Человек всегда стремился к господству над природой. К концу XX века он вмешался в секреты и тайны матери нашей столь глубоко, что отныне перестал давать отчет в своих дейсвиях. И порою человек сам от своих же собственных изобретений... становится жертвой... Эта история как раз о таком случае...
ПОД НАТИСКОМ ЛЬДА
«Уверенность в собственной неуязвимости — не та роскошь, которую может позволить себе разумный человек, сколь бы велико ни было его могущество» Макс Фрай, «Ворона на мосту (Хроники Ехо 4)»
АВАРИЯ
На лбу профессора Карского выступила испарина, но не потому, что в помещении, где он находился, было жарко, а потому, что вскоре ему предстояло выступать перед пусть и небольшой, но аудиторией. Он не понимал, почему именно на его плечи администрация возложили проведение это «дурацкой» экскурсии. И тем более, он откровенно не понимал, что может быть интересного в серьезном научном военном проекте, на который в принципе не должны пускать гражданских лиц... В дверь кабинета постучали. Карский поднял взгляд к двери и произнес: — Да?.. — Валерий Николаевич, — раздался за дверью голос. — Вас уже ждут... — Гм... хорошо, я иду! — крикнул Карский и встал с места. Он подошел к столу, взял необходимые листы с выступлением и перед выходом посмотрел в зеркало, висящее сбоку. На него смотрел высокий стройный пожилой мужчина с седой шевелюрой и мелкими морщинками на лице. Пышные серебряные усы придавали ему сходство с каким-нибудь английским сэром. Карский усмехнулся своей мысли и вышел. Каблуки стучали по мраморному полу сумрачного коридора. Мимо проходили, оживленно разговаривая, какие-то незнакомые люди в халатах с документацией в руках. Иные молча стремились поскорее преодолеть пространство. Карский свернул за угол на первом же перекрестке и настигнул лестницы. Спустившись на первый этаж, в просторный холл, профессор огляделся. Вахтер улыбнулся и присвистнул. Карский приблизился к нему, удивляясь, что здесь народу меньше, чем в других помещениях. — Профессор, а вас уже ждут! — сказал весело вахтер. — Я знаю, Василий... — Сказали, будут ждать у лифтов. — У лифтов? — переспросил профессор, сверяясь с часами. — Ну, да... — ответил Василий, — вы же будете показывать им бункер. — Бункер?.. — Карский был потрясен. — Бункер?.. — повторил он. — Да, он самый. — Господи... ну, ладно, потом поговорю... — раздраженно проговорил профессор. — Нет! Ну, неужели, не нашлось более подходящего места?.. Он распрощался с вахтером и двинулся через холл к лифтам, находящимся за углом. Он уже услышал голоса людей и понял, что рассказывать ему нужно будет примитивнейшим образом, ведь... Карский остановился, глядя на толпу каких-то «зевак», стоящих у большого окна. Они громко разговаривали, чуть ли не орали, смеялись, а точнее, гоготали, но это не сравнимо с тем, что они принесли сюда... спиртное. Профессор нахмурился, подходя к группе. — Кхе-кхе... Несколько голов повернулось в его сторону. — Попрошу вашего внимания... — произнес профессор. — Я профессор Карский, и буду проводить экскурсию... Часть голов отвернулась. Через группу протиснулась женщина, пожалуй, самая старшая из них, на вид, лет сорок. — Здравствуйте, — произнесла она радостно. — Я так рада! Это студенты. Не волнуйтесь, я за ними слежу! — Она рассмеялась, а профессор натянул улыбку, смахивающую на ухмылку больного. — Но здесь есть и те, кто просто захотел пойти. Не пропадать же билетам. — Она махнула в сторону. Профессор увидел небольшую, по сравнению с предыдущей, группу. Это были в основном женщины. Их был пятеро. И мужчин — их было двое. — Хорошо. Я бы хотел предупредить вас, — сказал Карский. — Прошу, не распускайте ребят. Дело в том, что сегодня очень важный день... у нас испытания, видите ли. Женщина округлила глаза и произнесла: — Да... конечно! Конечно! Безусловно... — Ну что ж... — Он хлопнул в ладоши. — А теперь попрошу всех сюда! Группы сомкнулись в полукруг, в центре которого перед всеми стоял Карский. Он обвел всех взглядом, осознавая, что на всех лифтов не хватит. — Я буду вести экскурсию. Попрошу вас быть осторожными и внимательными друг к другу и к себе. Я уверяю вас, этот центр не терпит насмешек. Тем более, сегодня проводятся секретные испытания... — Бомбу, что ли, мастерите? — вставил какой-то студент, жующий жвачку. Карский нахмурился. — Мальчик мой. — С этими словами по группе — в основном, студенческой, — прошелся смешок. — Если бы вы знали, какие орудия созданы нашими руками, то вам бы захотелось покинуть эти места и переехать на Марс. Он выдержал паузу, пока все не прошепчутся вдоволь и не насмеются. — М-м... хорошо. Давайте поступим так. — Он еще раз окинул всех взглядом, пересчитывая свернутыми листками. — Так. Давайте распределимся на две кабины и несколько заходов... Я с группой поеду первым, а потом оставшиеся спустятся сами. Профессор подошел к лифту и нажал кнопку с ощущением того, что начинается настоящий ад. Ему так не хотелось вести эту экскурсию, но он отбросил все негативные мысли, и, когда дверцы лифта со звонком разъехались, вошел, позвал к себе группу из «взрослых» женщин и мужчин, а также парочку студентов. Все вместились. Карский крикнул: — Вызывайте соседний, — и указал налево. Группа неуклюже собралась перед лифтом. — А мы поедем. Он нажал на кнопку «минус А». Дверцы съехались, и кабина тронулась вниз. — Мы едем в подвал? — произнесла девушка с удивлением. — Разумеется, — ответил профессор. — А вы куда хотели?.. — Но... — Барышня, это бункер. Это безопаснейшее место, и оно по определению обязано располагаться ниже уровня земли. Девушка повернулась к студенту, что стоял рядом, и что-то ему прошептала. День — хуже некуда! И тут внезапно Карский почувствовал странное ощущение, до боли знакомое и неповторимое. Такое ощущение возникает всегда, когда рывком опускаешься, ощущение, будто внутренности резко перемещаются, а вместе с ними и вся душа. Профессора качнуло. Он не на шутку испугался. Женщины вскрикнули. Лампы лифта замерцали, погасли на мгновенье, окутав кабину непроницаемой мглой, и вспыхнули вновь. Профессора тряхануло так, что он схватился за поручень, и костяшки пальцев его побелели от напряжения. Кабина затряслась. — Что происходит?! — вскрикнула женщина-руководитель. — Я не знаю... сохраняйте спокойствие!.. — Карский сам был взволнован (и это мягко сказано). — Пропустите. Пошатываясь, он приблизился к панели управления, вдавил кнопку вызова лифтера и произнес: — Внимание! В кабине первой авария! Резкое снижение. Помогите... прием. Секунду он молча стоял, потом вновь нажал кнопку: — Вы слышите?.. Помогите! Женщины закричали. Кто-то — позже оказалось, что это студент — начал стучать по стенке кабины и выкрикивать ругательные выражения. — Тишина! — рявкнул профессор, и под такт его голосу резко кабина замерла на месте. Пассажиры повалились на пол. Лампы погасли. Профессор нащупал поручень, напрягся и подтянулся. Ему это удалось, но он почувствовал острую боль в ноге. Неужели, что-то серьезное?.. К счастью, болевая вспышка быстро прошла. Карский хотел, было, подать голос, как голос его утонул в оглушительном ужасающем душу звуке. Грохот, скрип и свист слились воедино. За стальной перегородкой вниз пролетела только что кабина второго лифта. Звуки становились все тише и тише, пока отдаленный грохот и хруст не окончил эту смертельную какофонию. — Господи... — прошептала какая-то женщина. — Что произошло... — выдавила другая, давясь слезами. Кабина разразилась всхлипываниями и слабыми стонами. Один Карский, казалось, стоит над всеми с ясным разумом. Он единственный не боялся... или боялся, но не так. Он отбросил все мысли, нащупал рукой выпуклые кнопки панели и нажал самую нижнюю. Панель засветилась зеленоватым сиянием. Профессор тщетно испробовал все кнопки, включая кнопку вызова лифтера. Видимо, произошло нечто действительно серьезное. — Все живы? — с запозданием в пару минут спросил он, наконец, и услышал несколько слабых утвердительных «да». Он попытался еще понажимать на кнопки, но ничего абсолютно от этого не изменилось. Лишь лампы кабины, к счастью, вспыхнули с прежней силой, осветив хаотично расположенные на полу тела людей. — Боже мой... вставайте! — воскликнул профессор. — Вставайте скорее, вы же задушить друг друга можете!.. И он начал помогать вставать людям. Его внезапно наполнили силы, которых до этого момента так не хватало. Теперь Карский знал: чтобы открыть в себе больше способностей, необходимы критические ситуации... Когда многие уже стояли, облокотившись на стенки, Карский ощутил упадок сил. Он со страхом наблюдал, как многие, не в силах бороться за свою жизнь, пытались просто заснуть. Их окровавленные лбы, стертые руки говорили о страданиях, но лица... лица не выражали ничего, кроме безразличия... И может ли быть такое? — Профессор, — обратилась к Карскому женщина, руководящая группой, — скажите... нас спасут? Она еле дышала. Карский положил руку ей на плечо. — Безусловно. Я думаю, произошла авария на энергоблоке... или неполадки с тросами. Я уверен, нас уже пытаются вызволить. — Голос его был тверд, но недостаточно, чтобы к нему прислушивались. Женщина закивала и всхлипнула пару раз. Карский замер. Он внезапно что-то услышал, какой-то странный звук, похожий на... — Только не это... — успел он прошептать, прежде чем звук перерос в ужасающий скрежет. Кабина рванула вниз, но не успела разогнаться, как тут же резко остановилась. Пассажиры вскрикнули, казалось, к ним вернулась былая энергия, и мысли о скорейшей смерти быстро улетучились — сорвались вниз. Кабина затряслась, лампы судорожно замерцали. Через секунду все прекратилось. Лишь звук, жуткий звук, который наполнял души людей страхом, раздавался отовсюду. Это был тихий скрежет, поскрипывание металла о металл. Возобновились и всхлипывания. Они раздавались с новой силой, громче, отчего у профессора заболела голова. — Что это?.. — Прошу вас всех, сохраняйте спокойствие! — предупредил Карский, понимая в глубине души, что это — пустые слова. Наконец, кабина накренилась, и, к удивлению Карского, сорвалась так быстро, что, казалось, души всех остались на том самом уровне, где они только что зависли. Кабина с ревом пронеслась по шахте. Одна лампа от нагрузки лопнула, обдав пассажиров горячими осколками. Кто-то вскрикнул. — Помогите!.. — сквозь ужасающий визг и крик пронеслась фраза, но профессор не мог сдвинуться с места. К счастью, кабина недолго стремилась провалиться и медленно стала замедлять ход. Заскрипели тормоза, уже изрядно стертые, испускающие, наверное, огромные снопы искр, которые могли воспламенить что угодно... Итак, лифт замедлил ход и, не ведомо под натиском каких сил, остановился на самом нужно месте. Двери с приятным звонком разъехались. Карский выбрался наружу, обнаружив, что из кабины валит дым. — Скорее! Выходите... — Он помог даме подняться и выйти. Остальные пассажиры стали протискиваться меж дверей, стараясь поскорее выбраться из этого адского агрегата. Когда последний пассажир выбрался, Карский нажал кнопку, и двери съехались, закрывая поток дыма и гари. Он осмотрелся. Пострадало немало. Несколько человек получили ушибы — это было не так страшно, но пару человек нужно было спасать — и как можно скорее. У мужчины было кровотечение — осколок раскаленного стекла от лампы угодил ему в шею. Сейчас он, бледный, сидел, прижав платком рану. Девушка с бледным, а точнее, с пепельным лицом, сидела, опираясь на прохладную стену. У нее был нервный шок. Две женщины вокруг нее успокаивали ее, но... все было пока понапрасну. Пока пассажиры более-менее приходили в себя, профессор отошел от группы и приблизился к второму лифту. Нечего и думать... все погибли... Прочные стальные двери буквально разорвало. Они были изогнуты, как листы пластилина. Из образовавшихся дыр валил дым, не было слышно ни стонов, ни паники — ничего. Лишь мрачная могильная тишина оглашала: все они умерли быстро. Профессор прикусил губу, нахмурился, резко развернулся на каблуках и помчался в сторону коридора, длинного и темного. Недалеко от лифтов располагались щитки. Профессор открыл один и перевел все тумблеры в правое состояние. В отдалении загудел генератор, с хлопками зажглись лампы, освещая все помещение. Это была лишь малая часть всего бункера. Он простирался под всем центром и за его пределами. Специальная система могла сработать в любой момент: могла запереть их в этом небольшом коридоре, отрезав от жизненно важных и безопасных помещений, могла отключиться... Путей было много, но сейчас это не беспокоило профессора. Он двинулся влево. Здесь, на стене у лифта был закреплен телефон-рация. Карский взял трубку, нажал две кнопки и произнес: — Внимание! Внимание! Это профессор Карский, прием! Он отпустил кнопку, и в приемнике зазвучал шорох и помехи. — Повторяю, мен кто-нибудь слышит?.. Это Карский! Прием! — Вновь одно шипение... — Профессор. — К нему приблизился мужчина. Вид у него был, прямо скажем, не ахти: рубаха вся испачкана и порвана, волосы взъерошены, на лбу выступила испарина. — Скажите... что произошло? — Я не знаю, — развел он плечами. — Я сам пытаюсь это выяснить. Но ясно одно — эта авария задела не только нас... Лицо мужчины преобразилось. — Что вы хотите сказать?.. — с испугом произнес он. — Связь не работает... есть, конечно, шанс... — проговорил он, отвернувшись. — Видите ли, — сказал он, — связи нет. Это говорит о двух вещах: либо поломка на линии, либо... мы еще легко отделались. — Значит... вы... предполагаете... — сбившимся голосом сказал мужчина, — что весь центр?.. — Да, возможно... но мне кажется, маловероятно. — А что... с другой группой?.. Где они? — тревожно спросил он. Карский опустил взгляд. — Мне очень жаль... но лифт не успел затормозить... Слова разлетелись быстро. Мужчина побледнел и без всякого выражения отошел от профессора, оставаясь один. Профессор тем временем продолжил попытки связаться с поверхностью, но никто не отвечал. Нужно было действовать и действовать очень быстро. Кто знает, что может произойти здесь? И опасна ли ситуация, что, если... Мысли профессора перебили шаги. Гулкие шаги, доносящиеся из коридора. Карский повернул голову и увидел, как к нему спешат двое в чистеньких халатах. Группа также заинтересовалась ими. — Что... — Карский поспешил к ним навстречу, вид у них был... Двое ученых остановились перед профессором. Один, высокий, темноволосый, совсем еще юный, взволнованно произнес: — Профессор, беда... как вы здесь оказались?.. Другой, приземистый, отклонился, чтобы посмотреть на группу за Карским, и выпалил: — А это еще кто?.. Валерий Николаевич, что произошло? — Я не знаю, господа, но вести не утешающие... Мы сорвались. Видимо, порвались тросы... — Тросы? — перепросили господа хором. — Да... — Тросы не могут «порваться», Валерий Николаевич. Это же ясно, как божий день! Карский одарил его ледяным взглядом. — Тогда скажите, почему эта кабина сорвалась вниз, застряла на несколько минут, а затем чуть на обрушилась? И почему вторая кабина пылает огнем? Почему сломаны двери?.. Почему... почему внутри нее лежат трупы? Ученые оторопели. — Боже... мы как раз хотели отправиться наверх, — сказал тот, что был пониже — его звали Леонидом Родовым, и работал он здесь старшим научным сотрудником. — Зачем? — Чтобы оповестить. У нас не сработала связь... — Здесь, — профессор махнул на телефон-рацию, — тоже ничего не работает. — ...И мы решили поехать наверх, — перебил Родова молодой. — Наши датчики показали какие-то отклонения, но мы не знали, всерьез ли их принимать или нет. — Очевидно, — протянул Карский, — всерьез. — Это означает, что произошло нечто ужасное? — спросил молодой ученый. — Я не представляю... это удивительно. Что могло произойти? Повисла пауза. — Ну хорошо, — произнес наконец Карский, — давайте пойдем внутрь бункера. покажете мне главный компьютер... — А... — Родов взглядом указал на группу. — Их нужно разместить. У нас же достаточно номеров? Родов недоверчиво посмотрел на профессора, но, тем не менее, утвердительно кивнул. — Отлично. Александр, — обратился профессор к юному помощнику, — пожалуйста, проводите группу к жилому блоку. Я могу на вас положиться?.. — Безусловно! — гордо подняв голову, ответил Александр. Он отправился к группе, а Родов повел профессора по коридору к помещению, где располагался главный компьютер. Он связывал всю систему здания и бункера воедино, мог обнаружить любую, даже мельчайшую, неполадку, но сегодня... сегодня он выдал странный ответ, который не был предусмотрен его программой...
— Может ли быть такое, что компьютер ошибся?.. — поинтересовался Карский. Он был не силен в компьютерах... Родов покачал головой. — Не думаю... Они шли по коридору, изрядно сузившемуся и ведущему к штабным помещениям. Если бы не мрак, окутывающий закоулки бункера и не трубы, протянутые под потолком в большом количестве, можно было подумать, что это обычные коридоры... — Значит, вы исключаете фактор ошибок? — Безусловно... — Родов искоса посмотрел на Карского. — Валера, мне кажется, что все действительно серьезно, и я не хочу, чтобы... чтобы мы думали себе во вред... — Во вред? — Именно. Понимаешь, мы надеемся... ох... — он запнулся. — Не знаю, как и сказать. Профессор, ничего не понимая, посмотрел на Родова. тот покачал головой. — Мы в беде. И в беде большой. Знаешь, — он понизил голос, — я не хотел, чтобы этот разговор кто-нибудь услышал. — Что ты хочешь мне сказать? — спросил профессор. — Я хочу сказать... я знаю, что произошло... — Послушай! — Профессор резко остановился, положил руку на плечо Родова и сказал: — Мы не в игру играем. Скажи, что, черт побери, здесь происходит?.. Глаза Родова замерцали. Казалось, они покрылись слоем влаги. — Проект К-17, помнишь такой?.. Сердце Карского провалилось. Он весь аж пошатнулся и глубоко задышал... — Что... — сказал он. — С ним... не так?.. — Не просто «не так», Валер... Профессор в страхе округлил глаза. — Только не говори... — прошептал он. — Да, это случилось... — Не может быть! Как?! — Я не знаю. Это ошибка. Везде какая-то ошибка. Вирус, я не знаю. Сбой в системе привел к таким последствиям. — Подожди, но К-17 был на полигоне?.. Он ведь был загружен в реактор... Должна была сработать система! Обязана была! — Нет, — покачал он головой. — Проект находился здесь. В лаборатории энергетики. Карский зарыл рот рукой. Ему было тошно от самой мысли, что мощная разрушающая сила высвободилась и теперь распространяется на многие мили повсюду. Проектом К-17 занимался Карский и еще несколько профессоров. Это был проект века. Много лет Россия пыталась создать такое оружие, но тщетно. И вот, с появлением нанотехнологий и специального оборудования, эта «мечта» сбылась. На основе эндотермических законов была создана бомба глубокой заморозки, или Криобомба-17 (сокращенно — К-17). При активизировании запала, взрывался небольшой заряд. Он разрушал оболочку капсулы, внутри которой находилось вещество, которое при взаимодействии с атмосферным воздухом резко поглощало теплоту из окружающей среды, опуская температуру до пределов минус двухсот градусов. Если эта бомба взорвалась наверху, то теперь они — выжившие (а они действительно были единственными выжившими) — остались здесь надолго. Ледяная корка и газ, который распространился вокруг, может поглощать энергию практически... вечно. Теперь профессор понимал, что оружие подобного рода вообще лучше не создавать. Было уж много случаев, к примеру, атомная энергия — бомба — Чернобыль... — И какова же температура? — поинтересовался Карский. Родов улыбнулся, но это была не добрая улыбка, а... сумасшедшая. — Ты знаешь... — начал он, — термометры лопнули... разбились, вернее всего, вдребезги. Ты же физик, ты должен знать, что происходит с телами, если охладить их до своего предела. Профессор промолчал. Через минуту они возобновили движение к центру. Когда они дошли, профессор увидел две высокие пневмодвери со стеклянными окошками. Родов провел карточкой по прибору, и двери разъехались с шипением. Центр представлял собой большое круглое помещение с гладким сводчатым потолком. Здесь каскадами стояли столы с компьютерами, а самый центр занимала высокая панель с крупным экраном, как в кинотеатре. На самом верху, за этим экраном возвышался символ или эмблема этого научного центра — Голубой Ангел. Руки простирались ввысь, к небесам, а крылья, представляющие собой изгибающиеся и расширяющиеся стальные ленты как бы обнимали все это помещение. Лица не было — вместо него лишь легкие очертания мимики: нос, уши, глаза, рот... Карскому стало как-то легче оттого, что он увидел этого ангела, парящего над всем. Ему захотелось остаться здесь, потому что он чувствовал, что здесь безопасно. У него задрожали руки. И в этот момент его посетила мысль: как может быть ангел символом науки разрушения? Он скривил губы. — Валерий? Карский вздрогнул. Он только что заметил, что неотрывно смотрит на ангела и стоит в проходе. Родов же уже спустился вниз и подзывал его жестом. — Ох... Спустился и профессор. На большом экране высветилось окно загрузки. Родов нажимал какие-то кнопки, а профессор наблюдал. Наконец, экран показал видеозапись. Это была камера у входа, следящая обычно за стоянкой перед здание, нежели за авариями, происходящими в нам самом. Тем не менее, некоторый обзор она давала. Дата стояла сегодняшняя. Время... оставалось доли секунд... Звука не было, но если б он присутствовал, то раздался бы треск разбивающихся окон — именно такая панорама предстала перед учеными. Окна буквально разорвались, обдав осколками всю окружность. Издали даже посыпались камни, видимо, не выдержали стены, и взрывной волной их разнесло. А дальше... дальше волна сорвала камеру, но, прежде чем она сломалась, и изображение померкло, она успела заснять тот краткий миг, когда изнутри здания сплошной стеной расширялся непроглядный туман, охлаждающий все до критической температуры. Можно было предполагать, что далее последует распространение этого ледяного облака на многие километры, но утверждать совершенно уверенно было пока что рано. Но... факт оставался фактом — это происшествие не останется скрытым. Во всяком случае, к антропогенным катастрофам года ее отнесут... и это печально. — Это... ужасно, — сказал профессор. — Да, но самое ужасное, что это могут скрыть... И тогда уж точно нас не найдут. Все ведь подумают, что мы погибли, а кто знал о бункере? Профессор Карский задумался. — Нужно что-то делать, — протянул он. — Да... и это «что-то» нужно делать поскорее... Послышались шаги, вскоре в помещение спустился Александр. Увидев, что на экране высветился первый кадр видео, он нахмурился. — Что... вы же сказали... — Друг мой... извини меня, — сказал Родов. — Так было нужно... — Так... что же произошло? — спросил он испуганно. Родов вкратце рассказал ему о бомбе. Юноша слушал молча, потом произнес: — Почему вы скрывали?.. Я что, мал? Вы думаете, что я... — Ничего мы не думаем, Саша. Успокойся, — сказал Карский. Александр понурил голову и уселся на первый попавшийся стул. Не успела в помещении повиснуть пауза, как откуда-то донеслись крики. Профессоры в ужасе переглянулись и сорвались с места.
Девушка отпрянула от двери, как только из не повалил белый дым. Послышался странный треск. Она вскрикнула, ведь за дверью стоял ее парень. Но она не решилась приближаться. Дым как-то странно стелился, а треск усиливался... морозный треск. — Вадим! — крикнула она. — Вадим!.. Дым немного рассеялся, как будто кто-то быстро взмахнул внутри него полотенцем, и девушка услышала звук упавшего тела, это был глухой звук с треском. Все с тем же треском. Она с ужасом увидела, как застывшую бледную каменную руку поглощает этот наступающий дым. И тут она завизжала, завизжала столь громко, что, казалось, ее услышит весь бункер. На помощь пришли быстро. Карский ворвался в комнату и тут же остановился, как вкопанный. — Боже мой!.. — воскликнул он. Те же возгласы издал и Родов, и Александр, вбежавший последним. Карский взял за руку девушку, но та не хотела уходить. — Он умер?.. Скажите мне... я знаю, его можно спасти! — заревела она. Но профессор напрягся и сдвинул ее в сторону, поручив Родову, а уж тот передал ее Александру. Она, всхлипывая, попыталась, было, вернуться, но Александр сжал ей руку и она — к его удивлению — обняла его. — Он умер! Он погиб!.. Господи, что же это такое?.. — Быстрее, Валерий... нам нужно убираться, — тревожно прошептал Родов. — Подожди, — отмахнулся профессор, пытаясь разглядеть то, что скрывалось под непроглядной вуалью. — Я хочу... Откуда он взялся здесь? В ответ он услышал вскрик. Повернувшись, он увидел подпрыгнувшего Родова. Край его брючины побелел от инея. Он тут же схватился за этот участок и растер. — Чертов газ!.. Карский, убираемся! Карский плюнул и указал на дверь жестом. Все вышли, а профессор задраил дверь. Что ж, по крайней мере, на первое время этого хватит... — Что случилось? — обратился он к девушке. Та всхлипнула, судорожно захватала ртом воздух и выдавила: — Он пошел куда-то, потом его... я его не видела. Потом просто пошел этот дым, а потом... я увидела... Он упал... — Она зашлась слезами. — И... и... я увидела руку... — Валерий... — Родов взялся за руку профессора и отвел его в сторонку. — Дела, как видно, плохи. Карский кивнул. — Если вещество заморозит грунт, кто знает, как он поведет себя? — Ты хочешь сказать, что перегородки могут рухнуть? — Да, — ответил Родов, нахмурившись. Его нога болела. Казалось бы, поверхность ожога была небольшой, но... ткани от таких температур обычно не восстанавливаются. — Ты же знаешь, что материалы становятся чрезвычайно хрупкими... — Да-да... — закивал Карский. — Ядра атомов устанавливаются практически точно в узлах кристаллической решетки и... в общем, я знаю. Но... ты думаешь, что вещество действует на всю площадь? Родов лишь пожал плечами. — Может, это всего лишь единичный прорыв? — предположил он, наконец. — Но... это маловероятно. Если вещество будет опускаться — а оно будет — то нам нужно действовать быстро. Карский утверждающе кивнул. Он стал рыться в своей памяти, вспоминая планировку бункера. Пока что это плохо у него получалось. Тогда он отошел от Родова и направился по коридору к первому перекрестку. Обычно, на каждом таком перекрестке вывешивались планы бункера, а также планы эвакуации. Профессор осмотрел карту и обнаружил, что из бункера на самом деле есть два выхода. Один из них, как ни странно — лифты, которые уже не работают; второй же — длинный туннель, как раз предназначенный для быстрой эвакуации при чрезвычайной ситуации. Туннель проходил под землей на двадцать километров, внутри были проложены рельсы, а пассажиров должны были вести сцепленные вагончики. Этот длинный коридор заканчивался в лесу, где на поверхность выходил люк. — Леонид! — не поворачивая головы, позвал профессор. Родов подошел. Все еще было слышно, как Александр утешает девушку, которая так и повисла на нем. — Что-нибудь нашел?.. — произнес Родов. — Да. — Карский стукнул пальцем по тому месту, где начинался туннель. — Это далеко?.. — Только не это!.. — спохватился Родов и притронулся рукой ко лбу. — Нет... — Что такое?.. — Черт побери!.. — выкрикнул Родов. — Там шли работы... ремонтники отключали все электропитание, часть дороги перекрыта. Пройти, конечно, можно... но... Нам потребуется время на подготовку. — Так что же нам нужно? — нетерпеливо спросил Карский. — Фонари, иначе в кромешной тьме мы ничего не увидим, — ответил он, — веревки... Но это — на всякий случай... А также воду и... продовольствие. — Все так серьезно? — Да. Путь неблизкий. Электропитание отключено, а без него вагоны не сдвинутся с места... — пожал плечами Леонид. — Нам нужно пройти до туннеля, а потом... потом идти двадцать километров, и это — только под землей. Кто знает, ищут нас спасатели или нет? — Ты прав... ты прав, — кивнул Карский. — Тогда нужно всем сказать. Не будем медлить, я не хочу, чтобы еще кто-нибудь пострадал... С этими словами профессор разошлись. Карский отправился в жилой блок, чтобы объявить всем о скорейшем выступлении, а Родов пошел доставать необходимые вещи, которых, к счастью, здесь было предостаточно. Тем временем, в пустынном коридоре, где они еще недавно задраили дверь, стена охладилась на несколько десятков градусов и даже покрылась слое измороси... Тишину порвал тихий, но жуткий звук растрескивающегося камня...
Каблуки Карского так шумно стучали по гладкому полу, что, казалось, эхо от шагов можно было услышать в дальнем конце бункера, даже не напрягаясь. Профессор свернул, когда увидел табличку «Жилой блок Ц», и встретился лицом к лицу с тем самым человеком, с которым переговаривался после трагедии с лифтом. Он испугался, а затем глубоко вздохнул, сказав: — Вы меня напугали!.. — Прошу прощения... — извинился Карский. Почему-то ему это показалось очень смешным. — Э-э... скажите, все члены экскурсии собрались в одном помещении?.. Мужчина задумался, потом медленно качнул головой. — Нет... — Нет? — переспросил Карский. — Все разбрелись?.. — Нет, — повторил мужчина. — Некоторые собрались в одной аудитории, а пара человек куда-то пропала... — Что значит «пропала»? — тревожно произнес профессор. — В прямом смысле. Ушли и не вернулись... но... — Он пожал плечами. Профессору показался ответ этого человека уж слишком безразличным. Особенно его сбил с толку следующий вопрос: — Ну да ладно об этом... А где я могу найти туалет?.. — Прямо, направо на первом же перекрестке, двери находятся в коридоре... — ответил профессор. Мужчина чуть ли не поклонился и пошел своим путем. И только когда он прошел мимо Карского, тот понял, чему обязана столь неестественная безразличность — почувствовался шлейф алкогольных испарений. Профессор покачал головой, смотря вслед уходящему, и только когда он свернул, продолжил путь. В помещении, где собрались все, а точнее многие, было довольно шумно. Группа заметно сократилась численностью, и, тем не менее, Карскому показалось, что здесь много людей — целая толпа. Он кашлянул в кулак, привлекая их внимание. На сей раз, все отреагировали синхронно, повернув головы к нему. Он сказал: — Попрошу вашего внимания... Мы с профессором Родовым нашли выход из бункера. Это туннель, тянущийся от центра на двадцать километров к югу. Там будет выход на поверхность. По толпе прошелся одобрительный шумок. — Значит, мы спасемся? — спросила женщина. — Возможно... — подтвердил Карский, — но все может оказаться иначе... — Что это значит? — задал вопрос студент. — Это значит, что есть два пути: жизнь или смерть... — ответил Карский. — Итак, сейчас мы все должны уйти из жилого блока и перейти к входу в туннель. Он далеко, но дойти можно... Скажите, кого нет?.. — Нет двоих, — тут же ответило несколько человек. — Кто-нибудь знает, куда они направились?.. Все покачали головами. — Они ушли давно! Как только нас проводили... Они попросту вышли и все! — ответила какая-то девушка. — Я попрошу вас, — обратился к ней Карский, — пожалуйста, пересчитайте всех... Я пойду на поиски... Девушка молча кивнула. — Хорошо... Когда Карский вышел, его чуть не оглушил внезапный и резкий звук протяжно воющей сирены. Он прижал ладони к ушам и задрал голову к потолку. С жужжанием из потолка стали опускаться крупные оранжевые лампы и освещать все вокруг, подобно маякам. «Внимание! Критическая температура! Всему персоналу требуется перейти в блок Д-Ц, — раздался женский голос, — Повторяю...» — Черт!.. — вырвалось у Карского, когда сирена стихла. Оранжевый свет продолжал заливать коридор. Профессор рванул с места и стремглав пробежал весь коридор. На перекрестке он остановился так, что поскользнулся и упал, ушибив локоть. Карский посмотрел налево. С того самого места, откуда он только что пришел, волной продвигался белый дым. Он приближался с ужасающей быстротой, насколько только мог. Коридор разразился повторным воем. Сообщение вновь дважды огласилось. Профессор встал и увидел, что из помещения высыпало несколько человек. Он жестом приказал им вернуться, — те подчинились. Коридор наполнился какофонией звуков: треск, визжание, голос... Наконец, Карский заметил, что коридор жилого блока начал «отделяться» от того, где был он, толстенной стеклянной перегородкой, медленно опускавшейся с потолка. Когда между полом и краем стенки оставался метр, Карский шмыгнул внутрь. Стена сомкнулась с глухим стуком с полом. Карский прижался к непробиваемому стеклу в надежде, что там никто не окажется... Его вдруг посетила мысль, а выдержит ли эта перегородка такую температуру?.. Наверняка, нет... И сколько тогда ждать? Где искать выход?.. Мысли волной откатили из сознания, когда, к своему ужасу, Карский увидел фигуру, бегом двигающуюся к перегородке. Это был тот самый мужчина... Он беспомощно постучался в стену, потом забарабанил по ней кулаками. Он кричал что-то, вопил. На стекло летели капли из его рта, но профессор ничего не слышал. Он как будто был на автомате и медленно отходил назад, глядя в одну точку. Мгновение, и мужчину поглотил туман. Еще секунда, туман еле-еле рассеялся, открывая муки мужчины. За чрезвычайно короткий миг тело его покрылось инеем, глаза застыли, лицо исказилось гримасой страха, боли и негодования. Фигура так и осталась стоять, обвиваемая потоками ледяного воздуха. Карский схватился за голову и... упал на колени. Невозможно описать, что творилось в его сознании, какие мысли его посещали, но ему хотелось одного — закричать. Закричать громко, настолько громко, чтобы через глотку вырвалась душа, вырвалась и освободилась из плена бренного тела и этого ужасного бункера. Но вместо этого профессор... заплакал. Слезы стекали по его морщинистым щекам и капали на пол. Горесть одержала верх, но ненадолго... Буквально через пять минут Карский вновь шел по коридору в направлении ближайшего перекрестка. Ему нужно было удостовериться в том, что он правильно понял, какие коридоры и блоки закрылись. Система работала безукоризненно — это радовало, но с другой стороны и пугало. Если, скажем, вещество попадет внутрь этого блока, то людям будет дано всего лишь две минуты, прежде чем все перегородки опустятся... Две минуты... И все разом закроется. Навсегда. Перекресток оказался не так далеко, но здесь было так пустынно и тихо, что профессору стало жутко не по себе. Карский приблизился к карте, схватился за нее (она была в рамке под стеклом) и сорвал со стены. Достав бумагу из-под стекла, он положил ее прямо на пол, сам сел на корточки и, достав карандаш из кармана, стал водить им по коридорам. Сделав некоторые подсчеты, профессор узнал, какие коридоры и блоки были перекрыты — их он заштриховал. Если Леонид успел дойти до складов оборудования, подумал Карский, то ему повезло... сейчас ему останется всего лишь набрать все необходимое и уйти по коридору прямо к туннелю... если же он не успел... Профессор нахмурился и постарался отбросить эту мысль. — Хорошо... — пробормотал он, — а как быть нам?.. И он начал смотреть, какие выходы из этого блока остались свободными, а какие — в опасности. Он обнаружил три выхода. Два из них вели в коридоры, и путь казался очень долгим, если идти через них, третий же выводил в пищеблок, через столовую. Там можно было спокойно перебраться в коридоры, ведущие прямиком к туннелю. Оставался один вопрос: жив ли Родов? Если да — все в порядке, а если нет... Им придется продвигаться во мраке или делать крюк через склад. В любом случае риски удваивались, и такая перспектива казалась хуже. Карский решил поступить так. Он поведет группу через столовую и оставит перед входом в туннель. Сам же он возьмет пару человек, в случае гибели Родова, и пойдет за фонарями, водой и едой... В крайнем случае, можно было взять еду в столовой, чтобы не тратить много времени на складе. Итак, вопрос был частично решен, учитывая возможные повороты судьбы. Профессор встал, поднял карту и, свернув ее, положил в карман халата. Он уже собирался уйти обратно, позвать людей, как внезапно что-то сзади прошуршало... Карский медленно обернулся и увидел, что с потолка на пол упала часть штукатурки. Сглотнув, он медленно задрал голову. Потолок растрескался, но признаков того самого вещества не было. Тем не менее, странные силы заставляли штукатурку лопаться и падать. Он прищурился и увидел, что мелкая пыль, в отличие от крупных кусков, не п
Для начала, я бы не стал называть это мистикой. Скорее это фантастика, причем фантастика на уровне дешевых американских фильмов, другими словами - полная чушь, по крайней мере, местами. Взять хотя бы студентов в супер-навороченном бункере, полном секретных разработок - экскурсии, наверно, помогают развитию военной промышленности... "Но здесь есть и те, кто просто захотел пойти. Не пропадать же билетам." - а я тоже хочу, мне можно? Ну да ладно, оставим бедных алкашей-студентов, даже пропустим дерьмовое энергоснабжение и связь в бункере, предназначенном для высокотехнологичных разработок. Хотя, конечно, стоило бы упомянуть лифт, тупо болтающийся на тросах безо всяких систем торможения. Перейдем к главному герою. Довольно странно, что человеку, проработавшему в этом месте энный промежуток времени и способному водить экскурсии (Думаю, там это частое явление) потребовалась карта. Впрочем, все объясняется тем, что он, видать, немного дурак, о чем, в свою очередь, говорит его вопрос "И какова же температура?". Наверно все-таки низкая, раз все развалилось... "Он попытался еще понажимать на кнопки..." - очень по-научному, правда? Оставим и его тоже. Что же касается отношения второстепенных героев произведения друг к другу, то оно не может не радовать. Когда двое израненных корешей отправляются на прогулку, никто даже не думает их остановить, а пока полутруп помирает в углу от артериального кровотечения все заняты успокоением какой-то чрезвычайно нервной бабы... короче, весело. Пожалуй, хватит о деталях. Что касается языка - более-менее сносен. Дам совет - избегай коротких предложений. Пример - "Это были в основном женщины. Их был пятеро. И мужчин — их было двое". Лучше бы объединил в одно, а еще лучше - выкинул бы этот кусок, продлив предыдущее предложение. Подведем итог: банально и не реалистично, но продолжение я бы прочитал.
и так, начинаем-с критиковать "выкрикивать ругательные выражения" - лучше и благозвучней просто "ругательства" "Теперь Карский знал: чтобы открыть в себе больше способностей, необходимы критические ситуации... " - доктор наук (ну или просто ученый), и не знает этого... хм "Он со страхом наблюдал, как многие" - а сколько их было то в лифте? да, кстати, находясь в подобной критической ситуации только нездоровый человек может быть безразличным, у остальных же задействуется "система безопасности", которая, как в случае с самим ученым, дает силы, энергию, адреналин, побуждает к действию. а вот уже через пару часов стресса, да, может быть и безразличие "Мужчина побледнел и без всякого выражения отошел от профессора" - что вы имеете в виду под "выражением"? ни сказав ни слова может быть? "Ледяная корка и газ, который распространился вокруг, может поглощать энергию практически... вечно" - уважаемый автор, ваш рассказ подкреплен какими-либо знаниями в области физики? я спрашиваю не с сарказмом, просто самой безумно интересно каким образом какое-то вещество может поглащать тепло. расскажете? "Лица не было — вместо него лишь легкие очертания мимики: нос, уши, глаза, рот... " - а нос, уши, глаза и рот - это не лицо "И в этот момент его посетила мысль: как может быть ангел символом науки разрушения?" - нет, не так, скорее вот так - "И в этот момент его посетила мысль: как может быть ангел символом науки?" ангел и наука. связи ноль. кто же выбрал такой символ интересно... "Один из них, как ни странно — лифты, которые уже не работают; второй же — длинный туннель" - а лестниц нет? на случай сломанных лифтов? "Тишину порвал тихий, но жуткий звук растрескивающегося камня... " - вопрос, в тему того, что все тела становятся необычайно хрупкими. понятно, живые тела - растительные и животные. но вода и камень не становятся хрупче при высоких температурах. впрочем, это же фантастика... "перейти к входу в туннель" - ко входу "а выдержит ли эта перегородка такую температуру?.. " - раз камень не выдержал... так. повесть обрывается на полу слове. не хорошо. ждем продолжения! в целом, говоря об этом куске, мне понравилось, написано легко и интересно. только сама идея банальна до нельзя. и как бы хорошо вы не писали, мне сложно представить, чем можно сделать саму суть рассказа интересной и оригинальной. это очень сложно успехов с уважением
Спасибо за критику... Дело в том, что я недавно занялся творчеством... И простите, ради Бога, за мои глупые ошибки в области логики синтаксиса и грамматики (времени на проверку, как оказалось, бывает порою очень мало). А на вопрос по физике могу с легкостью ответить. Во всем "виновата" эндотермика -- способность веществ резко поглощать тепло. Только вот существование столь мощного вещества... действительно фантастична. А так... любую реакцию Вы можете лицезреть в кабинете химии, предположим, CaCO3 = CaO + CO2 (бутыль покрывается инеем от поглощаемого тепла).
0
