Петер возвращался домой. Зная, что за выпечкой присматривает его помощник Альбертус, булочник решил заглянуть к Жастин. Они не виделись с воскресенья, и Петер уже скучал по звонкому смеху и круглым щечкам возлюбленной. Он мог представить ее лицо в любой момент, даже разбуди его среди ночи. Ее желтые локоны, один виток которых нависает над левым глазом, как невысокий утес над водой; чудесные миловидные ямочки манят дотронуться до них; в меру полные губки влекут целовать их снова и снова; смешно закругленный подбородок, на который можно, кажется, смотреть вечность. Многие парни засматривались на девушку: вон и Брун, сын жестянщика Фолькарда, и оружейник Тьерри, также как и Петер, унаследовавший дело своего отца. Жастин, судя по всему, предпочитала Петера, хотя открыто об этом не говорила.
Петер и Жастин с детства были вместе. Поле, лес, река, городские стены – все принадлежало им. Особенно они любили свежий утренний воздух, оглашаемый звуками пастушьих рожков. Бой колоколов собора возвещал о начале дня. В это время хорошо было взобраться на городскую стену, в том месте, где она примыкала к воротам. Дети следили, как коровы, свиньи и другие домашние животные движутся по узким улицам к воротам, чтобы провести день на цветущих лугах. Из окрестных сел тянулись десятки телег и повозок с деревенскими вкусностями. Интересно было наблюдать за крестьянами в поярковых шапках, молодыми девушками с кувшинами с молоком и корзинами яиц, монахами-кармелитами в тёмно-коричневых рясах с капюшоном. Открывались склады товаров, оживали подворья, где останавливались проезжие купцы.
Петер приблизился к дому банщика. На этом отрезке улица немного сужалась и строения едва не соприкасались в верхней их части. Фахверковый дом отца Жастин был исключением. И хотя семья могла перебраться ближе к площади, - горожане любили мыться - банщик не уставал повторять: "На этом месте мои предки жили сто лет и я останусь здесь".
Дом перестроили недавно. Согласно новым веяниям фасад был оштукатурен, чтобы уменьшить вероятность пожара. Темно-красные балки еще пахли краской. Они образовывали форму "дикий человек": в ней боковые, косо расположенные отрезки балок, пересекались на середине высоты несущей вертикальной балки. Угловые балки имели орнаментальные завитки, похожие на букву S. Они служили оберегами от молний. Деревянные конструкции защищал от гниения каменный цоколь, что говорило о достатке хозяина.
Петер окликнул девушку. Та выглянула в окно.
- Доброе утро, Жастин, - поздоровался Петер. – Мы не виделись уже несколько дней. Может прогуляемся? Я хотел бы посоветоваться с тобой.
- Мастер хлебопек нуждается в помощи глупой дочери банщика?
- Ты ведь знаешь, как я ценю твои суждения. Кроме того, мне нужен не рецепт кренделя, а мнение по очень важному вопросу.
Девушка тотчас вышла из дома. Молодые люди отправились вдоль улицы. Это была прекрасная пара: поджарый Петер, одетый в белое блио, украшенное вышивкой, из-под которого виднелся черный шэнс с орнаментом, превосходно гармонировал с Жастин в красном, затканном золотом сюрко из дорогой материи. Люди засматривались на них, а сердобольные хозяйки махали им вслед.
- Утром я был на площади, - начал Петер. – Серваций Броде просит дать ему права гражданина. Ты помнишь он работал у меня до Альбертуса. Поэтому он и обратился ко мне с просьбой поручиться за него. Как мне быть?
- Я встречала его несколько раз, но никогда с ним не разговаривала. Трудно судить о человеке, с которым не перемолвился и словом. Все же, я помню два случая.
Однажды, я шла домой с площади и увидела как группа ребятишек, пробегая по улице, задела старуху, несшую вязку дров с рынка. Та упала и сильно ушиблась. В это время мимо проходил Серваций. Он подхватил женщину на руки и отнес ее в аптеку. Затем вернулся и собрал все дрова.
Второй случай произошел у складов. Отцу нужно было купить там что-то и я пошла с ним. Пока отец торговался, я прогуливалась по двору и увидела, что один из работников начал колотить палкой черную собаку, забредшую, наверное, в поисках еды. Броде перехватил руку, занесенную для удара, и, хотя парень был не из слабых, Серваций вырвал палку и отбросил в сторону. Осмотрев пса и не найдя повреждений, он покормил его.
- Хорошо, что ты рассказала мне об этом. Знаешь, на площади, беседуя с друзьями, я высказался в пользу Броде, но Ян был против. Кстати, в совете твой отец тоже воспротивился просьбе Сервация. Но, ты помогла мне принять решение.
Молодые люди еще немного побродили по городу. Вскоре, Петер проводил возлюбленную домой и, наконец, вернулся в пекарню. Альбертус посвятил его в то, как идут дела. Дневная норма уже покоилась на противнях. В те времена каждый булочник обязан был печь определенное, указанное ему количество хлеба, чтобы не было излишка. Похвалив парня, и выдав ему несколько монет для посещения питейного заведения, Петер принялся подготовкой к завтрашнему дню.
Когда он закончил работу, вечер опускался на город. Петер вышел подышать прохладным весенним воздухом. Улица жила своей обычной жизнью. Те же звуки, те же запахи, те же привычки. У виноторговца Рейнара – маленькая попойка. В каждом деле важно расхвалить свой товар. Но, что может быть лучше пробы? Вот и Рейнар выкатил бочку перед домом, вынес кружки и угощает прохожих. Сбежались даже дети. И хотя совет города неодобрительно смотрел на такие вещи – ничего нельзя было сделать.
Петер подумал, что неплохо было бы и ему выпить кружку. Он уже направился к бочке, как кто-то тронул его за рукав. Петер обернулся. Перед ним стоял Виллем, посыльный совета.
Первое впечатление от встречи с ним оставляло непонятное чувство незавершенности работы творца. Редкие светлые, почти белые, волосы, ниточками падающие на глубоко посаженные глаза непонятного цвета, не могли прикрыть значительно оттопыривающиеся уши. Сломанный в юношеской драке нос, делил лицо на две неравные части, а полукруглая черта между нижней губой и выдающимся подбородком придавала ощущение вечной грусти. Левая рука была немного короче правой, но это не мешало Виллему выполнять свои обязанности. Горожане уже привыкли к странной внешности посыльного, и только дети иногда поддразнивали его. Он появился в городе пару лет назад и был взят под опеку Якобом Даммом.
- Здравствуй, Петер, - начал он. – Серваций Броде, объявил совету, что просил тебя поручиться за него в вопросе предоставления ему городских привилегий. Готов ли ты пожаловать завтра утром в ратушу, дабы объявить об этом.
- Да, я приду, - ответил юноша.
- Заседание совета начинается в девять, не опаздывай, - сказал Виллем. Затем попытался улыбнуться. – Не хочешь заглянуть к Рейнару?
- Я был на пути к нему, когда ты меня остановил.
В тот вечер виноторговец выкатил бочку с отличным рислингом.

Глава третья

Величественное здание ратуши выходило на Рыночную площадь. Здесь располагался магистрат, где «отцы города» решали важнейшие дела. Ратуша была построена несколько десятков лет назад. Магистрат пригласил мастеров со всех концов страны. Девять дней заседал городской совет, но так и не смог прийти к общему мнению. Тогда, собрали народ на площади, где каждый мастер выставил макет своей ратуши, и горожане должны были оставить один геллер рядом с понравившимся макетом. Так решилась проблема выбора и получен первый взнос на строительство.
Фасад ратуши, украшенный восемью узкими узорчатыми окнами в готическом стиле и статуями библейских персонажей и графов, был гордостью города. Приезжие из других мест всегда находили время полюбоваться им. Многие даже заказывали цеху живописцев свой портрет на фоне ратуши. С некоторых пор на площади постоянно находился художник, получивший эту работу от гильдии. Крышу здания венчала группа башен с остроконечными шпилями.
Петер подошел к площади за полчаса до указанного времени. В этот час пространство перед ратушей было заполнено людьми. Посетители торга ходили между рядами с зеленью, рыбой, дичью и другой всячиной, расположенных под открытым небом. Несколько лет назад сгорела деревянная постройка, внутри которой находился рынок. С тех пор члены магистрата вели постоянные дебаты о необходимости восстановления крытого рынка.
Петер тоже прошелся вдоль рядов. Но смотрел больше не на товар, а на покупателей. Булочник давно уже задумывался над тем, как разнообразить то, что он выпекает. Недавно он задумал выпечь на пробу несколько кренделей, отличающихся по вкусу, а по форме напоминающих представителей разных слоев населения. Поэтому, он присматривался к людям, пришедшим на площадь.
Вот почтенный бюргер в широком, до колен кафтане темно-красного цвета. Там мелькнули полотняные шаровары пилигрима. В руке он держит посох, а через плечо перекинута сума. Прогуливающийся по площади ученый, одет в длинную, ниспадающую до полу мантию с длинными, подбитыми мехом рукавами. Конфедератка с кисточкой украшает его голову. Зубчики по краю кафтана и золотая цепь принадлежат дворянину. Этот, видно, из заезжих: вон и остроносые бирюзовые сапоги – здесь такие не носят. Темно-серые платья бегинок с белым покрывалом на голове мелькают среди прилавков. Правда, покупают они редко – больше просят подаяние.
Петер поднялся по широкой лестнице в Зал заседаний. Недавно отстроенное помещение производило впечатление чего-то незавершенного. То ли низкий сводчатый потолок, то ли неумело обработанные готические колонны, а, может, грубые деревянные скамьи вдоль стен. В глубине комнаты высился подиум.
Виллем встретил Петера у входа в зал, подвел его к одной из скамей и жестом предложил сесть. Дебаты уже начались. Сейчас за подиумом стоял Якоб Дамм. Он доложил собранию о вчерашней просьбе Броде и сейчас высказывал свое мнение.
- Двести лет городской устав существует в сегодняшнем его виде. Двести лет мы охраняем наши привилегии, как права, так и обязанности. И это не первый случай, когда человек, осевший в городе, просит стать его гражданином. Поэтому, я не вижу причин отказать в просьбе, если Петер Корсейн поручится за него перед советом.
Дамм сошел с трибуны. Председательствующий сегодня Берт Ансельм поднялся со своего места:
- Сначала мы выслушаем Петера, а затем продолжим обсуждение.
Знаком он подозвал молодого человека, а когда тот приблизился, сказал:
- Мы ждем от тебя не речей, а лишь обоснованное поручительство.
Юноша подошел к подиуму и оглядел зал. Был он здесь впервые и, не то, чтобы оробел - а непривычное это чувство, выступать перед городскими властями. Совет представлял собой интересное зрелище. Депутаты каждого из сословий сидели вместе, этакой обособленной группой: графские посланцы, главы наиболее крупных ремесленных цехов, купцы, бюргеры. Разноцветные островки среди просторов зала. В те времена была сильна еще власть феодала и его представители, заседающие в ратуше, могли повлиять на решение законодателей. Но жители города составляли большинство, что обеспечивало известное преимущество при решении вопросов. Присмотревшись, хлебопек увидел Жерара, отца Жастин.
- Весь день вчера я обдумывал просьбу Сервация, - начал Петер.
- Поэтому я не получил утром своих булочек, - раздался чей-то голос и обстановка в зале слегка разрядилась.
Немного смутившись, юноша продолжал:
- Броде работал у меня и проявил себя прилежным работником. Я не заметил за ним ничего плохого. А недавно услышал о его хороших поступках. У него доброе сердце. И, если Серваций отвечает требованиям городского устава, я ручаюсь за него.
С этими словами Петер вернулся на свое место. После него выступили еще несколько человек, но он не прислушивался. И, только, когда слово взял банщик Жерар, юноша обратился в слух.
Отец Жастин, невысокий мужчина с крепкими руками костоправа, говорил внушительно и четко; слова потоком вылетали из его рта и, будто, протаранивали слушателя:
- Двести лет назад, как сказал Якоб, мы отвоевали наши права и нашу свободу. Наши отцы и деды пролили немало крови в этой борьбе. Посмотрите на жизнь горожан, полную энергии и радости, устоявшуюся и спокойную. Граф даровал нам привилегии самоуправления в награду за услуги, оказанные ему городом. Нет больше разбойников, живущих за стенами и грабящих людей. Город настолько силен, что наши враги боятся воевать с нами. Но нет ничего вечного. Или вы думаете, что граф оставил попытки вернуть себе власть. Не только феодал – епископ и, даже, король засматриваются на наши земли. Я уверен – город кишит шпионами всех мастей. Сегодня они гостят здесь или торгуют, но, если мы позволим им получить права горожанина, то завтра можем потерять все. Я ничего не имею против Броде, но хочу предотвратить серьезную ошибку. Мы должны увеличить испытательный срок до трех лет и давать будущим гражданам поручения, которые покажут, можно ли доверять этим людям.
Раздалось несколько одобрительных возгласов, однако большая часть собравшихся молчала. Петер был удивлен. Он понимал, что ничего бы не изменилось, знай Жерар о случаях, рассказанных ему Жастин. Этот человек уверен в своей правоте.
- Ты можешь идти, Петер, - обратился к нему Ансельм, по окончании дебатов. – Совет объявит о своем решении завтра, на площади.
Выйдя из здания ратуши, юноша направился в трактир, рядом с площадью. Открыв тяжелую дубовую дверь, он очутился в плохо освещенном помещении. Воздух был пропитан запахом хмеля, исходившим от пивных бочек. Над ними висел портрет сказочного короля Гамбринуса с кружкой пенящегося пива в руке. Трактир "Хамеркен" был пока единственным в городе, заменившим традиционный груут хмелем. Напиток от этого только выиграл: появился приятный горький вкус, крепость и мягкость.
За потемневшим от пива столом, Петер увидел своих друзей. С десяток кружек уже стояли пустыми. В "Хамеркене" было принято хвастаться выпитым, поэтому посуда оставалась на столе.
Лазарус и Ян жестами предложили Петеру присоединиться к ним.
- Возвращаешься из ратуши? – поинтересовался Лазарус.
- Да. Ян, у тебя есть единомышленник в совете.
- Только один? – удивился тот.
- Из тех, кто говорил сегодня. Жерар выступил против чужаков.
- Хорошо, что нашелся хоть один патриот. Город процветает, у нас свой образ жизни, свои интересы, мы одно целое. Помнишь, как сказано в хартии: "Каждый должен помогать своему ближнему, как если бы это был его брат". И допускать иноземцев в нашу коммуну нельзя.
- Да, что с тобой, Ян? – спросил Лазарус. – Или ты забыл, что твой род насчитывает всего два поколения в городе? Ведь и твой дед мог не получить бюргерских привелегий. Кто из нас может похвастать тем, что его предки отвоевывали эти земли, сражались с королевскими рыцарями за права и свободу, отражали нападки графских приспешников или громили разбойничьи банды. Где была семья Жерара тогда? А сегодня, когда наша жизнь налажена и размеренна, ты отказываешься дать права горожанина человеку, вся вина которого в том, что он родился в другом месте.
Лазарус сел, утомленный столь пламенной речью. Выступления не были сильной стороной портного. Он залпом осушил очередную кружку. Ян слабо попытался защититься:
- Не можем же мы встать на площади и раздавать приглашения в ратушу, где каждый сможет стать жителем города.
- Перестаньте спорить, - поднял руку Петер, и пересказал им то, что услышал от Жастин.
По лицам друзей он понял, что его усилия не привели к желаемому результату. Прошел час и молодые люди поднялись из-за стола. Покидая трактир, они не обратили внимания на человека, вышедшего следом.