Однажды встретились Он и Она. Все чаще и чаще их видели вместе. На улице, в кино, в кафе и даже в библиотеке. О них стали говорить, утвердительно кивая головой: «Они встречаются».

   И вот однажды Он захотел сделать Ей приятное. Он решил повести Ее на балет. Правильнее сказать: Он решил пойти с Ней на балет. С Его стороны это был серьезный шаг, граничащий с подвигом.

   И вот, маленькое окошечко, менторский тон кассира:

   - Есть два билета. Правда, в разных местах. Зато в одном ряду.

   Он призадумался.

   - А как вы хотели? Театральный сезон близится к концу, постановка сказочно волшебная, билеты нарасхват, вам просто повезло. Что решаете? Берете два последних билета? – устремив на Него пистолетные дула зрачков, с ноткой угрозы спрашивала она.

   «Хоть и в разных концах, но мы будем сидеть в одном зале», - решил Он и ответил:

   - Беру.

   Ловкие пальцы моментально сгребли хрустящие купюры и взамен протянули два бледно-желтых кусочка бумаги, на которых вдоль синим наборным шрифтом было отпечатано название: «Спящая красавица». Типографский станок не претендовал на заполнение всех реквизитов. Серия и номер - само собой; строгое «контроль», вытянутое поперек; цена – прочерк, значит, свободная.

   Она Ему всегда улыбалась. При встрече и на прощанье. А также на лавочке в скверике, при выходе из троллейбуса, в очереди за какой-нибудь ерундой. И когда Он протянул Ей билеты, по цвету напоминающие фланель, из которой шьют детские пеленки, Ее лицо просияло, а на губах запечатлилась улыбка.

   Утро того дня ничем примечательно не было. И день прошел как обычно. А что должно случиться вечером? Известно что - культурное мероприятие.

    Городской оперный театр встречал своих зрителей серебристым свечением обновленного купола. Массивные двери тяжело поддавались давлению тщедушной человеческой руки. Не потому, что преграждали путь к прекрасному, а потому, что ослаб современный человек. Все чаще и чаще замирает он в своей каменной берлоге и не шевелится. Парадокс: но даже, когда усиленно работает, - сидит: стучит по клавишам компьютера или мучает авторучку.

   Перед Ней, как всегда, двери распахнул Он, получив в компенсацию лучезарную улыбку. Дальше они, как сквозь строй, прошли вестибюль, контроль и гардероб. Впереди фойе и большой зал. 

   - Как красиво! – восхищалась Она, останавливая свой взгляд на гобеленах, колоннах и пилястрах.

   - Угу, - кивал Он головой, соглашаясь, ибо все действительно так и было.

   Зрительный зал был оформлен с элементами дворцовой роскоши. Блестящий лакированный паркет приглашал пройти в партер. Завитые в спираль ступени вели на балкон. Отовсюду открывался одинаково замечательный вид на огромную сцену, занавешенную необъятным творением с золотым шитьем. 

   - Молодые люди, программку берем, покупаем программочку! – назойливо лезет в уши со всех сторон.

   Он ничего не слышит и смотрит на Нее. Она отводит взгляд и смотрит наверх. Вдруг замирает. Наверху зацепилась за расписной потолок огромная люстра с мириадами светящихся лампочек. А что если все это великолепие да в середину партера…Нет, невозможно представить. Он уводит Ее из-под люстры. Его мускулистая рука крепко держит Ее теплую ладошку, как бы говоря: не бойся.

   - Твое место здесь, - указывает Он Ей на покрытый бархатом трон с подлокотниками из светлого дерева.

   - Постой, а твое? – удивляется Она.

   - Мое место там, - с сожалением кивает Он в противоположную сторону.

   - Почему? – готова заплакать Она.

   - Во-первых, театральный сезон кончается. Во-вторых, спектакль просто сказка. И, в-третьих, билеты достаются с трудом, - испытывая чувство вины, повторяет Он слова, услышанные накануне в окошечке.

   «Что ж, по крайней мере, мы будем сидеть в одном зале, - успокаивается Она, провожая Его взглядом на другой конец ряда. - Это не конец света. Впереди – антракт».

   Она села, сложа руки. Взгляд растерянно блуждал по залу. Ее душа напоминала островок в бушующем океане. Публика рассаживалась по местам. Свободных становилось все меньше и меньше. Даже на балконе. Искусство обладает магнетической силой. Несмотря ни на что люди тянутся к прекрасному. Это радует. Но не Ее в данный момент. Ей хочется быть рядом с Ним. Они посылают друг другу флюиды. Неужели ничего нельзя сделать?

    Прозвенел первый звонок. Скоро начнется спектакль. Шикарные боковые ложи охраняли статуи богов Древней Греции и Рима. Красивый изнеженный Дионис протягивал публике виноградную гроздь. Аполлон – идеал мужской красоты и благородства держал в руках более подходящий к театру атрибут – лиру. Гипсовая копия Венеры вызывала сожаление. Пройдя жернова веков и оставаясь красивой, она потеряла способность к ответным объятиям. Подумать только! Давным- давно этим богам поклонялись стар и млад. Даже Архимед. И тут Ее осенила мысль. Эврика! Если попытаться сделать один-единственный шаг, то они будут вместе: Она рядом с Ним.

  Она решительно поднялась и, подключив к природному обаянию вежливость, обратилась к двум эффектным дамам, переговаривавшимся между собой:

   - Вы не могли быть столь любезны передвинуться на одно место влево?

   Дамы в тот день бросили всех и вся, чтобы прикоснуться к прекрасному. Их жизненный опыт не советовал чинить препятствий без видимых на то оснований. Подвинуться влево не составило труда.

   За дамами протянулась веревочка из недоучек-недорослей, которым родители поставили условие: или они прикоснутся к прекрасному или не получат карманных денег. С выражением полного безразличия веревочка плавно переместилась влево.

   После них к прекрасному тянулась странная чета пенсионеров, состоящая из трех человек: ухоженный старичок и две аккуратненькие старушки. Пожилые люди ворчливы, но добры. И от кого, как не от них, своих предков, мы бы наследовали доброту. Старики быстрее поймут молодежь, ибо сами такими были. Не закончил свою трель второй звонок, как пенсионеры передвинулись влево на одно кресло.

   И вот от Него Ее отделяют всего двое. Это солидные мужчины с невозмутимым выражением лица, при галстуках-кашне. «Настоящие джентльмены», - решает Она, и на красивом русском языке обращается к ним:

   - Будьте так добры и любезны передвинуться на одно место влево.

   - What? – слышит Она в ответ и понимает, что ее не понимают.

   Было время, когда считалось дурным тоном не говорить хотя бы на одном иностранном языке. Поменялись системы, но остались традиции. По-прежнему нам предлагается к изучению хотя бы один иностранный язык. Но кто виноват в том, что мы, потратив время и годы, не можем связать пары слов, когда нужно объясниться? Кто виноват? Учебник, пестреющий диалогами мифических персонажей? Учитель, задающий выучить от сих и до сих? Мы сами? Не являясь носителями языка, мы не готовы к ситуативной спонтанности речи. Необходимость выбора нужного речевого материала заводит в тупик. Завязывается разговор на разных языках.

   - Плииз, - говорит Она, вспоминая уроки английского, - сит даун, плиз, лэфт ту ван плэйс.

   - It”s my place! – справедливо настаивает иностранец и достает из кармана билет.

   - О, ес, ес- приходится соглашаться Ей, глядя на желтый кусочек бумаги. – Ай андэстенд ю. Итс ё тикет, итс ё плейс. Бат ю маст андэстенд ми, - пытается объяснить Она и показывает на Него. Он следит за каждым Ее движением, но ничем не может помочь. Он учил в школе немецкий. Но поменяй судьба своей волею джентльмена на бюргера, диалог зашел бы в тот же тупик.

   А между тем, мириады лампочек на люстре стали гореть менее ярко. Прозвучал третий звонок. Еще пару минут и Ей придется опуститься в кресло рядом с бестолковым джентльменом. Обидно, до слез, что Она может рассказать ему о том, что Ландон из э биг кэпитал Сити, но не может уговорить его подвинуться. Просто. По-человечески. Как объяснить двум англичанам, что место в Ее сердце занято Им?

   - Please? Take you place! – настойчиво и уверенно указывает Она джентльменам на одно кресло левее.

   - Why? – упрямо интересуются джентльмены. Они ни за что не уступят, пока не будут знать why.

   - Because I love him, - протягивает Она руки к Нему.

   И тут, наконец, все становится на свои места. На Нее смотрят с восхищением, а на него – с завистью. Произносится извинительное «Oh, Yes, yes!» Джентльмены, не уронив ни капли своего достоинства, невозмутимо садятся не на свои места.

   Она буквально падает рядом с Ним, вкладывая свою ладонь в Его руку. Мириады лампочек окончательно засыпают, и поднимается занавес. Наконец-то все кончилось. Нет, все только начинается. Спектакль во всяком случае. Сказка в двух действиях, на которую  тяжело достать билеты, для чего-то прерывается антрактом. Для чего он теперь нужен, когда они сидят вместе? Она рядом с Ним. Может, для того, чтобы Он угостил Ее мороженым в буфете? Или для того, чтобы бродить по фойе, держась за руки? По всей видимости, затем, чтобы они успели рассмотреть портреты заслуженных артистов. В те минуты Она ему что-то говорит, а Его рука лежит у Нее на плече. Он внимательно смотрит Ей в глаза и не слушает Ее. Пока Он думает о чем-то своем, его рука плавно опускается Ей на талию… Затем снова большой зал, партер, порхающие балерины, их галантные партнеры, готовые  в любой момент носить на руках без тени усталости на лице. Сказка закончилась хорошо под овации публики и крики «браво!».

   Занавес опустился, а огромная люстра засияла мириадами лампочек. В этот момент Он шепотом спросил Ее:

   - А ты выйдешь за меня замуж?

   Можно не сомневаться, что Она в тот момент улыбнулась и тихо ответила:

   - Да.