Короткое описание: «Настанет день и ты, милая Танечка, голубоглазая и добрая, возьмешься за меч» 1585 год. Покорение Сибири.
Басурманин был маленьким и толстым, с круглым, закоптелым лицом. Он сидел на ковре, скрестив ноги, и собирал грязными пальцами плов из глиняной плошки - жадно пихал его в рот, запивая кумысом. Рисинки болтались в его куцей бороде, но татарин не замечал этого, рассматривал нас – высоких, широкоплечих - узенькими глазенками. Вышитый золотыми нитями кафтан был ему велик, и собольи оторочки на рукавах то и дело опускались в миску вместе с короткими пальцами. Рядом, на широком блюде, источая падальную вонь, лежала вываренная баранья башка с отпиленными рогами. Чуть поодаль, в темноте, у хозяйских нар, сидел брат басурманского хана - Ахмет-Керей - со своими недозрелыми сыновьями. Я видел очертания фигур, тусклый свет из приоткрытого шанырака вытачивал их из темноты, словно из камня - бритоголовые изваяния, чуждые христианскому миру. - Толмача, - буркнул Савва. Из всех нас - пятерых послов, отправленных к сибирскому хану - только он считал задуманное Строгановыми предательством. Мы вытолкали толмача вперед, в центр юрты, к погасшему чуволу[камин], над углями которого висел тяжелый медный котел. - Толкуй, как условились, - приказал я, сжимая в руках мешок, набитый малахитовыми гребнями. – Скажи ему, зачем мы пришли. Толмач был старым, сгорбленным, с побелевшей от времени бородой. Его мурмолка была ему велика и постоянно сползала на кустистые, жесткие брови. Некогда плотный кафтан висел на нем, как на пугале, а соболий опашень видом своим не уступал самому старику – смотрелся таким же древним и истощившимся дальними походами. Многое повидал этот дед, вел речи с остяками, бурятами, вогуличами, барабинцами, был острием Строгановской пики, с громким посвистом летящей по неизведанным Сибирским землям. Старик-толмач поклонился хану, поочередно перенял у нас мешки с дарами, высыпал каждый под ноги хану, и, наконец, взялся говорить. - Куәтле ханга Себер Кучум - маңгай белән бәрәбез…
Могучему хану Сибирскому Кучуму – челом бьем. Прослышаны мы о славе твоей, гремящей от моря до Угрских[Уральских] гор, по берегам Тоболовым, до самой Оби. Говорят с тобой гости[купцы] Угрских пограничных землиц именитые Строгановы. Не побрезгуй, прими от нас дары с угощеньями и выслушай. Имеется у нас к тебе, великий хан, дело важное. Прослышана вся Росия о твоих сечах с крестоносцами казацкими, возглавляемыми атаманом Ермаком. Многое ты натерпелся от станишников волжских, аки и царь наш батюшка. Гуляет Ермак по-разбойничьи с шайками своими, заливает край богатый кровью, жаждет войны. Не отвечает на уговоры Ермак, не желает останавливаться. Посему готовы мы, заручившись благом царским, отдать в твои справедливые руки атамана Ермака и всех, кто в день суда будет с ним в походе. Коли дашь согласие, будем с тобою мир налаживать. Коли откажешься – разграбят твою страну ненасытные разбойники. Говорили с тобою, устами толмачевскими, купец Строганов с племянниками. Толкователь закончил и снова поклонился хану. А потом осторожно попятился за наши спины. Пока он говорил, я наблюдал, как менялось лицо басурманина. Поначалу он с недоверием прислушивался к родному языку, исковерканному славянским наречием, но, как только прозвучало имя «Ермак», лицо его тут же исказили ненависть и злоба. Он бросил есть и подался вперед – уродливый степной зверь, ослепленный желанием мести. Измельчавший и глупый потомок хищников, державших когда-то в страхе целый мир. - Нигә хыянәт итәсез аны? (зачем предаете его?) – спросил он у толмача. - Говори ему, што это наше спасибо великому атаману, - я оглядел остальных, достал из мошны[карман] кусок камня, изрисованный углем, и бросил к ногам хана. – Скажи, что, как вертает Ермак домой, так и ждет его позорное четвертование, а здесь – геройская смерть. И што будет народ слагать былины о Ермаке славном Тимофеевиче. Хан с прищуром поглядел на меня. -Ул үлә, ничек эт! (он сдохнет, как собака!) - Твоя участь не краше. Этого не толкуй. Спроси лучше, готов ли он дело обсудить? Лоснящиеся губы хана растянулись в подлой улыбке, и он яростно закивал нам. - Лыбится, пес проклятый, - услышал я голос Саввы. – Ничего, пущай и полыбится…
Войлочные юрты пришлых татар, в отличие от жилищ местных племен, были приземистыми, вход в них находился у самой земли, так что вползать в них, ровно как и выползать приходилось на четвереньках. Сбросив тяжелую ношу слов, мы резво выбрались под яркое весеннее солнце, стряхнули с колен землю и под присмотром стражи отправились к кособокой каптане[крытая сукном повозка], которую оставили под холмом, рядом с небольшим улусом[татарская деревня] в дюжину юрт. «Кажет нам свою слабость, - подумал я, подставляя лицо теплым лучам. – Эти робя не все…» Каждый казак был прослышан о рати магометянинов[ мусульман], собравшейся в степях. Я обернулся. Жилище хана, окруженное стражей и шаманской защитой, по монгольскому обычаю располагалось чуть поодаль, на возвышении, в полукруге из юрт, принадлежавших его многочисленным женам и слугам. Так, когда-то ставил свой шатер сам Чингисхан, великий каган, кликавший себя Повелителем Вселенной. Толстый и коренастый, будто медведь, он выбирался из яркого шатра, словно из берлоги, и подолгу смотрел с холма на покоренные земли. Его рыжие косы медью горели на солнце, а в глазах метались ненасытные искры огня. Он поднимал руку к горлу, и медленно проводил ею под кадыком, делая свой любимый жест, повергавший в ужас целые страны. А потом улыбался, глядя, как его бесчисленная армия двигалась к горизонту, сея по пути разруху и смерть. Я отвернулся. У этого племени ничего не изменилось со времен великого похода к краю земли. Вся та же кочевая саранча, пожирающая камень, железо и плоть. Золотая орда разбилась, но ее осколки еще долго будут гноить по русской земле острыми занозами.
Трудно нетолько писать исторические вещи, но оценивать их по вырванной странице. Но уж если судить по тому, что представлено, то тут еще работать и работать. Сразу бросилось в глаза - насколько я знаючувол, он же чувал - это мешок, а не камин. Хорошо вываренный череп не может источать падальную вонь - это вам любой, даже начинающий таксидермист скажет. Ну и изображать Кучума грязным,вонючим басурманином, значит унижать Ермака. Кучум был выходцем из высшего сословия Бухары, хорошо образованным длятого времени. Незадолго до прихода Ермака в Сибирь, согласно некоторым данным, Кучум вывез нескольких исламских учёных из Казани. Кучум достиг значительных успехов в укреплении своего государства. Границы Сибирского ханства на севере доходили до Оби, на западе кое-гдепереходили на европейскую сторону Урала, на юге проходили по Барабинской степи. Относительно легкая победа немногочисленной (менее тысячи человек) казачьей экспедиции под руководством Ермака над целым ханством объясняется непрочностью объединения различных народов, зачастую исповедовавших разную религию и ведущих разный образ жизни. Именно это явилось главной причиной поражения Кучума, а не грязные пальцы и амбре, исходящее от него. Надо признать, что несмотря на успехи Ермака, Кучум его всё-таки одолел. Властолюбивый хан сопротивлялся, и его борьба продолжалась аж до конца 16-го века.
Форма - баян. Ну, я понимаю, автор тут не любит монголов, но показывать врагов комично (Он бросил есть и подался вперед – уродливый степной зверь) - ну это по-американски как-то. Можно было поработать над образом сибирского хана, чтобы и уважать было за что, и ненавидеть - тоже. Вон, за примерами далеко ходить не надо - Гитлер - мразь и враг славянской культуры, но какая личность... какая мощь, какая воля...
Считаю, что это важное в конструкции персов. Насчёт слога - ну, надо показывать а не пояснять. Тем более в скобочках. Баян это.
А тема - гут. Побольше бы на эту тему, да насчёт "гниения орды" - которая на русской земле всех достаточно запарила своим запахом.
Побольше бы, согласен. Но кто? Уже второй год пошел, как пишу, а все одни наброски. Писать исторические вещи - тяжкий труд. Без дураков. А вообще-то - все это часть одной большой мистификации. 1585 - псевдо, фантазии на тему. Есть и еще цифры.Но все они по отдельности - просто. Надеюсь, что когда-нибудь соберу их вместе и получится сложное, серьезное произведение. Спасибо.
0
