До этого

   Диза резко перевернулась на спину и зажмурилась. Всего одна минута слабости, и она поднялась с кушетки. Осмотревшись, нашла чёрную майку, накинутую на спинку стула, джинсовую юбку тут же на полу и чёрные туфли, острыми каблуками воткнутые в картонную перегородку. Одевшись, она вдруг снова бухнулась на кушетку, зажала ладони между колен и покосилась в угол коморки. Там разноцветной кучкой лежала одежда, в которой год назад её, тогда ещё обычную девушку, поймали вампиры Тринадцати. Ярко-розовый топ со словом "Sex" из стразов, облегающий до неприличия, узкая джинсовая мини-юбка с молнией по всей длине сзади – всё это было протестом набожным родителям. Память Дизы вдруг так отчётливо воспроизвела тот последний день. Последний семейный скандал.
   Вот она стоит, скрестив руки на груди, отставив ногу, до судороги изогнутую колодкой туфли, смотрит в пол, хлопает пузыри из жвачки. Мать стоит напротив в своём сером платье с белым воротником. Диза до сих пор помнила ощущение, которое этот накрахмаленный воротничок оставлял на кончиках пальцев. Он был как мелованная бумага – плотный, жёсткий, как несгибаемая в своих убеждениях мать. Казалось, об него можно порезаться.
   Мать удивлена. Вернее, крайне ошеломлена. Диза пугается её дикого взгляда и тупится в пол. Какое-то время смотрит на круглые носы матеренных туфель, больше похожих на колоши. Неприязнь нарастает, и она отводит взгляд в стену. Мать, прочитав короткую надпись на майке дочери, заслоняет глаза рукой и оборачивается на отца.
   - Джон… Джон, посмотри… – выдавливает из себя с таким трудом, словно находится при смерти. – Наша дочь хочет стать распутницей…
   - Никакой я не хочу стать распутницей! – пискляво вcкрикивает Диза, выпучив чёрные густо-размалёванные глаза. – Ничего ты не понимаешь! Ты несовременная, устаревшая, как компьютер! Другие женщины в твоём возрасте красятся в блондинок, крутят кудри и носят обтягивающие джинсы! А ты… ты выглядишь, как старуха, с этими туфлями а-ля гувернантка, мышиного цвета платьем и седым пучком на затылке, в котором… в котором…. моль скоро заведётся!
   Диза визжит. Внутри неё заработал генератор злости, на топливе из стыда за мать. Диза смотрит на неё и пытается не замечать, как уголки её глаз опускаются, брови жалостливо изгибаются. Это ещё больше злит дочь. 
   - У тебя кожа, как у мумии, цвет лица – как у вампира! Знаешь, почему я не хожу с тобой по магазинам, в общественные места, в долбаный храм по воскресеньям? Мне стыдно быть с тобой рядом! – злобно, как ядовитая ящерица, шипит Диза. 
   - Дэйзи! – восклицает отец, шагнув вперёд и положив сухую жёлтую руку на плечо жены.
   Глубокими морщинами на лице, оттянутыми нижними веками и обрюзгшими верхними он напоминает грустного пса, глаза которого подёрнуты поволокой полуслепоты. Если бы он сейчас был в своих огромных очках с толстыми стёклами, то взбесил бы дочь ещё больше.
   - Ненавижу тупое имя, которым ты меня назвал, папаня! – Диза продолжает шипеть, глядя уже исподлобья. Из глаз её вот-вот посыпятся искры. – Не хочу его больше слышать. Теперь я буду Дизаер!
   Она годами наблюдала и терпела превращение родителей в старых и жалких.
   - Были бы нормальными родителями, а не каким-то… убожеством!
   Эта ссора была не первой. Но последней. Мать с поледеневшим взглядом отворачивается от дочери, поворачивается к отцу. Она не плачет, даже не прижимается к нему, но выпавшая из её пучка тонкая прядь дрожит. Диза срывается с места и навсегда убегает из дома.
   
   Сердце вампирки сжалось в твёрдый ком. В груди потяжелело. Горло перетянуло спазмом, так, что стало трудно дышать. Открыв рот, она с беззвучным криком замолотила кулаками по коленям, пытаясь выбить дурь, из-за которой она попала в руки Барвала.
   "Слишком поздно…"
   Диза обхватила себя и впилась ногтями в плечи.
   "Мама… папа… Ну почему всё пошло не так?!"
   В шесть лет Диза была слишком мала, чтобы понять всю тяжесть родительского горя от потери второго ребёнка – её годовалой сестры. Вместо этого она начала ревновать. К скорби, крепче железных цепей приковавшей друг к другу отца и мать. Единственная, одинокая дочь почувствовала себя лишней. О ней забыли. Без сестры, ей казалось, она не представляла ценности.
   "Почему вы перестали меня любить?! Я же тоже была вашей дочерью!"
   Память потекла глубже, выискала и показала день – один из первых после похорон – когда маленькая Диза впервые почувствовала себя отторгнутой.
   Это было начало недели. Ей нужно было идти в школу на подготовительные курсы. Она проснулась сама и сразу же принялась искать маму или папу, чтобы они накормили её завтраком и подготовили еду с собой. Так ведь было всегда. Но не сегодня. Не бубнил телевизор на кухне, не гудела папина бритва. Девочка ощутила холодную тишину дома, надавившую на неё до ужаса сильно. Прибежав к комнате сестры, она услышала оттуда сдавленный плач и приглушённый уговаривающий голос. Прильнув щекой к двери, Диза тихо постучалась. Потом ещё раз. И ещё. Потом она села напротив, поджав под себя ноги, и стала безотрывно смотреть на дверь, пока в доме не стемнело.
   Мама почти год называла Дизу именем младшей дочери. Отец не поправлял её. Видя растерянность девочки, переходящую в злость, просто качал головой и говорил: "Маме так лучше". Как было лучше второй живой дочери – никто не задумывался.
   Вера в бога притупила боль родителей. Слила их жизни в одну ровную линию серого цвета. Жизнь Дизы, наоборот, заискрила, как бенгальский огонь, как только родители попытались привить ей набожность. Не проходило и дня, чтобы Диза не возмущалась и не делала что-то назло. И каждый раз мать, доведённая истериками, сбегала в другую комнату. Следом за ней от дочери уходил и отец. В такие моменты у Дизы от отчаяния начинала кружиться голова, словно перед ней возникала бездонная пропасть.
   "Я ведь просто хотела, чтобы вы меня заметили!"
   Жилы на шее вампирки напряглись. Как задыхающаяся рыба, она беззвучно открывала рот и всё сильнее и сильнее вдавливала ногти в кожу. Кровь засочилась не сразу, а искупляющая боль не наступила вовсе. Тогда она уронила руки с окровавленными ногтями, снова посмотрела в угол, на яркое пятно своего горя.
   При каждом переезде она забирала топ и юбку с собой. Заворачивала в бордовое покрывало вместе с остальными важными вещами и переносила в новое укрытие. Снова бросала на пол в углу и старалась больше никогда туда не смотреть. Но цветная кучка постоянно находилась на границе поля зрения, продолжала зудеть в маленьком кусочке мозга. Но Диза не могла выкинуть вещи. Они – единственное напоминание о её прошлой жизни, напоминание о слабостях, с которыми нужно бороться.
    В этом приторно-розовом топе и юбке Диза убивала родителей. Она соврала Дорфу, сказав, что их убил клан. Их убила она. Собственными клыками проткнула их шеи, собственными руками удерживала их сопротивляющиеся тела, собственными глазами смотрела, как остатки жизни с кровью покидают их вены. Потом их тела расчленили и съели вампиры Тринадцати. Но убила родителей она сама. Жажда крови, её новая, самая сильная слабость заставила это сделать; Бог, которому нельзя было не подчиниться.
     "Я не могла противостоять голоду! Простите меня! Я не могла!"
   Диза закрыла лицо ладонями. В темноте перед глазами возникли образы родителей, обнявшихся, близких друг к другу и смотрящих на неё с сожалением. Тогда Диза зажмурилась, зажала рот руками, боясь, что из него вырвется плач или крик. Она не дышала. Сжалась изнутри, боясь отпустить себя. Она боялась открыть глаза, потому что останется одна. Наедине со своей виной. И мыслью, что в тот день обида на родителей за годы одиночества могла быть сильнее жажды.
   Диза с трудом застегнула на своих раздавшихся бёдрах мини-юбку, натянула на посочневшую грудь розовый топ.
   - Этим всё началось – этим всё и закончится! Я отомщу. Уничтожу Барвала и весь его клан!
   Она взглянула в мутное стекло шкафа. Там отразилась не девочка-подросток, которой ещё совсем недавно она себя ощущала. Там была женщина-блондинка с уверенным лицом и блестящими, злыми, почти неразличимо светлыми глазами. Гордо держащая голову и дьявольски красивая в своей силе. Пышная грудь в стразах блестела, на крутые бёдра можно было поставить по бокалу шампанского. Диза ухмыльнулась, но скоро помрачнела. Взгляд упёрся в пол.
   "Ненавижу!"
   Как только она вспомнила, ради чего всё это делает, за спиной возник холодный призрак Дорфа. Он был её сопровождающим на пути к цели. Нашёптывал: "Ты не справишься, ты недостойна, ты слаба", и вампирка упрямо шла вперёд, чтобы доказать обратное. Себе и ему.
   Она спрятала маленький нож под юбку, сунув его под резинку на бедре, достала из-под кушетки небольшой бумажный мешок и тихо вышла из комнаты, перед этим осмотревшись. Продвигаясь по коридору вперёд спиной, Диза присыпала свои следы неизвестным порошком, очень похожим на пыль. Она понимала, что тупые упыри всё равно проверят комнаты, если понадобится. Но свежие следы уж точно приведут их прямиком к её убежищу.
   "Да и пусть! Я всё равно не вернусь сюда. Проиграю эту битву или выиграю – мне здесь больше не место".
   Она отбросила мешок и побежала туда, где спрятала шприц с кровью.
   На её счастье, по пути встретились только далёкие голоса вампиров. Завод опустел – твари отсыпались перед ночной вылазкой. Подойдя к узкому простенку, Диза сначала сунулась туда плечом. Потом, сопя и скаля стиснутые зубы, попыталась пропихунть грудь и бёдра. Не получалось.
   "Толстая сука!"
   Она отдышалась и попробовала ещё раз. Изо всех сил, уже натужно рыча, втискивала телеса между шершавыми перегородками. И снова не вышло. Диза чертыхнулась, тряхнув взъерошенной блондинистой головой.
   - Придётся другим путём…
   Сдув с лица прядь, она твёрдым шагом направилась в обход.
   Путь пролегал мимо небольшого помещения, где раньше располагалась ремонтная мастерская. Оттуда вытащили все станки, стеллажи. К одной из бетонных стен прикрутили самодельные кандалы. Это были толстые цепи с широкими зажимами для рук и ног. Между кандалами поставили узкий стол. Диза не видела, как в эту импровизированную камеру втаскивали пойманную Феррис, как приковывали её. Но догадывалась, для чего предназначался стол.
   Несколько раз в день охранник отпирал темницу. Впускал одного-двух упырей. К скрипу медленно закрывающейся двери примешивались гулкий звон цепей и напуганный протяжный стон. Укрытие, из которого наблюдала Диза, не позволяло заглянуть внутрь. Но она видела выходящих обратно вампиров. Их голые животы и руки были в крови. Диза знала, что кусать Феррис запрещено. И могла только догадываться, откуда кровь.
   К пленённой возлюбленной Дорфа Барвал впервые зашёл совсем недавно. Он будто специально выжидал, наполняясь похотью, оставляя самое сладкое на потом. Дизы не было рядом в тот день. Она лишь услышала разговоры об этом. И о последствиях. Что Феррис перестали носить кровь, что к ней теперь не входили даже охранники, чтобы проверить. Всё это обеспокоило Дизу. И она, проглотив нерешительность и страх, пошла к Дорфу. Надеясь, что ещё не слишком поздно.
   
   Осторожно выглянув из-за угла, вампирка не ожидала увидеть пустой проход. Камеру должны были охранять. Она дошла до глухой двери и вдруг похолодела до кончиков пальцев – навесной замок был в паутине.
   "Её здесь нет?! Она…"
   Диза припала спиной к стене. Ужасающие мысли вереницей понеслись в голове. Невидящий взгляд заметался, в грудь изнутри забил гигантский молот. Она сползла на пол и схватилась за голову.
   "Неужели я проиграла?"
   Диза не хотела верить. Она не видела тела Феррис, значит – есть ещё надежда. Даже если Феррис мертва, ей не стоит сдаваться, а нужно придумать другой план спасения.
   "Просто другой план…"
   Она встала и бездумно поплелась к подсобке, не особо заботясь о скрытности.
   Уже внутри, замерев напротив стеллажа с бутылками, вновь почувствовала страх и растерянность.
   "Если Феррис… То кровь Дорфа… теперь моя?"
   Руки потянулись к заветной бутылке, достали её и откупорили. Выбросив пробку, перевернули и потрясли. Когда шприц вместе с иглой оказались на ладони, Диза посмотрела на них и вдруг вспомнила всё, что происходило с ней до этого самого момента. Издевательства, унижения, боль, насилие, ножи и топор.
   "Огонь, огонь, огонь!"  
   Она сжала ладонь, поднесла ближе к лицу и почти коснулась губами красной колбы. Запахло химикатами и прохладной, особенной кровью.
   "Разве я тебя не заслужила? Награды за всё…"
   Она остро захотела, чтобы кровь Дорфа разлилась по её венам. Заветным желанием стало прочувствовать её силу и свою неуязвимость.
   "Да-а-а, достойная награда!"
   С вожделенной улыбкой Диза достала иглу из защитного футляра и насадила на шприц. Подняла вторую руку. Кожа на ней была ровной и белой, какой и должна быть у вампира, а не обожжённая и бугристая. Пальчики тонкие, с красивыми ровными ноготками, а не обугленные до костей. До совершенства оставался один лишь шаг.
      "Если Дорф не поверит, что Феррис мертва, пусть сам приходит за её телом. А я кровью и потом заслужила свою награду".
   Глаза Дизы загорелись, когда игла коснулась вены. Улыбка светлой печатью застыла на её покрасневших от возбуждения губах. Но руки не двигались ни на миллиметр. В голове снова закрутились сомнения.
   "Но пока я не найду её тела, дело не будет доведено до конца… А если она ещё жива? Тогда я совершу огромную ошибку. Дорфа и его клан уничтожат".
   Она не хотела такого будущего. Она хотела только смерти Барвала и его выродков. Рука ослабла. Улыбка тоже. На смену амбициям пришло здравомыслие.
   "Я должна найти Феррис, иначе всё напрасно, – она опустила руки. – Мне жизненно необходимо попасть в "Ночное небо". И я не предам своего будущего хозяина".
   - Он верит мне, раз дал свою кровь – самое важное. Я не предам!
   Она выдохнула и улыбнулась своему решению. Спрятала шприц туда же, куда и нож, и осмотрелась. На глаза попался пакет с гипсовым порошком. Диза вскрыла его и понюхала.
   - Почти ничем не пахнет. Отлично!
   Она насыпала пару небольших горсточек на кусочки полиэтилена и туго закрутила проволокой. Последний раз оглядевшись, пошла искать вампиров.
   В цехе холодной прокатки было тихо и мрачно. За большими заводскими окнами догорал красный зловещий закат. Небо было исполосано тонкими слоистыми облаками, напоминающими тёмные порезы на бледно-розовой коже. От мёртвых веток сквозь мутные побитые стёкла тянулись длинные подвижные тени. Снаружи дул ветер. Диза поёжилась, засмотревшись на раскачивающиеся оборванные провода с нанизанными на них флагами грязных тряпок. Она не сразу заметила трёх собратьев, безмолвными горгульями восседающих на большом зелёном станке для резки металла. Пока они не заметили её, Диза пробежалась по стану взглядом. Он был похож на промышленный гладильный пресс, только намного длиннее и грязнее, с небольшими валами, сквозь которые было протянуто широкое металлическое полотно, не тронутое ржавчиной. Оно блестело, как лезвие ножа, и отражало красное заходящее солнце. Тонкий пласт металла, выходя из-под прикрытых коробом ножей, делился на ленты, которые прогнулись от тяжести и времени.
   Диза расправила грудь и застучала каблуками по железной лестнице, медленно и с улыбкой спускаясь к вампирам. Они лишь перевели на неё бледные глаза.
   - Доброго вечера, братья. – Голос её звонко разлетелся по полупустому цеху. Она остановилась на безопасном расстоянии. – Мне нужно узнать кое-что.
   После этих слов один из вампиров, сидящих на корточках на небольшом помосте рядом со станом, криво улыбнулся, показав короткий клык. Он был сыт и спокоен. На его шее блестело несколько медальонов, почти полностью скрывающих чёрную витиеватую татуировку через всю грудь. Диза пробежалась оценивающим взглядом по двум остальным невзрачным упырям и обратилась уже к главному:
   - Мне нужно знать, где Феррис.
   Её голос совсем незаметно дрогнул. Она приподняла подбородок, подошла ближе и посмотрела прямо в глаза упырю с медальонами. Этот взгляд был для неё опасен. Ни один самолюбивый вампир клана Тринадцати не позволял вампирке-женщине смотреть на себя так. Он медленно встал в полный рост, и лицо Дизы оказалась на уровне его колен. Она подняла голову и спросила ещё раз:
   - Где Феррис?
   Вампирка не испытывала страха. Она была достаточно сильна и ловка, и имела в запасе несколько хитрых трюков.
   - Твой рот должен открываться только для отсоса, сука, – вместе со слюной выплюнул один из подчинённых, сидящий слева.
   - Кто тебе позволил выбраться из подвала? – проигнорировав его, басовито спросил главный и повесил большие пальцы на пояс кожаных штанов.
   - Барвал, кто же ещё. – Диза сузила глаза и повторила его позу, не отводя взгляда и не опуская головы.
   - Ты вообще кто такая? – сощурился вампир.
   - Новенькая. Барвал послал меня к какой-то Феррис. Наверное, хочет развлечься втроём.
   Главный засмеялся. Его раскатистый бас подхватили собратья. Диза испугалась. Если Феррис мертва – она просчиталась с легендой.
   - Новенькая, говоришь? – склонился он над её светловолосой головой. Из его рта пахнуло, как из выгребной ямы – тухлой кровью и гнилым мясом. – Босс приберёг тебя для себя?
   Диза сглотнула ком тошноты и натянуто улыбнулась.
   - Ага. Так и сказал: если кто оприходует тебя раньше меня, я тому мудиле топорище в задницу засуну. Ты знаешь, что такое "топорище"?
   Главный скривил рот и выпрямился.
   - Знаю… – ответил, напрягшись.
   Он повертел головой, пару раз чавкнул, облизывая клыки, хлопнул в ладоши и, наконец, изрыгнул решение:
   - Если ты такая недоступная, то вали-ка отсюда! Ищи сама свою Феррис!
   Диза хмыкнула, окинула надменным взглядом всех троих. Потом подняла руки, раскрыла ладони и потрясла двумя пакетиками с белым порошком.
   - Что ж… Тогда эта отменная дурь мне одной достанется. А я-то хотела поделиться с братьями по клану…
   Её пухлые губки разочарованно выпятились, красивые хрустальные глаза скрылись за опущенными ресницами. Но она следила за реакцией упырей. Те взъерепенились, засуетились, словно у них засвербело в задницах, зашмыгали, скривились в тупых улыбках и, как заворожённые, застыли взглядами на пакетиках.
   - Она в первом доменном цеху, – пробормотал главный и протянул руку. – Давай!
   Диза бросила пакетики. Они пролетели слева от вампира и упали на металлическое полотно, прямо возле валов. Все трое упырей бросились туда, как дикие псы за костью. Они обзывались, пихались, царапали ногтями железо и друг друга. В суматохе Диза подскочила к пульту управления и лупанула по кнопке запуска. Механизм оказался рабочим. Большой рулон металла стал разматываться, валы начали втягивать его вместе с пальцами вампиров. Среди диких возгласов слышался треск костей и хлюпанье давимой плоти. Кровь из рук, как из лопнувших пакетов, брызгала вверх, выливалась на металлический лист, но упырям было плевать. Один оставшийся пакетик мелькал между их голыми окровавленными телесами. Никто не хотел уступать, несмотря на смертельную угрозу. Диза, скривившись от омерзения и удивления, не могла оторваться от зрелища. У главного кровососа в валы затянуло длинные волосы, но он продолжал кусать собратьев, одному из которых руку размяло уже по плечо. Третий кровосос оказался зажат тяжёлыми тушами сородичей. Он единственный, кто понял, куда двигается и изо всех сил пытался высвободиться. Судорожно хватался за кожаные ноги главного, царапал мускулистую руку второго упыря, скалился и верещал, как сумасшедший, как обезумевшее животное, попавшее в капкан. Не выдержав, Диза начала отступать. Из-под вала с десятком ножей, способных порезать на ленты металлический лист, вывалилось красно-белое месиво из лоскутов кожи, костей, сухожилий и мышц, политых литрами крови. Кое-что просачивалось между полосами и с хлюпаньем падало на пол, а удержавшиеся куски ползли дальше и наматывались на последний рулон. Спустя несколько секунд он стал полностью красным.
   На полу образовалось целое море. В нём лежали кожаные изодранные штаны, а поверх – все ещё блестящие медальоны. После очередного треска и хлюпанья ноги последнего кровопийцы перестали дёргаться. Их недолго проволокло по полу, и они застряли сбоку вала. Диза издала неопределённый звук отвращения и убежала от адской мясорубки.
   "Что ж, Феррис жива. Это хорошо. В большей степени… Мне осталось только найти её. И всё! Моя победа!"
   Она пританцовывала, идя к доменному цеху. Её лёгкая поступь почти не производила звуков. Бёдра игриво качались из стороны в сторону, белокурые локоны подпрыгивали на плечах, руки иногда радостно взмывали вверх. Её вдруг напугал громкий щелок. Он прозвучал как выстрел. Сразу же под высоким потолком зажглись лампы. Желтоватый свет изменил всё вокруг: углубил тени, прокинул тусклые блики на ржавые поверхности станков. Настала ночь. Вампиры повылезали из убежищ. Далёкий шум их криков стал нарастать, принимать объём, расползаться по заводу, как бурлящая жижа. Диза сняла туфли. Сжав их в руках, каблуками вперёд, как оружие, босая побежала к лестнице на второй уровень, связывающий несколько цехов.
   Ей пришлось запрыгнуть на перекрытие под самой крышей, чтобы остаться незамеченной многочисленной братией вампиров, собравшихся внизу. Свет поливал их – блестящих от пота, скалящихся, подвывающих и лающих, как гиены. Тела, конечности шевелились, как бежевые черви, сплетённые в дикой противоестественной оргии, которой открывалась каждая ночная охота в лесах. Как Диза не противилась, но её острый взгляд выхватывал влажные члены, скользящие между поджарых, по-животному сильно развитых ягодиц. Упыри Тринадцати в стремлении удовлетворить примитивный инстинкт не брезговали друг другом. Немногочисленные вампирки ведь доставались не каждому.
   - Поганые сучьи выродки… – шепнула Диза, присев на балке, как стервятник, ожидающий чьей-нибудь смерти. – Ублюдские ничтожества.
   Она почувствовала, как лицо сводит от непроизвольной гримасы отвращения. Не отрываясь, она смотрела за хаотичным шевелением, из которого выделялись островки ритмичных движений. Диза злила себя, разглядывая растопыренные пальцы, удерживающие потные задницы, прилипающие и отлипающие друг от друга тела, белёсые закатившиеся в наслаждении глаза, высунутые от переизбытка похоти языки. Перед ней было блюдо из шевелящихся тварей, приправленное хлюпаньем и звонкими шлепками.
   - Я сожгу вас живьём… – сквозь зубы процедила она, извергая глазами огонь холодной ярости. – Будете корчится в предсмертных муках, как корчитесь сейчас от наслаждения… Сожгу вас живьём… Сожгу, мрази!
   Она плюнула вниз и ловко, как кошка, огибая канаты, на которых висели лампы, попрыгала в направлении нужного цеха.
   Беззвучно проскальзывая мимо одиноких упырей, забившихся в углы и торопливо удовлетворяющих себя руками, она добралась до места. Проход оказался заставлен скреплёнными между собой рыжими железными листами, высотой в несколько метров, а вдоль них прохаживался охранник. Диза успела спрятаться за колонну, пока он смотрел в другую сторону. 
   "Всего один… Это будет легко!"