Короткое описание: Давно интересуюсь различными военными темами, делая упор на характеры героев. Это моя попытка написать произведение, пока осилил 3 главы. Пока выложу их. Спасибо, если кто-то прочтет и оценит)
Глава 1. Вальтер Зейме
Утро первого ноября тысяча девятьсот сорок второго года выдалось холодным и пасмурным. Удивительно, но тумана не было, рассвет был прозрачным и чистым, что было на руку четверым мужчинам, осторожно крадущимся по сонному белорусскому лесу к деревне Воронино, расположенной неподалеку от города Быхова. Все четверо были в военной полевой форме военнослужащих Красной армии. С винтовками наперевес, пригнувшись, друг за другом, след в след, мужчины шли осторожно, стараясь не испугать мирную тишину просыпающейся природы резким хрустом ломающейся ветки под тяжелым армейским сапогом, или кашлем, стремящимся вырваться из простуженных и прокуренных кислой махоркой легких. «Партизаны» - для немецких солдат, дислоцировавшихся на территории Быховского района, это слово вызывало страх и лютую злость одновременно. Партизаны, как волки, всегда приходили ночью, внезапно, взрывали железнодорожные полотна, пуская под откос целые поезда с очередным подкреплением молодых, здоровых, довольных жизнью рекрутов дивизии Ваффен СС «Тотенкопф», пребывающих в Белоруссию из Германских концлагерей для «искупления кровью» вины за совершенные ими уголовные преступления. Подрывы немецких поездов совершались постоянно. Уцелевших фашистов, выбиравшихся из-под обломков разрушенных железнодорожных составов, партизаны расстреливали из автоматов и винтовок, после чего также внезапно уходили в лес, растворяясь в ночи среди бескрайних белорусских лесов и болот. Немецкое командование, свирепеющее после каждой подобной акции, успешно проведенной белорусским подпольем, реагировало всегда одинаково – кровь за кровь, и целые мирные деревни подвергались сожжению, а крестьяне массовым расстрелам.
Четверо мужчин, идущих по ночному лесу, были разведгруппой небольшого партизанского отряда, прятавшегося в лесу в десятке верст от деревни Воронино за болотами, дорогу через которые знали только местные охотники да лесники, примкнувшие к партизанскому отряду. Впереди группы, слегка пригнувшись, осторожно ступая с пятки на носок, шел Борис Юрьевич Тарасов – военный разведчик 325-го отдельного саперного батальона, полностью уничтоженного в сентябре 1941 года под Лугой в тяжелом неравном бою с превосходящими по численности и вооружению войсками Вермахта. В том жутком огненном котле Тарасов получил тяжелое осколочное ранение в живот от разорвавшейся рядом мины, выпущенной немецким минометом во время артиллерийской подготовки перед наступлением на оборонительные укрепления красноармейцев. Чудом выбравшись при помощи уцелевших товарищей из немецкого окружения, Борис около трех месяцев лечился в военном госпитале в Иваново, после выписки из которого был распределен на вновь образованный 28 января 1942 года Крымский фронт. В звании капитана Красной армии пятого февраля 1942 года Борис Тарасов ехал на попутной трехтонке к новому месту службы, когда в районе города Брянска автомобильный караван, состоящий из нескольких грузовиков с красноармейцами, подвергся авиационному налету немецких штурмовиков, в результате чего большая часть отряда погибла, Тарасову же с несколькими солдатами удалось уйти в лес и примкнуть к отряду партизан.
Сегодня, первого ноября 1942 года, в день своего тридцать восьмого дня рождения, Борис Тарасов решил сделать себе подарок. В партизанском отряде он занимал должность командира разведгруппы, задачами которой являлось проведение внезапных диверсионных операций, подрывы железнодорожных путей, по которым шли поезда с провиантом и оружием к местам дислокаций немецких военных частей, минирование автомобильных дорог, а также создание других всевозможных проблем и неприятностей солдатам СС, оккупировавшим белорусские города и деревни. Рядом с деревней Воронино протянулась железнодорожная ветка, которая также проходила по мосту через небольшую реку Ухлясть, протекающую неподалеку. Подрыв этого моста как раз и должен был стать долгожданным подарком Борису ко дню рождения, после чего расквартированные в Воронино немецкие части были бы лишены возможности быстро и в большом количестве получать пополнение едой, алкоголем и боеприпасами по железной дороге. В руках Борис держал самозарядную снайперскую винтовку Токарева СВТ-40, на груди в кожаном футляре раскачивался немецкий бинокль, за голенище левого сапога убран большой кинжал с выгравированной на лезвии надписью «Meine Ehre heisst Treue!», а на рукоятке символом дивизии СС «Тотенкопф» - череп в каске со скрещенными костями. Что поделаешь – оружие партизанам приходилось добывать в бою.
Следом за Тарасовым, мягко ступая по ковру из пожелтевших листьев и палой травы, шли еще трое бойцов партизанского отряда – Василий Звягин, Володя Суворов и Алексей Рыжаков по кличке Леха Рыжий. Ребята были молоды, каждому не более 25 лет, а младшему – Ваську Звягину, едва исполнилось 19. Все они при разных обстоятельствах попали в партизанский отряд, объединенные непреодолимым желанием освободить родные края от немецких захватчиков. Подойдя к обрывистому берегу реки, партизаны легли на землю и медленно поползли в сторону железнодорожного моста, до которого оставалось еще метров триста. Укрывшись под тяжелыми ветвями крупной высокой ели, нависшими над самой землей гигантским дождевым зонтом, мужчины замерли, внимательно глядя в сторону железной дороги.
- Юрич! - шепотом позвал Тарасова Рыжий, - что делать-то будем?
– Купаться пойдем, Алеша… смотри не простудись…, - задумчиво и так же тихо ответил Борис, приподнявшись на локтях от земли и пытаясь разглядеть в утренних сумерках холодного ноябрьского утра мост через реку, прислонив к глазам немецкий бинокль. Звягин и Суворов, переглянувшись, улыбнулись – они привыкли к тому, что в моменты, когда Тарасов о чем-то сосредоточенно думает, лучше его ни о чем не спрашивать – внятного ответа все равно не получишь.
- Я плаваю плохо, могу утонуть, – обиженно проворчал в ответ Рыжаков и молча уставился в темноту. Алексей был крупным парнем, самым здоровым из всех четверых, силой обладал неимоверной, потому в рукопашных схватках зачастую душил противника голыми руками.
- Значит так, ребятки, - опустив бинокль, тихо произнес Тарасов, обернувшись к товарищам, - слева и справа от моста вертухаи на вышках со снайперками стоят, вдоль моста патруль из трех бойцов прогуливается, два солдата и офицер. Эсэсовцы. Задача у нас сложная – заминировать рельсы на мосту тихо, не привлекая внимания караульных, дабы не поднять шум на всю деревню. Дождаться поезда, посмотреть как он взлетит на воздух к чертям собачьим и быстро уйти. В отряд все должны вернуться живыми – это приказ! – Тарасов ободряюще улыбнулся.
- Юрич, в котором часу поезд прийти должен? – спросил Рыжаков.
- Обычно в половине десятого приходит, - прошептал Борис, - у нас есть чуть менее двух часов. Итак, хлопцы, расклад такой: на дело иду я и Рыжий. Леха, как только подойдем к мосту – заляжешь в траве и держишь на мушке патруль, если засекут – прикроешь меня, первым бей офицера. Их всего трое, пока остальные из деревни на шум подоспеют, мы с ними успеем разобраться.
- Странно что их так мало, - задумчиво сказал Володя Суворов,- два снайпера и патруль из трех человек… ничего не боятся или секрет какой есть…. как думаешь, Юрич?
- Есть, Вова, секрет: видишь по левой стороне возле въезда на мост караульная будка стоит?
- Вижу, - ответил Суворов, внимательно разглядывая через прицел своей снайперской винтовки деревянную конструкцию высотой чуть выше человеческого роста, шириной полтора метра, установленную рядом с железнодорожным полотном.
- Сбоку на ней установлена кнопка сигнализации, провод от которой вместе с телефонным кабелем тянутся под землею прямо в деревню. Успей немец нажать эту чертову кнопку, и человек тридцать эсэсовцев с автоматами и тяжелыми пулеметами на броневиках будут здесь в течении нескольких минут. А если еще собак по нашему следу пустят – можем не уйти. Допустить нажатия кнопки этой нам никак нельзя…
Ребята молча слушали командира, запоминая каждое слово и мысленно представляя у себя в голове сценарий операции.
- Вася, Володя - продолжал Тарасов, - ваша задача – очень быстро убрать снайперов на вышках, если вдруг ситуация выйдет из-под контроля, иначе они нас грохнут раньше, чем подскочат остальные немцы из деревни. Постоянно держите вертухаев на прицеле. Вова, твой тот, что слева. Вася – вот тебе моя винтовка, - с этими словами Борис положил СВТ-40 на землю перед Звягиным, - целься в правого.
- Борис Юрьевич, - уважительно обратился к командиру самый молодой боец Вася Звягин, - почему нельзя убрать снайперов сразу? Спокойнее ведь будет…
- Патруль на мосту выстрелы услышит и успеет кнопку нажать - на всю деревню так сирена завоет, что весь «Тотенкопф» сбежится сюда через пять минут, - ответил Тарасов.
- Юрич, ты что же, совсем безоружный пойдешь, с одной взрывчаткой только? – Рыжаков удивленно смотрел на лежащую на земле снайперскую винтовку, отданную Тарасовым Звягину.
- У меня есть вот что, - с этими словами Борис вытащил из-за голенища сапога эсэсовский кинжал, - немцы хоть и сволочи, но оружие делать умеют. Умение работать тихо, без выстрелов, одним только ножом – вот настоящее искусство разведчика, - и кинжал был возвращен обратно в сапог.
Тарасов задумался на несколько секунд, после чего медленно и тихо произнес:
- Володя, Василий…. Эсэсовские палачи умеют пытать и выбивать показания… если что-то пойдет не по плану – сделайте так, чтоб в плен к нацистам никто из нас живым не попал…. Это приказ… Вам понятно? – вопрос командира больше был направлен более взрослому и серьезному Володе Суворову.
- Так точно! - ответил Звягин, ровным счетом не понявший, что именно от него требуется. Вася был веселым юношей, в силу молодости еще воспринимавшим войну как некую взрослую игру, в которой иногда убивают.
- Понятно, командир, - грустно произнес Суворов: приказ Тарасова означал, что в случае возникновения вероятности возможного пленения партизан, Володя с Василием должны будут уничтожить Тарасова и Рыжакова в первую очередь, после чего либо уйти, либо сражаться до последней капли крови, но живыми в плен не попадать. С пленных советских партизан нацисты живьем сдирали кожу….
- Повторим все сначала. Вот здесь, - Борис снял со спины тяжелый военный песочного цвета рюкзак и положил на землю перед собой, - находится цинковый ящик, доверху наполненный взрывчаткой. Я закреплю его в начале моста под рельсами, когда караул отойдет к тому берегу, мне это раз плюнуть, за две минуты управлюсь, углубление под рельсом два дня назад мы уже вырыли. Если немцы нас засекут, ты, Алеша, сразу застрелишь офицера. Вася, Вова – очень….. повторяю – ОЧЕНЬ быстро убираете снайперов! И не упускаем, ребята, из виду караульную будку – ни один немец не должен успеть вызвать подкрепление. Когда стрельба начнется, в деревне итак услышат, что здесь бой идет, переполох поднимется, вообщем времени у нас немного будет, но главное – это чтобы не сработала сирена…
Разведчики молча дослушали Тарасова, напряжение застыло в лице каждого из ребят, холодная решимость овладела партизанами – сегодня красный петух в очередной раз больно клюнет черного орла, чтобы знал в другой раз гад, как охотиться на русской земле…
- Все? Пошли? Леха, давай за мной.
Вдоль крутого берега реки, прячась за высокими деревьями, растущими вдоль обрыва, Тарасов с Рыжаковым осторожно ползли в сторону железнодорожного моста. Сзади за ними, прикрывшись ветками ели, на земле лежали Звягин и Суворов, разглядывая охранников через прицелы снайперских винтовок. Трофейный автомат Бергман МР-35, который Володя добыл в схватке с солдатом СС, находился рядом, готовый в любой момент открыть огонь по своим бывшим владельцам. У Василия же, кроме винтовки, которую Тарасов оставил ему перед тем, как уйти к мосту, был автомат ППШ.
Когда до моста оставалось метров сто пятьдесят, Борис с Алексеем остановились. Природа вокруг словно замерла, ветра не было вовсе, птицы молчали, чувствуя приближение людей. Часы Тарасова показывали 7 часов 52 минуты. Борис достал из кожаного футляра бинокль и осмотрелся. В этом месте река была достаточно узкой, не более метров ста в ширину. В утренних сумерках железнодорожный мост выглядел зловеще. С возвышающимися над тихой гладью воды сторожевыми башнями, он был похож на гигантскую голову какого-то чудовищного рогатого животного, в пасть которому текла река. Вдоль низких перил не спеша прогуливался немецкий патруль. Офицер шел впереди, следом за ним не торопливо шагали два солдата, негромко переговариваясь между собой. Иногда тишину леса взрывал хохот веселящихся от скабрезных шуток эсэсовцев. Дежурная группа охраны моста заступила на смену менее часа назад, сразу после утреннего завтрака, поэтому часовые – снайперы были еще бодры и внимательны. Если бы не темень ноябрьского утра, прицелы немецких винтовок уже давно нащупали бы среди густых лесных зарослей двух русских партизан, крадущихся вдоль берега. Кроме того, на обеих вышках были установлены большие мощные прожекторы, освещавшие осенний лес ярким светом на десятки метров в глубину. На противоположной стороне реки в тридцати метрах от моста железнодорожное полотно пересекала грунтовая автомобильная дорога, соединявшая Воронино и Быхов, которая также охранялась немецкими патрулями, передвигавшимися на тяжелых бронемашинах и вооруженными крупнокалиберными пулеметами.
- Алеша, - шепотом сказал Борис, - приготовься…
От растущего внутреннего напряжения сердце Тарасова часто застучало. Чтобы успокоить резко возникшее волнение Борис дышал глубоко, задерживая на секунду дыхание между вдохами и выдохами. От того, смогут ли разведчики выполнить поставленную задачу, взорвать приближающийся немецкий поезд, вернуться обратно без потерь, зависел результат операции по освобождению Воронино от частей Ваффен СС, оставшихся без еды и оружия. После освобождения деревни объединенный партизанский отряд должен был отбить у немцев оккупированный город Быхов.
…Офицер СС не спеша шел по мосту в сторону лежащих возле корней крепкого старого дуба Тарасова и Рыжакова, задумчиво глядя в землю перед собой. Он был среднего роста, достаточно широк в плечах, имел плотное телосложение. Взгляд офицера был дерзким, решительным, при этом немного грустным. Казалось, он не замечал идущих следом за ним хохочущих солдат, думая на ходу о чем-то своем. Подойдя к началу моста, офицер остановился, махнул рукой следовавшим позади подчиненным, указывая им идти назад, после чего достал из бокового кармана кожаного кителя жестяной портсигар, и, облокотившись на перила моста, неторопливо закурил.
- Сейчас он докурит и пойдет обратно, я за ним, - прошептал Рыжакову Тарасов, глядя в бинокль на немецкого офицера. Эсэсовец стоял в паре метров от того места, где партизаны должны были заложить взрывчатку. Оторвав на секунду глаза от бинокля, Борис взглянул на Рыжакова. Алексей был собран и неподвижен, словно тигр перед прыжком.
Приложив бинокль к глазам, Тарасов отыскал фигуру стоящего у края моста нациста и невольно вздрогнул – ему показалось, что немецкий офицер, невзирая на расстояние в не менее чем сто – сто пятьдесят метров, смотрел в упор прямо на него. Лицо его было невозмутимым, словно маска. Он спокойно докуривал сигарету, при этом не отрывая взгляда от того места, где лежали партизаны. Потерев уставшие от напряжения веки, Борис вновь взглянул на эсэсовца. Немец по-прежнему стоял, облокотившись на перила, с расстояния полутора сотен метров глядя в глаза разведчику. «Он нас видит, - лихорадочно думал Тарасов, мысли путались у него в голове, времени на установку взрывчатки оставалось совсем мало, - бред какой-то, но он нас видит…. На таком расстоянии, да еще в сумерках…. Это невозможно... А если видит, то почему не подает сигнал своим? Может показалось?». Борис вновь прильнул к биноклю - командир немецкого патруля, не изменив позы, все так же глядел в глаза партизану, только теперь его лицо тронула легкая, едва уловимая, тень улыбки.
- Леха, мне кажется, что он нас засек, - очень тихо произнес шепотом Борис. – Он смотрит на меня, - с этими словами Тарасов передал бинокль Рыжакову, продолжая глядеть в сторону моста.
Алексей осторожно взял протянутый ему оптический прибор и приложил к глазам. Тарасов увидел, как Рыжий внезапно напрягся, нащупав в темноте фигуру эсэсовца. Рука Лехи непроизвольно потянулась к автомату ППШ, лежащему рядом на ворохе опавших листьев. Борис перехватил руку Алексея:
- Нельзя сейчас… Видишь те двое уже на том краю моста отдыхают - услышат стрельбу и поднимут тревогу.
Немецкие солдаты, отошедшие на противоположную сторону реки, о чем-то переговаривались рядом со сторожевой будкой, на боковой стене которой была укреплена кнопка тревожной сигнализации.
- Richard, Uwe, komm zu mir! – внезапно громким голосом скомандовал эсэсовец. Солдаты, услышав приказ командира, поспешили подчиниться и бегом направились к нему. Вытянувшись перед офицером, патрульные безмолвно застыли, держа перед собою карабины.
Сообразив, что медлить больше нельзя, Леха Рыжий подтянул к себе лежавший на земле автомат и взглянул на Тарасова. «Давай», - тихо произнес в ответ Борис, глядя в бинокль. Алексей вскинул ППШ, прицелился в стоящие у края моста фигуры, как вдруг командир резким движением заставил его опустить дуло вниз. «Тихо», - прижал палец к губам Тарасов и показал глазами удивленному Рыжакову на немцев.
Тем временем на мосту происходило странное. Казалось бы, если немецкий офицер разглядел в утренних сумерках русских разведчиков, то он должен был, в первую очередь, поднять тревогу, во вторых, открыть огонь по обнаруженному противнику. Но вместо этого эсэсовцы мирно беседовали втроем на тему, по всей видимости не имеющую с войной ничего общего – со стороны моста был слышен смех и веселый разговор. «Показалось, - решил Борис, - не мог он нас разглядеть на таком расстоянии». Рыжаков вопросительно посмотрел на командира: «Начинаем?». Тарасов застыл, не дыша глядел в бинокль. Внезапно немецкий офицер вновь повернул голову в сторону прячущихся в лесу партизан, улыбаясь, окинул взглядом верхушки сонных деревьев, после чего наклонился и резким движением выхватил из-за голенища сапога кинжал.
Молниеносным ударом эсэсовец вонзил нож в живот солдату, стоящему справа от него. Судя по обилию крови, хлынувшей из раны, лезвие попало точно в селезенку. Дернув обеими руками к себе голову второго патрульного, немец нанес сокрушительный удар коленом ему в лицо, после чего поднял за плечи разом обмякшее тело и заслонился им от пристально наблюдающих за происходящим на мосту разведчиков. В этот момент со стороны леса в утренней тишине громко прозвучала автоматная очередь. Пули, выпущенные из ППШ Лехой Рыжим, защелкали по деревянным перилам моста. Держа перед собой тело уже мертвого, простреленного несколькими пулями рядового СС, командир группы охраны растерянно смотрел, как свинец разрывает лежащего на рельсах раненого им второго солдата.
Немецкие снайперы, скучавшие до этого на своих высоких наблюдательных вышках, услышав выстрелы внизу, вскинули винтовки, пытаясь разглядеть в темноте невидимого стрелка, как вдруг два одновременных точных выстрела с расстояния в несколько сот метров из лесной чащи положили конец их грешному существованию - это Вася Звягин и Володя Суворов исполнили приказ командира разведотряда Бориса Тарасова.
Охрана железнодорожных путей была практически уничтожена. В живых остался один немецкий офицер СС, который стоял на рельсах у края моста, спокойно, без тени страха глядя на приближающихся к нему партизан.
Рыжий бежал к мосту первым, держа перед собой автомат. Он видел, как эсэсовец спокойно поднял руки вверх и ждал своей участи. Тарасов пытался не отстать от Лехи, придерживая за лямки болтающийся на спине рюкзак со взрывчаткой.
- Этого не убивай, с собой возьмем, - крикнул Борис. Он понимал, что Алексей, если его не остановить, с большим удовольствием и легкостью вырвет горло сдающемуся в плен фашисту. С солдатами Вермахта русские бойцы поступали более гуманно, эсэсовцев же всегда казнили не задумываясь, припоминая им все зверства, совершенные в отношении мирного населения. Тем не менее информация, которой должен был располагать немецкий офицер, могла быть очень важной для объединенного партизанского отряда ввиду планируемого в скором времени наступления на город Быхов.
Подбежав к командиру ликвидированной группы охраны, Рыжаков с размаху ударил его ногой в живот, заставив согнуться пополам, после чего огромными сильными руками, похожими скорее на медвежьи лапы, швырнул офицера на землю. Прижав немца коленом, Алексей крепким узлом связал ему руки за спиной, после чего рывком поднял на ноги. Офицер молча смотрел перед собой, безучастный к происходящему. В это время Тарасов закончил установку взрывчатки под рельсом.
- Быстро, уходим! – скомандовал Борис. Бегом партизаны кинулись в лес, уводя за собою плененного эсэсовца.
Встретившись с поджидавшими товарищей Звягиным и Суворовым, Тарасов с Рыжаковым опустились на землю, посадив рядом с собою пленного. Борис посмотрел на часы:
- Девять уже. С минуты на минуту должен подойти поезд. Если мина не подведет, то взрыв будет слышан на несколько километров. Из деревни скоро подкрепление примчится, весь лес обложат, надо уходить. Этого, - Борис показал на немца, - поведем с собою. Он нам все расскажет - сколько человек в деревне, с каким оружием, какие планы у его командования и так далее. А потом ответит за все, что его «камараде» на нашей земле творят, правда, Фриц? - с этими словами Тарасов грубо толкнул в плечо пленного эсэсовца. Немец, до этого молча глядевший в землю перед собой, поднял немигающий взгляд на командира разведгруппы и неожиданно для всех, на чистом русском языке, спокойно и твердо произнес:
- Меня зовут Вальтер Зейме.
Партизаны оторопело уставились на сидящего перед ними, связанного по рукам, германского офицера. Первым молчание нарушил Леха Рыжий:
- Ты по-нашему говоришь?
- Говорю, - перевел взгляд на Рыжакова немец, - Меня зовут не Фриц, а Вальтер. Вальтер Зейме.
Со стороны железной дороги послышался гул моторов приближающихся бронированных автомобилей. Тарасов посмотрел в бинокль на мост. Три броневика с солдатами СС в кузовах подъехали к берегу реки. Не менее тридцати вооруженных до зубов нацистов рассредоточились вдоль железнодорожного полотна. Двое карабкались по лестницам на наблюдательные вышки, где лежали застреленные партизанами снайперы. Еще четверо обступили лежащие на рельсах тела двух караульных. Обученные, хорошо тренированные овчарки, направляемые кинологами, обнюхивали землю рядом с мостом, готовясь взять след скрывшихся в лесу партизан. Злобное рычание было далеко слышно в утренней тишине.
- Идем к болотам, быстро, марш! Рыжий с немцем впереди, я замыкаю. Вперед! – приказ командира прозвучал резко и решительно. Партизаны подскочили с земли, и толкая перед собой германского офицера, побежали в сторону трясины, зловонная жижа которой должна была скрыть следы прячущихся в лесу бойцов.
….Со стороны железнодорожного моста были слышны автоматные очереди, прочесывающие лес, громкая немецкая речь, собачий лай и рев моторов тяжелой бронетехники. Густая белорусская дубрава просыпалась. Ветер лениво шевелил макушки деревьев, заставляя сбрасывать еще не до конца опавшие пожелтевшие листья. Одинокая рыжая лисица, проснувшись в своей уютной теплой норе на скате оврага недалеко от реки, услышав донесшийся лай собак, поспешно удалилась подальше в лес, не желая иметь встречи с этими резвыми зубастыми друзьями человека….
Осилил только начало. Старательно, слог неплохой, но сухо и скучно. Похоже на сводку совинформбюро. Разжевываете незначительные подробности которые легко можно было бы опустить.
Постарайтесь подбирать более емкие слова и точные определения. Мужчины в форме военнослужащих красной армии - красноармейцы. Позаботьтесь об интриге.
0
