|
Тем утром он вышел из дому, держа в руках чашечку кофе и сел на песок перед океаном. Солнце уже поднялось из-за горизонта, и Тони с грустью подумал, что в последнее время он стал просыпаться позже. "Ты стал совсем старым. – сказал он себе, – И в глазах у тебя больше нет того огонька, что раньше грел тебя, когда становилось слишком холодно и тоскливо".
Высоко в небе ему что-то кричала чайка.
- Глупая, я уже стар и больше не понимаю тебя! - ответил ей хриплым раздраженным голосом Тони.
Допив кофе он начал собирать мусор, каждое утро выносимый волнами на берег, когда вдруг услышал знакомый голос:
- Тони! Доброе утро, Тони! – радостно кричал бегущий к нему мальчик с растрепанными черными волосами.
- Чико! – воскликнул Тони, – Я и не думал, что ты придешь сегодня.
Мальчишка опустился на песок рядом с ним.
- Родители поехали в город, - запыхаясь проговорил он, – а меня оставили. Он посидел немного молча, ожидая пока успокоиться сердце, потом вдруг сказал:
- Тони, нарисуешь для меня собаку?
Тони наморщил лоб и удивленно переспросил:
- Разве тебе нужна собака?
- Конечно! - воскликнул Чико, и это прозвучало так убедительно, что даже он сам немножко испугался. – Я буду играть с ней, кидать ей мячик, а она будет приносить мне его обратно! - ответил он быстро.
Затем он немного подумал и тихо добавил:
- Если хочешь, я буду и тебе, давать поиграть с ней, если тебе захочется….
Тони улыбнулся:
- А почему бы твоему отцу не купить ее?
Чико опустил голову:
- Он не хочет. Говорит что это - не разумная трата денег… - Чико опять посмотрел на Тони, его глаза стали грустными и жалобно просящими. – Ну пожалуйста, Тони, ты же можешь…
Тони не ответил, он смотрел на океан. Ветер вяло, почти бережно трогал его за волосы – уже не такие смолисто-черные, как у Чико, а пепельно-серые. На лице Тони появились глубокие морщины, оно вдруг стал усталым, а его взгляд стал темным как вода, что простиралась перед ними.
Они сидели молча, не в силах разрушить сложившейся тишины. Наконец Тони медленно вздохнул и посмотрел в глаза Чико. Странные, непонятные мысли отразились в этом пугающем Чико взгляде, и Чико уже пожалел что попросил Тони об одолжении.
Тони ответил тихим, неожиданно ставшим печальным, голосом:
- Ты знаешь..., а ведь я сегодня понял, что у меня совсем не осталось сил рисовать… - сказал Тони, - Они уходят Чико, уходят… С каждым днем их все меньше. И... я думаю, что быть может завтра, я и вовсе не смогу вспомнить как это делается. Но я еще смогу сделать два-три рисунка… Какую ты хочешь собаку?
Чико засиял от счастья. С полчаса он объяснял Тони, как именно должна выглядеть его собака, и каждый раз, когда Тони уже собирался начать рисовать, он вдруг передумывал и просил нарисовать по-другому. Наконец, когда Чико успокоился, Тони стал рисовать. Вначале появилась голова и длинные висячие уши. Затем тело, лапы и хвост. В завершении Тони добавил несколько штрихов – нарисовал ленточку на шее и маленькое пятно на боку. Когда он закончил, он отдал листок Чико:
- Ты знаешь, что с этим делать. Я надеюсь у тебя будет хороший друг и тебе никогда не придется сжигать этот листок.
- Если что-то случится, – ответил Чико, – я отдам его тебе.
Тони хотел сказать что-то еще, но в этот момент где-то за дорогой, что проходила не вдалеке, послышался собачий лай. Чико обернулся.
- Беги! – сказал Тони, – Он уже ждет тебя!
На лице Чико засияла счастливая улыбка, солнце заиграло в чистых мальчишеских глазах. Он обнял Тони, и быстро поблагодарив, бросился бежать. Тони улыбнулся ему вслед. Когда Чико скрылся за дорогой, он медленно поднялся и устало побрел в дом. Сегодня он больше не мог работать.
До полудня он беспокойно ходил по дому, то и дело подходя к окну. Подолгу смотрел куда-то в даль, затем с досадой отходил в другой угол комнаты и опускался на кровать. Он понимал, что в нем самом и в окружающем его мире, произошли неизбежные изменения - они вместе постарели. Но почему-то сегодня он вдруг почувствовал это особенно остро. Он знал, что когда-то все должно было измениться, и он перестанет рисовать, но он не знал, не мог знать когда и как это произойдет. И вот, это случилось.
- Совсем ты стал старым. – сказал он самому себе, – Ты даже не заметил, как это случилось. Сколько лет? Сколько лет, Тони, ты встречаешь рассветы на этом берегу? Подумать только… Ведь когда ты пришел на это место, здесь же еще совсем ничего не было… Ни этой дороги, ни тех домов что выросли за ней. А теперь… Сколько же прошло времени? Должно быть целая вечность, а ты Тони и не заметил…
Он окинул взглядом комнату и впервые за всю свою долгую жизнь испытал чувство неприязни к своему жилищу. Ему вдруг стало жаль себя. Все что он сейчас видел вокруг себя, даже его самые любимые вещи, все вдруг стало другим - холодным и безжизненным. И даже океан казалось, шумел сегодня по другому, тревожно.
- Я знаю, – сказал он глядя в окно, то ли океану, то ли самому себе, – мое время уходит. Может быть оно уже ушло. Быть может завтра, быть может на следующей неделе я перестану рисовать совсем.
Океан в ответ зашумел. Где-то на горизонте появилась тонкая темная полоска грозовых туч.
- Как же так? - продолжал Тони, - Я ведь только сейчас понял, что столько лет - все эти годы, я жил здесь абсолютно один… Один! Как же я мог забыть?
Он отошел от окна и сел в кресло.
- Я больше не смогу рисовать. – подумал он вслух, – У меня остался последний рисунок… А ведь я мог бы… - он оборвал речь, испугавшись продолжения собственных слов – А ведь я могу... нарисовать ее!
От этой мысли ему стало тяжело дышать:
- Ах, Тони, что же с тобой происходит? Ведь никогда раньше, ты даже не смел подумать об этом. Но почему так страшно? Почему так дико от этой мысли? У меня остался всего один шанс, всего один рисунок… Ах, Тони…
Он осторожно достал свой блокнот и карандаш.
- Быть может этот рисунок станет последним, но самым важным рисунком в моей жизни…
Он стал рисовать. Он рисовал ее именно такой, какой она ему снилась, он просто боялся, он жутко боялся изменить в ней хоть что-то. Когда рисунок был готов, Тони убрал его в стол и долго сидел в кресле, не двигаясь и не произнося ни звука.
- Ну вот и все, – подумал он – больше мне не придется брать в руки карандаш. Завтра я уже не смогу ничего изменить.
Он просидел так несколько часов, глядя в одну точку на стене. За окном усиливался ветер нагоняя на пляж высокие волны. Наконец он встал и с замиранием сердца вышел из дома.
Она сидела на берегу – точно такая же, как во сне. Ветер ласкал ее соломенные волосы-волны, вот только солнца уже не было, его закрыли тяжелые тучи.
- Я уже испугалась, что ты не выйдешь, и тогда мне пришлось бы самой идти к тебе. – сказала она глядя в его глаза.
- Я тоже – ответил он и сел с ней рядом, боясь посмотреть на нее.
- Так странно.
- Что?
- Все это…
- Да… – голос его дрожал, он посмотрел на нее, – действительно странно…
Она смотрела ему в глаза:
- И что нам теперь делать?
- Я не знаю… - он опустил взгляд, чувствуя себя виноватым.
Они сидели молча несколько минут.
- Мне так страшно… зачем ты сделал это? Зачем ты нарисовал меня, ведь мы не должны были быть вместе. Я - твой сон.
- Тогда для чего ты снилась мне?
Она отвернулась. Тони подумал, что наверное стоит обнять ее, прикоснуться к ней, но она повернулась и он испугался.
- Ты же знаешь, что твое время уходит. Скоро ты не сможешь рисовать. Ты позабыл половину из того, что знал, ты уже не тот, что раньше… Что ты будешь делать, Тони? Тебе больше нечего делать на этом берегу, вскоре тебе придется уйти. Ты знаешь это. И твои рисунки… Близок день, когда тебе придется сжечь их все…
- Я должен был нарисовать тебя раньше…
- Ах, Тони... – ее голос совсем погрустнел – Пойми, что ты не можешь рисовать все, что тебе вздумается.
- Но разве… Разве тебе никогда не хотелось быть со мной?
Она взяла его руку и он почувствовал ее тепло, оно заполнило его душу, дошло до самого сердца. Впервые в жизни, он испытал это новое чувство, оно накатило на него штормовой океанской волной, сделало слабым и безвольным. У Тони перехватило дыхание.
- Тони-Тони, – она покачала головой, - разве ты не понял? – ты выдумал меня, Тони… Просто выдумал… Но ведь ты не смог придумать ответную любовь - это не по силам, даже тебе. Ее не нарисуешь, Тони...
Она разжала его руку. Неожиданно для него, у него из глаз, одна за другой, просочились слезы. Где-то в небе сверкнула молния, прогремел гром, что-то с ужасом прокричала пролетающая стая чаек.
- Наверное, мне стоило нарисовать еще одну собаку! – едва смог выдавить из себя в ответ Тони .
Она чуть улыбнулась, но вскоре линии ее лица вновь стали грустными:
- Отпусти меня Тони, сожги этот рисунок. - попросила она.
- Я должен был нарисовать тебя раньше! – повторил он.
- Ты глупец Тони..., – она положила свою голову на его плечо, – ты не знаешь, что ты говоришь...
Они сидели так до тех пор, пока не начался дождь. Грозовые тучи закрыли небо и стало темно. Тони вдруг испугался, что теперь так темно будет всегда.
- Ты простудишься, ты уже не молод. – сказала она.
Он ничего не ответил, только встал и медленно побрел к дому. На пороге, у самой двери он остановился, и еще несколько минут стоял обернувшись, не отрывая от нее взгляда.
- Ну иди же, – взмолилась она – Я более не вынесу твоих печальных глаз!
Он уже собирался войти, когда вдруг неожиданно для себя, сказал ей:
- Знаешь, у тебя глаза - точно два, бескрайних, океана…
Она улыбнулась ему в ответ:
- Я знаю…
Он отвернулся и вошел в дом. В ящике стола он нашел спички, пару минут в нерешительности держал в руках, потом зажег одну. На стене заплясали тоскливые тени. Несколько секунд он смотрел на огонь, затем прислонил к нему рисунок. За окном страшно сверкнула молния и гром потряс домик. Ворвавшийся в окно ветер погасил пламя.
Она вновь приснилась ему той ночью, незадолго до рассвета. Она стояла у распахнутого окна комнаты и смеялась. Ветер, залетавший с улицы, трепал ее длинные соломенные волосы–волны, и можно было увидеть, как в них путались радостные солнечные зайчики. Он знал, что теперь навсегда запомнит ее глаза – два сказочных бескрайних океана, и что наверное, ему придется утонуть в них.
Рано утром, едва рассвело, он взялся за карандаш чтобы нарисовать свой последний рисунок.
Он рисовал себя.
Его звали Тони. Он жил в маленьком деревянном домике на берегу океана. Он жил здесь должно быть уже сотни лет, а может и целую вечность, только океан мог знать это наверняка, но он об этом молчал. Прибрежные волны иногда о чем-то шептались завидев Тони, но тут же стихали, если кто-то пытался их подслушать. Каждое утро в этом домике царил запах кофе. С первыми лучами солнца Тони собирал свой любимый мольберт и выходил с ним работать. Когда, он открывал дверь - океан приветствовал его ласковой волной. А чайки в небе кричали ему: "Привет Тони!". Когда он возвращался поздно вечером, чайки кричали ему "Доброй ночи Тони!" и еще долго кружили над крышей.
В этом домике у моря, вместе с ним, жила его любимая женщина со светлыми длинными волосами, их маленький сын, а также пес, с висячими ушами, ленточкой на шее и темным пятнышком на правом боку. Мальчик играл с собакой на берегу моря. Женщина прибирала их домик, и звала их вечером на ужин. А ночью, ветер приносил в этот домик, собранные со всех концов света, самые лучшие сказочные сны.
Сны - про океаны любви дарующие вечность.
|
0
