Я пытался рассказать обо всём друзьям. Но один мой друг ни к чему на свете не относится серьезно, потому обращаться за помощью к нему изначально было бесполезно. Второй мой друг выслушал меня, посочувствовал… дал пару советов. Но… но он весь в делах. Всё время в делах. У него есть своя семья, у него работа, карьера. Мои проблемы были для него дополнительным бременем… нет, он, конечно, волновался за меня. Но помочь ничем не мог.
Когда же я попробовал рассказать обо всём своему третьему другу, то очень быстро после этого оказался в здании психиатрической больницы.
Со мной разговаривали психологи, разговаривали психиатры… мне кололи какие-то препараты, заставляли пить какие-то таблетки… но вылечить они меня не могли.
Я спал в одной палате с еще семью пациентами. Некоторые из них были буйными, некоторые – тихими. Были и такие, разговаривая с которыми я понимал, что сам больше псих, чем они.
В больнице я провёл месяц. После этого я снова вернулся домой. Мне пришлось притвориться, будто я вылечен, чтобы меня выписали. Дело в том, что… в больнице всегда выключали свет. В комнате со мной было еще семь человек. Постоянные шорохи, скрипы, звуки шагов за дверью, эта атмосфера психушки вокруг. Я мучился, мои нервы трепались…
А он всё равно приходил. Не смотря на все снотворные и успокоительные, что мне кололи. Уж лучше дома… где хотя бы не так страшно…
Все мои родственники давно мертвы. Я рос в детском доме. Братьев, сестёр нет… никого нет.
Пока я был больнице, погибли все мои друзья. Все трое, всего лишь за месяц. Первый мой друг, тот, что посмеялся над моими словами, шагнул в окно на следующий день после того, как я попал туда. Второго загрызли дворовые собаки, когда он пришел их покормить. Он всегда кормил собак, живших в его дворе… а в тот день они набросились на него, не обращая внимание на пакет с едой в его руке.
Третий мой друг погиб от внезапной остановки сердца. В последнюю ночь, которую я провёл в клинике, он занимался любовью со своей невестой. А следующим утром, в то время, когда я ехал домой, девушка проснулась и увидела, что её жених холодный и не дышит.
Не знаю, как первых двух моих друзей, но третьего он убил лично. Я знаю это, ведь меня ждёт та же участь.
А ровно неделю назад я прочитал в газете, что в психиатрической клинике случился пожар. Сгорели семь пациентов, несколько человек персонала…
Там были имена. Я даже не удивился, прочитав эти имена. Погибли все, кто был хоть как-то связан со мной. Кто знал меня, кто знал о моей болезни, с кем я был знаком, кто пытался меня вылечить…
И как раз после этого он перестал приходить. Целых шесть ночей я спал спокойно. Даже не могу вам описать, насколько сильно было это чувство трепетной надежды, когда я проснулся спокойно в первый раз… когда я осознал, что этой ночью не было ужасного фрагмента, преследовавшего меня так долго…

Я сквозь сон открываю глаза. В квартире темно. Сквозь окно льется тихий свет неоновых вывесок и уличных фонарей. Моё одеяло откинуто к ногам. Я смутно вижу, что надо мною навис он… белый запыленный застёгнутый халат, лицо, небрежно замотанное грязными окровавленными бинтами. Между этими бинтами есть щели, но я никогда не мог сфокусировать на них взгляд. На макушке его торчит клочок грязно-рыжих волос. И на глазах плотная шёлковая повязка
Всё моё тело затекло. Знаете, как бывает, когда вы отлежали руку?.. она висит плетью, как простой кусок мяса, пока в неё не зальётся кровь… А теперь таким куском мяса становилось всё моё тело… только мозг еще жил.
Он поднимает мою правую руку. На ладонях его резиновые хирургические перчатки.
Одной рукой он держит меня за запястье, а второй вкалывает в него кроваво-алую жидкость из длинного шприца… возможно, это и есть кровь. Я всё чувствую. Хотя и ничего не могу сделать. Даже закричать. Боли нет. Только отвращение. Я ощущаю, как по моим венам бежит какая-то чужеродная… грязь.
Он вкалывает до конца и кладёт мою руку обратно на постель. Прячет шприц в карман халата, и медленно накрывает меня одеялом. До подбородка. Затем поворачивается и уходит во тьму двери. И я снова засыпаю.
Утром всё тело болит. Голова раскалывается. Помню, каких трудов мне стоило скрывать эту боль, когда я притворялся здоровым в сумасшедшем доме…
Ночной эпизод всегда кажется всего лишь дурным сном. Если бы только он не повторялся в точности каждую ночь… и если бы не эти чёртовы утренние мигрени.
И еще… после каждой ночи я нахожу в своей шевелюре новый седой волос. И на моём лице появляется новая морщина. За то время, что он приходит ко мне, я стал выглядеть старше. Да, старше… на целых двадцать лет. Мне всего двадцать пять, но я не вижу в зеркале того себя, которого видел год назад… не вижу.

Когда я видел его в последний раз, перед тем, как загорелась психушка, он, вколов мне свою гадость, еще некоторое время стоял надо мной и смотрел на меня своими закрытыми повязкой глазами. Но затем всё же отвернулся и ушел так же, как и обычно.
Тем утром… ко мне в голову вдруг пришла мысль. Она пришла из ниоткуда, просто появилась и прочно засела в моём сознании… сразу после того, как я прочитал о пожаре.
Он колет мне наркоз. Когда-нибудь он придёт в последний раз… и проведёт операцию.
Но для этого он должен вколоть мне достаточно кубиков наркоза… и каждую ночь он колет мне по кубику… наркоза должно быть очень, очень много… потому он всегда приходит… готовя меня к предстоящей операции.