Байки пепельной бороды. Часть 1. Степень критики: Любая
Короткое описание: История о путниках волей судьбы оказавшихся в непростых суровых условиях чужой страны.
Была тьма, непроглядная сплошная как кусок угля тьма, казалось в этом мире больше нет ничего и все в этом мире погибло. Но вот немного спустя мир словно начал проявляться, как будто его только что начали рисовать, все начинало приобретать краски и оттенки пока только серые и тусклые, но только пока. Где-то в глубине леса, четверо путников, что расположились у давно погасшего огня костра, возвращались из мира грез и мечтаний, наступало утро. Кто знает, что им снилось и с какими мыслями они просыпались, одно было ясно наверняка, они неплохо отдохнули и были готовы к подвигам. Сначала, тот, что повыше всех остальных, поднялся, осматривая место ночлега и расположившихся в нем товарищей, его звали Нэд. Нэд отличался от своих спутников не малым ростом и особенными чертами лица. Его лицо как то умудрялось содержать в себе одновременно и гордые знатные черты и простоту, хладнокровие и чувственность, безразличие и неравнодушие, все это так лаконично и сбалансировано содержалось в его лике, что его внешность оставляла глубокий отпечаток в воспоминаниях знавших его людей. Его черные как сажа волосы темным нимбом обрамляли его лик, а короткая ровная борода придавала всему его существу дополнительную отчетливость. Нэд собрал свою постель, ткнул в плечо своего товарища что спал, свернувшись клубком поодаль, и принялся искать, что-то в мешках. Его товарищ лениво потянулся, все еще в полудреме он присел в своей кроватке, и с вопросом посмотрел на Нэда. Последний услышал этот безмолвный вопрос и кратко ответил: - Пора. И тем самым словно подвел черту под размышлениями грузного коротышки насчет продолжения сна. Коротышка встал и медленно принялся собирать свою постель, попутно расталкивая и пробуждая остальных путников. Коротышка он же с рождения нареченный Бенджамином, кратко буркнул, что-то двоим почти одинаковым напарникам, и указал в глубину леса. Чак и Рик так звали ребят, братья родные, и потому похожие. Светловолосые с голубыми глазами они словно были отражением друг друга, однако отличие все же было. Шрам на шее от подбородка до уха, что украшал или безобразил лицо Чака, полученный то ли в пьяной драке, то ли при каких, то других обстоятельствах. Чак быстро и ловко управился со своим ложем, свернув его в удобный для переноса рулон, прицепив его по хозяйски к походному мешку. Из этого же мешка он достал короткий видавший виды топорик, и направился в глубину леса. В это время Нэд все копался с другими мешками, перекладывая их с места на место то и дело доставая все новые и новые элементы предстоящей мозаики. Теперь уже было понятно, что он достает провизию для завтрака и, судя по разнообразия продуктов, завтрак должен был быть отменным. Бен же присел на сваленное дерево напротив груды пепла, что еще вчера было согревающим костром, присел и задумался, но немного погодя словно одумавшись, достал из-за пазухи мешочек. Развязав его он, достал красивую испещренную узорами трубку и принялся набивать в нее табак. Неся с собой из леса приличную охапку дров, возвращался Чак. Сбросив весь свой груз рядом с кучей пепла, он принялся укладывать ветки в причудливую звезду. Ветки поднимали пепел в воздух, и легким туманом он плыл в сторону Бена, от чего тот закашлялся и расчихался, с укоризной посмотрев на Чака. С легкой улыбкой насмешки Чак продолжал начатое дело. После недолгого испепеления взглядом, Бен продолжил свои дела, с трубкой, заканчивая набивать ее табаком. Теперь он лишь ждал, слегка истекая слюной, особой слюной, слюной курильщика, ждал, когда костер возгорится и даст ему, то самое недостающее пламя для его ритуала. Чак принял два небольших камня от своего брата, и пара резких движений породила столб искр, которые упали и исчезли в груде веток. Еще раз и все повторилось. Вовремя как на помощь брат принес еще сухой травы и сухих мелких веточек, и, утонув руками вместе с травой в еще большей груде веток, оставил их там, в глубине конструкции, а сам отошел в сторону, освобождая дорогу возжигателю. Камни еще раз клацнули друг об друга, искры градом снова упали на ветки, но на этот раз небезуспешно, вслед за ними появилась легкая струйка дыма, еще удар и очередной водопад искр все-таки сделал свое дело. Сначала один, а потом все больше язычков пламени охватывали груду веток, жадничая, и отбирая друг от друга ценные лакомства. Грациозной рысью, хотя скорее неуклюжим медведем, Бен подкрался к огню, и аккуратно вынул тонкую веточку объятую пламенем. Даже не соизволив спросить у нее разрешения, Бен принялся подкуривать от нее трубку. Вдох, еще один и трубка испустила первый клуб ядовитого, но для кого, то приятного дыма. Коротышка был доволен, первая затяжка придала его сознанию опьяненный оттенок, этого ощущения он ждал очень долго, находясь постоянно в пути, ему редко удавалось насладиться своей радостью, поэтому каждый раз, закуривая свою трубку, он вдвойне удовлетворялся процессом. И вот сейчас с довольной улыбкой на всем его не маленьком лице, он мыслями устранился, куда-то очень далеко. Клубок дыма дошел до Рика, Рик не разделил полезности этого занятия и, противясь всем своим телом, закашлялся, но не отошел от курильщика, так как продолжал устанавливать котел над костром, и погружать в воду, набранную в ручейке в лесу, куски мяса и овощей. Спустя некоторое время Рик подсыпал в воду приправу, определяя ее количество на глаз. Как бывалый алхимик он размешал деревянной веслообразной ложкой, вероятно суп, и снял пробу, осторожно отхлебывая из этой же ложки варево. Немного погодя он задумался и сопоставив с мысленным шаблоном качество насыщенности его блюда добавил еще специй, но на этот раз совсем чуть-чуть. Терпеливо ожидая результата, он кружил вокруг котла и через некоторое время снова попробовал готовность завтрака. Хорошенько перемешав содержимое котелка, он сдвинул его на край перекладины, оставив томиться на удаленном расстоянии от костра. Все четверо путников заинтересованные приятным ароматом блюда располагались по местам недалеко от костра, и каждый из них уже держал в руках то самое необходимое, в текущий момент, тарелку и ложку. Щедро, но без фанатизма Рик наполнял чаши товарищей, соблюдая определенную меру, превысив которую он рисковал оставить кого-нибудь голодным, но это было невозможно. Котелок был достаточно большой вместимости, которой хватало, чтобы приготовить еду на несколько здоровых человек, и сейчас даже наполнив все чаши, значительная доля оставалась в нем. Наконец уважив, всех своими услугами Рик уселся на пенек и принялся наряду с другими товарищами завтракать. В это время, из глубины леса на запах вкусной и горячей пищи к путникам шел человек почти на голову выше Нэда. Человек был одет в серый балахон с капюшоном, который полностью скрывал его голову и лицо. Это был старец. Старец шел не торопясь, помогая себе таким же длинным, как и он сам посохом, он шел к путникам. Высокую фигуру в балахоне первым заметил Бен, он внимательно наблюдал за старцем в то время как тот приближался все ближе, и наконец достигнув того самого условного расстояния для приветствия старец промолвил: - Добрый день вам путники… не помешает ли вашей трапезе мое присутствие? Из глубины капюшона голос звучал вдвойне загадочнее, его голос, словно гром, сотрясал воздух. - Нет, отец, прошу, присаживайтесь и откушайте вместе с нами. – с уважением отозвался голос Нэда. Старец с облегчением присел на корягу, которая находилась у костра, и коряга оказалась, как будто бы к месту, как стул приходится к месту за обеденным столом. Время оставило значительные следы, как на балахоне старца так и на нем самом. С минуту старец сидел, молча и неподвижно, словно вместе с его движением остановилась и его жизнь, но нет, не торопясь он положил свой посох недалеко от себя, а немного погодя его громогласный голос прозвучал вновь: - Благодарю… Немного подождав, и словно пытаясь продолжить беседу, он спросил: - Откуда путь держите добрые путники, что привело вас в эти края? Вопрос взбесил Бенджамина, почему вдруг он должен отчитываться первому встречному, и не найдя, что сказать уместнее небрежно бросил: - А ты старик? Откуда же ты идешь и зачем? Бен вопросительно смотрел на старца. Немного повернувшись, он уловил на себе обвинительный взгляд Нэда, который мысленно ругал коротышку за его грубость и дерзость. Чтобы как то сгладить возникшую неловкую ситуацию Нэд торопливо подбирал слова: - Мы… отец… ищем в этих краях владельцев, правителей этих земель… мы отец торговцы. Наш товар, возможно, заинтересует их, но, увы, не всякий купец позволит себе его купить… а вот князьям и королям он вполне приемлем… Тут же нервно перебивая Нэда вмешался коротышка Бен, он был взбешен еще пуще тем что цель их путешествия раскрыта и более того его значимость растворена в обществе его спутников: – Не мы торговцы, а я! Не забывайся Нэд! Я нанял тебя не для трепа! Ты хотя бы в отличие от этих двоих умеешь обращаться с оружием! Сказал толстяк и тут же уловил себя на мысли, что он сам уже рассказывает слишком много подробностей. Бен замолчал, гнев на его лице сменился на недовольство, молчать не было больше смысла, тем более что старец мог подсказать, кто здесь может стать его покупателем. Словно делая услугу старцу, Бен важно обратился к нему, пытаясь обозначить свое важное положение: - … я старик, - Бен говорил не торопясь, и намерено делал паузы, всем своим видом пытаясь показать величавость своей персоны, – …продаю необычный товар… может ты знаешь… насколько богаты эти земли… как богата местная знать?... Вопрос не заставил долго ждать, старец практически сразу ответил, но все также спокойно и без эмоций в голосе. - От чего же не знать… прославили наши лорды свои имена не доблестью в сражениях, а золотом, что не только украшает их руки тела и вещи, что их окружают, но и что лежат в их закромах. Горестно, что алчны они и бездушны и, что правят этими землями они, а не более достойные люди. Что-то вспыхнуло в глазах у Бена, когда старец назвал их бездушными, как будто в этих словах он уловил всю суть и подвел все итоги. - Хм… старик… ты же вероятно знаешь, где владения этих лордов? Нетерпение и волнение Бена нарастало, он уже не обращал внимания на свою игру и словно готов был оседлать старца и галопом помчаться к властителям, но тут в разговор вмешался теперь уже гневный Нэд. – Куда торопишься ты? Иль жизнь твоя заканчивается сегодня?! Хоть это и не понравилось коротышке, но он поостыл с расспросами, он хоть и был главным, он так считал, но не смел, спорить с Нэдом, потому что знал, когда вояка сердится лучше не перегибать палку. Однако взгляд свой также не отводил от старца, его совсем не интересовало, почему старец не показывает свой лик, и почему весь балахон старца в саже, а борода так сильно похожа на пепел. Его волновало только одно, где живут его потенциальные покупатели и как до них добраться. – Что же продаете вы путники? – нарушил минутную тишину старец. - Я! Я продаю старик! Не мы, а я! Я один хозяин этого товара! – с нескрываемым раздражением, выпалил Бен. Но старца ни сколько не смутило такое раздраженное поведение. - И что же… ты… продаешь? – еще раз спросил старец. Такая постановка вопроса больше устраивала коротышку, его приниженное положение восстановилось, и он снова был важным. - … это … договора старик, остальное тебя не касается. – взвешивая каждое слово и не скрывая грубости, сказал Бен. Он не боялся спугнуть возможного проводника к покупателям, деньги решали все, и правду говорить он не хотел. Правду, что эти договора есть контракты, контракты на души. Как то, находясь на охоте со свитой, Бен в погоне за раненой дичью наткнулся на разодранный диким зверем труп, старого некроманта или демонопоклонника. Он так и не понял тогда, кто это был, да и не пытался, наверное. По привычке своей и по склонности к наживе он обыскал труп, и нашел в его сумке кучу разных вещей, свертков, рукописей и незнакомых ему предметов, но самое главное, что привлекло его внимание это контракты, контракты на души. Коротышка не понял сразу, что это, бумага да бумага, свернутая и перевязанная льняными нитями, но развернув один их них, все стало предельно ясно. Красная запекшаяся клякса внизу свитка не могла означать ничего другого. Колдун заключал с людьми сделки, искушая их разными прелестями жизни, он исполнял их желания, но последние, как правило, быстро умирали, а поскольку колдун действительно был одарен и умел в темных делах, контракты подписанные кровью клиента выдирали после исполнения желания душу из тела у горемыки и заточали в себе. Как в дальнейшем использовать свитки, с заключенными душами, знали не многие, лишь колдуны и демоны, которым в конечном итоге все-таки они и доставались. Овладеть такой ценностью, да еще и задаром, для Бена было просто крайне удачным подарком. Но возникали сложности. Обычный торговец не понимал всей ценности предмета, да еще и обвинил бы владельца в поклонении нечисти, гарантируя визит к счастливчику инквизиторов. Однако избалованность вельмож и знати, погрязающих в грехе и пороке, оставляла возможность продавцам такой ценности сбыть товар. Бен все также свысока, смотрел на старца и не отводил глаз, но вопрос старца был неожиданным и сменил высокомерие на удивление, на лице толстяка. – Быть может я бы взял у тебя… пару договоров… Коротышка рассмеялся. - Старик, зачем они тебе? Что ты с ними будешь делать? Но потом он вспомнил, что ведь не договора на земли он продает действительно, а души, а это уже было опасно. Неужели старик учуял, что это и если это так, то он либо колдун, либо того хуже демон. Теперь коротышка стал вести себя иначе, на побледневшее лицо словно нарисовали дрожащей рукой кривую улыбку. Бен знал, что отказать демону, это равносильно подписать себе смертный приговор, да не обычный, а с мучительной кончиной. Но торопиться с выводами он не стал. Теперь в его глазах старец словно оскалился злобной улыбкой, так показалось Бену, но, не видя лица старца, которое хорошо скрывал капюшон, он лишь предположил, что это так. – Назови цену дедушка. - слегка дрожащим голосом произнес Бен. В это время Нэд наблюдал за диалогом и недоумевал, что же вдруг стало с его бесстрашным товарищем, который так дерзко, а теперь так испуганно ведет себя со старцем, однако в разговор не встревал. Братья же вовсе не могли понять, что происходит с их нанимателем, да и не хотелось им этого понимать, они лишь наслаждались завтраком и ждали расплату за свою работу, и каждый думал о своем. Тот, что на минуту постарше со страшным шрамом, думал о кабаке, и пышных формах хозяйки таверны Лолиты, о ее манящем, пахнущем чем-то сводящим его с ума теле, ведь шрам, что достался ему, имеет свою историю. Именно в той самой таверне, он получил его, когда первый и последний муж Лолиты в пьяной драке за свою жену пырнул, старым охотничьим ножом прямо в горло светловолосому, голубоглазому ухажеру своей жены, узнав, что тот неоднократно заменял его в семейном ложе. Чак выжил, чудом, но выжил, а вот муж Лолиты, к сожалению нет. Ведь, просто не суждено, ужиться несовместимому. И мир не знает еще таких случаев, чтобы человек жил, и радовался жизни, с топором в голове. Чак был умелым дровосеком, и большинство своих попоек обеспечивал именно колкой дров. После того как он выжил и рана его зажила, но оставила неприятный след и воспоминания, он еще долго хвастал, что его рука колола чурбаны и покрепче. Младший же брат извечный романтик, хоть они и являлись копией друг друга, являлись лишь внешне, внутри они были абсолютно разные. Рик безумно любил девушку из города, в котором жил. Она жила на соседней улице. Муси, эту лучезарную дочь местного священника звали Муси. Девушка выдалась и фигурой и лицом, но больше что производило впечатление в ней это ее характер, дерзкий, беспринципный к другим мужчинам и нежный и чувственный к Рику. Вместе они словно растворяли мир своими пылкими разговорами о природе, любви, и многом-многом другом, возможно, не было темы, которую они не затронули бы. Они любили друг друга страстно и умопомрачительно, но их любовь была чистой искренней и становилась поводом для зависти не одной и даже не десятка девиц, что знали их. Буквально все, или многие знали об этой истории любви и почти все завидовали. Священник, отец Муси, знал тоже, сначала его возмущали их отношения, но узнав Рика лучше, он понял, что именно такой парень осчастливит его дочь, и наконец, благословил их. И вот сейчас вдалеке от дома, нанявшись в этот поход, Рик рассчитывал, что на деньги, полученные за работу, он обеспечит себя и свою возлюбленную и наконец, попросит руку и сердце любимой. Старец все также сидел на коряге и предложил: - … у меня нет денег…добрый человек, но может быть… я рассчитаюсь с тобой историями… Мудрость, что заключена в них приносила многим добрым людям… спасение, быть может, и тебе и твоим друзьям они помогут своей мудростью… и еще я провожу вас, куда вам угодно, где возможно вы найдете покупателей. Бена разозлило нелепое предложение старца, но он боялся даже виду подать, что не доволен, не рисковал он гневить демона, отставив в сторону свои недовольства, он осторожно спросил: - Почему два дедушка? Может ты хотел один… договор… один договор за твои истории и за то, что покажешь дорогу. - не потеряв своих торговских навыков, пытался выкрутить практически даром отдаваемый контракт Бен. Коротышка в глубине души надеялся, что он все-таки ошибается и это всего лишь совпадение и старик не демон вовсе, а просто любопытный старикашка, который вдруг пытается нажиться на подвернувшейся возможности. Спустя пару минут раздумий громогласный голос промолвил: - Ох, добрый человек… я бы с радостью согласился на один… но мне… нужно два… два контракта. - старец поднял голову на коротышку, лица его не было видно из за скрывающего его капюшона, но Бен ощутил этот взгляд своей шкурой, леденящий душу и сияющий смертью. Бена обдал холодный пот и ноги чуть не подкосились, они подкосились бы, если бы он в этот момент не сидел на коряге. Все сомнения были развеяны, перед ним действительно был демон. Старец, если бы он не был демоном, не мог знать, что это контракты, да и никто кроме самого толстого коротышки Бена не мог знать, что это контракты на души. Нэду он сказал, что это земельные договора, а братьям говорить было незачем, они были носильщиками, и знать им подробности было не к чему. Нэд же играл в этом путешествии роль охранника, он бы спас Бена от разбойников диких животных и всякого рода опасностей, однако все равно лишние подробности ему не к чему. Коротышка, хоть и не любил вояку, но знал Нэда не один год и много раз этот в прошлом элитный офицер спасал его от гибели. Много раз толстяк Бен нанимал его в телохранители и был уже почти уверен в нем, если бы не одно но, Бен не доверял никому. - Х..х..хорошо дедушка. – уже совсем нервничая, заикаясь, выдавил коротышка. - Вот и славно. Благодарю вас добрые люди. – сказал старик и словно расплылся в довольной улыбке. Все уже позавтракали, но лишь толстяк Бен ничего не съел. Его глотку, сдавил ужас перед сидевшим рядом демоном. Старец же отправлял в тьму капюшона куски вареного мяса и овощей, и те пропадали там словно были брошены в бездну, но по шевелящейся пепельной словно зола бороде было видно, что пища все таки не исчезала просто так, а была прожевана и проглочена, устами ли демона, как казалось Бену или же устами обычного старика как казалось остальным. На мгновение Бену стало любопытно, что же скрывает мрак создаваемый капюшоном, каков он лик демона, но осознав, что за глупая мысль посетила его голову, он спешно отвернулся от старика и уставился в землю. Старик, тем временем закончил, есть, и повернулся в сторону коротышки Бена. - Ну? Бен почти подпрыгнул от неожиданного вопроса в его сторону, и испуганно посмотрел на старца, не понимая, что тот от него хочет. - ... договора добрый человек… - Что прямо сейчас? – ошарашено, спросил Бен, но вспомнив свое положение мгновенно, нервничая, кинулся к сумке, что лежала поодаль от него вместе с его спальным мешком. Бен открыл сумку, и стараясь не показывая содержимое и остальные договора, ловко по обезьяньи достал два свернутых в свитки контракта, но волнение повлияло на него, сумка выскользнула из его рук и предательски выплюнула пять оставшихся свитков. Сердце толстяка екнуло, и было готово разорваться от шока, но на его радость его товарищи были отвлечены и никто ничего не увидел. Бен, нервничая еще больше, что вдруг демон заметил еще контракты и потребует больше, дрожащими руками запихивал свитки в сумку, и бегло оглянулся в сторону старца, посмотреть заметил ли тот свитки или нет. Но старец даже не смотрел в его сторону, старец смотрел в огонь костра и думал о чем-то своем. Закрыв сумку и запрятав ее, как показалось Бену надежно под спальный мешок, он постарался успокоить себя, что не очень у него пока получилась. Бен вернулся с двумя свитками и настороженно подошел к старцу, дрожащей рукой протягивая контракты. Дрожь его на этот раз была незамечена, все собирали утварь и готовились отправляться в путь. Нэд собирал и увязывал провизию, Рик помогал ему, Чак же надежно прикрепив, свой любимый острый как бритва топор к наплечному мешку принялся укладывать оставшееся снаряжение. Старец протянул руку в ответ. Костлявая словно рука смерти с похожими на когти пальцами рука, неторопливо, но крепко и надежно ухватилась за контракты, и тут же отняв их, исчезла в бороде. Так показалось Бену, на самом деле старец убрал свитки за пазуху. - Благодарю добрый человек… усаживайтесь же добрые путники поудобнее… я поведаю вам истории этих мест… мудростью наполнены они… примите же их… а после отведу вас в замок… Путники, собравшие к тому времени уже все снаряжение, уселись на свои старые нагретые и уже остывшие места, и принялись слушать высокого старца в драном, старом, местами в саже и гари, балахоне, голову его укрывал капюшон, который совершенно не позволял увидеть его лик. Лишь борода, выходящая из глубины и мрака капюшона, водопадом пепельных волос снисходила до земли. И старец начал свой рассказ. *** Это было не очень давно, можно даже сказать, что недавно. Многое покажется вымыслом, но верить или нет ваше право. Жил на западе чертога Айраниэля доблестный и справедливый король, король Окниль. Слава о его доблестных подвигах легендарна. Множество побед он одержал в сражениях, множество войн выиграл и многих людей освободил от тирании и рабства. Его королевство до сих пор считается самым большим на континенте, и территории, что он завоевал, а точнее, освободил, были огромны. Под его властью находились половина земель чертога. Неизвестно, как держится его королевство ныне, но тогда оно было величайшим. Все уважающие его люди, а таких было не мало, называли его с уважением Окниль Освободитель. Окниль никогда не порабощал отбитые в тяжелых сражениях земли, он просто задавал освобожденным народам единственный вопрос. - Согласитесь ли вы принять мое покровительство над вами? На что чаще всего люди отвечали согласием. Бывали, конечно, случаи когда народ отказывал Окнилю. И Окниль держал свое слово, он, молча, уходил и никогда их, не тревожил, до момента их краха. Освобожденные народы, что отказывали королю, как правило, всегда уничтожали себя сами. Утратив покровителя, не сразу конечно, но это происходило, освобожденный народ губил себя возникшей анархией. Однако были народы, которые с ненавистью, но все равно принимали его покровительство, как тогда, когда король Окниль разбил тирана Тикса, бесправно объявившего себя правителем Шенских земель. И вместо открытого рабства на земли освобожденных пришла полная свобода. Но народ возненавидел Окниля, не потому что тот якобы захватил их земли, а потому что за десятилетия рабства они были озлобленны и не признавали никакой власти, они утратили разум и в их глазах все правители были тиранами. Их разум застилала лишь месть правителю, которого винили во всем, и неважно кем был последний поверженным Тиксом или доблестным Окнилем, король должен был быть мертв. Быстро позабыли они Тикса и возненавидели нового тирана с новой силой. Увы, но человеку свойственно ошибаться, как ошибся тогда, и Окниль. Ошибся, что принял их под свое правление, и что принял их предложение, которое требовало в знак подчинения королю, принять под воспитание дитя Шенских земель. Это было, как они утверждали неоспоримым доказательством в достойности короля. Поручительство над ребенком и принятие его в королевскую семью означало лишь одно, что в случае чего, он мог стать полноправным наследником престола. Это не было проблемой для Окниля, ведь у него был сын, который в корне пресекал какие-то попытки передачи короны, но не думал Окниль тогда, что не эту цель преследовали Шенские старосты, а другую, странную и непонятную. Но тогда Окниль не знал этого и согласился. Бережно и осторожно, с опаской и ужасом несли ему на поруки дитя. Его ближайший друг и собрат по оружию Ригналь предупреждал Освободителя, что Шенские земли славятся лжецами, колдунами и поклонниками древних злых богов, и что их предложения всегда лучше сотни раз обдумывать, прежде чем принимать. Но Окниль не слушал. Принял он дитя с рук какого-то старца, по-видимому, местного шамана, и не понял сразу, в чем причина опаски этого человека. Не понял, и тень тревоги засела в нем. Забрал он дитя и подтвердил тем самым договор о покровительстве над Шенскими землями, словно поставил свою робкую подпись на подозрительном контракте, на таком же, которые колдуны используют в своих темных ритуалах, но дело было сделано и пути назад не оставалось. По началу дитя ни чем не отличалось от обычных детей разве только болезненным видом и тощим слабым телом. Прошло две с лишним недели, как дитя поселили в замке. Как и требовал договор, он стал полноправным членом семьи. Сам Окниль редко бывал в замке, в последнее время он все чаще выступал в походы, со своей армией, отвоевывал земли у врагов и заключал союзы с друзьями. Придворным слугам не было особого дела до ребенка, так же как и не было любви к нему. Что-то отталкивало людей от этого мальчика, но строгий приказ, обязывал их, относиться к ребенку как подобает, относиться к нему, как к наследнику королевских кровей. У Окниля был единственный сын Винкель, которого он горячо любил всем сердцем, да что тут говорить парнишку любили все, это был единственный человек, к которому слуги относились искренно и с душой. Мать Винкеля умерла при родах, и Окниль долго горевал, и печали его не было предела, он словно умер вместе со своей женой. Как будто его душа покинула тело, и устремилась вслед за любимой женщиной, но младенческие крики его сына периодически возвращали его обратно. Времена шли, и боль об утрате притуплялась, хоть и не проходила совсем. Семь лет прошло, с тех пор как Окниль предал огню тело своей любимой, и посвятил все свое внимание и заботу которую мог только дать сыну. Винкель рос славным ребенком, воспитанный по законам отца он перенял от него всю честь и доблесть, что содержалась в Окниле. Винкель должен был стать достойным королем, но все это должно было быть в будущем, а сейчас он просто рос и впитывал мудрость прадедов. Когда дитя привезли в замок, Винкелю было семь лет, не смотря на столь ранний возраст, он уже овладел чтением и частенько пропадал в библиотеке замка. Младенцу же было около двух лет, как сказал шенский шаман, передавая его на руки Окниля. Винкель был добр к нему и считал его братом. Слуги же не очень любили ребенка. Дитя нарекли редким именем даже для тех краев, Йеми. В честь одного славного вельможи правившего Шенскими землями. Этот вельможа славился своей справедливостью и честностью, словно в напоминание о том, откуда он, дитя и получил это имя. Как и бывает в королевских кругах, детей наследников балуют. Хоть и не возникало острой необходимости кормить младенца грудью, но в конечном итоге было решено именно так его и кормить. Озадаченным придворным слугам пришлось подыскать ему молодую кормилицу. Вот тогда первый раз слуги и заметили странность этого ребенка. Голод, неутолимый голод. Кормящих матерей у Йеми было около десятка. Смешно, но только так ребенок мог насытиться и успокоиться. Однажды спустя несколько месяцев с тех пор как Йеми прибыл в замок, при кормлении, одна из служанок, что кормила ребенка почувствовала укол в груди. Непонятно откуда взялся острый как игла зуб и прокусил грудь служанки. Капли крови, смешавшись с молоком, попали в рот Йеми. И до того с жадностью сосавший грудь ребенок, озверел еще больше, он принялся еще активнее высасывать молоко, и даже покусывать деснами. Вслед за впившимся зубиком в грудь ошарашенной служанки впились еще десяток иголок. Тело ребенка, содрогалось в конвульсиях, и судорогах, с каждой секундой он свирепел все больше и больше, он уже не просто сосал, он грыз, чавкал и давился кровавыми ошметками груди служанки, которую дико кромсал своими клыками, которых уже появилось с десятка четыре. Услышав крики, бешено визжащей служанки, сбежались другие, мирно до этого выполняющие свою работу по дому слуги. Все они остолбенели от увиденного, и только умоляющие крики бедняжки вновь привели их в чувства и они кинулись на помощь. С трудом пятеро, появившихся из глубины двора мужиков, что помогали разгружать повозку с зерном, разжали скрежещущие челюсти монстра, стараясь причинить как меньше боли и так уже настрадавшейся бедняжке. Прервать жизнь монстра они тоже не могли, хоть это и было бы самым простым решением, но так как это равнялось убийству королевского лица, их бы казнили. Уже сотни маленьких как иголки зубов щелкали и чавкали, принося серьезные раны. Откуда они взялись не понятно, но ранее их точно не было. Полуживую от шока и боли служанку унесли в спальни прислуги. Изуродованная истрепанная грудь уже с трудом напоминала оную, она сильно кровоточила и лишала сознания других служанок случайно увидевших такую картину. Следом за бедняжкой поспешил так называемый придворный лекарь прислуги, который кое-что знал о медицине и жил при дворе, но выполнял обычную работу не медицинского направления, в это время бледные от ужаса мужики держали монстра. Казалось бы, что стоит удержать младенца, но удержать этого было действительно очень тяжело. С трудом они удерживали агонизирующее тело мальчика, стараясь не приближаться к разинутой пасти чудовища, которая жадно искала упущенную «кровавую соску». Все что попадало в пределы этой пасти, моментально превращалось в кровавую бесформенную субстанцию. Несколько несчастных уже поплатились пальцами, и даже кистями, когда пытаясь освободить грудь служанки, по своей неосторожности попадали в челюсти монстра. Наученные таким жестоким образом их товарищи уже не пытались последовать такому примеру. Постепенно тварь утихала, все также сплошные ярко желтые глаза с черными точками вместо зрачков выискивали в окружении пищу, но тельце уже не так содрогалось и постепенно прекращало безумствовать. Частое дыхание постепенно утихало и уже через час полтора дитя приходило к обычному невинному виду, лишь запекшаяся к тому моменту кровь и мельчайшие кусочки плоти на лице ребенка, напоминали о ужасной гримасе твари, ярко желтых глазах и разинутой пасти с сотнями мелких длинных, но чудовищно крепких зубов. Глаза вновь стали обычными, голубыми, детскими глазками, а выражение лица изменилось, и если бы кто-то вошел и увидел ребенка, и ему рассказали, каким за чудовищем только что было это дитя, он бы никогда в это не поверил. Йеми уснул, уснул так крепко что даже не почувствовал как его плотно спеленали, и туго связали веревками. Ошарашенные слуги своей небольшой толпой, все те, кто присутствовал при трагедии, ринулись к Окнилю, в его покои. Они почти бежали рассказать королю о случившемся, но ход им перекрыла высокая женская фигура с черными кудрявыми волосами, с заостренным лицом и коричневыми глазами по осанке выдававшей особу королевской крови. - Куда вы так ломитесь?! – с возмущением и почти криком сказала особа. - Госпожа нам нужно видеть короля! Случилось ужасное! Йеми! Дитя, которое привез господин… это Дитя монстр! Чудовище, которое сбежало из бездны! – взволнованно и взбудоражено перекрикивали они друг друга, активно жестикулирую руками, пытаясь, таким образом, более полно передать смысл сказанного. - Что за вздор?! Что вы несете жалкие сошедшие с ума бестолочи! – еще рассерженней выпалила особа. - Госпожа это правда! Это дитя монстр он чуть не убил Рамину. Он изгрыз ее и загрыз бы до смерти, если бы мы не подоспели вовремя! Пойдемте мы покажем! – толпа приглашала особу пойти за ними. Недоверчиво и с огромным недовольством особа все же последовала за ними. Свита спустились на нижние этажи и проводила особу в комнату, где истерзанная Рамина истекала кровью. Горе-лекарь тщетно пытался ей помочь, слишком малы были его познания в медицине, и слишком обширны были раны служанки. Женщина подошла ближе, и своими глазами убедилась в правде сказанного возбужденной толпой. В мыслях особы промелькнула одна мысль, Ракхали и вдруг не понятно, почему она улыбнулась. Еще пару минут она смотрела на умирающую от потери крови служанку, а потом, молча, повернулась к тому, кто стоял поближе и спросила: – Где ребенок? – В хранилище госпожа мы связали его… - Ведите. – даже не удивившись тому, что они связали дитя, так же сухо сказала особа. - Госпожа, а как же Рамина, как ее спасти? Что делать? - Оставьте ее, она уже не жилец… – без компромиссов бросила особа и покинула комнату. Они вышли из комнаты, где лекарь все также пытался остановить кровь и сохранить несчастной страдалице жизнь. Вся толпа спустилась вниз в хранилище, где горами лежали припасы и прочая утварь по хозяйству. Несколько крепких мужиков настороженно смотрели, куда-то в угол, на стол, где лежал виновник торжества, окровавленный и связанный как самый опасный зверь. Никому не пришло в голову стереть кровь с его лица, да и вряд ли кто-то еще рискнул бы расстаться с конечностями. Увидев госпожу, мужики освободили ей дорогу. Особа вплотную подошла к ребенку, и сначала долго рассматривала его лицо, пытаясь увидеть что-то непонятное, известное только ей. Она протянула руку к младенцу и коснулась его губ, в эту же секунду один из мужиков взволнованно остановил женщину: - Госпожа осторожней… - и показал обмотанную, первой попавшейся тряпкой, кровоточащую культю, которую сжимал все туже, пытаясь этим хоть как то остановить боль и кровь. Особа бросила на него раздраженный взгляд и проигнорировала предостережение, продолжив начатое. Женщина не торопясь раскрыла губы ребенка и приоткрыла его рот. Десны дитя были распухшими, с едва заметными ранками, игл же не было совсем, они словно испарились, и там где совсем недавно торчали сотни острых шипов, сейчас не было абсолютно ничего. Только распухшие ранки давали понять, что там все-таки, что-то было, но исчезло. Женщина убрала руку, немного подумав, она снова протянула ладонь к ребенку, но на этот раз она подняла его веки и посмотрела в глаза. Обычная голубая радужная оболочка глаз и лишь легкий остаток желтизны в самом верху. Стоявшие рядом мужики недоумевали, почему она это делает, что она хочет увидеть и что движет ее помыслами. Почему она не боится монстра, хотя возможно она просто не понимает чего бояться, чем ей может грозить такая вольность, и поэтому так бесстрашно себя ведет. Но она представляла, и более того, знала больше всех здесь вместе взятых, что это за существо. – Соберите всех, кто был. Мне нужно кое-что им сказать. – так же сухо и властно сказала особа, как и в первый раз, а потом развернулась и покинула хранилище. Во внутреннем дворе замка собралась приличная толпа, все они стояли о чем то, размышляя и держа в руках факелы, ожидая особу. Через некоторое время к ним на встречу вышла все та же высокая особа, в сопровождении закованных в доспехи воинов. Эта высокая черноволосая особа являлась не родной сестрой короля Окниля. Когда то давно, отец Окниля король Винкель Громадный также как и сам Окниль привез с собой ребенка, девочку, которую как он сказал, нашел в лесу. Заблудившейся девочке тогда было около пяти лет, Окнилю же тогда исполнилось восемнадцать. Винкель удочерил малышку, и закрепил за ней права королевской особы, как будто это была бы его родная дочь. Можно было только догадываться, что послужило тому причиной, но так решил король. Вскоре Винкель погиб на войне, в сражении с горными народами, в землях Осгота, пытаясь подавить восстание. Маленькая девочка, которую Громадный назвал Синда, осталась на поруки, занявшему тогда трон вместо отца, молодому Окнилю. Уже через пару лет Окниль разбил горный народ, и изгнал с континента, отдав почесть, таким образом, памяти своего отца. Он доказал что достоин восседать на троне и править королевством. Не обидел он и маленькую Синду, он принял ее как родную сестру, и воспитал по обычаям своего отца. Однако наследие девочки давало свое. Неизвестно кто были родители Синды, но ей досталась дурная кровь. Начиная с девичества, Синда показывала свой характер с дурной стороны. Как-то раз она до смерти забила служанку, которая отказалась лизать ее ноги. Расстроен был Окниль, что такова оказалась его названная сестра, но ничего поделать уже не мог, слишком много времени прошло, что бы что-то менять. С тех пор он изменил свое отношение к сестре. С того дня когда Синда забила служанку она стала меняться еще больше. Теперь все королевство знало Синду Жестокую такой, какая она есть сегодня. Не однократно она выказывала недовольство и порой закатывала истерики, почему она не имеет права править королевством, и почему Окниль носит корону, а не она. Окниль молчал, он всегда молчал, не смел он, сказать ей ни слова дурного, ни упрека, таков уж он был. Спустя годы открытая ненависть Синды к Окнилю перешла в скрытую, она замолчала, но не переставала грезить стать королевой. Окниль знал это, он все прощал ей, даже те покушения, что она устраивала на него, подкупая разных убийц. Однако не учла она того, что Окниля уважали все в его королевстве, и никто не решался поднять на него руку, а те кто решались, знали что Окниль искусный мечник. Убийцы приходили, отдавали почтение королю, рассказывали, что затеяла его сумасшедшая сестра, желали быть осторожней и уходили. Деньги за убийство они, конечно, брали, но это было не безнаказанно. Считая это открытой и неслыханной дерзостью Синда находила наемников, точнее ее нанятые головорезы, находили, пытали в присутствии Синды предателя и отправляли к праотцам. Окниль не знал о пытках, как правило, тех, кого посещала мысль пойти и рассказать славному королю, что творит его безумная сестра, встречал Герк. Ассасин которого Синда заставила присягнуть себе, выкупив все его долги. Гораздо позже, когда Жестокая научилась управлять своим даром, она выдернула его душу и, очернив и смешав с тьмой, вновь запихала в тело, таким образом, сделав его вечным своим рабом. Нанимать убийц Синда прекратила, когда поняла, что никто не сделает этого, если только она сама. Спустя некоторое время ее шансы стать королевой и вовсе поравнялись нулю, когда Габриэла, жена Окниля, забеременела и в скором времени родила ему прекрасного мальчугана. Увы, дурман, которым опоили Габриэлу, не приглушал ее боль и не помог ей оправиться от родов, а напротив, прервал ее жизнь. С тех пор Синда никогда более не пыталась убить Окниля, но и ненависть свою тоже не растеряла. Она ждала и искала возможности отомстить брату и свергнуть Освободителя с трона. Как то в замок забрел бродяга колдун, и предлагал свои услуги по всяким разным делам. Цена была условная и шуточная, как говорил сам колдун. - Лишь ваша капля крови на бумаге и все что вы захотите, будет вашим. Синду заинтересовало такое предложение, что там, какая-то капля крови, для нее это были мелочи. Народ поговаривал, что колдун, таким образом, забирает души, но даже продать душу для Синды было пустяком, лишь бы получить свое, исполнить свою заветную мечту. Она заключила договор с бродягой. Довольно сильно порезала ладонь, данным ей ритуальным ножом, и, глядя в глаза улыбающемуся колдуну, брызнула красным ручейком на демонстративно развернутый пергамент, который колдун разложил на столе. И хоть того не требовалось, Синда с азартом размахнулась и хлопнула порезанной ладонью о пергамент, оставив вместо требующейся капли на нем, кровавый отпечаток своей ладони. Так она заключила сделку. Условия были таковы, что колдун обучает ее темному искусству, черной магии и предоставляет ей шанс исполнить ее любое желание. Первую часть он выполнил достаточно быстро, и это была не его заслуга. Темный талант, что спал в ней, упрощал все уроки, и спустя месяц Синда могла уже достаточно многое, что не могли даже опытные колдуны. Позже завершив обучение, колдун покинул замок и, уходя, сказал. – Будь готова, скоро твой шанс настигнет тебя. - и исчез также загадочно, как и появился. Синда изводилась в ожиданиях, а не обманул ли ее колдун, но ей ничего больше не оставалось, как ждать. Годы шли, а исполнение ее планов не наступало. В порыве гнева она прокляла того колдуна, используя свой темный талант, она призвала демона из самой бездны. Заключив демона в ловушку она заставила его дать клятву убить того самого колдуна. Вообще демону было все равно кому свернуть шею, ей или ее недругу, но положение, в которое его загнали, ставило для него непреодолимую преграду, и свернуть шею первой попавшейся не получалось. Ничего не оставалось демону, как исполнить условия, и отправиться на поиски колдуна, дальнейшее к счастью или, к сожалению не известно. Бен внимательно слушал, с того момента как старик рассказал о бездушной Синде он для себя решил, что ей то наверняка пригодится такой товар, но не смея упускать ценные подробности слушал дальше. И вот теперь высокая женщина стояла напротив толпы и говорила с ними. - Слушайте меня внимательно! – с некоторым отвращением говорила Синда. - Вы никогда и никому не расскажете, что вы видели! Сказанное повергло в шок многих, но никто не решался торопиться с вопросами. – Если я услышу, хоть где-то о том, что произошло в замке, вас всех посетит Герк! Всех!!! Не далеко от Жестокой стояла тень, и словно избегая света факелов, занимала такую позицию, что свет не попадал на нее и невозможно было разглядеть саму фигуру. Но два зеленых огонька вместо глаз, кое о чем предупреждали и даже оправдывали нежелание разглядывать силуэт. Чем дольше говорила Синда, тем раздражительнее и гневнее становился ее голос. – Если хоть одна тварь проболтается! - уже не сдерживая свой гнев, кричала она. - Я лично отрежу ему язык и залью его паршивый рот кипящей смолой! Толпа молчала. Все и так уже поняли, что лишнее слово, сказанное поперек ее слова, будет последним. – Вы меня поняли?! Никто и никогда!!! – уже совсем срывающимся от истерики голосом кричала Синда. - Вы меня поняли?!!! Толпа, молча, кивала и смотрела в землю, никто не решался посмотреть на нее в этот момент. Это также бы печально закончилось. Резко Синда замолчала, возбужденно дыша, она жестом подозвала троих крепких мужичков. - Остальные ступайте прочь! Многочисленное окружение быстро таяло на глазах, не один из присутствующих не изъявил желание оставаться здесь. Жестокая подозвала избранных ближе и приказала: - Ты, – ткнула пальцем в одного из оставшихся, – снаряди повозку, погрузи в нее куль золотых и пищу, на несколько дней, да поживее! Вы двое охраняйте ребенка, никого не впускайте, вам ясно?! - Да госпожа. – потупившись в землю, покорно ответили мужики. Только проводив их взглядом она обернулась к одному их своих головорезов к тому, что был одет в кожаную куртку и ватные штаны и всем своим видом выделяющийся из остальных, вероятно являющийся приближенным королевы. - Собери отряд, мы выступаем сейчас же. Будете сопровождать меня в пути. Еще пару минут Синда разглядывала щетинистое лицо ее приближенного, в котором узнавала и верного слугу и своего любовника. Непроизвольно, на лице ее выступила улыбка, как символ того, что она довольна им, но решив, что это слишком, она перевела взгляд на фигуру в тени. Улыбка мгновенно исчезла с ее лица и ее заменила гримаса отвращения, она спешно отвела от него взгляд и направилась в свои покои, вероятно, собираться в путь. Ночь. Как же она прелестна, говорят влюбленные романтики, как же она страшна, говорят одинокие путники, отлично, что она достаточно темна, считают разбойники и воры, и только маленькие дети ничего не говорят про ночь, они спят, и что представляет ночь, их не интересует. Как не волновала ночь тогда и Синду, когда она в окружении своей свиты мчалась в Шенские земли. Не прошло и часа с того момента как она сидела в повозке и на себе ощущала неровности дороги и жесткие сидения. Мчалась Синда в Шенские земли, чтобы поскорее найти того самого шамана, который передал ребенка Окнилю. Жестокая не знала, где сейчас шаман и как его найти, но наверняка она знала одно, что тайна, которую хранит этот человек, будет ей полезна и поможет ей в достижении своей цели. Шенские земли были расположены далеко от Рэйниса, еще одной столицы королевства из которой и отправилась Синда. Так уж сложилось, что родина ребенка граничила с бескрайним океаном, но это, тем не менее, не придавала ей значимости. Прибрежная граница, испещренная рифами, была мертвой, ни рыбы, ни других радостей, к сожалению, жители не получали. Старцы рассказывали, что задолго до того как здесь обосновались первые поселенцы на этом месте существовало королевство, королевство дагуров. Дагуры были странным народом. Они почитал морское божество, и беспрекословно исполняли его волю. Но этот бог был на самом деле не тем за кого себя выдавал. Это существо, повелевая армией дагурцев, причиняло вместе со своими собратьями демонами огромные разрушения. Глупые дагурцы затуманенные песнью своего бога шли в бой не жалея себя, но их повелитель даже после смерти не отпускал своих марионеток. Он вновь и вновь поднимал дагурцев в бой, до тех пор, пока бедолаги не лишались возможности двигаться хоть как то совсем. Морской бог был смышлен в темных делах, но даже он не мог заставить скелеты своих рабов поднимать тяжелые мечи и разрывать врагов как раньше, против законов природы он был бессилен. Разлагающаяся плоть, покрытая не совместимыми с жизнью ранами и обвитая разными паразитами, становилась заразной и опасной для обычных людей, а измененная демонической магией становилась просто смертоносной. Королевство, снесенное вызванными из земли горами, потонуло в глубоких водах океана, но трупный яд его обитателей, на тысячелетия отравил его воды, и ныне хоть смертоносность этих вод значительно ослабла, но все равно не исчезла совсем. Несколько дней пути разделяли Синду от тайны, и ей необходимо было торопиться, чтобы успеть подготовить задуманное к возвращению короля. Жестокая не могла позволить, королю узнать, о произошедшем. Не могла позволить узнать ему правду, какое страшное чудовище привез он с собой из Шенских земель, и она явно нервничала периодически броня кучера за медлительность повозки, грозясь вздернуть его на первом попавшемся дереве.
Прочитала ваш текст до конца, хотя не скрою, что во многих местах просто не хватало терпения. Слишком много ошибок, повторений и излишних подробностей. А знаете, почему я заставила себя прочитать? Потому, что вы в самом начале явили себя, как художник. У вас не плохой слог и отменная, судя по этому отрывку, фантазия. Но вы очень спешите. Вас переполняют и захватывают мысли, воображение гонит вперёд. Хочется немедленно поделиться. Не спешите! Перечитайте текст, лучше вслух. Поработайте над каждым абзацем. Избавьтесь от лишнего, а где-то можно и добавить. Например, ваше вступление могло бы быть более развёрнутым: "Была тьма. Непроглядная, плотная, как уголь тьма. Казалось, в этом мире ничего больше не осталось - всё погибло.Но прошло несколько мгновений, и явился слабый свет. И мир начал проявляться, словно его только что начали рисовать. Невидимый художник / или создатель, как вам будет угодно/ вдохнул в него жизнь. Всё начало приобретать краски и оттенки, пока только серые и тусклые, но только пока. Светлеющее небо прорезала алая полоска зори". И так далее ... Можно было бы добавить звуки пробуждающейся природы. Запахи - герои ведь в лесу. И только потом, перейти к просыпающимся людям. Это пример обработки текста. В тексте всё имеет значение. Не только слова, но и знаки препинания. Это важно! Желаю вам творческих успехов!
...сплошная как кусок угля тьма... Тут выходит что сплошнее куска угля ничего нет ...казалось в этом мире больше нет ничего и все в этом мире погибло. Но вот немного спустя мир словно начал проявляться....возвращались из мира грез и мечтаний... у давно погасшего огня костра Огня или костра, выбери что-то одно и с какими мыслямионипросыпались, одно было ясно наверняка,онинеплохо отдохнули и были готовы к подвигам. ...тот, чтоповыше всех остальных, поднялся, осматривая место ночлега и расположившихся в нем товарищей, его звали Нэд. Нэдотличался от своих спутников не малым ростом... Ты уже написал что он выше, повторять в том же предложении не обязательно Еголицо как то умудрялось содержать в себе одновременно и гордые знатные черты и простоту, хладнокровие и чувственность, безразличие и неравнодушие, все это так лаконично и сбалансировано содержалось веголике, чтоеговнешность оставляла глубокий отпечаток в воспоминаниях знавших его людей. Его черные как сажа волосы темным нимбом обрамлялиеголик, а короткая ровная борода придавала всемуегосуществу... услышал этот безмолвный вопрос "Этот" ни к чему, да и услышал безмолвный как то странно звучит. И тем самым словно подвел черту под размышлениями грузного коротышки насчет продолжения сна. Коротышка встал и медленно принялся собирать свою постель, попутно расталкивая и пробуждая остальных путников. Коротышка он же с рождения нареченный Бенджамином Дальше про повторения писать не буду, думаю ты меня понял
После слова "пора" как то не ожидаешь что герои начнут завтракать и набивать трубку, подошло бы слово "подъем" или "утро" Чак принял два небольших камня от своего брата, и пара резких движений породила столб искр
Два кремня не дают искру
Рик наполнял чаши товарищей, соблюдая определенную меру, превысив которую он рисковал оставить кого-нибудь голодным, но это было невозможно. Котелок был достаточно большой вместимости, которой хватало, чтобы приготовить еду на несколько здоровых человек, и сейчас даже наполнив все чаши, значительная доля оставалась в нем. Сам себе противоречишь же. "он рисковал бы оставить кого-нибудь голодным" хотя бы так
Тот, что на минуту постарше со страшным шрамом, думал о кабаке Тут ты что-то напутал явно Дальше не смог читать, поправь хотя бы повторы, и перечитывай то что пишешь перед тем как отправить, смысл некоторых предложений тяжело понять явно из за отсутствия нужного слова, или из за лишних слов
Пока читается тяжеловато, особенно "рассказ старца" Из-за грамматики и не только; стоит доработать.
Вот некоторые ляпы.
Сначала, тот, что повыше всех остальных, поднялся, осматривая место ночлега и расположившихся в нем товарищей, его звали Нэд. Нэд отличался от своих спутников не малым ростом и особенными чертами лица. - если не малым напишете вместе, то у предложения появится новый, не такой парадоксальный смысл. Но появится тавтология.
Его товарищ лениво потянулся, все еще в полудреме он присел в своей кроватке, и с вопросом посмотрел на Нэда. - учитесь, туристы. Кроватки с собой в лес надо брать!
Вовремя как на помощь брат принес еще сухой травы и сухих мелких веточек, и, утонув руками вместе с травой в еще большей груде веток, оставил их там, в глубине конструкции, а сам отошел в сторону, освобождая дорогу возжигателю. - ради вкусного завтрака и рук не жалко (иначе зачем их оставлять в глубине конструкции)
деревянной веслообразной ложкой - стоит добавить резко отличавшейся от привычных в Чудоземье крюкообразных, а то читателям будет непонятна альтернатива
к путникам шел человек Это был старец он шел к путникам. - бинго, сошлось!
Без обид, надеюсь. Критика - в целях повышения читаемости.
+1
