мудродума отметил легкие проплешины вокруг рогов и ушей. Сокрушенно покачав головой,старик отправился к своему внуку. Самомысл вместе с женой должен был оставаться дома. Завтрашний день будет нелегок для них. Посвятить ночь размышлениям о себе, о своей семье, дочери - вот что предстояло родителям Васинки. Поднявшись на высокое крыльцо, старик трижды стукнул кольцом,подвешенным против бронзовой пластинки, и вошел в просторные сени. Дверь в горницу была открыта. Мягкий свет живого огня струился по свеже выскобленным полам, янтарно поблескивал на гладких досках стола, прятался в складках вышитых рушников. Злата, мать Васинки, разложила на лавке белую льняную рубаху, уже давно приготовленную к этому дню, и сидела, склонив голову к плечу. Она что-то тихо напевала приятным бархатистым голосом и смахивала слезы с ресниц. Тонкие пальцы поглаживали ткань, расправляли складочки, подтягивали шнурочки, а мысли женщины были где-то очень далеко. Мудродум залюбовался женой внука: красавицей она была в День Первого Выхода, красавицей осталась и сейчас. А ведь семерых детей родила Самомыслу, и ни одного не потеряла.Только из яркой , девичьей, стала ее краса строже, величественне, что ли. Простой сарафан, украшенный вышивкой, ладно подчеркивал стать. А золото волос не потускнело. Вот и сейчас тяжелая коса, свободная от очепка, ручьем струилась по груди, коленям, текла по золоту дубового пола. . Старик стоял на пороге и, не отрываясь, смотрел на Злату. Он вспоминал босоногую девчонку, перепачканную визигой. Первую в деревне рукодельницу, которая терпеливо, стежок к стежку, вышивала рубаху будущему мужу. Раскрасневшуюся от смущения невесту у Огня Великой Матери. Молодую мать, качающую первенца в колыбели. Почувствовав чужое присутствие, Злата резко вскинулась, зарделась, схватилась за косу: -Ой, дедо, напугали Вы меня! Уж простите - не встретила. Я не слышала, как вошли! - Сиди, внуча, сиди. Чать умаялась за день, да и завтра отдохнуть не придется. Я к Самомыслу. Дома ли? Уж не в палаты ли пошел? - дед прошел в горницу твердой поступью, легко подвинул дубовый табурет, присел. - Ты-то что закручинилась, Златушка? Ай случилось что? - Да как же не случилось, дедо? Ведь только вчера сама к Первому Выходу готовилась, а уж любимая дочь венец надевает. Как же не закручиниться? Годы идут, дети растут, а родители старятся. А вдруг в Первый-то выход суженый объявится?! - Злата испугано прижала руки к щекам. - Ведь уйдет Васинка, в чужой дом уйдет! - Полно, внуча, не нами законы писаны - не нам и отменять. Иль плохо тебе у Оленя, сына моего, жилось? Иль обидела Зарина когда? Разве можно дочь-то на Первый Выход оплакивать? Ведь не хоронишь же! - Да сердце неладное беду чует, дедо!- голос женщины взлетел к высокому потолку. -Ох, не к добру гости заезжие, ох не к добру!- Ее глаза заблестели от слез. - Глупости! - прикрикнул дед. - Что ей сделается, Васинке-то? Это в своем-то доме? Плохо же ты о нас думаешь, если решила, что не могут мужи наши девок оборонить! Голос старика смягчился, глаза подобрели: - Успокойся, внуча, все хорошо будет. Так Самомысл где? - В верхней горнице. Бореюшку успокаивает. Расплакался малец: не хочет сестру отпускать. Вот Сам-то и решил поговорить с ним. Вы поднимитесь, там он. Никуда не пошел - не гоже сегодня. Старик легко поднялся по крутой лестнице. В просторной горнице на лавке у окна сидел его внук. Широкоплечий, плотно сбитый мужик лет сорока держал на коленях шестилетнего мальчика. Ребенок уже не плакал, а только тихонько всхлипывал, уткнувшись в могучую грудь. Густые, каштановые с проседью, волосы отца сплелись со светлым золотом волос сына, сильная ладонь прикрывала голову мальчика, и легкие кудри струились между пальцами. Вид этих дорогих сердцу людей расстрогал Мудродума до такой степени, что навернулись непрошеные слезы . Самомысл поднял голову, снял сына с колен, что-то тихо сказал ребенку. Мальчик прошел мимо прадеда, опустив голову и шмыгая носом. Остановился в дверях, обернулся: - Да, тату, я уже взрослый... Я....я помогу матушке. - Дедо? - Самомысл удивленно глянул на старика. - Что случилось-то? Ты ведь должен быть с гостями! - Дак, понимаешь, внуче, гости у нас странные,- усаживаясь на лавку, сказал старик. - Не понимаю... - Что-то тревожно мне. Единороги-то у них боевые.У старшего глаза хитрющие, спрашивает про девок наших... Единороги - вот что главное... - А что единороги? Тягловые, как у нас. - Да нет, не скажи... Такие, да не такие. У наших ноги короткие, крепкие, рога тонкие, и головы не плешивые. А у этих все наоборот. А на головах мозоли, как от брони боевой. Вот и думаю я : не торговые это люди, ох, не торговые... Поглядеть бы за ними, гостями дорогими. А мужики все в палатах гостевых. Один ты остался не хмелен. Ты вот, да Борейко твой. - Постой, дедо. Уж затемно Дар да Травень вернулись. Их не видел никто. Вот они-то и помогут. - Дело, внуче, дело говоришь. Буди сыновей. Да, Злату не выпускай до завтра. Пусть дома побудет. - Мудродум поднялся и пошел к выходу. - А я уж пойду дурака старого валять. На тебя, да сыновей твоих надеюсь... Что это я? Ты чать не малой, знаешь, что делать.
Только из из яркой , девичьей, стала ее краса строже, величественне, что ли. - Не нравится "что ли", как будто сомневаетесь. Не надо этого, имхо. словно визигу болотную, перепачканную вязигой - Так все же как правильно? Или это разные растения? Атмосфера все так же хороша. Благодаря ей кажется, что у вашего произведения есть какой-то... эмм... свой дух. Насчет самобытности и неповторимости не скажу, но произведение живое и... ощущаемое. Интрига нравится. Главу вы хорошо закончили - так и хочется узнать, что дальше. Вот.)
Так все-таки Мудродум или Мудромысл? Это я про финал второй части.) Что тут скажешь? Я зачиталась. Ровно, стройно, интригующе. Только собралась спросить: а чего это Мудродум единорогами заинтересовался? – как в финале полный расклад. Да какой! Теперь следующей части с особым интересом ждать буду: сражение как пить дать предстоит. По-прежнему нравится напевность изложения. И если в первой главе спотыкалась, то здесь, как и сказала выше – и ровно, и стройно. Завораживает, честно. Вот этой своей непохожестью на нашу речь, резкую, рваную, односложную. Стилизация хороша. Зацепилась, пожалуй, только за «мужика» (уж больно устойчивый ассоциативный ряд в наше время) да за «дорогих сердцу людей» (разъезжим показалось). В остальном - то ли мир древних славян, то ли свой собственный, автором придуманный – не суть. Главное, что мир этот очень органичен, нестыковки, ляпы по глазам не бьют. Может, историки и найдут чего, я корявостей не заметила. Герои очень объемные. Живые.) И старик, и Злата. Мудрость и материнство – но без плакатности. Потому что тут же хитрость, лукавство даже, и чисто женские переживания («Годы идут…») Меня, кстати, слова старика о том, что плакать перед замужеством Васинки не стоит, не удивили: больше пожил, больше знает, в правоте Великой Матери не сомневается. А то, что Злата переживает, так на то она и мать, чтобы переживать, даже если знает, что Великая Мать не ошибается. Один вопрос, правда, остался неразъясненным: почему мальчик, спрыгнув с колен отца, с прадедом не поздоровался?( Попридираться? а взгляд, устремленный вдаль, говорил о том, что мысли женщины были где-то очень далеко. На мой взгляд, типичная пояснилка. Да еще это избитое: "взгляд говорил". Только из яркой , девичьей, стала ее краса строже, величественнее, что ли. Но золото волос не потускнело ... Простой сарафан, украшенный вышивкой, ладно подчеркивал стать этой женщины. Почему «но»? И!) Или взрослая краса красивых волос не предполагает? А последняя фраза вообще оказалась как-то не к месту прилепленной. Ее или вперед перенести (только без «этой»), или вообще убрать. Главное, что красавицу мы уже представили. А значит жирной, угловатой, сутулой она не может быть уже по определению.) Успехов.)
Мудродум - настоящее имя. Второе для незваных гостей, Разница небольшая, а тонкого воздействия избежать можно. Во всяком случае наши предки верили, что так можно защититься на тонком уровне.
"- Абрахам, караванщик Абрахам. Ни чинов, ни рода богатого нет - всего сам добился." - слишком прямолинейно что ли, тем более теряет смысл, если дальше пояснения идут.
"- Да уж, какой покой?! За всем пригляд нужен, - глаза Мудродума хитровато блеснули. - Вот моя жинка: молода, глупа - квашню без догляда не поставит: того и гляди сквасит хлебы." - тут я запуталась маленько, значит жинка молода и должного опыта пока нет, следовательно она может квашню без догляда оставить и сквасить хлебы. Если так, то частица "не" - лишняя.
" Сокрушенно покачав головой, старый хитрец отправился к своему внуку." - по моему слишком часто упоминается лукавство или хитринка в образе Мудродума, еще в прошлой части стало понятно дед- не простак. Вот, например, абзацем выше читаем: "глаза Мудродума хитровато блеснули."
"Только из из яркой , девичьей, стала ее краса строже, величественне, что ли." - описка, дажды "из". "Он вспоминал босоногую девчонку, перепачканную вязигой." - в начали вроде через "и" писалось "визигой".
" Молодую мать, качающую своего первенца в колыбели." - ох уж эти притяжательные местоимения, из контекста видно, что речь о женщине и естественно малыш ее. Так что убираем все лишнее.
"- Полно, внуча, не нами законы писаны - не нам и отменять. Иль плохо тебе у Оленя, сына моего, жилось? Иль обидела Зарина когда? Разве можно дочь-то на Первый Выход оплакивать? Ведь не хоронишь же!" - вот тут засомневалась, просто у многих народов выходя замуж девица как бы умирает для своей семьи и рождается в семье мужа. Но это так мысли вслух.
"Голос старика помягчел, глаза подобрели: " - может "смягчился"?
" Вот Сам-то и пошел поговорить с ним. Вы поднимитесь, там он. Никуда не пошел - не гоже сегодня." - повтор, хоть и речи персонажа, все-таки стоит подумать о синонимах.
"Вид этих дорогих сердцу людей расстрогал Мудродума до такой степени, что непрошеные слезы навернулись на его глаза. " - "навернулись на глаза" - без "его".
Вот тут глава закончена вовремя, (опять таки ИМХО). Все что прочла - понравилось, буду следить за продолжением. Пару слов о героях, очень понравилось раскрытие Златы, через взгляд Мудродума. Да и сам старец хорошо прорисован.
0
