Ночь опять не давала уснуть. Писк просто выедал голову. Эта парочка плавала в пространстве, заполненном отсутствием света. Понимание того, что их двое, возникало, когда тоненький вьющийся звук пропевал узкий интервал, а потом голоса снова сливались в унисон. Они как заклинатели змей пытались убаюкать меня своими флейтами. Я же как кобра, неожиданно наделённая разумом, только создавал видимость сна и пытался дышать наиболее глубоко и размеренно. При первой попытке отведать моей кровушки, тяжёлая рука опустилась бы и попереломала хребты, размазав несмышленые мозги по вспотевшей от душной ночи коже.

Сразу после этой мысли, полетевшей трассирующей пулей через темноту, звуки двух ночных кинжалов стали отдаляться. Здесь, на значительном расстоянии, комариная мелодия стала играть дальше. Теперь она звучала потёртым виниловым романсом: тихо, с неторопливыми приглушёнными переливами.

Они начали заниматься любовью.