- Эй, ты! Вали отсюда, алкаш! – я ощутил болезненный тычок в области предплечья и разодрал глаза. Надо мной склонился усталый водитель, всем своим лицом говорящий мне, что он ненавидит этих чертовых пьяниц без определенного места употребления, которые постоянно распускают вонь у него в автобусе. И что он мне на деле покажет, кто тут водитель, а кто тут пассажир, если я не скроюсь с его глаз сию же секунду. Спорить или что-то доказывать желания не было, и я, быстро схватив рюкзак, покинул транспорт, который тут же укатил прямо в сторону заката.

Невольно залюбовавшись зрелищем, я вдруг понял, что тут чертовски красиво. Дорога змеилась по краю леса. Вдалеке отблескивала солнцем то ли река, то ли край озера. Я мысленно принял водоем за что-то хорошее и нужное мне в моем импровизированном пикнике. Тут же живот предупреждающе заурчал, напоминая мне, что, если я не собираюсь есть одежду, стоит подумать о продуктах сейчас. Оглядевшись, я увидел небольшой придорожный магазинчик, сиротливо жавшийся к остановке. В магазинчике было прохладно, пахло копчеными колбасками. На полках выстроилась целая рота пузатых бутылок, но, к моему огорчению, компанию бутылкам составляли лишь разнообразные закуски. Я мог бы поужинать, к примеру, чипсами или вяленым мясом, но мне хватило лишь представить себя, уныло грызущего полоски сухого мяса, чтобы мой аппетит немного поутих.

Может, не стоило спускать в унитаз весь фарш?.

Колоколец у двери еще раз звякнул, я оглянулся. На пороге стояла длинноволосая девушка с разноцветной повязкой на лбу и не менее длинноволосый юноша с гитарой за спиной. Кажется, я даже услышал негромкое «Чертовы хиппи!», донесшееся со стороны нелюдимого продавца. Парочка одарила меня улыбкой, достойной Иисуса, и начала наполнять огромную цветастую сумку всевозможными бутылками.

- Эй, а ты не похож на местного. Как тебя зовут? – голос девушки был, казалось, сплетен из цветов и любви. – Меня вот Солнце зовут, а его – Дождь.

- Чертовы хиппи, - устало повторил продавец.

- Меня? – я немного растерялся. Девушка совершенно искренне и без всяких злых умыслов интересовалась, как меня зовут, а я чувствовал, что не ответить я категорически не могу.

-  Я.. не помню?

Попытка увернуться от общения была настолько жалкой, что девушка рассмеялась, приняв ее за шутку.

- Давай знакомиться, чего стесняться! – подошел парень, затягивая шнуровку у позвякивающей сумки. Он опять улыбнулся улыбкой Иисуса, вызвав у меня внутреннюю реакцию отторжения. Оба были настолько противоестественно хорошими и добрыми, что хотелось хорошенько их поколотить.

Звякнуло еще раз, в магазин заходило двое блюстителей правосудия. Край глаза распознал цвета формы и мозг принял единственно верное, как ему казалось, решение.

- Двадцатый, - я выдавил из себя улыбку. – Странное имя, правда?

Судя по лицам парочки, ничего прекраснее они в жизни не слышали и сейчас находились в экстазе от осознания божественности созвучия этих букв.

Блюстители правосудия прошаркали к нам, подыскивая на ходу повод для задержания, но на подходе как будто расстроились, поняв, кто перед ними.

- Чертовы хиппи, - вырвалось у одного из блюстителей. – Ты с ними? – его указующий перст уперся мне в грудь.

- Конечно, Двадцатый с нами! – с обожанием в голосе проговорила девушка. – А что случилось?

- Уматывайте отсюда, шпана. Если кого-нибудь найдут обкуренного на трассе – найдем всю шайку, угу, и засадим на пару недель, - рявкнули они, гармонично дополняя друг друга.

- Мир! – Солнце лучезарно улыбнулось им и потащила нас к выходу.

Дверь захлопнулась у меня за спиной, прищемив конец монолога о чертовых хиппи. Меня тащили по направлению водоема, беспрестанно заливая мои уши каким-то сахарным потоком вселенской любви и мира во всем мире. Странно, я даже не думал, что такие люди остались. По всем законам жизни они должны были появиться и сразу же исчезнуть до единого.

Как их до сих пор не убили?!

- Мы уже неделю там живем, представляешь. Лучше стоянки не найти! – убеждала меня в чем-то очень важном Солнце. Я потерянно кивнул и она, счастливо визжа, повисла у меня на шее.

Чертовы хиппи.

Водоем оказался большим озером, на первым взгляд очень чистым. Мы шли около получаса вдоль него, пока не уперлись в небольшую полянку, на которой стояло несколько палаток. Между ними висело белье на натянутых веревках, в центре лагеря горел костер. Я увидел людей, которые сидели вокруг него и внутренности мои сжались. На меня смотрело четырнадцать глаз, сияющих осознанием того, что мир прекрасен, а я – самый замечательный гость, который может прийти.

- Всем привет, - слабо взмахнул рукой я. – Я Двадцатый.

Пожав всем руки и переждав шквал объятий и поцелуев, я сел к костру.

- Положи вещи внутрь, - загадочно улыбнувшись, сказала Солнце, указав на маленькую палатку в стороне от остальных. – Там будет наша ночная палатка.

В голову начали закрадываться  мысли о побеге, но логика безжалостно отмела их. У общины была еда, которую они уже предвкушали разделить со мной, и с моей стороны было бы очень глупо терять возможность настолько комфортной ночевки.

Я кинул рюкзак и надел безразмерный серый свитер, чувствуя, как со стороны озера начинает тянуть холодом. Выбравшись из палатки и, чуть моментально не упав на другую, подсел к людям у костра.

- Держи, - меня моментально обвила руками появившаяся из ниокуда Солнце и сунула мне в губы ароматно дымящий косяк. Машинально затянувшись, я тяжко выдохнул. Меня окружала насквозь чуждая мне атмосфера, чуждые мне добрые люди. Я подозревал в иллюзорности каждый момент происходящего и не мог избавиться от ощущения, что все это западня. Затянувшись еще раз, я поперхнулся дымом и закашлялся. Солнце засмеялась, затянулась сама и бесцеремонно залезла в мой рот горячим языком.

Господь милосердный, да она им могла бы масло взбивать.

Прошел примерно час. Один из сидящих хитро посмотрел на остальных, зажигая на их лицах ответные хитрые улыбки, и удалился в палатку. Через мгновение он вернулся к костру, держа в руках литровую бутылку с прозрачной жидкостью. Сделав большой глоток, он пустил ее по кругу. Через пару человек бутыль принял в руки и я.

Это яд, правда? Если мы все тут помрем, то я скажу, что так и думал.

Хотя какая уже разница.

Отпил сначала немножко, ожидая, что пью как минимум спирт. Жидкость безобидно скользнула по глотке вниз. Глотнул еще раз. То же самое. Я  посмотрел на окружающих.

Мы сидим около костра и торжественно пьем простую воду?

Глотнув еще раз и передав бутылку, я обернулся к Солнцу.

- Что в бутылке?

- Вода, - хихикнула она. – С лизергином.

- С чем?! – застыл я.

Боже. Пожалуйста. Нет.

- ЛСД, глупый, - успокаивающе обняла меня она. – Пойдем в палатку?

Боже, если ты правда есть. Вынь это из меня прежде, чем оно всосется.

Сказать, что я не хочу ЛСД, было примерно тем же самым, как если бы случайно упавший с высоты четырехсот метров рабочий-высотник сказал, что не хочет падать.

Я мягко отстранил Солнце, которое, казалось, сейчас будет источать экстракт обожания через поры кожи, и направился совершить Сблевон В Кустах.

Сказано – сделано, но, когда я понял, что мне нечего больше исторгнуть, кроме своих внутренних органов, меня немного водило из стороны в сторону. Кислота все же успела впитаться в меня.

Чертовы хиппи!!

Я был в отчаянии, граничащим с ужасом. Прозревая, как все мои душевные муки полезут наружу, я тихонько захлюпал носом и пошел нетвердым шагом в сторону озера.

Вышел на берег, уцепился за ходившее ходуном дерево.

 Мне нужно отвлечься. Я старался не смотреть на землю, по которой носились друг за другом травинки и играли в салочки шишки. Опустился бессильно прямо на веселящуюся землю, закрыл глаза на мгновение.

Стало во много раз хуже, сознание услужливо строило невероятные фигуры и пейзажи, от которых хотелось встать и утопиться в жидкой радуге, которая выглядела, как озеро всего несколько часов назад. В кармане ощущалось что-то твердое, я скользнул рукой по штанам и достал диктофон.

То, что нужно.

Позади раздался далекий крик Солнца, которая звала меня. Я спрятался за дерево настолько проворно, насколько можно человеку в моем положении.

Я щелкнул кнопкой записи и попытался успокоиться. Снова услышал крик Солнца.

Представь сейчас, что у тебя рак. Нет, не как фантомную далекую диагностику гипотетическому человечку, названного твоим именем. Вот здесь и сейчас.

У
ТЕБЯ
РАК

Не получится, конечно. Хочешь, помогу?

Порыв эмоций с самого начала не особо. Похоже на момент ядерного взрыва в наносекунду после разрыва бомбы.

Перед тобой стоит врач, держа в руках папку с бумагами, ты пытаешься найти в подсознании причину, чтобы мысленно оповергнуть это, но диагноз падает внутрь вас, ломая на пути шаткие гнилые шлагбаумы этих тупых «Как же так возможно?», «Я ведь здоровый!» и даже «Не может этого быть!».

Рак – это неизлечимая болезнь процесса деления клеток. Вроде проблемы на уровне программы клетки. Как будто сбиваются куски кода основных программ роста, питания и размножения. Вот, ты что-то вспоминаешь, правильно.

И все эти будущие встречи с друзьями, празднования очередного нового года или ссоры в день твоего рождения – не сейчас и вообще под вопросом. Впереди неистовое метание по больницам, сеансы этих загадочных химиотерапий, облучения и прочие сюрпризы этого несовершенного мира.

Такого несовершенного, но внезапно ставшего таким родным и своим. И как ты не хочешь покидать родных и близких вспомнил? И как любишь кого тоже?  И даже как не достиг, чего хотел?

Отлично. Привыкай. Теперь каждое мгновение может разразиться таким воспоминанием. Как иголку воткнуть.

Я прерывисто вздохнул, задыхаясь. В кронах деревьев щебетали невидимые птички. Я мог поклясться, что иногда одна что-то выкрикивала на немецком, а другие вторили ей на латыни.

Ты вспоминаешь, что многие лечатся от рака. Но потом думаешь о цифрах статистики, путаешься, а сознание отворачивает твое лицо от цифр и тычет носом в факт.

У тебя рак.

И наступает момент, когда запускается невидимый таймер отсчета раз, когда ты вспоминаешь о том, что

у тебя рак.

Сначала до пяти раз в секунду, позже доходит до двух раз в десять секунд, затем ты можешь наслаждаться двумя минутами, свободными от ужаса сейчас и отчаяния позже. Ты даже попытаешься считать, да. Бесполезно чем-то отвлечься. Бесконечно долго можно пытаться ни о чем не думать. Иногда ты будешь забывать об этом, но это будет ненадолго. Если повезет вообще.

У тебя рак!

Я кричал в две маленькие прорези на дешевом пластике диктофона, представляя, что это мой рупор дурных новостей в этот мир.

У тебя рак!

!!

Рывком выключив диктофон, я застыл. Просто завис в пространстве, с головой, свободной от мыслей вообще. Озеро засветилось слепящими меня яркими радугами. Времени адекватного состояния оставалось очень мало.

Конец строки.

Вот опять.

Всегда отдающее в моем подсознании, чувство улавливания громогласно отсчитывает свои такты сотворенного. Данного этому миру, добрый государь. Всего сознания значимого сотворенное, подуманного, записанного на бумаге или набранного на неплохих, в общем-то, клавишах моего ноутбука. Жаль, оставил его дома.

Я уже даже не задумывался, о чем говорю, истерично глотая слова. Путаясь, словно в страхе не успеть проговорить их, будто они обернутся чем-то ядовитым и мерзким у меня в глотке.

 Забавно, даже помню, как его купил. Я зашел в торговый центр, намереваясь купить что-то. В кармане лежала некая сумма из полученного наследства. Сумма с продажи покойным отцом комнаты, где он жил, после того, как ушел от нас с матерью.

Сразу понял, что вот он. А купил даже два, еще радовался. «Будут одинаковые с любимой!». И потом наклейки отрывали разные, чтобы отличать сразу.

Я чуть улыбнулся, вспомнив.

А  потом она ушла, узнав про диагноз.

И застынь, мгновенье. Я быстро поднялся, рывком сунул диктофон в карман, попав со второй попытки. Дыхание участилось, я задыхался. Лучше было пойти назад, к хиппи. Я бросил последний взгляд на радужное озеро и обернулся.

Чтобы встретить взгляд человека, который сидел и курил в метре от меня. Этого человека я помнил и узнал моментально, ведь он убил девушку и расшвырял куски ее мяса по моей квартире, пока я спал. Довольно экзотичный способ знакомства.

Он сидел и смотрел на меня кристально чистыми серыми глазами, из которых катились слезы. Кажется, я даже увидел в них восходящее солнце и радуги.

Потом он ударил меня ножом, и стало не до солнца или радуг.

И только через несколько бесконечностей боли мое сознание милостиво отключило меня.