- Я закончил выпечку, - объяснял Альбертус по дороге к дому, - и зашел к Рейнару пропустить стаканчик. Меня и не было всего-то полчаса. А когда вернулся – глазам не поверил: стол и стулья перевернуты, посуда вся на полу, на кровати, словно корова валялась...
Они уже подошли к дому. Картина, описанная подмастерьем, была далеко не полной. Зайдя на кухню, где находилась печь, встроенная в стену, и которая была отделена от основной комнаты, Петер увидел, что последняя партия хлеба, оставленная Альбертусом доходить в остывающей печи, выброшена на пол, а изнутри торчит длинная ручка скребка для чистки очага. Видно, и там искали. Мешки с мукой похудели и осунулись, зияя ножевыми ранами; на полу бело, хоть в сани садись. Благо, дневная выпечка уцелела.
- Что же это такое? - причитал Альбертус, чувствующий себя неуютно из-за случившегося. – Кому понадобилось устраивать тут побоище?
Петер промолчал. Он попытался привести мысли в порядок, но на пороге появились Ян и Лазарус. Друзья недоуменно осмотрелись.
- Кому ты успел перейти дорогу, - спросил Ян. – Мы расстались всего несколько часов назад. – И тут его осенило. – Неужели это из-за той золотой штучки, которую ты нашел? Если так, то дело нешуточное. Надо просить у города охрану для твоей особы.
Петер тряхнул головой, заставляя себя прервать размышления. Он попросил друзей собраться в "Хамеркене" через час, а когда те ушли, направился к жилищу банщика. Ему необходимо было увидеть Жастин, услышать мягкий и тихий голос возлюбленной, вдохнуть аромат ее волос. Подойдя к дому, юноша уже хотел окликнуть девушку, но, в это время в дверях показался хозяина дома. Сурово посмотрев на пришедшего, банщик сказал:
- Хорошо, что я тебя встретил. Объясни-ка мне причину такого сближения с Броде. Даже когда он был твоим слугой, вы нигде не появлялись вместе. Почти год он прожил в доме Корсейнов, и за это время ты ничего о нем не узнал. Да я не впущу к себе во двор даже собаку, не узнав какая сука ее родила. – Жерар выставил вперед указательный палец и, приблизив его к лицу парня, изрек. - Человек, который встречается с моей дочерью должен знать: мне нравится моя жизнь и я оберегаю город от чужаков, разрушающих спокойствие моей семьи. Твой отец был таким же как я. Не раз мы сражались рядом, отстаивая права бюргеров, немало крови пролили, и своей и вражеской. Мне казалось, что старый Корсейн передал тебе то, чем обладал сам – любовь к родной земле, но может я и ошибаюсь. Смотри, Петер, Жастин - мой единственный ребенок и тот, кто не уважает мои принципы, не может ни на что рассчитывать.
Юноша с должным почтением выслушал слова отца возлюбленной. И, хотя мысли его были заняты другим, не в правилах Петера было молча сносить несправедливые, по-его мнению, упреки:
- Серваций не был моим слугой: он работал у меня, а я платил ему деньги. В то время никто не хотел учиться моему ремеслу, а Броде ходил по домам и предлагал свои услуги. Да, мы не сидели с ним в пивной после работы и не только потому, что было много работы. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, а у меня есть друзья. Ты, Жерар, не должен судить о человеке по его нелюдимости. Не каждый, кто молчит – графский шпион. Уверен, придет время, и ты поймешь как сильно ошибался. А если придется защищать родной дом, Серваций встанет рядом со мной на защиту наших свобод. Что касается Жастин, то для меня не существует другой девушки в целом мире.
Банщик, не ожидавший такого отпора от юнца, немного отступил назад. Он окинул взглядом стоящего перед ним булочника, как-будто видел его впервые. Ему было приятно слышать эти слова; он вспомнил свою молодость, прошедшую в постоянных стычках с такими же задирами, как и он сам, ухаживание за девушками, где он не был таким однолюбом как Петер, и позже, в более зрелые годы, многочисленные сражения на стенах города. Пожалуй, ему всегда не хватало той корсейновской постоянности в чувствах, наполнявшей убеждения как отца, так и сына. Не снимая с себя маски строгого поучателя, Жерар буркнул:
- Можешь идти, Жастин нет дома.
Петер чертыхнулся про себя – столько времени выслушивать ворчание старого пня, и все по-напрасну. Развернувшись, он пошел по направлению к пивной. Начинало темнеть. Юноше хотелось успеть встретиться с друзьями до полной темноты. Город, богатевший день ото дня, позволил себе содержать факельщика. В его обязанности входило зажигать факелы и вставлять их в зажимы на стенах домов. Если в то же время по улице шел человек, факельщик обязан был проводить его, освещая путь горожанина. Не надеясь на такую встречу, Петер ускорил шаги.
"Хамеркен" находился на пересечении нескольких улочек, образующих небольшую площадь. Уже показался свет из распахнутой двери питейного заведения, когда юноша услышал фырканье лошади, а затем увидел силуэт всадника, надвигавшийся на него с удивительной быстротой. Передние ноги животного нависли над ним в неотвратимом ударе. Петер отпрянул, но узость улицы не позволила предотвратить столкновение. Круп лошади отбросил его к глиняной стене дома и он потерял сознание.

***
В то же время, один из посетителей пивной вышел, чтобы избавиться от излишка живительной влаги. Увидев происходящее, он кинулся назад, призывая горожан помочь человеку, погибащему под копытами лошади. Ян и Лазарус, сидевшие недалеко от двери, вскочили и бросились к указанному переулку, но там никого не оказалось. Решив, что все это было лишь видением завсегдатая "Хамеркена", друзья вернулись к своим кружкам. Через некоторое время ими овладело беспокойство: Петер до сих пор не появился, хотя прошло уже около двух часов.
- Я волнуюсь, - произнес Ян. – Что-то тут не так. Петер давно должен был появиться. Он не сказал тебе куда идет?
- Нет. Признаюсь, мне тоже не по себе, - ответил портной. Свидетель происшествия все еще был под впечатлением увиденного и продолжал повторять свой рассказ снова и снова. - Думаю, надо вернуться и осмотреть все еще раз.
Сняв факел со стены, они вышли в темноту. Приблизившись к предполагаемому месту, Лазарус опустился на землю, в то время, как Ян поворачивал факел так, чтобы можно было осмотреться. Через минуту они увидели небольшое темное пятно. След на кончике мизинца оправдал их худшие предположения – палец был в крови.
- Это кровь Петера?! – дрожащим голосом произнес Ян.
- Пока у нас нет причин так думать, но все может быть. Сходи к нему, а вдруг он сидит дома и наводит порядок, а я потолкую с Броде.
- Вот-вот, потолкуй. Узнай, не его ли рук дело. Встретимся в "Хамеркене".
Лазарус кивнул и они разошлись в разные стороны.