В те славные дни, когда Ортшоу-холл и окрестные деревни были в цвету, когда запах десятка трав и лесных хвой лился повсеместно, когда туманы стояли редко, и уходили с утренней зарей, мне хотелось в тесный и грязный Лондон. Даже дядин дом в эти дни был каким-то веселым, пропитанный запахом тины и пыли, он, словно бы, оживал, радуясь светлым погодистым денькам. Увы, так обычно бывает, когда на твоей главой висит дамоклов меч – стоит только заботам нахлынуть на тебя, и – весь мир спешит радоваться жизни, и предаваться беззаботной неге, когда ты «должен».
Я уже говорил раз сорок, что одна только мысль о том, что мне предстоит переступить порог сестриной обители, и я тут же ощущал в горле ком, размером с Восточный Экспресс! Мне казалась дикой сама мысль этого грабежа. Однако, лучше так, нежели письмо с подтверждением платежа за известный уже вам клуб попадет в дядины ручонки.
Я шел по коридору к заветной двери, озираясь – нет ли где какого вредного старикашки или горничной? Но, фортуна, которая обычно стояла ко мне спиной, вдруг показала свой лик – путь был свободен! Я бы сказал – «увы свободен», так как я давно уже искал весомой причины что бы отложить эту чертову шпионскую миссию.
Но что это! Дверь оказалась заперта. Мэри никогда не пользовалась ключом, так как полагала, что «дома не от кого прятаться», а тут – получите. Это значило, что в комнате есть что-то ценное для нее. А возможно и для меня тоже.
Я встал перед дверью, как баран, узнавший о новых воротах последним. Внутренний голос сказал:
- Ты пришел за делом! Определенным делом! Так ломай дверь и бери письмо! Хотя – нет! Слишком шумно, и улик потом многовато. Лучше так – напротив её окна должна быть сливная дождевая труба…
Это была первая светлая мысль за сегодняшний день. Погоды, как я упомянул, стояли тихие, можно даже сказать, что тёплые, и окна во многих комнатах были раскрыты. Не исключением было и гнездовье Мэри – в углу было открыто небольшое, узкое окошко, через которое я спокойно мог войти и выйти.
С всё выглядело, знаете ли, очень просто. Труба, окно. Но влезть на второй этаж дома – задачка не из легких. Я хоть и был зачислен в своё время в оксфордский клуб гребцов (и даже пару раз участвовал в соревнованиях за приз «какой-то-там ленты»), но подобный альпийский опыт стал для меня первым.
Комната Мэри была образцом отеческой любви: большая и светлая, она была снабжена кроватью с балдахином, ванной комнатой, французским зеркалом эпохи Луи Четырнадцатого, и, конечно же, трюмо. Да, именно! Трюмо!
Удача она такая штука – если где-то повезло – в другом начинании жди беды, если, наоборот, сначала преследуют неудачи – готовь широкие закрома для плодов следующего предприятия. Так свершилось и тут: комната старушки Мэриэн сначала встретила меня холодно – запертой на ключ дверью, но теперь, напротив, порадовала незапертым трюмо. Увы и ах – на этом мои удачи кончились.
Я обшарил всё, но письма не было. Были какие-то письма из Франции, записки, даже два дневника (читать которые я не стал, ибо это подло – врываться в спальню сестры и читать ее сокровенные записи). В этом чертовом трюмо было всё! Не было только моего письма из банка. Оно словно провалилось в тартар!
Я сел, и даже чуть машинально не закурил. Настроение было понурым. Именно в этот момент я заметил, что за окном состоялся жуткий ливень. Деревья вдалеке плясали от мощного ветра то вправо, то влево. Да, ливень начался с мелких капель ровно, когда я лез по водосточной трубе. Но, тогда я был занят тем, как не свернуть себе шею, и не очень-то раздумывал о прихотях природы.
Я подошел к окну и, приложив немало усилий, закрыл его. Ситуация была, как бы это сказал Торнотт, весьма и весьма недоброй, и, так сказать, предвещала беду. Письма, содержавшего на меня финансовую крамолу, найти не удалось, да еще и этот чертов дождь! Теперь мне придется сиднем сидеть тут, пока погода не выправится.
Моё внимание привлекла дверь. Думаю этот интерес комментировать не стоит. Замок, был таким, что открыть его представлялось возможным лишь ключом, как изнутри, так и снаружи. Наверно, какой-нибудь шпион вмиг отпер бы дверь своей чудо-отмычкой, или взорвал бы стену. Увы, увы.
Именно в тот самый момент, когда мне представлялось, как здорово бы было сейчас разнести в клочья эту дверь, в коридоре послышались шаги. И тут я понял всё! За мгновенье в моем мозгу пронеслась целая вереница мыслей, которая четко иллюстрировала, что эти шаги несут лишь зло. Ливень! Этот ливень, остановил Мэри, заставив вернуться домой! В секунду я ринулся к окну – действительно, автомобиль стоял у порога, и Финчерс распаковывал вещи.
В дамских романах десятки раз описывались моменты, когда некто, пришедший к чьей-то благоверной, оказывается застигнутым врасплох именно таким образом. Однако, в романах вместо сестры героя часто фигурировали мужья, обычно весьма брутальные и физически подготовленные к подобной встрече. Всех до единого Дон Жуанов в такой ситуации выручал старый шкаф. Именно туда я, нужно заметить, и ринулся.
В шкафу было темно, пахло пылью и, как мне показалось, даже каким-то ладаном. Шкаф, кстати сказать, был уже не новый – его лучшие годы были в конце девятнадцатого века, когда такие штуковины размером с полдома были в моде, и вызывали у юных модниц неистовое желание купить это чудо и набить его всякими там тряпками-шмотками под самые антресоли. Шкафом, видимо, так активно пользовались, что двери его не закрывались плотно, образовывая дюймовую щель, через которую я мог обозревать часть спинки кровати и прилегающее к ней пространство.
Наступила тишина. Шаги за дверью смолкли. Быть может, что старушка Мэри решила заняться чем-нибудь более важным? Или это вовсе была не она, а какой-нибудь ровесник адмирала Нельсона из дядиных друзей? Но… нет. Чу! Лязгнул замок, и дверь отворилась.
- Боже! Это невыносимо. – сказал голос, который (насколько я разбираюсь в голосах) принадлежал Мэриэн.
Мэри любила побубнить, знаете ли. Если её что-то не радовало, то она могла целый вечер бубнить себе под нос, что отомстит обидчикам, что «всех покарает карма», в прочее в таком же духе.
Так или иначе, она прошла мимо моей импровизированной бойницы, вероятно, затем что бы обратиться к окну, и вернулась снова в зону прямой видимости из шкафа. В руках у нее был легкий макинтош. И именно глядя на этот самый макинтош, я снова почуял недоброе.
Конечно! Мэри направилась к шкафу, намериваясь положить предмет своего гардероба на его законное место. В моём сознании всё закувыркалось, словно меня ударило электротоком. Ведь, как, подскажите, как я должен оправдываться, что я должен говорить, когда родная сестра, открыв дверь шкафа, обнаружит там среди своих платьев и панталон родного братца! Извращенец, да и только! У меня и так в этом доме репутация, как у Калигулы или Нерона – всё обитатели этих славных долин полагают, что в Лондоне я только и занимаюсь тем, что придаюсь мотовству и разврату. Дядюшка, бес ему в ребро, так и говорит «Эдвард – развратник, сумасброд, дармоед, гуляка и самый безответственный тип, которого знала Англия». Теперь, как я полагаю, к моим регалиям можно добавить еще «подглядывальщик за родной сестрой» или «гардеробный маньяк».
И вот рука её уже, было, взялась за бронзовую ручку шкафа, как в дверь постучали.
Она отстранилась назад, кинула на постель свой проклятый макинтош, и, что вполне понятно, пошла к двери.
- Мисс, вам срочный телефонный звонок – сказал Финчерс, который, надо отдать должное, сказал это весьма кстати!
- Звонок?
- Да, мисс. Телефон есть в буфетной.
И Мэри убежала в буфетную. Она любила, знаете ли, когда ей звонят и всё такое. Однако в комнате я всё еще чувствовал чьё-то присутствие. Словно тень что-то мелькнуло в просвете между неплотно прилегающими дверьми – и в следующее мгновение распахнуло их.
Когда долго сидишь в шкафу, любой свет, даже не слишком тусклый, воспринимается, как прожектор в тысячу свечей. Я, наверно жмурился минут пять, так мне показалось. Когда, наконец, глаза мои прозрели, я увидел перед собой Финчерса, лицо которого было как всегда никаким. Именно «никаким» - ни радостным такой встрече, ни грустным, ни переполненным ужаса, а просто – «никаким».
- Добрый день, сэр.
- Да-да. Добрый.
Ситуация требовала объяснений с моей стороны.
- Э… Финчерс… старина…
- Не трудитесь, сэр. Мистер Хардван…
- Барт? – спросил я, подразумевая «не Бортоломео ли выручил меня, послав на помощь верного старика Финчерса».
- Совершенно верно, сэр - мистер Хардван Младший.
- А то в этом доме развелось слишком много всяких Хардванов.
- Вы правы, сэр.
- Я просто полагаю, что следует уточнять о ком идет речь: о моём товарище или о его милитаристе-папаше.
- Да, сэр.
- Так или иначе, что там Барт?
Я сделал шаг и горделиво вышел из шкафа.
- Он сообщил мне о вашем положении. Учитывая все аспекты дела, я осознал, что вы, сэр, находитесь в щекотливой ситуации.
- Я бы сказал, в весьма щекотливой!
- И поэтому, я решил, что вызвать мисс Мэриэн к телефонному аппарату – наиболее простое и успешное из всех предприятий.
В тот момент, я поймал себя на мысли, что Бортоломео весьма добрый малый, и с головой у него всё очень даже. Однако в следующую секунду я понял, что слышу в коридоре шаги. И эти самые шаги, вероятнее всего, принадлежали моей обманутой сестре.
Сказав дворецкому что-то в роде «благодарю покорно» и всё такое прочее, я выскочил назад в окно и оседлал сливную трубу. Это было моё спонтанное решение. Дождь, слава богам, кончился – это очевидное преимущество. Но, как и под большинством дождевых труб, после сильного ливня, под этой за время моего отсутствия выросла целая лужа. В которую, надо сказать, я и съехал.
Весь мокрый и в грязи по самые уши, ваш покорный слуга припустил в сторону уже вышеупомянутого сквера.
0
