Ева Степень критики: прочитал - прокомментируй. создай иллюзию нужности!
Короткое описание: Из-за технической неполадки или же моего косоглазия, в текст не вошла концовка. Дополнил. Поэтому пересматриваем свои взгляды.
- Опять жидовка пошла! - Эй жидовка! Отсосешь за пару шекелей? Ева Самуиловна за восемьдесят лет жизни привыкла к подобному обращению. Она шла молча, опустив голову. В руке у нее была старая авоська, в которой уже порвалось несколько нитей. Женщина шла в магазин. Этот путь она проделывала раз в неделю, чтобы купить буханку хлеба. И каждую неделю она слышала одно и тоже: - Еврейская корова! Да чтоб ты сдохла! - Жидовку сразу видно! Платье все в заплатках, в магазине окромя буханки ничего не покупала! Куда бережет? Господа Бога купить хочет? В аду будешь гореть, курва! - Постеснялась бы людей! Нет же, ходит всем назло! Почему с ней так обращались, бабушка Ева не знала. Она приехала в это село уже старой, овдовевшей женщиной. Дети жили где-то далеко, она сама не знала где, матери не писали и не звонили. Но с первого дня бабушку возненавидели. Слова, бросаемые в спину Еве, услышала Лена – девушка лет семнадцати. Она выбежала из ворот своего двора и, раскрыв рот, смотрела на то, как медленно бредет по краешку дороги старуха и как смеются ей вслед местные кумушки. Не отдавая себе отчета, Лена подбежала Еве. - Бабушка, хотите я вам помогу? Бабушка, давайте я помогу вам идти? Ева недоверчиво посмотрела на девушку. Лицо Лены – раскрасневшееся от волнения, слезы в глазах – заставило бабушку поверить ей. Она кивнула девушке. - Ты не местная? – спросила она. - Я к бабушке на каникулы приехала. Почему они так с вами? - Не знаю, - улыбнулась Ева. – В прошлом году я тебя тут не видела. - Я раньше сюда не ездила. Это они, наверное, из-за религиозных предрассудков… - Лена замялась, - ну вы понимаете. - Понимаю, - еще раз улыбнулась Ева. Люди стояли, обомлев. - Это ж Верки Лоханцовой внучка! Вот дает, а! - Разозлится Лоханчиха, ох, разозлится!
Вскоре Ева и Лена пришли в магазин. Старуха подошла к прилавку и положила на тарелочку несколько монет. Продавщица с недовольной миной встала со стула, взяла с полки буханку хлеба и бросила её на прилавок. Затем взяла тряпку и смахнула в стол деньги с тарелки. - Зачем вы так сделали? – спросила Лена у продавщицы. - Как? - Тряпкой деньги. - Да этой тряпкой не деньги, а прошму эту гнать отсюдова надо! Повадилась таскаться каждую неделю, точно по часам! Ева побрела к выходу. Лена не успокаивалась: - Скажите, вы в Бога верите? - А как же! Все верят и я верю. Чем я хуже-то? Чего ты прицепилась ко мне? Брать чё будешь, аль нет? - Так вот! Если вы хоть немножко, хоть капельку в Бога верите – он вас накажет за это! Обязательно накажет! - Ишь ты выискалась! От горшка на два вершка, говно вонючее! Учить меня лезет! Шла б ты отсюдова со шкардебой своей! На жидовское золотишко дюже падкая? Помяни моё слово: ломаного рубля она тебе не оставит! - А мне ничего не надо! -ответила Лена и бросилась догонять Еву.
Они вместе пришли в дом старухи: Лена несла авоську с хлебом и поддерживала бабушку за руку. Дом состоял из одной комнаты, в которой была лишь старая кровать, стол на подгнивших ножках – на нем стояли жестяная тарелка и вилка, - табуретка, шкаф с облупившейся краской и пара старых фотографий в рамках. Лена в ужасе осматривала жилье бедняка. - Нечем мне отблагодарить тебя, - с горечью в голосе сказала Ева. – Обожди ка. Старуха открыла шкаф, пошарила в нём и достала старый, уже чёрствый пряник. Она протянула его девушке. - Спасибо, - сказала Лена, принимая угощение. – Как же вы так живёте? - Мне много не надо. Я старая, скоро умирать. К чему мне богатства. Я пенсию получу, в город съезжу, там храм наш, еврейский, все жертвую. А куска хлеба мне достаточно.
Выйдя из дома Евы, Лена столкнулась с мальчиком, сыном продавщицы. - Жидовка, жидовка! – стал кривляться ребёнок. – Ленка-жидовка, жидовке помогает! Девушка схватила его за волосы. - Подонок! – прошипела она. – Иди, проси прощения у бабушки! Ребенок заревел, стал вырываться. Из дворов стали выглядывать люди. - Что ж ты делаешь, зверина? – услышала она. – Отпусти дитя! - Не пущу! – твердо заявила Лена. – Пусть извинится перед бабушкой Евой! - Да она ж жидовка, а он душа христианская! - Нет у него души! И у вас у всех нет! Мальчик резко дернулся и вырвался. Плача, он побежал по улице. В руках у Лены остался клок волос.
- Ленка? – переспросил у мальчика его старший брат Николай. – За что же? Сбиваясь и рыдая, мальчик стал рассказывать историю, произошедшую с ним. Брат слушал внимательно. Его лицо заострилось, глаза налились кровью. Лысая голова затряслась от гнева. - Я разберусь, - коротко сказал он. – Матери не рассказывай пока.
Ночью в доме Евы скрипнула входная дверь. Николай медленно прошел в комнату. Старуха лежала на кровати. Её широко раскрытые глаза смотрели на потолок. Из рта вырывался хрип. Николай взял табуретку и поставил её рядом с кроватью. Сел. Закурил. - Жива, но при последнем издохе, - сказал он. – Вовремя. Николай стряхнул пепел в рот старухи. - Знаешь ли ты, старая каличь, что из-за тебя одна прошмандовка сегодня моему русскому брату клок волос вырвала? Какого хера вы все к нам в Россию едете? Какого хера вам не сидится у себя? Он снова стряхнул пепел в рот женщине. - А знаешь, что сейчас с тобой будет? Не знаешь? Сейчас узнаешь. Он взобрался на кровать, переступил одной ногой через Еву, расстегнул ширинку. Достал свой член и стал мочиться на лицо старухи. Моча попадала ей в глаза, рот. Хрип сменился бульканьем. - А теперь… Николай ненадолго вышел. Затем вернулся с пластиковой бутылкой. Он вылил её содержимое на постель, достал спички.
- Пожар! Люди добрые, пожар! - Пожар? Где пожар? - Жидовка горит!
Люди собирались около дома Евы. Они смотрели на зарево костра, показывали на него пальцами. Среди них была Лена. Она кричала: - Там же бабушка Ева! Она сгорит! Помогите ей кто-нибудь! Помогите ей! - Они не шевельнутся, - услышала она шепот. Девушка обернулась. Голос принадлежал Николаю. - Я знаю, как ей помочь. У неё со двора есть окно. Если мы будем бежать очень быстро, нас никто не заметит. Они сделали крюк и незамеченными подобрались к дому Евы. Со двора огня было меньше. Стекла маленького окошка еще не вылетели от жара, задняя стена еще не была объята огнём. Лена вопросительно посмотрела на Николая. Он усмехнулся: - Жидовка! – презрительно сказал юноша. Девушка внезапно поняла всю опасность, что грозила ей. Она хотела закричать, но Николай оказался проворнее. Он зажал ей рот, ударил по животу. Прижал девушку к себе. Другой рукой он расстегнул ей джинсы. Девушка вырывалась, но безуспешно. Она вцепилась зубами в его ладонь. Николай выругался: - Грёбаная сучка! Парень вытащил нож. Окно лопнуло, осколки стекла посыпались на землю. Николай несколько раз ударил девушку в живот ножом. Клинок мягко входил в её тело. Лена затряслась, её глаза закатились. Николай поднял её на руки и засунул в комнату. Потом он скрылся в темноте. Никто не пришел на помощь Еве.
Хрень полнейшая. Особенно еврейский храм. Или они свои синагоги переименовали? Такое впечатление, что автор очень желает стравить евреев и русских. Автор, тебя кинули евреи? Ну таки не надо быть лохом.
Предлагаю следующий план работы: я объясняю, а ты сидишь, слушаешь (читаешь) и вникаешь. "Храм" - клерикальное обоснование присваивания данного наименования к зданию с определенными сакральными функциями меня не интересует. Женщина прожила в России очень долго, поэтому в ее сознании два определения равнозначных категорий смешались, и на первый план выступило общепринятое (она живет среди русских, а не в еврейской общине). Уж не знаю, по какой причине ты не стал замечать моего стремления объединить в одном лице две антагонистические религии, пусть даже в рамках какой-то лексемы. Автор не намерен никого стравливать. С чего вообще такой вывод? Я думал, моя позиция по вопросам ксенофобии вполне ясна. Автора не кидали евреи. Автор таки не лох.
Я читал рассказ и слезы лились, Был инфаркт ко мне придти готов, Русские подонки веселились Над бабулькой Евой из жидов. Резали ножом, она кричала, С каждым разом громче и сильней. Говорили что, не отсосала, Отсосешь за пару шекелей. Весь свой путь бабулька пропахала Под проклятие русских голосов. Мыла пол и у станка стояла Каждый день до двадцати часов. А сейчас под старость не питалась, Может один раз за пару дней. Булка в холодильнике осталась, Да под койкой пара сухарей. Русские же всласть свинину жрали, Полные веселья и надежд, На курорты всей страной летали, И у каждого в стране был свой коттедж. Матерились, в носах ковырялись, Оправлялись прямо по углам, В проходящих, в не своих плевались И грозили кулаком жидам.
Автор в последнее время впал в экзистенциализм, поэтому, скорее всего, рассказов такого типа больше не будет. Поэтому готовьтесь к скучным, серым размышлениям на тему человеческого существования. Некоторые работы этой тематики уже есть, но популярностью среди читателей тут не пользуются.
Жесть... Отклик негодования есть, но явно не к автору. А к людям из этого рассказа. А еще хочется светлый финал. Но такой ближе к реальности. Много грязи, даже не знаю стоило ли... Но если это сыграло на эмоции, то наверное стоило.
Честно говоря - продолжение было и так видно, мне кажется, можно было остановиться и на том,что было первоначально.Но автор босс - его дело, где ставить точку. Теперь добавились к рассуждениям - жесть и мерзость, добавилась грязь, оставляющая осадок после прочтения. И этот осадок,как по мне, перебивает горечью то, что было ДО.Мне и так показалось, что от рассказа веет "Райским озером",а теперь я в этом убедился.Да,реалистично, да - это все и есть наш мир, но ушла некая глубинность рассказа, та часть, которая здесь давала надежду на свет. Добавилась же одна тяжесть. Мне показалось продолжение торопливым, не знаю почему.Ты дописывал продолжение или рассказ изначально был таким? Эх, смаковать, так смаковать) Рассказ не стал хуже,но он стал другим. Имхо
Не думал о параллелях с "Райским озером", но, увы, похоже. Ну, мне кажется, надежду на свет ты сам придумал, ибо я всегда и везде стараюсь не давать вообще никакой надежды. Её нет у меня, не дам и читателю, поддавшись приступу эгоизма. Точно так же с мерзостью и грязью. Я не могу работать в иных плоскостях. довести до абсурда, подобрать из арсенала унижений наиболее ужасные, сделать преступление отталкивающим - вот мои принципы. Это превратилось в некоторую манию: когда я пишу что-то большое, чего тут уже давно не выкладываю, я постоянно ввожу какого-то мелкого персонажа (на полстраницы) только для того, чтобы он попал в пропеллер или был растерзан собаками/людьми на улице. Если мир жесток (а он жесток) ко всему, то нет смысла говорить "все будет хорошо". Не будет. Торопливость - отдельная история. Этот рассказ собирался из глав одного недописанного романа. И когда был собран (только для того, чтобы представить его здесь), оказался слишком большим. Вот тогда и пришла в голову мысль урезать конец насколько это максимально возможно. Полностью обезличить персонажей мне не удалось, хотя хотелось сделать их не конкретными Евой, Леной, Колей, а тремя образами, концептами в какой-то степени. Финал максимально очищен от эмоций, протокол происшествия. Ну вот и эффект торопливости. Не слишком удачно, я не доволен, но переделывать вряд ли буду.
Нда... Я догадовалась, что Еве достанется из-за того, что Лена вступилась за нее, да и что сама Лена поплатится за это, но чтоб так... А ведь хуже всего то, что такие падонки живут в реальности. Сильный рассказ получился. Именно тем, что вызывает отклик негодования в душе.
Мне кажется важным - какой это год.В советские времена такое случалось чаще, наверное.Хотя, с другой стороны, время в деревнях остановилось, деревня это совершенно другой мир, порой мы даже не представляем - насколько. Деревня, это как часто нам показывают западные авторы, те же их маленькие городки, где народ живет по своим законам, где не привыкли выносить сор из избы, и все, что устоялось годами, таким и остается.И когда приезжает кто-то со стороны, в милую, на первый взгляд среду, смотрит ошарашенно на второе, прогнившее дно, и осознает - как обманчив и жесток мир, и как человек, чувствуя поддержку и запах крови, превращается в зверя. Мы хищники по сути своей и этого не исправить. Мне кажется история достаточно герметично замкнулась - круговорот, нет, ничего не изменится, этот самый Николай,старший брат, и есть подобие того, кто кричит в начале - Отсоси.Кстати об этом выражении - отнюдь оно не деревенское, оно и городское, и, вообще, оно из нашей реальности и повседневности. И придает рассказу как раз оттенок той жестокости, которая и нужна.Это не мат, и его употребление оправдано. Я не люблю просто мат ради мата в произведениях, но когда автор его использует по назначению, когда иначе никак и подобрать синоним, не то, что не получается - не надо, это оправдано. Мне рассказ понравился.История понравилась. Не все гладко, есть несколько спотыкашек по тексту, вроде "Лысая голова затряслась от гнева. " или "Лена в ужасе осматривала жилье бедняка. " Но их по пальцам руки токаря можно пересчитать) В общем и целом - хорошо.Я поверил - в деревне может быть так.В школе может быть так. В нашем мире - может быть именно так.
Часто замечаю за автором желание утрировать многие вещи. Здесь - всеобщая ненависть к безобидной бабушке, пусть даже еврейке. Ненавидят все - от мала до велика. Помню, когда я была маленькая, в нашем дворе тоже жила бабушка еврейка, неопрятная, неприятная, и ее тоже недолюбливали. Но так чтоб в открытую проявляли агрессию, да даже неуважение какое-то - никогда. Тут, конечно, другое дело - деревня. Люди, скорее всего, страдающие недостатком культуры. Но все равно. Все, как один... М.б. это все для того, чтобы четче показать человеческие пороки? Если откинуть эти мои рассуждения - в остальном все понравилось. Картинка складывается. Деревенский сленг - считаю, что в тему. Подчеркивает как раз уровень этих людей. Я так понимаю, что продолжение следует? Предполагаю в таком случае концовку, но все равно почитаю с удовольствием.
Но почему бабушка все-таки одинока? Даже если у нее и не осталось родных, евреи достаточно дружный народ, чтобы помочь соотечественнику ( все евреи соотечественники))
По-моему в Еврейской автономной области не живет ни одного еврея. Сильно сомневаюсь что кто-нибудь из них поселится в глухой русской деревне. Их больше привлекают Москва, Одесса, Запад, США и, собственно, Израиль.
Думаю, вы больше проецируете российскую действительность, чем показываете реалии расизма по отношению к евреям.
Меня смутило самое начало этого рассказа. Если пишите литературным языком, то фраза "отсосешь" сразу все портит. Можно выразить эту мысль более корректно. А в целом интересно, постоянно ждал продолжения, чем же закончится, но, оказалось, пока еще, ничем:)
Да нет, тут надо определиться. Понимаете, если мы будем говорить "это реальность",то тогда все диалоги у нас будут "Привет *** как дела*** прикинь **** вчера *** *** *** видел ***" и т.д.))) Но, мы же не скажем про такую прозу "как реалистично". Я считаю, что в этом рассказе, первая фраза сильно не в тему:)
Если человек употребил, значит он хотел воспроизвести в этом конкретном произведении эту конкретную черту реальности. Чтобы все увидели и всем стало мерзко. А те, кто так когда-либо делал или страдал антисемитизмом, поняли, что они поганые уродцы.
0
