Пришло воскресенье, а с ним и праздник. Весна щедро одаривала горожан увеселениями. Праздник дураков и праздник осла, особый, освященный традицией вольный пасхальный смех, множество карнавалов и шествий. Но, пожалуй, самым любимым из всех являлось чествование первого мая.
Петер проснулся рано. Его разбудил гул голосов, доносившийся с улицы. Вспомнив какой сегодня день, юноша вскочил с кровати. Умывшись прохладной водой, он оделся и наскоро перекусил сыром с хлебом, оставшимся со вчера. Подумав об этом – улыбнулся: "Сапожник без сапог". Праздник был таковым для всех. В этот день печи оставались холодными, не работали ткацкие станки и не слышно было звонкого эха наковальни.
Солнечный день вступил в свои права. В воздухе чувствовался аромат трав и цветов, привезенных в город для праздника. Утро еще молодо, а уже въезжают в город подводы с благоухающей зеленью – любимым ребенком благодатной почвы. Царство цветов ощущалось повсюду: в церквях, домах и на одеждах молодых и старых.
На улице Петер влился в поток горожан, идущих к площади. Пройдя несколько метров, он увидел знакомые черты. Жастин была одета по-праздничному. На ней было, вошедшее тогда в моду, «дьявольское окошко»: поверх сильно приталенного платья девушка надела другое, широкое, без рукавов, цвета, соперничающего с чистотой майского неба, и с большим декольте. Рукава соединялись спереди в виде муфты. Наряд дополнялся достаточно длинным шлейфом. Модница шла в сопровождении подруг, также разнаряженных по случаю торжеств.
Юноша не решился подойти к Жастин: отчасти потому, что боялся насмешек острых на язычок товарок девушки, отчасти ожидая Яна с Лазарусом. Не доходя до площади ему встретился Броде.
- Привет, Петер, - обратился к нему Серваций. – Я искал тебя в надежде сказать спасибо за поддержку в ратуше. Возможно, это трудно понять человеку, родившемуся здесь, но ты подарил мне надежду на новую жизнь. Конечно, совет еще не объявил о своем решении, но, когда человек скитался почти всю жизнь, подождать еще немного – сущие пустяки.
- Не стоит меня благодарить. Будем надеяться, что городской совет вынесет решение в твою пользу.
- Может, выпьем по кружке пива? – спросил Броде.
- Я не против, но давай дождемся Лазаруса и Яна.
- Тогда, в другой раз – твердо сказал Серваций. – Ян недолюбливает меня, ты ведь знаешь?
- Вот и переубеди его, а мы с Лазарусом тебе поможем.
- Жизнь дала мне хороший урок – нельзя убедить словом того, кто не хочет быть убежденным; свою правоту можно доказать только на деле.
С этими словами Броде распрощался и смешался с горожанами, следующими на площадь. Петер посмотрел ему вслед и подумал о том, кем же на самом деле был этот человек. Грамотная речь, свободная походка, открытое лицо и, по деловому, сосредоточенный взгляд – все говорило о непростом происхождении и жизненном пути Сервация. Он мог быть оруженосцем или маршалом у феодала, бедным рыцарем, уставшим служить сеньору, или недоучившимся отпрыском зажиточных родителей, променявшим университет и доходную должность, на сомнительную романтику скитальца-одиночки.
Здесь размышления Петера были прерваны появлением его друзей. Вместе они направились к месту проведения праздника.
Гул Рыночной площади отражался от прижавшихся друг к другу домов, населяющих узкий и извилистый переулок. Казалось, что идешь сквозь трубу, наполненную криками, смехом, музыкой, ржанием лошадей и еще чем-то необьяснимым.
Молодым локтям нашлась работа, пока друзья пробирались ближе к ратуше. Люди не обижались – сегодня первое мая – и, даже, помогали. Кому как не им быть в центре внимания. Праздник "Майский граф" в городе любили больше остальных.
Волнение на площади усилилось. В дверях показался Берт Ансельм. Его поднятая рука призывала к тишине. Мало-помалу шум уменьшился и, вскоре, можно было разобрать слова члена магистрата:
- Граждане свободного города! Большой народный праздник, пришедший к нам из глубины веков, сегодня вдвойне радостней. Мне выпала честь доложить вам, что совет выкупил у графа право суда над горожанами…
Возгласы ликования раздались среди собравшихся. Ансельм снова поднял руку:
- Завтра будут выбраны заседатели из числа бюргеров, и закончится произвол феодала. – Берт откашлялся, ожидая, пока спадет возбуждение. – Магистрат ответственнен за суд по гражданским делам и наказание преступников, но дела людей, принадлежащих к духовному сословию, относятся к церковному суду.
И еще одно. Совет решил дать права бюргера Сервацию Броде. Отныне он находится под защитой города, и обязан нести повинности, отстаивать свою новую родину с оружием в руках и служить в городской страже. Серваций здесь?
Новоиспеченный гражданин уже пробирался к Ансельму, сопровождаемый напутственными похлопываниями присутствующих. Поднявшись на крыльцо ратуши, Броде повернулся к площади лицом; ближние ряды увидели в его глазах слезы.
- Первый раз в жизни я плакал от горя, когда потерял родителей. Сегодня я плачу от радости, - Серваций приложил руки к груди. – Не было и не будет для меня большей чести, чем приносить пользу городу и его жителям.
- А, какую пользу ты можешь принести? – раздался голос, в котором Петер узнал отца Жастин.
- Я не знаю ремесел, не очень сведущ в науке, но изучал гражданское право, был оруженосцем и маршалом, стражником и купцом.
- Довольно! Хватит! – раздались возгласы собравшихся.
Броде отступил назад, предоставив говорить Берту. Но тот только развел руками, мол, что тут скажешь – люди ждут начала праздника – и веселье началось.
Площадь стала быстро пустеть. Молодежь устремилась в лес, на состязания в стрельбе из лука и конных скачках. Остальные начали готовиться к карнавалу.
Процессия организовалась стихийно. Часть соревнущихся была верхом, иные шли пешком. Проезжая мимо Жастин, Петер подхватил ее и посадил перед собой. Девушка посопротивлялась для виду, однако, чувствовалось, что ей приятно. Подружки подшучивали над подругой, но недолго - вскоре лошади других парней замедлили ход, принимая на круп дополнительную ношу.
Двигаясь по улице, ведущей от площади к воротам, группа повсюду встречалась приветствиями. Стражники на башнях, с обеих сторон ворот, забросали празднующих цветами; как иначе могли они поучаствовать в веселье.
На выходе из города, с особой свитой, процессию ожидал оружейник Тьерри– прошлогодний Майский граф.
От ворот до леса добрались быстро. Здесь уже все подготовлено для выбора нового графа. В центре большой поляны установили мишени для лучников. По ее окружности имелось несколько ям, заполненных водой, а перед каждой из них препятствие из сбитых щитов.
Поляна заполнялась народом. Весело щебетали птицы, видно и у них сегодня праздник. Девушки хвастались нарядами друг перед другом, плели венки. Юноши смотрели, хорошо ли натянута тетива, мяли в руках оперенье стрел, проверяли идеально круглую поверхность древка.
Наконец, прибыло жюри. Оно состояло из членов магистрата, начальника стражи, прошлогоднего победителя и городских старейшин, каждый год вспоминавших, какие богатыри прежде получали титул Майского графа. Ворчание ветеранов добавило веселья на поляне; все покатывались со смеху, глядя на беззубые рты, пытавшиеся выговорить имена победителей прошлых лет. Было тем более смешно, что память отказывалась предоставлять свои услуги патриархам.
В дальнем конце поляны появилась группа всадников. Традиция давних времен установила строгий порядок турнира: сперва перед авторитетным жюри кандидаты на почетное звание показывали свое искусство в верховой езде.
Переговариваясь, участники состязаний остановились у отметки. Петер поискал глазами Жастин, и та помахала в ответ платком. Ян подтолкнул товарища локтем в знак понимания, но взгляд его помрачнел, когда среди стартующих он увидел Броде. Серваций сосредоточился на предстоящих скачках. Правила позволяли ему бороться за почетный титул, и новоиспеченный горожанин был полон решимости победить. Ян смог, несмотря на свою неприязнь, оценить выправку Броде и его умение держаться в седле, которое было сделано на славу: корпус всадника был расположен вертикально, в самой глубокой точке, находящейся посередине седла. Вальтрап, в палец толщиной, с кожаной окантовкой по краю, подпруга, затянутая в меру – все говорило об умении Сервация обращаться с лошадью.
В центр поляны вышел распорядитель и объяснил присутствующим традицию проводить соревнования. И, хотя, все знали наперед содержимое речи, слушатели молча внимали рассказчику – ведь это был ритуал.
"Сотни лет назад, когда первые поселения появились на месте, где стоит сегодня наш город, появился Воин. И сказал он:
- Вы построили здесь свои дома, растите детей и разводите скот. Чтобы владеть этой землей вечно, вам нужно сразиться с врагом, чья армия на пути сюда, и победить. Если же проиграете – будете вечными рабами. Я помогу вам, ибо так хочет всевышний.
Несколько месяцев учились поселенцы стрелять из лука, сражаться в конном и рукопашном бою. Возводили стены, строили ловушки, запасались оружием, провизией и камнями. И, однажды, на горизонте появились завоеватели. Были они велики числом, но не стали нападать на город, а окружили его. Началась затяжная осада. Время от времени предпринимался штурм, который легко отражался осажденными. Так прошел месяц, за ним еще один. Начались проблемы с продуктами. Жители роптали, желая покончить с таким положением. Но посланник Бога отвечал, что не получил знака свыше.
В один из вечеров небо, вдруг, нахмурилось и озарилось сверкающими росчерками. От молний запылало несколько деревьев в лагере осаждающих, вызвав панику в стане врага. Тут же открылись городские ворота и, все, кто мог держать в руках оружие, вышли за стены и окружили неприятеля. Внезапно, началось волнение в центре лагеря. Это Воин выскочил из шатра полководца, высоко над собой подняв голову вражеского предводителя. На фоне грозовых разрядов его фигура выглядела зловеще. Неприятельские воины начали разбегаться и натыкались на стрелы горожан. Многие полегли на месте, остальных преследовали на лошадях.
Прощаясь, Воин завещал беречь приобретенные навыки и самим заботиться о своей защите. С тех пор мы празднуем нашу победу…"
После отмашки распорядителя лошади, до того сдерживаемые седоками, устремились вперед. Зрители громкими криками подбадривали наездников. Из десяти кругов пройдено восемь и вперед вышли трое: Петер, Серваций и Брун. Ян отстал, когда его лошадь споткнулась, но удержалась на ногах. Еще немного, и Брун потерял шанс выиграть. На последнем круге, перед препятствием, лошадь Петера поскользнулась при отталкивании, и не успела выдернуть вверх передние ноги. В результате всадник потерял контроль, всем своим весом цепляясь за повод, чтобы сохранить баланс, и ему удалось усидеть. Но, время было потеряно, и Броде уже принимал поздравления.
Петер подошел к победителю:
- Ты здорово скачешь. Видно, что у тебя есть опыт.
- Я три года обучал людей епископа. Но, все премудрости обращения с лошадьми преподал мне отец – он был хорошим воином.
- Был? Он умер?
- Убит из-за угла, - лицо Сервация помрачнело. – И я, до сих пор, не знаю кто это сделал.
Говоривший с силой сжал кулаки.
- Когда закончится праздник, расскажешь мне как все произошло? – спросил Петер.
- Тебе будет неинтересно – это обыкновенная история. Но…нам нужно поспешить, соревнования продолжаются.
- Если ты стреляешь также, как скачешь, то мне нечего даже пытаться победить.
- Брось, - сказал Броде. – Я же не слепой. Твой конь споткнулся, иначе, результат был бы другим.
Они привязали четвероногих друзей к дереву и направились к центру поляны, где начинались состязания «Король стрелков». Соревнования проводились в несколько этапов. Стреляли в чучело совы с расстояния в 30 шагов. Затем расстояние увеличивалось, а участники выбывали, пока оставалось лишь двое.
И в этот раз все шло как обычно. За исключением того, что уже трижды увеличивали расстояние, а три стрелка продолжали поражать цель.
Петер стрелял первым. Он стал левым боком к мишени, расставив ноги на ширину плеч. Сосредоточился, натянул для пробы свой лук, чтобы испытать его силу сжимания и эластичность тетивы. Петер расположил стрелу так, чтобы оперение находилось на уровне глаза. Пустив стрелу, он сохранил позу и положение лука в вытянутой руке пока стрела не попала в цель.
Брун имел низкий хват - рукоятка лука упиралась в его ладонь, к тому же был левша. В народе говорили: "Левая рука ближе к сердцу, ближе к Богу, потому и одаривает их господь своей милостью." Сын жестянщика целился недолго: выстрелил, и, даже присел, словно желая стреле хорошего полета, да еще и причмокнул, когда та вонзилась наконечник к наконечнику с соперницей, выпущенной Петером.
Серваций стрелял диковинно - горожане прижимали большой палец руки, держащей стрелу, к ладони, а этот прижимал его к задней поверхности нижней челюсти. Оперение также находилось ниже уровня глаз. Броде дышал спокойно и ровно, даже когда произвел выстрел. Зрители ахнули, когда увидели, что все три стрелы сходятся в одной точке.
Тогда старейшины решили усложнить соревнование. К дереву привязали белую деревянную планку в три пальца шириной. Состязующиеся должны были расщепить планку, сделав как можно меньше выстрелов. Бруну и Сервацию понадобилось три выстрела, тогда как Петер обошелся двумя.
Можно было переходить к последнему этапу турнира – поединку. Был расчищен центр поляны, огорожено место сражения. Петер уже успел облачиться в латы, когда увидел Броде, разговаривающего с членами жюри. Соперник что-то с жаром доказывал одному из старейшин. Удивленное лицо последнего выражало необычность ситуации. Наконец, они пришли к соглашению, и, старец, выйдя вперед, произнес:
- Согласно традиции, двое оставшихся должны выявить победителя в поединке. Так было во все времена, согласно заветам предков. Но, сегодня мы объявляем новым Майским графом Петера Корсейна, потому что его противник отказывается от боя. – Зрители разочарованно выдохнули, а некоторые начали улюлюкать. Говорящий поднял руку, и стало тихо. – Для такого решения есть причина. Все вы знаете, что в победителем может быть только горожанин, не связавший себя узами брака, чтобы оградить будущую Майскую графиню от ревности жены новоявленного графа. Серваций сообщил нам, что по этой причине не примет участие в поединке. Петер, подойди!
Когда юноша приблизился, на свет появился серебряный лук, изумительной работы. Цех стрелков каждый год предоставлял приз, сработанный лучшим мастером гильдии. Тьерри – прошлогодний граф – вручил Петеру награду и крепко обнял его. Расчуствовавшийся победитель не мог произнести ни слова. Лишь, когда Тьерри слегка подтолкнул его, славный представитель цеха пекарей произнес слова Майского графа:
- Большая честь предоставлена мне городом. Сегодня я смог победить, но победа эта не может уменьшить силу, умение и ловкость остальных. Я знаю, что если настанут трудные времена, рядом со мной будут отстаивать нашу свободу Ян и Тьерри, Серваций, Брун, и Лазарус. Нам есть что защищать и от кого. Мы продолжим традиции отцов и дедов, прославивших родную землю своими бесстрашными подвигами.
Все юноши, принимавшие участие в турнире, собрались в центре поляны. Подбежали девушки, держа в руках венки. Наступал волнующий момент, когда Майский Граф мог выбрать самую достойную красавицу и назвать ее Майской Графиней. Присутствующие, конечно же, знали кого выберет Петер. Так повелось (и никто не собирался это менять), что победитель выбирал девушку своего сердца. Но ритуал должен быть соблюден, и юноше пришлось сделать три круга, якобы, выбирая самую достойную, пока не оказался напротив Жастин. Взяв ее за руку, Майский Граф вывел избранницу на середину пространства внутри круга, который образовали юноши и девушки. Жастин надела приготовленный ею венок на голову Петера, что послужило сигналом к началу танцев.
Вначале, вокруг прекрасной пары образовалось два круга: внешний – парни, а внутренний – девушки. Под прекрасную мелодию майской песни два круга пошли в разные стороны. Вскоре эти круги начали "переливаться" один в другой, образуя "восьмерку". Время от времени круги разрывались, образуя новые построения, новые рисунки – зигзаги, линии, звездочки. Но, когда лица молодых людей раскраснелись, и сердца застучали громче, не стало хоровода: по поляне закружились пары, ведомые Майским Графом и его спутницей.
Возвращались уже вечером, высоко держа восковые свечи. Замыкали шествие новоизбранные граф и графиня. Красивое это было зрелище: яркие наряды, знамена, мерцающий свет свечей в легких сумерках майского вечера. Свита, образовавшаяся вокруг Петера и Жастин, направляла движение процессии. Нарубили целый воз березок. По дороге на него напала толпа горожан. Это означало, что лето завоевано, что оно в их власти. Тут же зелень расхваталась присутствующими, как какая-то драгоценность.
Когда вошли в город, шествие остановилось. Майскому Графу было предоставлено право помиловать одного из преступников, и сейчас он должен был сделать свой выбор. Городской совет рассматривал просьбы заключенных и выбирал троих, преступления которых были не слишком тяжкими. После оглашения имен, Петер остановил свой выбор на ремесленнике, осужденном за продажу некачественного товара.
После возвращения, в здании совета Майский граф минувшего года давал прощальный ужин. Загремели рога, призывая к парадному обеду. Накрытые столы манили обилием яств. Позже, когда на площади был вывешен список съеденного и выпитого, даже старожили удивились: 7 бочек пива, 4 быка, 6 окороков, 10 колец колбасы и многое другое.
Гости заняли свои места у стола, покрытого узорной белой скатертью. Возле каждого пирующего оказался прибор, состоящий из ножа, ложки и кубка. Особенно выделялся сосуд для питья, поставленный перед местом Майского графа. Этот сосуд имел форму крепости. Сама крепость, наполненная вином, размещалась на ножке. Над стенами ее возвышались лучники, вились флаги и вымпелы. Для каждого присутствующего у его прибора заблаговременно положен на столе хлеб. Кроме того, на столе расставлены большие металлические кувшины с вином, чаши с крышками и без крышек, солонки, соусники.
Вначале, собравшиеся по-достоинству оценили дичь (спасибо охотникам): олени, лани, косули, кабаны, зайцы, куропатки, перепела, фазаны – всего было в изобилии. К этому дню горожане всегда готовились особенно – любимый праздник вызывал энтузиазм и желание запомнить его надолго. Домашняя птица - гуси, каплуны, цыплята, голуби – предназначалась для повышения аппетита перед мясом с бойни.
Рыба занимала достаточно большую часть стола. Свежая вяленая, соленая, копченая – даже гурман мог удовлетворить свои изысканные вкусы. Лосось, угорь, минога и щука соседствовали с раками и моллюсками.
После всевозможных сыров появился десерт. Мучные лепешки, сладкие пироги, пирожки с начинкой, пряники (тут приложил руку Петер), конфеты из меда, миндаля и фруктового мармелада.
Утолив голод люди среднего возраста и старики перешли в церковь, дабы усладить свой слух песнями менестрелей. На кафедре появился певческий стул, на который садился каждый из участвующих в программе вечера. Первый спел о сотворении мира, восхваляя Господа Бога, другой "о трех достохвальных крестьянках". Следом выступил певец с обличением современников в их порочной жизни. Этот певец признался достойным награды и получил венок, сделанный из серебряной проволоки.
Молодежь же высыпала на площадь, где поставили дерево, срубленное новым Майским Графом. Петер и Жастин были приглашены в центр круга, образованного молодежью, чтобы вместе станцевать эстампи. Наверное, никогда еще не видели здесь столь чувственного сцепления рук танцующих, как бы символизирующего соединение элементов мироздания. Они отдавались танцу с ничем не сдерживаемой непосредственностью. Постепенно образовывались новые пары и, вскоре, площадь захватила карола. Танцоры, став в цепочку, двигались по одной линии. Опущенные руки держались за ветви и букеты цветов, символизирующие возрождение жизни. Горожане верили в их оберегающую целебную силу. Незамысловатыми были их движения: пара шагов, пробежка, скачок, еще пара шагов. Танец возглавлял ведущий, свободная рука которого, также как и у замыкающего, лежала на поясе. Рожок, флейта и барабан сопровождали незамысловатую пляску.
Разошлись далеко за полночь. Петер и Жастин, казалось не замечавшие никого, бродили по улочкам города. Мерцающий свет факелов, укрепленных на стенах домов с помощью кованых зажимов, создавал неповторимую атмосферу обманчивых теней и отрешенности от окружающего мира. Но, когда полутемный переулок принял их в свои объятия, губы влюбленных слились в страстном поцелуе.