Конь мягко ступал по пестрой опавшей листве. Человек в седле будто плыл сквозь водяную дымку, которая стелилась по земле и доходила до мускулистой бурой шеи коня. Вдалеке ухнула сова. Темно-серое небо тяжелым одеялом нависло над лесом. Тишина; лишь негромкий шелест и дыхание животного, скрип кожаной куртки.

Натянув поводья, всадник остановил лошадь и устремил взгляд холодных серых глаз в гущу деревьев. На секунду он задержал дыхание. Впереди послышался скрип телеги и чей-то голос.

Из-за елей появилась повозка, которую тащила худая кобыла. На козлах сидел старик в потрепанной шляпе и непрерывно бормотал что-то себе под нос. С потревоженных ветвей на него хлынул поток дождевой воды. Он громко выругался. Заметив всадника, он прищурился и крикнул:

- Эй! Чего уставился, патлатый?

Всадник бесстрастно глядел и молчал.

Старик покрепче схватился за поводья и медленно двинулся мимо величественной фигуры. Повозка, переваливаясь с боку на бок, скрылась в лесу.

Вскоре всадник приблизился к городской стене. Обросший мхом серый камень окружал маленькие обветшалые дома и церквушки, крыши которых были едва различимы в тумане. Здесь царила удивительная тишина. Черные железные ворота были наглухо заперты. Тропой, ведущей из чащобы к воротам, будто не пользовались - без малого заросла травой. Вдоль крепости слева и справа теснились кучи мусора. Несколько мертвых голубей покоились кучкой возле покосившейся таблички, на которой значилось: «Шадвилл». Ниже: «Иди прочь своей дорогой».

Всадник подплыл к воротам и занес руку, чтобы постучать, но за стеной вдруг раздался грохот и страшный лай собак, ворота затряслись.

- Кто здесь? Назови свое имя! - сторожевой распахнул крошечное окошко высоко наверху, и его глаза смотрели теперь через металлическую сетку прямо на всадника.

- Грай Коль, свободный странник.

- Ты пришел из леса. Покажи свою руку.

Грай расстегнул несколько пуговиц и задрал левый рукав. Белая кожа предплечья была чиста.

Окошко захлопнулось, и ворота с громким скрежетом отворились.

- Где можно остановиться? - спросил Грай, оказавшись внутри.

- Трактир «Ядовитая хижина» вверх по улице. По четвергам там подают дивную рыбную похлебку.

***

…Крики на улице заставили бродягу по имени Джеп вздрогнуть и проснуться. Днем он помогал покупателям продуктовой лавки донести тяжелые корзины до крыльца их домов, поэтому хозяин позволил ему переночевать в подвале. Предметы в каморке обрели призрачные очертания в свете огромной белой луны, которая заглядывала в комнату через маленькое грязное окошко наверху. Джеп набросил на плечи потрепанную накидку и тенью выскользнул из комнаты.

На мощеной дороге вдалеке справа играли оранжевые блики. Женщины стояли у дверей своих жилищ, прижимая плачущих детей к груди, и глядели в ту сторону. Мужчины спешили вниз. Джеп затерялся в толпе.

На главной улице города царил хаос. Фундамент фонтана в центре площади был расколот, вода разлилась вокруг и била в разные стороны. Испуганные жители толпились вокруг. Бродяга пробрался поближе. Семь окровавленных туш вокруг фонтана - коровы. Он уловил чей-то разговор.

- Дядя Квинси говорил, что они больше не придут… - лепетал голос откуда-то снизу.

- Мэр не может за это ручаться! Шадвилл будет первым городом, который с потрохами сожрут ведьмы, потому что этот старый извращенец сношался с одной из них или даже самим дьяволом. Пошли! - парень потащил брата за руку в сторону домиков.

- Расходитесь по домам! Мы найдем тех, кто это сделал! Прошу всех вернуться в свои дома! - священник в сутане, подняв руки, кричал толпе. Джеп заметил впереди в толпе человека в похожем черном одеянии; он молча покачивался взад-вперед, сцепив руки в замок за спиной. Люди начали расходиться. Человек обернулся и пошел прочь. Капюшон его был опущен на глаза. Джеп увидел лишь холодную ухмылку.

***

В «Ядовитой хижине» Грай заказал вино и устроился за стойкой. В трактире почти никого не было. Хозяин трактира клевал носом, повременно поглядывая в окно. У входной двери лежал грязный пес, в углу за столом сидели двое мужчин, один из них играл на флейте тихую меланхоличную мелодию.

- Поведайте, давно ведьмы вас не оставляют в покое? - глотнув прохладного напитка, Грай взглянул на хозяина трактира. Мужчина вяло отозвался:

- Да сколько я себя помню. Мы уже настолько привыкли к постоянному страху за свою жизнь, что ни черта не ведаем, что может быть как-то иначе, - он почесал макушку и развалился на своем стуле. - А ты откуда к нам?

- Бингвуд, центр Западной периферии. У нас ведьмы появляются крайне редко.

Мужчина фыркнул.

- Эти твари слишком трусливы, чтобы добраться до Бингвуда. Но у них есть то, чего нет у нас.

- Вы слишком поверхностны. Ведьмы сильнее, но они женщины. Нужно думать как они. Вы удивились бы, насколько просто предугадать их следующий шаг.

- А вы что же? Знаток женщин? Где же они, ваши женщины? - собеседник облокотился на стойку и кокетливо подмигнул.

- Любой может назваться знатоком женщин. Я имел дело с тварями пострашнее ведьм, когда путешествовал в горах Таргоса в Северной периферии. Как вы знаете, эта местность - самая холодная. Но и самое жаркая, - Грай поднялся, отодвинув пустую кружку. Обойдя стойку, он встал рядом с мужчиной и поставил правую ногу на табурет возле стены. Хозяин трактира с любопытством подался вперед. Расстегнув сапог, Грай представил взору мужчины огромный уродливый шрам от колена до лодыжки. Судорожно вздохнув, мужчина прижал руку ко рту и с ужасом вытаращил глаза. Грай молча застегнул сапог и двинулся по лестнице вверх в свою комнату.

***

Навряд ли иной человек поверил бы вам, если бы вы сказали, что с тех событий прошло лишь несколько месяцев. И все же теперь Шадвилл покоился под прекрасным белоснежным облаком снега, нетронутого никем, кроме цепких лапок ворон. Тот самый фонтан, расколотый в основании и наскоро реконструированный затем уже в более минималистичной форме, отдыхал теперь в снежной могиле. Черные обугленные руины домов выглядывали из-под белого покрывала, словно гнилые зубы. От здания мэрии и вовсе ничего не осталось.

Природа забирала некогда отвоеванные у нее людьми территории. Густая зимняя тишина наполняла пространство. Иногда лишь отрывистое карканье разрезало воздух. Еще осенью оно напугало бы юную пару, которая возвращается с позднего рандеву. Но теперь зима в ответ лишь томно вздыхала холодным ветром. Вороны тут и там находили останки и устраивали пиршества.

Грай Коль был уже далеко. Его душа была так же безмятежна и тиха, как этот некрополь, который охраняли теперь серые каменные стены у леса. Все то, что он вынашивал в своем уме годами, было позади. Ледяной обжигающий зимний воздух не бередил теперь ран, и воспоминания перестали быть для него такими губительными. Он мог наконец вернуться мыслью в ту зиму, которая начисто переписала его судьбу.

О, прекрасная Сибилла! Грай вспомнил блестящие рыжие кудри и веселые изумрудные глаза. Она с самого начала знала обо всем - ей не жить среди рожденных женщиной. Приходившие к ней по ночам видения, предвещавшие скорую смерть, заставляли его нещадно страдать. Он умолял ее перестать творить колдовство, но как может ведьма отказаться от своего предназначения?

Сибилла любила его. Вопреки строгим ведьминским традициям она не наделила погружавшегося каждую ночь в тревожный сон юношу особой меткой - печатью ведьмы, которую колдуньи оставляли на предплечье каждого, входящего с ними в контакт. Она сделала его невидимкой для инквизиторов. Такие времена царили, что колдуньи сжигались в жарком пламени на виду у народа. Догадываетесь ли вы, какой город был обителью самых кровожадных власть предержащих? Той страшной зимой Сибилла была сожжена возле фонтана на центральной площади в ночь после Рождества.

О, как изменился Грай с тех пор! Однажды в трактире случайный собеседник, выпивший изрядное количество вина и принявший его историю за сказку, шутливо посоветовал отомстить. С тех пор мысль о мести не выходила из его головы. Но как мечтал он забыться! С каждым днем все больше уверялся он в неизбежности своего решения: жить так было невыносимо. Он ушел закалять характер и силу на Север, в горы, с отрядом охотников на вендиго - страшнее существ человек ни во веки веков не встречал. Несколько лет Грай скитался по свету, собирая истории о самых жестоких расправах, какие только имели место быть в истории. Утонченное лицо его теперь носило выражение жесткости и, быть может, даже жестокости. Руки его огрубели, а душа по-прежнему страдала. Последние полгода он держал путь в ненавистный родной город, телесно ощущая, как приближается долгожданное освобождение его души. Первые дни там он прогуливался по улицам, погружаясь в детские воспоминания. Проще простого ему было затем устроиться послушником в городскую церковь.

Домашний скот стал его первой целью и жертвой - напугать жителей, изобразив ритуальное жертвоприношение, чтобы те заговорили о новом нашествии ведьм. Через неделю сгорело здание мэрии, а мэр Квинси был найден распятым на том самом кресте, на котором регулярно насильственно уходили из жизни ведьмы; земля под крестом была расчерчена кровью. Грай замечательно знал природное естество колдуний - они не потерпели бы притязания на свои древние обычаи. По расчету Грая, они должны были обрушиться на город уже через пару дней, и не прогадал. Он как раз подъезжал на лошади к лесу, когда серое небо рассекли черные полосы, и колдуньи, окликая друг друга на неизвестном никому более языке, начали метать в дома огненные искры. Скоро уже Грай, согреваемый гигантским костром, будто касавшимся неба, глядел на безумный танец пламени и дыма. Он чувствовал, что сделал шаг назад, вернувшись в свое прошлое, - но это позволило ему наконец скинуть с плеч непосильную ношу.

Теперь он снова может жить.