Короткое описание: Осень наступила рано, уже с первых её дней начались дожди. Весь день небо застилали свинцовые непроглядные тучи, взволнованные неожиданными порывами ветра, стонали хрупкие деревья, ещё не успевшая пожелтеть, осыпалась листва.
Осень наступила рано, уже с первых её дней начались дожди. Весь день небо застилали свинцовые непроглядные тучи, взволнованные неожиданными порывами ветра, стонали хрупкие деревья, ещё не успевшая пожелтеть, осыпалась листва. Вечерами цвет гор на горизонте становился ярко-синим, воздух там, казался, стеклянно-прозрачным и каменные исполины можно было хорошо рассмотреть с холма, где над головой кружили птицы, прочерчивая небо. Ночи стали холодными, а рассветы сырыми и ветреными. Никто не радовался такой погоде, но временный отход от сельских дел, тоже, обиженным никого не делал. Среди хорошо убранных и больших домов, на окраине поселения, расположившегося у подножья лесистого холма, стоял, отличимый от всех остальных, домик. Он был невелик, участок вокруг него занимал лишь скудный огород и узкий сарай, крышу которого подпирали рогатины. В окне этого дома в эту ночь горел тусклый свет, дрожащего на подоконнике, огарка свечи. На привязи, подле дверей дома, лежала большая лохматая собака. Без видимой причины она вдруг навострила уши, подняла морду, будто что-то её разбудило, посмотрела на дубовую, потемневшую от времени, дверь. Первое время никаких звуков оттуда не доносилось, но потом громко хлопнул дверной засов и твёрдый женский голос произнёс: — Прости, но сегодня я тебя не отпущу. ***
Комната была просторна и хорошо обставлена и, не смотря на свой внешний вид, внутри дом выглядел, убрано и чисто. Вдоль стен висели сушёные травы, деревянная резная посуда, изображавшая персонажей старинных баллад и легенд, вставленные в рамки цветные вышивки. В дальнем углу комнаты стояла печь, были здесь еще - стол, табуреты, большой буфет, где на полках теснились банки да склянки с сомнительным в них содержимым, масса других вещей пригодных в хозяйстве. В другой стороне комнаты располагалось двуспальная расстеленная кровать, вдоль стены — маленький столик и множество полок над ним; книги, рукописи, старинные свитки... В комнате стоял полумрак — свеча на окне почти совсем догорала. В её тусклом свете, преграждая выход из дома, стояла высокая и красивая девушка. Одета она была в простое неброское платье, растрёпанные темно-каштановые волосы ниспадали на плечи. Напротив её, опираясь о стену, стоял молодой, по-походному одетый, юноша и только тяжёлый взгляд его, глубоко посаженных темно-зеленых, глаз, выдавал его настоящий возраст, хотя тело его до сих пор оставалось стройным и по-юношески гибким. Молодой человек с наигранной усмешкой смотрел на преграждающую выход девушку. — Тебе меня не удержать, София. — серьёзно, несмотря на гуляющую на лице усмешку, сказал он, отчего-то назвав её по имени что делал крайне редко и это имя, вымолвленное его устами звучало всё же иначе данного ей при рождении. София знала, что он прав, ей действительно ещё ни разу не удавалось его удержать, а попыток было – все и не вспомнить. Но, как это всегда с ней случалось, когда Делон уходил — впадала в отчаяние. Он покидал её на несколько мучительных месяцев, чтобы потом вернуться самое большее на несколько дней, а затем снова бесследно пропасть, растворившись в ночи. Делон не был из тех, кто позволял женщине понукать собой, а смотря на все её попытки остановить его, лишь ухмылялся, и за этой ухмылкой София ни как не могла прочитать его истинных желаний и намерений. — Ночью пойдёт ливень, я точно знаю. Тебе стоит дождаться утра, — сказала она, запоздало понимая, что не вложила в голос ни грамма той твердости, на которую так рассчитывала. — Да, я знаю, — зачем-то согласился Делон с ее словами, и, оторвавшись от стены, подошёл к девушке. — К утру дождь не прекратиться, поэтому мне лучше выехать раньше. София взорвалась внутри яркой вспышкой ярости и досады. Она знала, что ещё немного и Делон, снова покинет её и не будет ей покоя и радости до тех пор, пока он снова не вернётся в стены ее покосившегося дома, где на несколько дней они будут снова счастливы. — Я уеду, и это пройдёт... — словно прочитав её мысли, тихо проговорил он, успокаивающе положив ей руки на плечи. — Ты же сама всё прекрасно знаешь… Да, он был прав – она действительно всё это знала, и то, что первые несколько дней не будет находить себе места ни в этом доме, ни в этом мире, а по истечению времени острая боль, пронзавшая её сердце немного отпустит, она станет заниматься своими заботами, хозяйством, съездит в город на ярмарку и слепая страсть к своему редкому гостю постепенно отойдёт на второй план. Но все это утихнет ровно до того момента, пока этот самый гость, в один из дней не преступит порог, чтобы подарить ей страстные ночи, скрашивая серое одиночество ее отшельнической жизни. А потом исчезнет, словно призрак и все начнётся сначала. Змея вцепившаяся зубами в собственный хвост, круг, по которому вращается ее жизнь, пустынная бесконечность, бесконечная пустота… Так длиться уже много лет, и за всё это время её возлюбленный и словом не обмолвился ни о том, куда он уезжает, покидая её, ни о том, зачем всё же возвращается к ней, снова и снова. София заглянула в дорогие сердцу глаза, и некоторое время искала там ответы на свои невысказанные вопросы, но ничего кроме тоски не смогла в них прочесть. Делон закрывался от её чар, и всё же знал, что она будет, вопреки его воле, пытаться заглянуть в его мысли. — Я не смогу ещё раз отпустить тебя, я не смогу ещё раз выдержать завтрашний день. Ты мучаешь меня, и эти мучения даются так тяжело, что нет никаких сил больше терпеть! — горько забормотала она, самозабвенно закрыв глаза не в силах выносить его пронизывающий взгляд. Делон сделал короткий шаг и оказался так близко к Софии, что она смогла поймать несколько его коротких мыслей, неистовое желание и такую же боль, что испытывала и она. София сдержала первое, особо острое, желание разрушить всю его оборону и залезть в его столь желанную душу, чтобы найти там, наконец, причину его ухода. Найти, выкрасть и избавиться от нее, а потом больше никогда не выпускать своего возлюбленного из объятий. — София...— одними губами произнёс Делон, и Софии не нужно было открывать глаз, чтобы почувствовать своё имя на его губах. Она сгорела дотла, как только его руки коснулись её тела, бережно привлекая к себе, когда горячий поцелуй обжог холодные губы, когда, уже почти утонув в желании, Делон отстранил её от себя. София знала, как сейчас уязвимы его мысли, как легко можно ворваться в него, подобно порыву ветра, и разметать все, что не даёт ему и ей покоя. Она хорошо знала силу своих чар, но всё же не делала этого, боясь чем-то навредить ему, или же боялась, что после подобной вольности и дерзости, он больше никогда не захочет её видеть и больше к ней не вернётся, а этого она допустить не могла. — Когда-нибудь ты придёшь ко мне и больше никогда не уедешь. Слышишь меня? Когда-нибудь я сделаю так, что ты забудешь обо всём на свете, кроме меня! — не выдержала она, с забвением упиваясь каждому своему слову, наделяя их верой и силой. Нет начала и конца этой боли, нет начала и конца этой страсти, подумала она. Хотя нет, начало всё-таки было. Началом, она именовала тот день, когда, возвращаясь к себе через лесистый холм, встретила измученного несчастного человека, который почти валился с ног. Потом были несколько дней, которые он прожил у неё, набираясь сил. Говорил мало, только по делу, ловко прятал от неё свои мысли, а перед тем, как уйти, отблагодарил лаской и любовью. София тогда не придала этому событию особого значения, вскоре позабыла его, но тут же вспомнила, когда в один весенний день к её дому прискакала гнедая загнанная кобыла, вся грязная от пыли, с сухими колючками репейника в гриве и хвосте, гонимая своим, жадным ко времени, наездником. Делон заключил девушку в объятия на несколько дней, не выпуская ни на миг. Тогда София была счастлива, как никогда прежде, а после, когда Делон исчез, как никогда прежде несчастна. От этих неожиданных воспоминания она снова наполнилась горечью, и ощутила, как слезы предательски защипали под веками. Делон этого не увидел, он отступил, смерил свою дрожь. — Мне пора, София. София знала, что пора, но соглашаться с этим не хотела. Она посмотрела на помятую, ещё недавно такую горячую постель, перевела взгляд на Делона и, то ли от отчаяния, то ли от злости, которую вдруг испытала к своему мужчине, бесцеремонно сметая все барьеры и ограничения, ворвалась в его сознание, разрушив все пути к отступлению. Она прокатилась по каждой его клеточке своей волей, опьяненная этой лёгкостью, самозабвенно ощущая себя хозяйкой этого желанного, такого родного, тела. Забыв обо всём на свете, она медленно, растягивая каждое мгновение, смакуя каждый миг, отведённый её власти над телом и разумом Делона, стала изучать его. Мысли были действительно спрятаны, ровно уложены в дальние уголки его сознания, он знал, что София сможет проникнуть к нему в голову, но всё равно он недооценил её способности, раз она так легко овладела им, с жадностью и опьянением насилуя его сознание своей непоколебимой волей. С жаждой она пробралась в его мысли и, уже теряя над собой контроль, стала грубо, уже без всяких церемоний, впитывать в себя всё то, что создавалось Делоном на протяжении всей его жизни, все, о чём он уже давно позабыл, и совсем ещё свежие воспоминания. Они кружили в нём, эти яркие не гаснущие вспышки – алые, следы их недавней страсти, тёмно-фиолетовые – тревога и отчаяние, ярко-желтые, изумрудные и бежевые. София наслаждалась цветами, считывая все страхи и опасения своего Делона. И когда, наконец, добралась до самого важного, до его прошлого и настоящего, к той самой причине, которая разделяет их, то чуть не вскрикнула от неожиданности. София увидела город, прекрасный, светлый, с золотыми башнями и чудными садами, со смеющимися людьми и удивительным дворцом правителя этих южных земель. Во дворце на троне восседал Делон в красивой расшитой драгоценными камнями одежде, которую она никогда прежде не видела, величественный, благородный, властный... Увидела придворных, советников, генералов его могущественной армии. Её взор окинул в один миг каждую дворцовую комнату, каждый зал, вобрал в себя все воспоминания связанные с ними, и хранившиеся в памяти Делона. Король в “кленовой короне”, злой коварный наместник, хитростью и убийством завладевший троном и усадивший на этот трон своего единственного сына. София почувствовала боль своего любимого, тяжесть того бремени, которое супротив его воли, было взвалено на его плечи. Кровавый крест, который он вынужден был нести уже многие годы. Потом ветер его мыслей погнал её далеко на северо-запад, через непроходимые болота и чёрные овраги, через чужие города виданные Делоном за время своих скитаний. Его боль и муки обрывались здесь, на окраине их небольшого села. Здесь в её доме затопленным голубым цветом спокойствия и неги. Страдания обрывались в её объятиях, ласках, поцелуях, чтобы с новой силой нахлынуть на Делона, едва он переступал порог её дома по дороге обратно. И снова долгие дни пути, холод и жара. Ей вдруг стало невыносимо больно, и она сдавленно простонала, запрокинув голову, не в силах больше находится в чужих мыслях, в чужой голове. Его боль захватывала её, торопясь вылиться сокрушающей волной в другой сосуд. София вскрикнула, отталкиваясь от его тела, распахнула глаза. Делон с затуманенным взором смотрел куда-то мимо её, бледное его лицо исказила гримаса боли. Тогда она, наконец, осознала, что все таки натворила, и что уже слишком поздно что-либо изменить. Она прислонила его к стене, безумно зашептала заклинания, возвращая Делона к реальности. Нельзя, нельзя без спроса копаться в чужой голове, нельзя было делать этого, ведь ничего кроме новой дороги к страданиям она не обрела. Делон медленно приходил в себя. София понимала, что восстановления его мыслей наступит очень не скоро, понимала, что потеряла над собой контроль и навредила ему так, как не смог бы навредить никто и никогда. Он не сразу поймет, в чём дело, поначалу будет чувствовать усталость и только потом ощутит её грубые прикосновения к своей памяти. Вот тогда он возненавидит её. Без сомнения возненавидит, такое нельзя простить… И сотрёт её из своих мыслей. Сначала будет страдать, но потом забудет. Осознавая, что натворила, София зашлась рыданиями, тяжёлыми и неистовыми, словно не плакала уже очень долгие годы. — Ш-ш-ш... — Делон пришёл в себя и прижал её голову к своей груди, нежно гладя по голове. Он ещё не знал и не догадывался о её грехе. — Всё будет хорошо, я обещаю тебе, — зашептал он. София почувствовала, как наглухо закрылись его мысли, но теперь уже точно знала с какой болью даются ему эти слова. Её долго били сильные рыдания, они съехали по стене, и теперь сидели на полу обнявшись. Медленно-медленно тянулось время, свеча догорела и комнату окутала темнота. Делон успокаивающе шептал ей на ухо нежные слова. Так София уснула.
Утро для неё наступило только после обеда, естественно, что Делона с ней больше не было. Она ощупала своё лицо, губы, ещё помнящие тепло его поцелуев. София знала, что Делон больше никогда к ней не вернётся, никогда не простит ей подлости, не сможет больше ей доверять. В этот дождливый день для неё умирал мир. София встала и вышла из дома под мелкий моросящий дождь. Слякоть уже размыла следы от копыт, гнедого гоня Делона. Вот все и закончилось.
Каждому ведомо – всё движется по кругу, за одним сезоном приходит другой, за метелями весна, за ней жаркое солнце, после сезон урожая. Люди радовались, что в этом году урожай был богатый, а осень не дождливая и светлая. Ещё только начинала желтеть листва, только изредка дул прохладный ветерок, орошал поля редкий дождь. Ну, ни как не чета прошлой осени – урожай скудный, днями напролёт дожди и холод! Селяне праздновали праздник урожая, собираясь всей семьёй за ужином, славили богиню плодородия, благодарили дарами и молитвами. Но не успели они откушать приготовленных хозяйкой яств, как вдруг на улице заржали кони. Народ из любопытства повысовывался в окон, повыходил из домов. Здесь никогда не видывали войн и набегов, поэтому вместо того, чтобы сильнее запирать ставни, люди здесь, с интересом встречали незнакомых всадников. Их было пятеро, роскошно разодетых. Четверо были в золотых латах играющих в лучах заходящего солнца, тот, кто ехал впереди носил расшитый драгоценностями камзол, на ремне висел меч, голову обрамлял золотой обруч. Сам он был красив и сложен еще совсем по-юношески, и только тяжелый взгляд темно-зеленых глаз выдавал его, уже совсем не юный, возраст. Все наездники были темноволосые и загорелые, не иначе как южане, не иначе как жители тех далёких земель, расположенных к югу отсюда за многие дни пути. Кто-то ахнул, завороженный небывалой красотой людей, каких не встречали селяне даже в городе. Всадники проехали через всё село, направляясь к дому одинокой ведьмы живущей на окраине, той, что, как говорил народ, могла залезать в мысли людей и читать их, как открытую книгу. Человек, ехавший впереди, спешился и подошёл к её осунувшемуся дому, а когда хозяйка вышла ему навстречу, они долго смотрели друг на друга. Когда всадники под покровом ночи, наконец, покинули селение, ведьму по имени София больше никто и никогда здесь не видел.
Текст читается легко. Описания местами хороши. И сюжет интересный. До самого конца не верила в счастливый финал, а вот на тебе Вот только повторов в тексте многовато. Например: "Делон не был из тех, кто позволял женщине понукать собой, а смотря на все её попытки остановить его, лишь ухмылялся, и за этой ухмылкой София ни как не могла прочитать его истинных желаний и намерений." или "Она знала, что ещё немного и Делон, снова покинет её и не будет ей покоя и радости до тех пор, пока он снова не вернётся в стены ее покосившегося дома, где на несколько дней они будут снова счастливы."
0
