В ту, по-осеннему прохладную, унылую ночь, казалось, что уже никто не спасёт, никто не поможет. Жизнь словно спит, она не шевелится, сон ее настолько глубокий, что потревожить дыханием, нежными объятиями не сможет никто, даже самый сердечно-хранивший ее. Небо сменяло свои окраски, переносясь из нежно-голубого цвета в смутно-синий, и белый бархат в виде облаков немного сгущал палитру этих не многозначных цветов. Среди ярко-горящих фонарей, стоящие на краю дорог, мельком проезжали машины, даже не замечая их, Саша шла в никуда, её путь был бескрайным, как и жизнь, в которой крайности лишь мотивы для нового. Искать в этот день было нечего, лишь шум одной проезжавшей машины сменял шум другой. Навстречу ей шли люди, они словно тени проходили мимо, то ускоряя, то замедляя свои шаги, но даже их она не замечала, они не замечали её. Ноги Саши были словно ватные, и уже ничего её не интересовало, шла впереди несущихся машин, что ей казались игрушечными и, не заметив одну из них, только фары сверкнули, и этот свист сигнала остановил, дал проснуться на секундочку. Саша отскочила, «значит ни здесь…» Ни здесь ждали её. Машина, сверкнув фонарями, уехала в темную мглу, а Саша, не опомнившись от секундного потрясения, продолжала идти дальше.

         Сзади неё был слышен стук колёс о рельсы, это нёсся трамвай, ни с кем не сравнимый стук так быстро приближался, что Саша не успела моргнуть, как он ушел, бежать… бежать… бесполезно… Он всё - равно так быстро ушёл, что Саша только успела взмахнуть рукой, «что ж, стоило идти дальше? Куда?..» Некуда было идти. Так сложно было дышать, в этом прозрачно-тусклом полумраке нужно было отыскать себя, чего сделать под легким дыханием было невозможно. Убежать, скрыться, но куда, когда впереди нет будущего, за которым можно спрятаться, и не потеряв себя начать жизнь с чистого листа. Хотелось бежать, словно ветер, перемещаясь через пространство, и не останавливаясь, хотелось принять чужой образ того, которого никто бы не смог узнать. 

         Саша остановилась на остановке трамвая, села на скамейку, которая была настолько холодной, что этот холод пронзил до кожи, сквозь одежду, и мурашки вдвойне усиливали боль внутри. Саша повторяла только одно: «за что?», «за что?», этого никто не мог объяснить. Холодный воздух наполнялся еще больше и больше, она вздохнула глубоко, чтобы напиться им вдоволь, словно ножом пронзил всё её тело, она выдохнула тёплый пар, что струился меж холодных волокон её волос. Немного отдохнув, она продолжила свой путь. Её глаза были настолько пустыми, что в них не было главного – жизни, они были настолько прозрачными и глубокими что, посмотрев в них, можно было бы уйти в какую-то бездну и заблудиться в ней. Боль в душе усиливала боль в глазах, она усиливалась с каждым вздохом. А внутри словно было пусто, словно исчезло всё, душа, казалось, исчерпала своё и, выскочив наружу, уже замрёт навсегда, хотелось кричать, да вот не было голоса, хотелось биться, как птица об клетку, да вот руки не позволили бы, так как их словно нет, как и не было сил.

         Так, она шла проходя метры, а вдали только прошлое, оглянувшись, казалось, что пропастью станет на век, и его приближение не должно было даже начинаться.  «Девушка, что с вами?» Этот голос остановил её. Это был третий и заключительный этап её пути…

            Холодные больничные стены были не столь единственным спасением, столь гибелью. Мутный, чуть видный свет мог оживить на время.

         - Доктор, прошу вас, скажите, что с моей дочерью?

         Анастасия Ивановна, будучи матерью Саши, была очень взволнованна, руки не поддавались сознанию, сердце билось настолько сильно, что будь шаровой молнией выскочило наружу, оставив только след. Волнение сочеталось с каплями слез на лице, с морщинками. И каждая секунда могла изменить, решить что-либо, но ожидание смерялось с вечностью, а находясь в нем, приходилось учиться мужеству и терпению. Что изменить уже ничего не смогло. Напротив нее стоял главный врач больницы, хирург с большим именем, даже столь великому человеку не по силу было дать вторую жизнь, если первую отняли, увы, даже таким людям, миссия которых спасать, порой сложно выполнять свою роль. Многое, но не все зависит от этих людей.

         Он правой рукой вытер капли пота со лба, опустив глаза в пол, впал в состояние отчаяния и жалости.

         - Мы сделали все возможное, но спасти её не смогли.

         Эти слова пронзили тело, душу зарядом тока. Жизнь остановилась, невозможность продолжать путь стала сильнее возможно найти его.

         -  Не спасли одного, спасли другого. Вы не одни, вас двое, и теперь вы должны жить за двоих.

         Жизнь меняется, а вместе с ней одна сменяет другую, на смену одной приходит другая. Вот и появилось на свет одно теплое сердечко, в замену другому, но бившееся своим жизненным ритмом.