СТОМАТОЛОГИЧЕСКИЙ ЭКСТРИМ.

     Жил себе, жил, не тужил сверх меры. Служил. Не во вред здоровью и державе. Там побывал, сям побывал. В общем, нигде не бывал в масштабах вселенной.
     Радовался жизни. Преимущественно ей самой как таковой.
Хлеб жевал и не только. Мед пивал. По усам текло, по бороде текло, да и рту доставалось. Потом конечно и мне. Ни без этого.
    В общем, все путем.
    А если мозгом в задумчивом созерцании пораскинуть, то получается, что день на день похож как однояйцевые близнецы с небольшими генетическим аберрациями.
    Нет музыки, сплошное сольфеджио.
    А где симфония чувств, полет фантазий, квинтэссенция чувств? А туш урезать?
    Все как у Мебиуса в петле. Квадрат Малевича, а не жизнь. Впрочем, квадрат мне как раз и нравится, смысла гораздо больше, чем в иных кругах.
    Повседневное бытие жизни требует хоть какого-то адреналина. Как в детстве – то понос, то золотуха.
    Требует! Получи!
    Не помню, какого дня от Рождества сел утром чаю попить, пожевать еды, как обычно. Да вот случилась беда, а жевать то нечем. Я ж зубам счет не вел. Утром, вечером почищу не глядя, а то и забуду. Поверку на первый-второй не проводил. Развел во рту неуставную дедовщину. Вот добрая половина и дезертировала от несанкционированного произвола. Остались одни сверхсрочники с истекающим сроком да контрактники, в смысле залеченные намертво. Так мне, по крайней мере, говорили. Но мы-то уж знаем, что контракт бывает пожизненным только с самой жизнью.
     На счастье у меня есть друг закадычный из категории тех, кого вместо ста рублей лучше иметь. Содержит он кабинет зубодробительный, в смысле лечебный.
     Звоню. Присвистывая и пришепетывая, излагаю ему про свое горе-беду. – Ты мне тут долго в ухо не свисти, а то последние зубы потеряешь - говорит весело. – Приезжай. Я тревожный чемоданчик-кошелек в руки и в путь-дорогу. Благо две остановки пешком.
     Захожу, а там уже консилиум собрался, на троих как положено: два кореша моих знакомых и третий, здоровый такой за спинами маячит. Первые двое углубились ко мне в рот своими пытливыми взорами, переглянулись там, пошептались на нецензурной латыни и констатируют. Нет проблем. Засандалим тебе имплантаты высшей пробы, немецкого качества, российского производства и будешь, как молодой Марлон Брандо улыбаться. И тут этот здоровый из-за спин эдак злорадно как бухнет (консилиум всё-таки) – на кой тот самый овощ сдались тебе эти имплантаты. Будешь полгода жидкую манку хавать и то еще не факт, что из тебя юный Брандо получится. Надо ставить армированный протез и уже через месяц будешь, как пожилой Брандо улыбаться. Дался им этот Брандо. Культпоход у них, что ли был на ретроспективу. Я ж где-то посередине между этими Брандами.
     После всего вышесказанного я и завис как Винда в неустойчивом равновесии.
     Манкой меня особо не запугаешь. Я ее с детства уважаю.
     И видимо от неустойчивости сложившейся ситуации во мне вдруг проснулся интерес иного порядка. Я ведь не на слет благородных девиц нарисовался, а попал похоже на торги в разгаре  и на кону, между прочим, мой собственный рот. Проявляю интерес ненавязчивой просьбой озвучить прейскурант услуг. Как только я представил число знаков в стоимости имплантатов и сопоставил его с семейным, включая родственников до второго колена, бюджетом чаша весов стремительно ушла в пользу протеза.
     На том и ударили по рукам. До зубов дело еще не дошло.
     Здоровый, весь из себя довольный, удалился, очевидно, разрабатывать дизайн моего протеза.
     Оставшиеся две трети консилиума, недолго напрягая знания и опыт, решили, что один черт пять зубов нужно удалять и вернуть их какай-то матери. Первый кореш стал в первую позицию и пафосно так говорит, мол, вырвать бивни другу для него великая честь. Чтобы не растягивать мое удовольствие он применит комплексный подход, вернее выход всех зубов одновременно и абсолютно безвозмездно, то есть даром. Я тут стал припоминать, а не задолжал ли он мне и сколько.
     Тот, который второй быстро метнулся за дверь и еще быстрее вернулся назад, но уже с початой бутылкой коньяка и тремя рюмками. Это, говорит, три в одном: премедикация, за удачу и на посошок. На счет, куда на посошок я благоразумно уточнять воздержался.
     Дальше пошло как по накатанной. Закрой глаза, открой рот. Укол. Пол лица как шрапнелью снесло. Боли никакой, только скрежет, хруст и полный рот железа. Когда хруст и туман в голове рассеялись, открыл глаза. Эти двое стоят довольные, любуются своей работой. Ну, прямо Родены  Буанаротти какие-то. Все лишнее убрали.
     Сами себе объявляют конец рабочего дня и предлагают пойти в кабак через дорогу это дело отужинать. Издеваются злорадно мерзавцы. Я до них жевать то не мог, а после них и подавно.
     Хоть рюмку потянешь, намекают.
     Пошли. Взял я эту самую рюмку, просвистел здравицу, благодарственный тост пятистопным ямбом и потянул. Анестезия не прошла, зубов нет, никакой координации гидродинамики. Вот она родимая через нос в туже рюмку и вернулась. Зато насморка не будет, ржут.
     Следующий месяц провел как  Валаамский отшельник, давший обет молчания, так как окружающие не столько вникали в суть моих речей, сколько восхищались моим талантом говорить со всеми известными и неизвестными логопедам дефектами дикции.
     По поводу дальнейших расспросов о стоимости удовольствия отшучивался, памятуя о примененных ко мне льготах и скидках.
     Малость, казалось бы, приключилась, а какими красками серость будней украсила. Экстрим, можно сказать, на пустом месте во рту.
     Мерлин Монро, в смысле Марлон Брандо получился из меня никакой, зато протез приучил, есть ножом с вилкой.
     P.S. А представьте, что просыпаетесь Вы как-то утром без головы. Впрочем, со мной и такое бывало, В другой раз расскажу.