Короткое описание:
Что есть фантазия? Порою человек не в состоянии понять простейших вещей... А когда наступает кризис, то это непонимание превращается в настоящий кошмар. Иллюзия превращается в реальность, сон — в кошмар. Настоящий кошмар. И тогда простой сон дает волю фантазии кошмара...
ФАНТАЗИЯ КОШМАРА
Любой кошмар рассеивается.
Фелиция Светлая
Долгий сон... Долгий, долгий, долгий... Казалось, он погружен в сон, длиною в жизнь. Но, даже если бы и так, то, что в этом плохого? Ничего, разумеется, если только этот сон вполне нормальный и принадлежит вполне нормальному человеку. Но что, если сон этот — необычен до крайности? Что, если спящий — ненормален? Тогда сон превращается в кошмар... Кошмар, от которого кровь стынет в жилах спящего и его окружающих; сон, в котором грань между реальностью и фантазией столь мала и неосязаема, что, порою, оказывается очень некстати... оказаться спящим.
Темнота... темнота. Плотный туман. Ощущение тяжести во всем теле заставило Глеба размокнуть веки, но все, что он смог увидеть перед собой, была всего лишь темнота и ничего более. Тогда он смыкал веки вспять и снова окунался в бездну сновидений...
Настало время уйти, отвернуться от Глеба, выйти из его комнаты, спустится по лестнице из дома и на улице, где ночной ветерок колышет с шумом камыши на болоте неподалеку, и подняться по высокому холму, усеянному обломками камней и редким кустарником. Если встать вдоль хребта этого холма лицом на восток, то по правую руку можно будет увидеть степной простор, заболоченный и заброшенный. Лишь одно-единственное давно забытое здание (которое позже предстоит читателю изучить), что стоит, окруженное пролеском. По левую же руку можно увидеть приютившийся на склоне поселок с несколькими многоэтажными домами, одной школой, больницей и библиотекой. Собственно говоря, это все и составляло поселок, больше проезжий или путник в этом поселке увидеть попросту не смог бы... Последний раз в 1994 году здесь был построен большой колхозный комплекс, располагающийся в пяти километрах к северу. К этому комплексу вела широкая дорога, недавно затопленная болотами. Комплекс остался отрезанным, а вскоре вовсе обанкротился из-за нехватки кадров. Другая дорога, ведущая на юг через холмы, была также заброшена, но не из-за каких-то аварий или катастроф, — попросту ей уже никто давно не пользовался, за исключением еженедельной почтовой машин и грузовика, привозившего пропитание.
Сам поселок — название его, кстати, очень странно и нехарактерно для русских населенных пунктов — Ратсх был давно заброшен. Посмотрев на него с холма, можно с уверенностью сказать, что это — город-призрак. Да, здания выглядят вполне новыми, и машины стоят повсюду, и даже черные клубы дыма иной раз поднимаются над частным сектором... но выглядит поселок каким-то мертвым, безжизненным, особенно в ночную пору, особенно под светом полной луны, когда поселок и болота подсвечиваются призрачным серебряным сиянием. В Ратсхе не было ни музеев, ни театров... ни даже клуба, где обычно веселились жители! Городок, казалось, не только нежив, но и безрадостен. Порою кажется, что весь поселок стремится уйти на панихиду на кладбище за холмом (которое тоже затоплено).
Ратсх, что самое странное, никогда не был известен остальному миру, и жители уже с этим смирились. Они смирились и с тем, что правительство как будто их не замечает, и с тем, что Ратсх на карте вообще отсутствует. Но... однажды... однажды, все-таки, произошло явление или, лучше сказать, происшествие, сенсация, которая прославила спустя месяц Ратсх. Об этом следует рассказать поподробнее...
Недалеко от поселка раскинулось заброшенное сооружение, окруженное пролеском и болотами. Забор, хоть и бетонный, давно покосился куда-то в сторону, а в иных местах вообще обрушился, создавая большие бреши. Проржавевшие насквозь ворота с красными некогда звездами посередине каждой створки говорили о том, что сооружение было построено во времена Советского Союза, а заброшено было очень давно. Внутри комплекса располагалось высокое здание с двумя трубами, частично обрушенными. Кирпичи и обломки бетона с искореженными металлическими прутьями валялись везде, где ни попади, как будто комплекс сотрясло. Здесь же была охранная будка и еще одно здание пониже, соединенное с главным коридором над землей (он, кстати, тоже частью обвалился). По периметру были установлены высокие столбы с фонарями, а на некоторых были закреплены старинные рупоры, — что по ним сообщали до сих пор не известно.
Этот советский комплекс считался заброшенным официально, но на деле оказалось все с точностью до наоборот. Оказалось, что комплекс работает тайно на правительство, а жители Ратсха об этом даже не догадываются. Якобы, под землей были построены ходы и лаборатории, в которых ученые разрабатывали что-то чересчур секретное и чрезвычайно опасное. Так на самом деле и было, но разрабатывали они всего лишь оружие, не такое опасное, как считалось... Считалось, пока не произошло то самое происшествие.
Тогда жители, загулявшиеся до темной ночи, стали свидетелями странного, даже необычайного явления. Ветер стих, раздался отдаленный гул, как будто подбитый врагом самолет пикировал. Свист, потом рев, наконец, грохот. Ярким нимбом над холмом распространился очень яркий свет, на мгновение превратив ночь в день, отгоняя тьму к болотам, удлиняя тени, превращая поселок и все-все вокруг в сказочный пейзаж. Потом все замерло, и свет иссяк. Но что самое страшное, это то, что на утро никто об этом даже не вспомнил.
В ту ночь с 12 на 13 мая 2004 года начал свое существование одновременно ужаснейший и удивительнейший научный проект «Образ-244» (по времени обнаружения объекта в 2 часа 44 минуты). Объект этот стал самой прекрасной находкой за всю историю... и скрыт чрезвычайно глубоко.
Начнем с самого начала.
За неделю до падения в институте-обсерватории (точно такой же, как и Ратсх, почти заброшенной) пара ученых обнаружила в космосе объект, ни на что не похожий. Это был предмет — первое имя объекта. Такое название объект получил из-за необычной правильной формы, абсолютно нехарактерной для космических тел. Он имел форму небольшого куба. Пожалуй, это все, что смогли лицезреть ученые. Ни состава, ни свойств, ни точных размеров они не могли установить. Первый день ученые собирались огласить на весь мир о «легендарной находке, созданной не человеческими, но руками...». Но... им что-то помешало. Во всяком случае, через день они не обнаружили больше этого предмета, но что самое ужасное — они... забыли о нем, словно никогда о нем не знали. Но, к счастью, не только эти ученые обнаружили странное космическое тело. Несколько других обсерваторий, в том числе, и в Европе и в США заметили приближение этого объекта... Тем не менее, при загадочных обстоятельствах информация была либо скрыта, либо засекречена агентами правительства, либо утеряна странным образом.
И вот... в два часа ночи 13 мая 2004 года объект с оглушительным «приветствием» посетил поверхность нашей планеты. Ученые, как муравьи, повылазили из лабораторий и оцепили территорию болота, чтобы максимально быстро и эффективно перевезти тело. Первая трудность, с которой они столкнулись, состояла в том, что куб излучал мощную энергию и светил так сильно, что казалось этот объект — кусок солнца. С помощью спецтехники куб был погружен в реактор защиты и перевезен в лабораторию под землей. Эту работу ученые выполнили за три часа, успев до рассвета избавиться от всех следов падения...
Наутро жители ничего не помнили и даже не догадывались, что произошло ночью.
Глеб проснулся с ощущением сильной головной боли, хотя вчера не занимался ничем особенным... Он встал, свесил с кровати ноги и осмотрелся. Темнота, но лишь начальное ощущение... Он подумал о том, какой ужасный день ожидал его сегодня, но не представлял, что вскоре все будет гораздо хуже, чем все представляется его фантазии.
Глеб работал грузчиком. Он разгружал машины, привозившие провизию в магазины, и сегодня был как раз такой день, когда две машины приезжают к главному магазину. Пять лет назад он вернулся со службы и, получив от ворот поворот в университете, приехал на родину к матери в Ратсх. Без образования ему просто нечего было делать в крупных городах, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как приехать сюда, в этот почти заброшенный городок...
Он оделся, как всегда, по-простецки, вышел из квартиры, захлопнув дверь, и вышел из подъезда, минуя двор. Утро этого дня было серым и пасмурным, и в одночасье весенний май превратился в осенний сентябрь. Вот-вот должен был начаться затяжной моросящий дождь — самый противный и холодный. Но Глеб не унывал, ибо у него было много других мыслей, никак не связанных с плохой погодой. Он пересек дорогу, подходя к старому двухэтажному зданию, перестроенному под магазин «Дикая роза». На его пороге стоял, затягиваясь сигаретой, пожилой мужчина — Аркадий Иванович Бромов, — тот еще весельчак! Увидев Глеба, он помахал ему, улыбнувшись парой золотых зубов.
— Глеб! Приветствую!.. — воскликнул он.
Они обменялись крепким рукопожатием. Старичок рассмеялся.
— Погодка, — протянул он, — ни к черту!
— Это уж точно, — усмехнулся Глеб. — Марианна уже на месте?
Марианна Аркадиевна Бромова, дочь Аркадия Ивановича, женщина сорока лет, управляла делами магазина. Одно время в Ратсхе вообще не было магазинов, и только благодаря этой женщине здешний «бизнес» начал бурно развиваться... На деньги, полученные от областного бюджета, она отремонтировала здание и перестроила его в магазин, тут же снискавший себе успех среди всех жителей без исключения. Конечно, ведь больше негде было закупаться. Только в поселке южнее, но до него — семь километров.
— Да, — ответил старичок, хихикая. — Работает в поте лица ни свет ни заря.
Глеб натянул улыбку и, извинившись, вошел внутрь.
Внутри пахло холодильниками, а точнее их содержимым. Вентиляторы с шумом вращались, лампы под потолком гудели и подрагивали. За прилавком, изучая кассовый аппарат, стояла Марианна. На ней сегодня, как и всегда, была бордовая кофточка и черные бусы. Она подняла взгляд и увидела Глеба.
— Здравствуй, Глеб...
— Здравствуйте, — ответил Глеб. — Для меня уже есть работа?..
— Нет пока, — покачала головой она, возвращаясь к изучению аппарата. — Но ты можешь пойти пока приготовить место разгрузки...
— Хорошо.
— Глеб, — окликнула его Марианна, только он зашагал к черному выходу. — Когда приедет грузовик, обязательно скажи мне!.. Ох уж эти доставщики!
— Что-то не так?
— «Не так»? — переспросила Марианна. — Конечно! Они же меня обворовывают!.. Господи, сколько раз я жаловалась в их контору! Но все тщетно!.. Как назло, они продолжают ставить лишний товар!..
Глеб засмеялся в душе.
— Хорошо, Марианна Аркадиевна, я сообщу... — кивнул он.
Он вошел через черный выход в пристройку, где на ширину всей стены были установлены ворота. Пока он отпирал их и расчищал место для парковки, прошло около десяти минут. Через открытые ворота внутрь хлынул поток ледяного ветра со стороны холмов, отчего Глеба даже передернуло. «Погодка-то действительно ни к черту!» — подумал он, облокачиваясь на стену и доставая из кармана пачку сигарет...
Курить он научился в армии, как и многие другие его сослуживцы. Действительно, когда объявляют перекур, не хочется отдуваться на работе за всех — хочется, как все, отдохнуть и посидеть в укромном месте...
Через минут пять из-за холма показался грузовик, который, подпрыгивая на рытвинах, начал спуск. Магазин «Дикая роза» был рассоложен на окраине, поэтому дорогу и холмы здесь было видно лучше всего. Особенно жуткий вид, ибо ничего кроме пустошей не видно. Грузовик свернул в поселок и остановился перед магазином. Глеб собрался уже разгружать кабину, как дверца отперлась, и с ужасом на лице из нее выпрыгнул водитель.
— Брат! — крикнул он. — Выручай!.. Господи...
Глеб выронил сигарету, и она откатилась в сторону. Он замер в изумлении.
— Помоги мне, чего стоишь, как столб! — яростно крикнул он, перебегая на другую сторону и открывая дверцу. На него свалилось тело, неподвижное, как мешок, и, казалось, безжизненное. — Помоги!.. — выдавил он.
Наконец, Глеба пробрало, и он ринулся на помощь.
Пострадавшего уложили внутри на полиэтиленовую подстилку. Глеб с ужасом заметил, что мужчина сам не свой — весь в бреду, потный, глаза навыкате. Что-то с ним определенно не так, и это не простой недуг... Нет. Это что-то куда более ужасное и загадочное, чем обычная человеческая хворь.
— Я за помощью! — сказал водитель. — Посторожи его!.. Пожалуйста!.. — Он убежал быстро, оглашая на ходу: — Помогите! Вызовите скорую!
Глеб наблюдал безмолвно за пострадавшим. Ему становилось все хуже и хуже, но самое страшное заключалось в том, что объект, о котором шла речь, именно объект виноват в этом... И это отнюдь не единичный случай. Это — только начало. Пострадавший захрипел и закашлялся, приподнялся, протягивая бледную руку к Глебу.
— Свет!.. — прохрипел он. — Свет!..
— Успокойтесь, — сконфузился Глеб. Он не знал, что делать, и решил, что лучше будет утешать пострадавшего. Все-таки это что-то. — Скоро прибудет помощь...
— Свет! Не смотри!.. Свет!
Пять минут пострадавший со страшным хрипом и безумными глазами извивался, как будто пытался освободиться от невидимых пут. Он повторял одно и то же: «Свет! Свет!..», — пока не затих. Глеб стал свидетелем того, как мужчина вздохнул с хрипом воздух, замер, и медленно выдохнул, становясь спокойным и неподвижным... Смерть наступила быстро. Диагноз — резкое кровоизлияние в мозг. Причина — неизвестна. Эти слова через два часа объявили врачи, привезшие тело. Водителя тоже забрали, потому что он начал говорить как-то странно, утверждать, что их что-то ослепило, и они чудом спаслись от аварии... Через день он скончался.
Глеб был поражен. Он был в армии, он видел фильмы, читал книги и газеты... Но до этого случая смерти, убийства, изнасилования, издевательства — все это не задевало его душу. Ему было безразлично все: судьба маленького ребенка; жизнь старика, висящая на волоске... Все. С этого дня он понял, что значит смерть, боль, страдания. На этом маленьком примере он научился чувствовать и сострадать.
Разумеется, никто из жителей и тем более из врачей даже не предположил, что источник беды — объект, но ведь они о нем даже не знали... И не предполагали, что в катакомбах заброшенного комплекса есть лаборатория. И самое важное! Они даже представить себе не могли, что объект этот стали с этого дня испытывать... испытывать... на организмах. Именно вечером этого дня начались эксперименты, и домой не вернулся Петр Любов, слесарь, живущий на окраине. Он как раз возвращался домой, когда сзади к нему пристроилось двое незнакомцев, не живущих в Ратсхе... Удар по голове в переулке, и Любов без чувств упал на землю. Его быстро и бесшумно перенесли за холмы под светом луны и под отдаленный вой волка.
С тех пор (примерно с 15 мая) из Ратсха люди стали пропадать чаще, чем били колокола старой часовни, расположенной почти в самом центре. Все эти пропажи так сильно встревожили население, что пришлось вызывать правоохранительные органы. Разумеется, весь Ратсх был на иголках от шока — пропадали дети, старики. Что самое страшное, так это то, что однажды на болотах мужчина обнаружил чьи-то останки! Это было жутко и ужасно. Над зеленой тиной островками можно было увидеть сероватую разлагающуюся плоть, кое-где окровавленную. Но тел на болоте было мало, по крайней мере, меньше, чем количество пропавших, поэтому все решили, что их близкие еще живы.
Милиция не приехала. Колокол пробил двенадцать утра, и звон распространился по пустоши. Большинство жителей уже уехали, собрав вещи в пять часов утра. Они не хотели попадать под руки какого-то маньяка или бандитов, что еще хуже. Они молча собрали вещи и убрались подальше. К половине седьмого можно было наблюдать, как за холм перебирается вереница автомобилей... Тем не менее, в Ратсхе остались те жители, которые либо не могли себе позволить выехать, либо просто не хотели этого. В числе их был и Глеб, который попросту не мог оставить больную мать.
Его мать, Валерия Шилова, упала давным-давно в подпол, поскользнувшись на полу. Травма, полученная ею при падении на твердый каменный пол, буквально нарисовала черту жизни между туловищем и ногами. С тех пор она не могла ходить. Претерпевая жуткие боли, она жила в деревне, пока ее не перевели в больницу, где на деньги, скопленные с величайшим трудом, ей сделали операцию. Боль сняло, но возможность передвигаться пропала. Валерия большую часть дня лежала в своей постели, глядя в потолок, — ее стали мучить кошмары, да и с психическим здоровьем у нее было как-то не в порядке. И хотя она могла позволить себе пару раз вставать и пересаживаться на кресло-каталку, этого, увы, было крайне недостаточно, чтобы в полной мере ощущать жизнь. Глеб жил с матерью, никогда ее не покидая, а когда его призвали в армию, вообще хотел преступить границы закона и скрыться, только ради того, чтобы остаться с единственным родным человеком...
Глеб искренне понимал мать. Они всегда находили общий язык в конфликтах, и поэтому, когда Глебу захотелось рассказать матери о делах в Ратсхе, он, не раздумывая, подошел к ней, сел на стул рядом с кроватью и сказал тихо:
— Мама...
Она дремала, но сразу же открыла глаза, ее глубокие голубые глаза...
— Мама...
— Да, Глеб? Что-то случилось?.. — Как ни странно, она всегда могла попасть в точку, и все это — благодаря материнскому чувству. — Ты дрожишь?..
— Мама, ты только не беспокойся...
Валерия улыбнулась, но у нее получилось как-то грустно.
— Говори, Глеб, со мной все в порядке.
— Ты знаешь... Что-то не так в последнее время. Какие-то плохие дела здесь творятся.
— Здесь? — подняла брови Валерия.
— Да... Ты знаешь... Людей убили.
— Как убили?.. — В голосе Валерии почувствовалась тревога. — Господи, что произошло?
— Нашли груду трупов на болоте...
— Какой кошмар!.. Боже... А что со всеми ними случилось?
— Я не знаю... Это какой-то кошмар. Ты знаешь... пропадают люди, а сегодня почти все уехали...
— Уехали? Но как?.. Почему?.. — воскликнула Валерия, притрагиваясь кол лбу.
— Вызывали милицию, но... они не приехали. Людям просто надоело ждать. Ратсх — больной город. Сюда вообще никто не ездит...
— Не говори так...
— Как не говорит, мама?.. Аркадий Иванович пропал...
— Как?.. Тоже?..
— Да. Сегодня лучше вообще не выходить из дома. Это ужасно... Мы сидим, как в тюрьме.
Мать погладила сына по руке.
— Не волнуйся... Все будет хорошо. С нами ничего не случится.
Глеб улыбнулся, но тревога не оставляла его и даже не спала. Как наивно! Как наивно и опасно можно было думать о том, что все обойдется?.. Все уже не обошлось, ибо все уехали, и одиночные семьи стали легкой мишенью. Сейчас нельзя было сидеть, сложа руки. Сейчас нужно действовать.
В гараже, что находился в крохотном кооперативе в квартале от их дома, лежало старое охотничье ружье с парой коробок с патронами. Ружье осталось от отца, погибшего при загадочных обстоятельствах, когда Глебу было три. По словам врачей, он был найден в лесу с этим самым ружьем, стиснутым в бледных мертвых руках. Казалось, его парализовало, но это был необычный паралич, а всеобщий. Казалось, тело отца превратилось в камень. Его так и похоронили с руками, сжимающими воздух (ружье кое-как сумели достать). На лице его навсегда застыло выражение удивления и страха одновременно. Глеб решил, что добудет это ружье, но позже, когда мать вновь заснет...
Через час она уже крепко спала.
Он вышел из дома в 15:22 и, не медля, двинулся к гаражам, минуя строения один за другим. Ратсх был пустынным. Казалось, он умер, погиб, пал, оставив в живых лишь строения. Людей не было. Не было и машин. Глеб увидел лишь одно лицо в окне противоположного дома, когда выходил — и все. Больше ему никто не повстречался.
Пока он шел до гаража, в его сознании рождались мысли. Если пропажу людей, думал он, обнаруживали на каждое новое утро, то, скорее всего, похищения производились ночью, значит, пока что нечего беспокоиться — до заката еще уйма времени. Но что, если те, кто сделал все это, уже знают, что в городке почти никого нет, и могут спокойно пробраться вглубь и уничтожить оставшихся... Глеб прибавил шагу, дабы скорее взять ружье. Опасность нарастала с каждым моментом, а шанс спастись, наоборот, снижался. Подходя к гаражам, он вздрогнул и чуть не упал от страха, когда тишину пустынного Ратсха разорвал звон колоколов часовни. Значит, там еще люди остались... Не медля ни секунды, Глеб открыл гараж и нырнул в черноту. Нащупывая ружье у дальней стены, он наткнулся на какую-то груду коробок, повалив их с грохотом. Наконец, ружье было найдено. Парень отыскал в одном из ящичков стола патроны и сложил их в карман.
Возвращаясь домой, он увидел бегущего со всех ног человека. Он не мог видеть Глеба, зато Глеб прекрасно видел его и стиснул ружье в руках. Изо рта бегущего вырвалось истошное «помогите», и Глеб пригнулся от обуздавшего его страха. Помимо колокольного звона к шумам добавилось какое-то громкое гудение. Свет стал более ярким, перед глазами все стало рябить, между тем, гудение нарастало, превращаясь в рев пикирующего самолета. Наконец, грохот все оборвал — все встало на свои места. Бегущего гражданина не стало, — он будто испарился! Глеб резко обернулся, ибо сзади прошуршал гравий.
— Господи!.. У вас ружье?.. — Перед ним стоял отец Иоанн, здешний священник.
— Вы меня напугали...
— Что здесь произошло? — встревожено произнес священник.
— Я не знаю... Я ухожу домой. — Он развернулся, но не успел проделать и двух шагов, как его окликнули.
— Постойте!..
Глеб остановился.
— Вы мне не поможете?
— Что случилось?.. — Глеб через силу произнес эти слова. Он вообще не любил никому ничем помогать и надеялся только на себя.
— Я... Я, боюсь, не могу защитить своих подопечных... Вы не могли бы присмотреть за ними?
— Что?
— Я хочу, чтобы вы помогли... Все уехали, и над поселком сгустились тучи... Помогите нам?
— Чем я могу вам помочь?.. Я... Мне нужно идти, извините...
Глеб вновь тронулся с места.
— Нет!.. — Иоанн остановил его, дотронувшись до плеча. Глеб ощетинился.
— Что? Я же сказал: не могу!
— Прошу!
— Нет!
— Одумайтесь! — умоляющим тоном сказал священник. — Вы сделаете благо, если поможете защитить нас! И вам воздастся на небесах!
— Что? — Глеб развернулся, так как стоял до этого вполоборота. — Как вы смеете? Как вы смеете такое говорить? У меня дома лежит мать и не может сдвинуться с места, вы это понимаете? И прежде всего я защищать должен ее! Вы, в конце концов, можете спрятаться где-нибудь! Но я с вами не пойду! — горячо заявил он.
— Эгоист, — прошептал гневно священник. — Гореть тебе в аду за это!..
— Хм... — Глеб отвернулся. — Все какие-то помешанные...
Он пошел в направлении дома и перешел дорогу, как услышал позади крик. Повернувшись, он увидел священника, бегущего ему навстречу с камнем в руке. Он разъяренно воскликнул:
— Отдай ружье!
Глеб приготовился отойти, но было уже слишком поздно. Священник навалился всем телом на Глеба, повалив его наземь... Необходимо сразу отметить, что воля священника была на деле не его. Возможность объяснить свойства объекта будет позже...
— Отстаньте!.. Что вы вытворяете?
Иоанн смотрел обезумившими глазами и дышал прерывисто. На его лбу выступила испарина, а на висках набухли вены.
— Отдай! Тебе нечего терять со своей мамкой! Отродье!.. — взвизгнул он.
Глебу кое-как удалось сбросить с себя священника и подняться. Пока священник сам ретировался, парень уже бежал со всех ног. Он не знал и даже не догадывался, что Иоанн сделал все это не по своей воле... нет. Во всем был виноват... объект... Больше Глеб священника не видел, и даже когда вернулся домой и выглянул из-за занавесок в окно, на улице было так же пустынно, как и утром.
Время пришло, и приходится вновь уходить от Глеба.
Из дома, вон из дома! Вверх по улице, направо, на дорогу, ведущую вверх, вверх, вверх по склону холма. А что за ним? Болота, дорога, заброшенный комплекс, на самом деле кишащий учеными и не только... Если бы прямо сейчас наверх забрался бы Глеб, то он увидел бы следующую картину, навсегда врезавшуюся в его память.
Казалось, чья-то большая невидимая рука остановила время на семи часах утра, как раз тогда, когда из Ратсха только выезжали жители. Машины вразброс стояли на дороге. Одна из них, водитель чьей, наверняка, не справился с управлением, накренилась, и нос ее угодил в зеленоватую тину. Все было необычно, как будто в один момент парализовало все движение. Это, конечно, было очень необычно, но... Если бы Глеб (или любой другой) спустился к машинам, то увидел бы лик смерти повсюду. Все... Все! Умерли. На их лицах застыло выражение страха. Многие лежали в автомобилях; их лбы упирались в стекла или в приборную доску. Другие, по-видимому, умерли чуть позже, так как они лежали возле распахнутых дверок. Один... Только один из всех уцелел, но был смертельно ранен. Это был мужчина. Стоная, он лежал под машиной, следующей за его автомобилем. Он успел выпрыгнуть, покатился, но угодил под колеса. Ноги лежали в нескольких сантиметрах от тела в луже алой крови. «Помогите!..», — стонал он, но помощи ждать было неоткуда.
Наконец, перед последним вздохом, он раскрыл глаза и увидел перед собой, как в тумане, существо... Это был человек в скафандре, чье стекло было непроницаемым. Лица видно не было. Казалось, сама смерть склонилась над его умирающим телом, и почему-то говорит, чуть повернувшись:
— Сюда!.. Смотри, какой экземпляр...
Перед тем, как захлопнуть веки, он увидел щуп некоего прибора, узнать назначение которого он уже никогда не узнает... даже там.
Хватит! Хватит смотреть на этот кошмар... Во всяком случае, для начала...
Глеб зарядил ружье и приставил его к стенке в прихожей, чтобы, при случае, сразу же незамедлительно использовать. Он искренне понимал, что отныне Ратсх очень и очень небезопасен. Если на тебя уже нападают священники... то, что там говорить об обычных мародерах или о тех людях, кто вытворял все, происходящее в округе. Глеб также искренне понимал, что выбраться из поселка шансов у них нет, но позвать на помощь... Что ж, по крайней мере, можно будет позвонить, но для этого нужно будет идти к таксофонам... А если они не работают? У Глеба была мысль взломать любую попавшуюся квартиру и позвонить оттуда, но что-то в этой идее его сдерживало, наверное, совесть. Он думал так: «Пока что нужно искать реальной помощи... Милиция не приехала... Не приехал вообще никто, стоит ли повторять безнадежно попытку достучаться до цивилизации?..»
Но спастись еще было возможно. Нужно просто спокойно сидеть дома, не выходить из дома... и тогда, возможно, проблема улетучится сама по себе, как эфир в комнате. Но другая проблема подстерегала Глеба. Тут уж он просто так решить ее не мог. Даже если они с матерью будут днями сидеть дома, вскоре кончится еда. Придется выходить на опасную улицу, искать пищу в магазине «Дикая роза», но... ведь Глеб сам был свидетелем того, как только что приехавший грузовик увез с собой товары, не разгружая их в пункте назначения.
Глеб сел на кухне, открыл форточку и закурил. Нужно было срочно обдумывать план... но для начала нужно было решить хоть что-то! Нужно было действовать, — сидеть сложа руки означало погибель.
Вплоть до вечера они с матерью находились дома. Глеб не мог прилечь и отдохнуть, ибо его постоянно терзали мысли. Его мать, как он подумал, не поняла всей серьезности ситуации, но он не винит ее. С ней давно что-то происходит, и это не означает, что она не имеет право не понимать чего-то, даже чего-то страшного. Он не мог заснуть и даже не позволял себе прилечь, отдохнуть, так как считал себя хранителем. Он считал, что если он заснет, то обязательно произойдет нечто ужасное... Так и просидел на кухне, выкуривая сигарету за сигаретой. Руки заметно тряслись...
Вечером, около половины десятого, Глеб услышал доносящийся гул. Нарастающий, такой же, как и днем, когда он видел бегущего и внезапно исчезнувшего гражданина... Парень не на шутку испугался (и правильно). Он вскочил с места, быстрым шагом вошел в прихожую и вооружился, приготавливая патроны. В гостиной послышался шорох, видимо, от гула (он, кстати, постепенно стихал) проснулась мама.
— Глеб?.. Милый, что это?.. — услышал сын голос матери, тонкий и слабый.
Глеб отложил ружье, помедлив, а потом вошел в гостиную.
— Ничего, мама... Самолет, наверное, — ответил он. Гул действительно был похож на звук пролетающего низко самолета.
Мать улыбнулась, отвернувшись, и глубоко вздохнула. Это было похоже на агонию.
— Не смеши меня... — Она глубоко дышала. — Не надо!.. Здесь не летают самолеты.
Глеб нахмурился.
— С тобой все в порядке?
— С кем?.. Со... мной?.. Да. — Она закрыла глаза. — Воды...
Глеб отправился на кухню и через секунду подносил матери стакан воды. Она жадно его выпила.
— Мне... нужно отдохнуть...
— Конечно, мама, спи... — Глеб укрыл маму.
— Спасибо...
Она заснула через минуту, что почему-то насторожило Глеба — обычно она засыпала плохо, а тут... Что-то определенно было не так. Во всем, буквально во всем...
Глеб сидел в кресле. За окном уже было так темно, что казалось, не окно находилось справа от него, а черное зеркало. Когда на циферблате часов, стоящих на тумбочке, высветилось 22:00, комната раздалась противным писком. Глеб, немного задремавший, вскочил от испуга и поспешил с яростью выключить ненавистный будильник... И кто его поставил на столь поздний час?.. Как только писк стих, тишина нарушилась еще одним звуком.
— Глеб?.. — услышал он голос матери, надорванный и странный.
Стал медленно нарастать гул.
— Глеб!..
— Да, мама?..
— Господи... Глеб! — Она как будто его не слышала. Так оно и было отчасти, ведь гул очень быстро перерос в рев. — Что это?..
К ужасу Глеба, голос ее резко утонул в окружающем хаосе звуков. Этот ужасный звук продолжать нарастать и так сильно давил на уши, что Глеб зажмурился и закрыл уши. Он споткнулся в коридоре и упал навзничь. Пол задрожал. Поблизости с полки упала книга. Гул на мгновение замер на одном уровне, не изменяясь, а потом начал резко возрастать, превращаясь в вой, а потом в свист. Началось землетрясение. Глеб перевернулся на бок, не в силах оторвать ладони от ушей, — иначе бы он просто оглох или того хуже...
Его взгляд попал на кухню. Он был ошарашен и раскрыл рот от увиденного. Казалось, прямо в окна светил яркий солнечный свет. Он был столь ярок, что хотелось зажмуриться. Гул стихал постепенно... Когда он стих, вместе с ним и растворился свет, гонимый ночной тьмой за холмы. За холмы... За холмы.
Первым делом Глеб вскочил с пола и в состоянии опьянения (такое часто бывает после звукового шока или потрясения) зашаркал в комнату, где лежала его мать...
Волна горести, непонимания и удивления захлестнула его с головой и утянула в пучину тьмы. Голова закружилась, во рту пересохло, глаза закололо от слез, ибо он увидел ужасающую картину... Его мать лежала, мертвая, откинув одну руку в сторону. Глаза, казалось, лопнули от громкости звука и вытекли кровавыми ручьями по щекам. На лице застыло выражение испуга, безудержного и леденящего.
Он издал... не крик, не вопль... Рев! Он издал оглушительный рев и упал на колени, сотрясаясь в рыданиях. Его единственный человек ушел, оставив его одного. Одного на всем белом свете. Через несколько минут, успокоившись, Глеб злобно сжал кулаки и ударил по тумбе... Горесть сменилась гневом, и он поклялся, что уничтожит тех, кто сделал все это! Все это!..
Убитый горем, он схватил ружье из прихожей и вышел из дома, громко захлопнув за собой дверь...
Тем временем на открытой местности, у болот...
Эти двое, пришедшие со стороны заброшенного комплекса, простояли на одном месте минут десять, ничего не предпринимая. Разумеется, для них важнейшим принципом было беспрекословное подчинение руководству, особенно в такое время, когда на счету буквально каждая мелочь. Они были одеты в серые комбинезоны, на груди каждого — синий круг с белыми буквами. На каждом написаны собственное имя и фамилия.
— Послушай, — сказал тот, у которого на груди значилось «Василий Нефедов», — ты... ты ко всему относишься так спокойно?
— Да... — Его напарник расплылся в довольной улыбке. — Разве это неприятно?
Нефедов нахмурился.
— Это ужасно.
— Успокойся, Нытик. Тебя что, в детстве хранили в шелковом мешочке?.. — Он рассмеялся. Его, кстати, звали Сергеем Ромовым. — Эти задания отдаются не кем-нибудь, а властью. Понимаешь, в чем соль?.. Властью... — Он сделал особый упор на последнее слово и, следует заметить, его очень любил. — И если нам прикажут уронить за теми холмами атомную бомбу, чтобы спалить этот городишка к чертям собачьим, то мы сделаем это...
Секунду Нытик (так его прозвали из-за нежного нрава) стоял молча, потом ответил:
— Это — грех...
— Ха-ха!.. Не смеши меня... — Он сплюнул. — И ты еще работаешь ученым?..
— Ассистентом... — отмахнулся Нытик. — Причем здесь это?..
— Да притом! Притом!.. Ты же человек с ясным умом!.. Вот и рассуждай. Зачем тебе нужна эта вера?.. Ты что... попом заделался?..
— Ты не понимаешь... и вообще никогда не поймешь. Любая смерть — это грех! Особенно, если она выполнена под чьим-то указом!..
— Брось! Чушь собачья! Что ты несешь? — загоготал Ромов. — «Грех, грех, грех!» Повсюду грех!..
— Ты в этом убедишься... когда-нибудь... — пробормотал Василий, отворачиваясь.
— Что ты там бубнишь?.. — Он вздохнул и закатил глаза. — Ну ладно! Хватит... Может, уже приступим, наконец?..
Василий нехотя кивнул, и они двинулись с места в сторону покосившейся от неведомого удара, ржавой башне, которая давно несла на своих «плечах» тяжелый груз электросетей. Теперь же она напоминала Пизанскую башню, только в сильном запущении и в окружении, мягко говоря, отталкивающего пейзажа.
Об их работе...
Эти двое работали на правительство и не имели никакого отношения к науке, по крайней мере, прямого. Они работали на правительство, и с того момента, как «Образ-244» был обнаружен, их уже отправили сюда, в окрестности Ратсха, чтобы подготовить лабораторию... Этим они и занимались последние месяцы вдвоем. Неделю назад приехала группа ученых. Они начали усердную работу, и, когда неизведанный объект упал, ученые приступил к скорейшему исследованию. Ни Нефедова, ни Ромова и близко не подпускали вглубь лаборатории, где располагался объект. Точно также их не подпускали и к информации о нем. Но... мы об этом узнать можем...
Оказалось, что «Образ-244» излучает неизведанные, но очень мощные лучи, которые, наравне с гамма-лучами и фотонным излучением составляли его колоссальную мощность. Кроме того, ученые обнаружили некое подобие разума, ибо с приближением любого живого существа, будь то человек, или даже крохотная птичка, космическое тело начинало нещадно испускать энергию и светиться, подобно солнцу. В состоянии покоя же «Образ-244» так же представлял необыкновенный экземпляр. Любой, даже ребенок, мог с уверенностью сказать, что это тело просто не могло быть создано природой и никакими силами. Это был... куб. Куб, абсолютно правильный и ровный. Он чуть поблескивал и напоминал стекло. На всей его поверхности был вырезан ровный рельеф в виде близкорасположенных окружностей, а внутри что-то темное постоянно перемещалось в зависимости от положения. Что-то очень мелкое, похожее на капсулу со смолой или ртутью — цвет тоже зачастую менялся. Космическое тело было помещено на специальный пьедестал в глубинах под комплексом, в реакторе. При повышении выделения энергии, включалась защита и вся энергия поглощалась, выделяясь через специальные каналы на поверхность. При каждом таком выделении энергии вздрагивала земля, и воздух насыщался страшным гулом...
Вернемся двумя днями назад, дабы проследить за одним происшествием, случившимся сразу же после того, как несколько людей лицезрело яркий свет за холмами...
Мужчина в белом халате так сильно оперся на спинку кресла, что оно опасно накренилось. Ноги человека лежали на столе. Помещение было еле освещено парой ламп, подвешенных под потолком. Это был коридор, длинный и сумрачный. Видимо, человек этот заступил на вахту. Налево от его стола вела лестница наверх, направо — бесконечный коридор с далекой, едва заметной железной дверью. На груди мужчины была закреплена потрескивающая рация. В один момент она громко затрещала, зазвучал голос:
— Операция завершена!.. Объект установлен.
— Вот и хорошо, — вслух произнес вахтер.
Он очень любил подслушивать чужие разговоры, а темы, касающиеся совершенной секретности и государственной важности, представляли для него просто кладезь. Поэтому он постоянно носил рацию включенной, в отличие от
|
0
