Никогда не понимал религиозных людей. Они казались мне не от мира сего. Их убежденность и слепая вера в то, что где-то там наверху сидит всемогущий создатель, наблюдающий за нами – своими детьми, и трепетно о нас заботящийся, могла вызвать у меня в лучшем случае снисходительную улыбку. Непонятно, почему человек решил, что он является уникальным и самым главным существом во Вселенной и все сущности и силы должны принимать активное участие в его судьбе? Ведь если вдуматься и трезво взглянуть на вещи, то для Вселенной нет никакой разницы между человеком, комаром или какой-нибудь космической пылинкой. А, следовательно, любые попытки воссоздать образ всевышнего спасителя, карающего или благословляющего человеческий род, являются, по меньшей мере, наивными фантазиями. Но говорят, что даже самый закоренелый атеист, в критической ситуации начинает молиться. Правда, мне интересно – в чем же тут прикол?
Я открыл глаза. Сквозь душный, спертый воздух в мои легкие просачивалась темнота. Во рту ощущался "металлический" вкус крови. Наверное, если бы я был троюродным племянником графа Дракулы, то этот факт меня бы мгновенно взбодрил, но в данной ситуации – вызвал лишь тошноту. Волна острой боли прокатилась по лицу, когда я попытался двинуть языком. Я почувствовал, что моя левая щека была распухшей. Когда же я, сквозь пронзительную боль, все же коснулся ее кончиком языка, то понял, что в ней зияет большущая дыра, из которой все это время сочилась кровь. Проведя небольшой осмотр полости рта, я также недосчитался нескольких задних зубов.
Я не имел ни малейшего понятия, где нахожусь. Вокруг царила гнетущая тишина. Единственное, в чем я не сомневался – так это в том, что я лежу на спине в каком-то тесном месте, мои руки и ноги затекли, а глаза пытались разглядеть хоть что-то в кромешной тьме. Я попытался встать, но тут же уткнулся головой в некое твердое препятствие надо мной. Это показалось очень странным. Я поднял руки вверх, но вновь во что-то уперся. Тогда я стал ощупывать руками пространство вокруг себя. То, что я обнаружил, повергло меня в неописуемый ужас – со всех сторон были преграды. Мои руки лихорадочно шарили по прочным деревянным стенкам, снизу и по бокам, обитым каким-то мягким и скользким на ощупь материалом. Похоже на... шелк. Страшная и леденящая душу догадка вдруг посетила меня, но я тут же отогнал ее подальше. По лбу стекали струйки холодного пота. Я закрыл глаза и попытался убедить себя, что это очередной сон – один из тех кошмаров, что мне частенько снятся. Даже ущипнул себя, чтобы проснуться. Но кошмарная реальность, так и не думала никуда исчезать.
Я принюхался. Духота смешивалась с запахом влаги, сырой земли и древесины. Что это могло быть за место? «Уж точно не кабина для солярия! – ответил я сам себе на риторический вопрос. – Гроб... Я лежу заживо похороненный в гробу! О боже, спаси и сохрани меня!» В дикой панике я снова начал суетливо исследовать стенки замкнутого помещения, в котором я оказался. Так и есть. Мое жуткое предположение оказалось верным.
Когда боишься чего-то больше всего на свете, и потом оно случается, то до последнего стараешься в это не верить. Говорят, Гоголь всю жизнь боялся быть похороненным заживо, и когда его могилу вскрыли, то нашли его в гробу... скорчившимся, а на обивке крышки гроба были видны царапины от его ногтей.
Я попытался повернуться на один бок, потом на другой, попробовал согнуть ноги в коленях – бесполезно, было слишком тесно. Моя промокшая насквозь одежда липла к телу. Пульс подскочил в два раза, а прерывистое дыхание буквально оглушало меня. Осознав свое положение и поддавшись паническому страху, я начал стучать по крышке гроба, кричать и звать на помощь. Пугающие мысли проносились в голове бурным водоворотом. «Как мне отсюда выбраться? Неужели я здесь заживо умру? Может меня кто-нибудь услышит?» Наконец, я выбился из сил и попытался успокоиться. Сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Дышать с каждой минутой становилось все труднее и труднее.
Было бы глупо надеяться на то, что меня кто-то услышит и вызволит отсюда. Раз я лежал в гробу, стало быть, меня закопали на кладбище под тоннами свежей земли. А на кладбище кроме трупов и старых дряхлых скелетов никого быть не могло. Одно я знал наверняка: я умру от удушья, когда закончится кислород. Далеко не самая лучшая смерть. Я буду задыхаться и синеть, судорожно хватая ртом оставшийся воздух. Хотя, может быть мне повезет, и я просто потеряю сознание. В любом случае меня ожидали мрачные перспективы.
В голове всплыла, невесть каким образом, прочитанная мною когда-то давно информация в интернете: это была брошюра, на которую я наткнулся на одной из социальных сетей – "Что делать, если вас заживо закопали в гробу?". Тогда мне показалось, что это был просто прикол. Но если верить тому, что говорилось в той статье, то запаса воздуха в гробу обычно хватает всего на несколько часов. А это значит, что времени у меня осталось совсем немного. Надо было срочно найти выход. Или умереть.
Я еще раз сделал сознательную попытку расслабиться. Только, если я буду рассуждать здраво и спокойно, на холодную голову, то смогу что-нибудь придумать.
Некоторое время я лежал неподвижно, впав в раздумья и слушая гул звенящей тишины. Почему-то эта безнадежная и сырая атмосфера навеяла на меня старые воспоминания. Мне вспомнился один эпизод, который произошел со мной несколько лет назад.
Мы с моим другом Максимосом вели вместе дело о неуплате страховых взносов, представляя интересы одной страховой компании. Ответчиком являлся молодой человек по имени Парис Корнилакис. Это был недалекий деревенский парень, считающий себя начинающим бизнесменом. Он застраховал свою закусочную «GyroTime» на кругленькую сумму, но просрочил уплату страховых взносов за целый год. Страховая компания подала на него иск в суд и потребовала взыскать все неуплаченные взносы в принудительном порядке, плюс выплатить ей неустойку за их просрочку. Дело было довольно простое, и мы с легкостью выиграли его, поскольку у нас имелись все доказательства вины этого "горе-бизнесмена". По завершении процесса, мы с Максом договорились встретиться вечером и сходить в какое-нибудь увеселительное заведение, чтобы отметить нашу с ним победу.
Несмотря на то, что Максимос и я были двумя диаметрально противоположными личностями, как на психологическом уровне (он был экстравертом, а я интровертом), так и на уровне интересов, ценностей и увлечений, существовало что-то, в чем наши с ним воззрения совпадали на все 100% – традиционное греческое «бузуки», по нашему общему мнению, – являлось худшим вариантом для ночного отдыха и гулянок. Такая неприязнь к столь популярному среди подавляющего большинства жителей Греции празднеству в местных увеселительных заведениях, была весьма необычна и редка. Однако для нас все объяснялось очень просто: во первых мы с ним терпеть не могли национальную греческую музыку (даже если ее исполняли вживую популярные греческие певцы эстрады), во вторых – наблюдение за тем как подвыпившие гречанки к середине ночи начинают плясать на столах, не являлось для нас таким уж увлекательным занятием. Проще было зайти в любой стриптиз-бар. Тем более, что стриптизерши порой исполняли подобные танцы куда более изящно и элегантно.
Поэтому, ближе к вечеру, когда мы с Максом наконец пересеклись, то без долгих раздумий отправились в близлежащий ночной клуб под названием «Monroe», в котором, как раз в тот день проводили акцию празднования в честь дня независимости США, и по этому поводу гостей здесь развлекали красивые и сексуальные девушки-барменши, одетые в тематические наряды с флагом США и прочей звездно-полосатой символикой. Девушки танцевали на барной стойке и наливали всем желающим крепкие напитки. Конечно, от клуба в этот день исходила аура столь опротивевшей всем "классической американщины", но нам с Максом было на это наплевать, так как в этот вечер нам просто хотелось тупо отдохнуть и зажечь на танцполе.
Оказавшись в заведении, мы заняли столик с удобными диванами и заказали бутылку «Jose Cuervo» на двоих. Влив в себя пару стопок текилы традиционным способом: предварительно слизав соль с руки и закусив лаймом, мы решили, что наш досуг за столом могла бы скрасить парочка привлекательных девушек. Что касается Макса, то по части "съема" он был настоящий профи, и я был уверен, что к концу вечера за нашим столом будут сидеть самые красивые цыпочки этого заведения. Но в тот день мне хотелось взять инициативу в свои руки, и продемонстрировать товарищу собственные навыки "пикапа".
Вечер в клубе только начинался, и народ еще не успел заполнить зал. DJ постепенно играл все более заводную музыку, а красотки (которых вокруг было множество) мало по малу начинали двигаться в ритм. Мое внимание привлекли две блондинки, сидевшие у барной стойки. На вид им было чуть больше двадцати. Они попивали какие-то клубничные коктейли и о чем-то увлеченно беседовали, не обращая внимания на то, что все мужские взгляды были зафиксированы на них. Впрочем это было не удивительно. Как и все средиземноморские мужчины, греки, при виде светловолосых женщин, впадали в своеобразный экстатический транс. Или, если уж говорить совсем доступным языком, – попросту "писали кипятком".
Я наклонился к Максу и, показав ему на блондинок, сказал:
– Как тебе эти две штучки? По-моему они очень даже ничего.
– Не стану спорить, только вот к ним бесполезно подкатывать. Они не настроены к общению с мужчинами. Думаю лучше переключиться на другие варианты, – категорично заметил он.
– Интересно и каким же образом ты догадался, что они не настроены на общение с мужчинами? – спросил я, удивляясь его безапелляционным выводам.
– Все дело в невербалике, мой друг. Язык телодвижений никогда не врет. Полезно иногда учитывать это, перед тем как делать подход.
– Макс, ты все усложняешь! – заявил я ему с самоуверенной ухмылкой. – Hakuna Matata my friend! Не забывай, что главное в этом деле настойчивость и уверенность. Смотри, как через пару минут я подойду с этими девушками к нашему столику.
– Ну что ж, дерзай, дружище! Audaces fortuna juvat (лат. - удача сопутствует смелым), – сказал Макс, иронично улыбаясь мне в ответ.
Я встал из за стола и медленным, уверенным шагом направился к барной стойке, пытаясь сообразить на ходу, как лучше завязать разговор. Фраза типа «Привет девчонки, меня зовут Эрик. Вас угостить, чем нибудь?» сразу отметалась в сторону. У меня совершенно не было никакого желания записываться к ним в спонсоры. Тем более, что в отличие от большинства олухов пытающихся "купить" расположение противоположного пола за деньги, у меня всегда было что предложить девушкам, помимо стопки банкнот.
«Привет, красавицы! Классно выглядите! Я сидел вон за тем столиком и просто не смог устоять перед искушением, познакомиться с такими куколками!» – тоже никуда не годится. Получается, что я сразу же понижал свою значимость в их глазах, сообщая им какие они супер-пупер привлекательные барышни. Это также было бы ошибкой.
Но самое главное, о чем не стоило забывать – нельзя было демонстрировать свое намерение "подцепить" этих красоток, а иначе я тут же бы отправился в игнор вместе со всеми остальными мужиками в этом зале, пускающими длинные слюни у столов. Нужен был более тонкий подход. И тогда я решил немного поиграть с этими крошками.
– Девчонки, простите, что прерываю вашу интересную беседу. Но мне срочно нужна ваша помощь. Это вопрос жизни и смерти!
– Неужели? Интересно, и что это за страшная катастрофа вынудила тебя отвлечь нас с подругой от разговора? – окинув меня надменным взглядом, промолвила блондинка сидевшая справа.
Вне всякого сомнения, эта кошечка относилась к отряду редкостных стерв – класс гламурных светских львиц – семейство пафосных сучек (Paphosnus Suchkas). Более точное таксономическое описание мне было неизвестно. Типичная Барби, уставившаяся на меня своими кукольными, сильно накрашенными глазами. Неестественно пухлые губы выдавали явные следы заполненного внутрь них силикона. Я мог лишь догадываться, что она умела ими вытворять. Увесистые груди как две боксерские груши – просили использовать их в качестве разминки перед спаррингом. Яркий, прозрачный топик и крошечная мини-юбка, дополняли образ вульгарной "иконы стиля". Всем своим видом она демонстрировала, что пренебрежительное отношение к окружающим было ее главной добродетелью. Кроме того, по ее слегка заметному акценту, я понял что она была не коренной гречанкой.
– Понимаете... мне даже неудобно об этом говорить... но я не нашел здесь никого более подходящего чем вы, чтобы помочь мне в этом вопросе, – ответил я, пытаясь сыграть легкое смущение. – Видите, вон за тем столиком сидит мой друг, он человек нетрадиционной сексуальной ориентации. Сейчас он в большой беде и если ему не помочь, то я боюсь, что с ним случится что-то очень страшное.
– Так ты хочешь сказать, что твой друг гей? – с интересом полюбопытствовала вторая блондинка.
Видимо ее "блондинистый" мозг все же позволил ей прийти к логическому умозаключению. Она выглядела более дружелюбной и доброжелательной чем ее подруга. Конечно же, если говорить в рамках той доброжелательности, которую может позволить себе типичная пафосная стерва. Ее прямой тонкий нос (очевидно истончившийся от проведенной ринопластики и вынюханных дорожек кокаина) украшал пирсинг. Блестящие, мелированные волосы спадали на плечи густыми прядями. Одета она была не менее вызывающе, чем блондинка под номером один: серебристая блузка с открытой спиной и чрезмерно глубоким вырезом декольте, из под которого выглядывали две здоровенные "воздушные подушки". Памела Андерсон могла бы удавиться от зависти. Рядом с ее коктейлем на барной стойке лежали символы "гламурного престижа": сигареты Vogue super slims и пятый iphone. Она смотрела на меня оценивающим взглядом, пытаясь определить, что я за "фрукт" и не претендую ли я на то, чтобы с ней переспать.
– Да, мой друг является представителем сексуального меньшинства, – утвердительно кивнув, начал я свое повествование. – Недавно он очень сильно повздорил со своим парнем, из-за одного щепетильного вопроса и я не знаю чем ему помочь. Дело в том, что его парень заявил ему, что мой друг совершенно не умеет... как бы это помягче сказать... что он совершенно не умеет играть своими устами на его волшебной дудке!
Барышни разинули свои рты, явно сбитые с толку этой недвусмысленной фразой. Они просто не знали, как им на нее реагировать. Все их внимание теперь было приковано ко мне. Стараясь говорить предельно серьезно и напустив для этого соответствующий вид, я продолжил:
– Вообщем мой друг воспринял это обвинение очень болезненно. В итоге они здорово поссорились, и теперь моему другу кажется, что его возлюбленный нашел себе любовника на стороне. Я привел его сюда сегодня, чтобы он хоть немного развеялся, но вместо этого мой друг напился, и теперь говорит, что хочет покончить свою жизнь самоубийством.
Я сделал небольшую паузу, чтобы сдержать смех, распиравший меня изнутри. Моя идиотская байка о друге гомосеке изумила даже меня самого. Обе чиксы смотрели на меня круглыми, удивленными глазами. Тем не менее, в них начал загораться интерес.
Скорее всего, за свои двадцать с небольшим лет, эти динамщицы успели отшить столько мужиков, что их запросто хватило бы на то, чтобы составить небольшую армию лузеров. Мне было жалко этих бедолаг. Пытаясь снискать их одобрение, большинство парней готовы были из кожи вон лезть, делая им кучу комплиментов, водя по ресторанам, покупая им дорогие подарки. И ни у одного из них не было шансов. А ведь стоило всего лишь проявить немного фантазии, рассказать им дурацкую историю, какие обычно печатаются в тупых глянцевых журналах, втянуть их в небольшую авантюру, чтобы заметить, как их глазки уже блестят интересом.
– Я подумал, что вы с подругой могли бы помочь моему другу. Поговорить с ним, дать ему совет, как вернуть своего парня, а может быть даже какую-нибудь рекомендацию по части орального секса, – сказал я, подмигнув им правым глазом и растянув улыбку до ушей. – Сделайте доброе дело, и я думаю, вам приятно будет осознавать, что вы спасли жизнь человеку.
Я облокотился о барную стойку и уверенно посмотрел на них, показывая, что жду ответа. Девушки переглянулись. Затем блондинка под номером один вновь состроила пафосную мину и спросила:
– Малыш, я так понимаю, что вы с другом пришли сюда потусить, а за одно получить бесплатную психологическую консультацию?
– Ну да, ты угадала, – согласился я, продолжая невозмутимо глядеть на них. После чего лучезарно улыбнулся и шутливым тоном добавил:
– Любим сочетать приятное с полезным.
– А ты сам-то случайно не гей? – поинтересовалась она – Знаешь недаром ведь говорят с кем поведешься, от того и наберешься.
– Нет, дорогуша, к счастью для тебя, я строго гетеро. Если не веришь, могу устроить тебе небольшую демонстрацию, – ответив ей стебом, засмеялся я. – Так что там у нас с консультацией?
Осознав, наконец, что я не стану реагировать на ее провокации, и окончательно растерявшись, она стряхнула с себя всю заносчивую спесь, наклонилась ко мне и шепнула на ухо:
– Малыш, тебе повезло. Знаешь, я ведь всегда мечтала поступить на психологический.
Затем игриво улыбнувшись, она протянула мне руку:
– Меня зовут Моника, а это моя подруга Каролина. Ну что, пойдем проведем твоему другу сеанс психотерапии.
Аплодисменты, господа! Дело сделано. Цыпочки были у меня на крючке. Хотел бы я теперь увидеть физиономию Максимоса.
Взяв их за руки, я повел их в сторону нашего столика, попутно ловля на себе озадаченные взгляды окружающих парней. Наверняка все они решили, что я какой нибудь богатый мажор, раз в течение пяти минут снял этих девиц. Неожиданно Моника опять наклонилась к моему уху, обдав его горячим дыханием и прошептала:
– Я надеюсь только, что ты не рассчитываешь ни на что кроме небольшого психонализа с твоим другом? Я должна заранее тебя предупредить, чтобы не было никаких недопониманий. Видишь ли... у нас с Каролиной весьма специфические отношения!
Сказав это, она отпустила мою руку, подошла к Каролине, обняла ее и смачно засосала ее прямо в губы.
Охренеть! До меня тут же дошло, что имел в виду Макс, когда сказал, что эти девушки не настроены на общение с мужчинами. Они были лесбиянками! Его меткий, наточенный глаз сразу заметил что-то неладное.
Ну ничего, не беда. Это было даже интереснее. Совратить этих лесбиянок будет очень увлекательной процедурой. А может, я даже наставлю их на путь истинный, и они поймут, что с мужчиной им нравиться гораздо больше.
Мы подошли к нашему столу и застали Максимоса за распитием текилы. Пока я цеплял этих крошек, он не терял даром времени и успел хлопнуть пару-тройку стопок от нечего делать. Так что теперь он был навеселе.
– О, Эрик, я вижу, ты уже нашел себе компанию! Будь любезен, познакомь и меня с этими прелестными девушками!
– Девчонки, позвольте представить вам моего друга Филипоса (я специально назвал им выдуманное имя). Филипос – гей и не стесняется в этом признаваться.
Максимос посмотрел на меня ошарашенным взглядом. Такого поворота событий он явно не ожидал. Я подал ему знак, намекнув на то, что все в порядке и это всего лишь часть плана по соблазнению девочек. По его, ставшему в миг кислым, выражению лица стало понятно, что такая роль в моем спектакле его совсем не устраивала. Зато у меня был повод поугорать над ним от души. Не сказав ни слова, Максимос откинулся на диван.
– А я вижу, твой друг и в самом деле не в духе, – заметила Моника. – Расскажи, котик, что тебя тревожит? – обратилась она к Максу.
С горем пополам, Максимос все же согласился играть по моим правилам, и начал гнать барышням всякую пургу, о том, как трудно приходиться жить гомикам на этом свете и про то, когда он впервые осознал, что его привлекают мужчины. Блондиночки с радостью хавали эту лапшу, развесив свои ушки и между делом рассказывая подробности своей лесбийской жизни. Постепенно все расслабились. Мы заказали еще бутылку текилы, которую распивали уже вчетвером. Потихоньку все больше и больше людей начало подтягиваться в клуб и зал медленно заполнялся.
После того, как пол бутылки было выпито, я понял, что с меня достаточно и я уже слегка поддатый. Максимос же успел накидаться по полной, и втирал девченкам о том, что при виде них всерьез подумывает сменить ориентацию. Быстро оценив ситуацию, я смекнул, что пора перемещаться ко мне домой для более "интимной" беседы, которая затем перерастет в бессловесную оргию. Я позвал официантку и оплатил наш счет.
Вечер был в самом разгаре. Красотки барменши зажигали на барной стойке, а некоторые из них даже поливали разгоряченных алкоголем гостей водой из шланга. Я взглянул на Макса. Он не на шутку разошелся и начал вовсю щупать и лапать Монику с Каролиной. К моему удивлению они воспринимали его действия вполне положительно.
В этот момент, напротив нашего столика возникла фигура человека, которого я никак не ожидал увидеть в тот вечер. Буквально в нескольких метрах от нас стоял Парис Корнилакис – парень, против которого мы выступали в тот день на суде. Судя по его виду, с которым он смотрел в нашу сторону, эта неожиданная встреча ошеломила его не меньше, чем меня. Холодный, злобный взор Париса сверлил нас насквозь. По-видимому, в своей неудаче в суде он винил именно меня и Максимоса. В клуб он пришел не один. Его сопровождала стройная, загорелая брюнетка, в плотно облегающем, коротком платье. Что она делала в компании этого неотесанного и бестолкового "короля шаурмы"? Наверно, это было известно лишь ей одной. Я слегка толкнул Максимоса в плечо и показал ему на "незваного гостя". Макс оторвался от светской беседы с блондинками, включающей в себя элементы эротики и взаимного поглаживания, и обернулся, уставившись прямо на Париса.
– Вот это да! Ты смотри, кто к нам пожаловал! – сказал он мне, вдрызг пьяным голосом. – Господин "пита-гирос по 3 евро"! А че это за телочка рядом с ним? Ух ты, какая цаца!
Его глаза искрились хмельным угаром, а по лицу расплылась дерзкая ухмылка. Мне тут же стало ясно, что Максимоса нужно было срочно уводить домой, а иначе в этом неадекватном состоянии он найдет на свою голову кучу проблем.
– Слушай, Эрик, а как ты смотришь на то, чтобы наша веселая туса пополнилась еще одним участником? Или правильнее было бы сказать – участницей! Причем весьма симпатичной! – с этими словами он встал, и с несвойственной для пьяного человека проворностью, побрел через толпу, прямиком к Парису и его пассии.
От неожиданности, я на какое-то мгновение опешил, пытаясь въехать, что же он имел в виду. А в следующий миг я уже с ужасом наблюдал, как Максимос подошел к девушке Париса, и сказав ей что-то на ухо, схватил ее за попу. Она дернулась, закричала и оттолкнула его. Нетрудно было догадаться, что за этим последует. Обезумевший от такой наглости Парис, тут же с яростью набросился на Макса и, ударив его кулаком в живот, повалил на пол. У меня создавалось ощущение, будто я смотрю фильм в замедленной съемке. Стоявшие неподалеку охранники резко кинулись их разнимать. С присущей им оперативностью, они оттащили их друг от друга и вывели на улицу. Оправившись от начального замешательства, я бросился к выходу в след за ними, оставив Монику и Каролину сидеть одних. Хотя, по правде говоря, наше отсутсвие не должно было сильно огорчить этих кисок – присосавшись одна к другой, они не особо замечали, что вообще вокруг них происходит.
Как только я выбежал на улицу, то сразу же наткнулся на Максимоса. Он в злости орал и ругался на охранников, пытаясь спровоцировать их на драку, но те лишь велели ему убираться, пригрозив вызвать полицию. Им незачем было продолжать шумиху. Они уже сделали свое дело, выкинув из клуба чрезмерно буйных посетителей. Дальнейшим выяснением отношений могли заняться уже стражи порядка.
Я осмотрелся вокруг. Париса поблизости видно не было. Вероятно, услышав о вызове полиции, он сразу убежал восвояси. Неподалеку сновали только какие-то подвыпившие подростки, которых, по всей видимости, не пустили в заведение. Я оттащил Максимоса подальше от охранников и огляделся по сторонам. На этот раз в поисках такси.
– Эрик, дру-ж-ж-бан, че там делают наши малышки? – заплетающимся языком пробурчал Макс. – Наверно наши блондиночки без нас уже соскучились. Пойдем к ним.
– Нет, Макс, мы с тобой поедем домой, – покачал я головой, – хватит на сегодня приключений.
Я увидел проезжающее по соседней улице свободное такси и помахал ему рукой. Взвалив Максимоса на плечи, я поволок его к остановившейся машине. Он продолжал бормотать что-то спьяну, но я уже особо не прислушивался. Я посадил его внутрь, назвал водителю адрес его дома и, заранее заплатив за проезд, отправил его домой отсыпаться. Сам же я вспомнил, что забыл в клубе кое-какие вещи, когда выбегал оттуда впопыхах. В том числе свой телефон, барсетку и дорогие солнечные очки. Я решил забрать вещи и сразу отчалить домой. Развлекаться с Моникой и Каролиной мне почему-то расхотелось.
Едва я сделал несколько шагов по направлению к «Monroe», как краем глаза заметил, что с другого конца улицы на меня кто-то пристально таращится. Несмотря на темноту, я смог распознать вдалеке силуэт Париса Корнилакиса. Словно шпион, которому дали задание следить за двойным агентом, Парис внимательно наблюдал за мной. Очевидно догадавшись, что я засек его присутствие, он тут же скрылся за углом. Недолго думая, я последовал за ним в переулок. Мне нужно было с ним поговорить и во всем разобраться, прежде чем этот неудачный инцидент в клубе станет достоянием адвокатской коллегии.
Свернув за угол, я оказался в узком, грязном закоулке, пропитанном отвратительным тухлым запахом. Повсюду валялись мусорные баки с разбросанным вокруг содержимым. Я двинулся вдоль сужающейся, похожей на расщелину, улочки, прямиком вглубь подворотни. Темнота здесь все больше сгущалась, и сквозь нее пробивался лишь едва уловимый лунный свет. Париса нигде не было. Меня охватило легкое беспокойство, какое обычно бывает у человека, идущего поздно ночью по злачному, безлюдному месту. Я замедлил шаг и громко крикнул:
– Парис, я знаю, что ты здесь! Выходи, нужно поговорить!
В ответ раздалась лишь мертвая, ночная тишина. Тогда я остановился, и, махнув рукой на поиски, решил уже было поворачивать обратно, как вдруг где-то совсем рядом услышал звук, похожий на грохот жестяных банок. Я обернул голову в ту сторону, откуда донесся шум, но опять никого не увидел – в потемках было трудно что-то разглядеть. Внезапно я почувствовал, как кто-то схватил меня сзади за шею, а затем я ощутил как холодное, острое лезвие прижалось к моему горлу. Мои ноги мгновенно подкосились, и по спине пробежался неприятный холодок. Страх парализовал все мое существо. Гнусавый, неприятный голос прозвучал над самым ухом:
– Ну что адвокатишка! Хотел поговорить? Давай поговорим! Думаете, вы юристы все такие крутые, и вам все позволено? Сейчас мы поглядим, какие вы крутые!
Я сглотнул подступивший к горлу сухой комок. Противный голос Париса, нельзя было спутать ни с каким другим. От молодого злоумышленника исходил резкий запах алкоголя. Я слышал, что этот парень был психически неуравновешенным. А если к этому добавить еще и неизвестно какое количество выпитого им спиртного, то ситуация для меня могла оказаться весьма плачевной. Мне оставалось лишь применить все доступные навыки красноречия, чтобы убедить этого полоумного придурка не делать глупостей.
– Эй, Парис, успокойся! Не делай ничего, о чем потом будешь жалеть! Давай поговорим как цивилизованные люди! То, что произошло в клубе, было всего лишь небольшим недоразумением!
– Недоразумением? Нет, мой друг! Недоразумением было то, что вы со своим товарищем проделали сегодня утром в суде! Вы знаете, что из-за вас мне сейчас придется закрыть свое заведение! А ведь я всего лишь хотел повременить с выплатой взносов, чтобы сохранить свой бизнес! Проклятые скоты! Паразиты общества! Вы только и умеете, что наживаться на чужом горе!
Захлестнувший его гнев, уже не поддавался контролю. Его руки начали заметно трястись, и в голосе появилась хрипота. Острое, как бритва, лезвие ножа еще сильнее вдавилось мне в горло и поцарапало кожу. Резкая боль тут же вывела меня из оцепенения. Организм выдал порцию адреналина в мозг, и все мышцы мобилизировались, приготовившись к действию по схеме "сражайся или беги". Я должен был срочно что-то предпринять, пока этот чокнутый маньяк не перерезал мне глотку.
– … Ведь не зря еще сам Марк Твен в одном из своих произведений предлагал первым делом убить всех юристов! – злостно продолжал Парис.
Тупой недоучка. Эта фраза была из Шекспира. Но я не собирался проводить ему литературное просвещение.
– Ну все, приготовься умереть, сучонок! – сжав рукоятку ножа, свирепо прохрипел он мне в ухо.
Не медля больше ни секунды, я сделал резкий выпад вперед, попытавшись вырваться из его хватки...
В первое мгновение я ничего не почувствовал. Даже не понял, что произошло. Только услышал какой-то хлюпкий булькающий звук. А потом, в жутком изумлении, я увидел как из моего горла мощной струей, хлынул ярко-красный фонтан. Я закашлял и упал на колени. Болезненный спазм раздирал гортань. Руки мгновенно потянулись к распоротой шее. В легкие брызнула кровь, и я начал захлебываться. Мозг пронзила единственная мысль: «Я умираю!». Держась рукой за окровавленное горло, я пополз по земле. В голове все помутнело. Я опустился навзничь в лужу собственной крови и дернулся несколько раз в предсмертной агонии...
Как потом сказали врачи в реанимации, мне крупно повезло – чудом не была задета сонная артерия. Нож прошёл в 0,3 сантиметрах от неё. Если бы лезвие ее задело, то моя песенка была бы спета. В течение пяти минут я находился в состоянии клинической смерти. И видимо, это не прошло для меня бесследно. Именно после этого происшествия, в моей до этого размеренной жизни, все перевернулось вверх дном. По ночам мне вдруг стали сниться кошмарные сны. Появились провалы в памяти. А иногда я просыпался в необычных местах и не мог понять, как я туда попал. Врачи не нашли у меня никаких органических нарушений, и я списывал все происходящее на посттравматический шок. Как-никак, психологический стресс после такого экстремального переживания вполне мог проявить себя подобным образом. Но это объяснение было весьма шатким. И больше всего я боялся, что меня признают психически больным.
Лежа в этом замкнутом, тесном пространстве, я не был уверен, что именно послужило причиной воспоминания того эпизода. Полагаю, что в тот момент я впервые почувствовал настоящий животный страх. Страх – парализующий и всеобъемлющий. Оцепенение каждой клеточки тела. Как раз такой страх я сейчас и испытывал, находясь в этом закрытом деревянном ящике. Но времени на переживания, по поводу безысходности собственного положения, у меня больше не было. Пришла пора действовать.
Я решил попробовать воспользоваться информацией из той интернет-статьи, которая когда-то позабавила меня. Сейчас она казалась мне единственной надеждой на спасение. Нужно было только вспомнить все, о чем в ней тогда писалось. Насколько я помнил, там вроде бы предлагалось завязать рубашку у себя над головой, чтобы при попадании в лицо земли – не задохнуться, а затем, расшатав крышку гроба, сломать ее ногами и выбираться наверх. Звучало очень просто. Оставалось лишь убедиться в эффективности этих советов.
Я просунул руку в правый карман брюк и вынул оттуда свой сотовый. Тусклый свет от экрана телефона позволил слегка разглядеть внутреннюю поверхность крышки гроба. Я провел по ней рукой. Материал показался мне довольно прочным. «И все же, если постараться, то можно пробить его! – подумал я. – Необходимо только найти подходящий инструмент!» Из левого кармана я достал увесистый металлический ключ от квартиры и со всей силы долбанул им по крышке гроба. Результат нулевой. На поверхности появилась разве что небольшая царапина. Тогда я стал неистово колотить им по крышке, пока мои пальцы не разодрались до крови и от крышки не начали отлетать щепки.
И тут я услышал, как раздался треск. В нетерпении я вновь прошелся ладонью по верхней стенке. Там была трещина! «Теперь уж я смогу проломить ее!» – проскользнула мысль. Крошки сырой земли, упавшие мне на лицо из пробитой трещины, напомнили, что стоит мне прошибить ее, как я вмиг окажусь погребенным под тоннами могильного грунта. А, значит, пришло время переходить ко второй части инструкции и обезопасить свои легкие от попадания в них комьев земли.
Я расстегнул пуговицы своей рубашки, затем скрестил руки на груди и стянул ее с себя вверх, схватив ладонями плечи. Теснота ограничивала мои движения, однако, мне все же удалось завязать рубашку узлом над головой. Теперь у меня на голове висел своеобразный мешок, прямо как у висельника перед казнью в средневековые времена. Несомненно, в этом была определенная доля иронии. Тем не менее, автор интернет-руководства "для погребенных заживо" явно не учел одной небольшой вещи – дышать в таком мешке стало на порядок сложнее. И это, при и без того недостаточном количестве кислорода внутри гроба. Я почувствовал легкое головокружение и решил, во что бы то ни стало расколошматить этот проклятый саркофаг.
Уперевшись ногами в крышку гроба, я одновременно налег на нее руками и попытался расшатать. Не получилось. Она не поддавалась. Сделав еще одну безуспешную попытку, я, в конце концов, полностью потерял над собой контроль и принялся, что есть мочи дубасить по ней ногами и руками. Кулаки обивали деревянную поверхность, словно пара отбойных молотков, а ноги добивали ее, как две реактивные кувалды. И тут снова послышался треск. Причем, гораздо четче и громче, чем в первый раз. А это означало, что мои усилия оказались не бесплодными. Размахнувшись (насколько это было возможно) со всей силы кулаком, я сделал еще один удар. А потом еще. И еще. И наконец, крышка дала пробоину. Дерево проломилось под моим напором, и сквозь пробитое отверстие посыпались комья земли.
Я начал разламывать это отверстие, для того, чтобы пролезть через него. С каждым новым ударом по нему, на меня сыпалось все больше и больше земли, пока я окончательно не превратил крышку гроба в обломки. И тогда огромная масса земли тут же обвалилась на меня всей своей тяжестью, загромождая мне путь к свободе. С трудом дыша, я начал прессовать ее руками и ногами в разные стороны, как предлагалось делать в статье. Это оказалось совсем нелегко. Даже, несмотря на целиком покрывающую мою голову рубашку, кусочки земли попадали мне в носоглотку. Но я не останавливался и продолжал разгребать рыхлую землю, энергично двигая конечностями. А когда места в гробу стало мало, то я кое-как изловчился и сел. Земля сразу заполонила подо мной пустое пространство, что облегчило мне дальнейшее продвижение наверх. Затем я выпрямился и попытался встать, не прекращая копать ни на секунду, словно обезумевший крот. Я карабкался сквозь плотный слой почвы, но ей все не было конца. Не видно было даже намека на спасение. Земля забивалась мне в уши, в брюки, везде, куда только можно. Я весь перепачкался ею. И все же, я рыл и рыл себе выход на поверхность. Силы уже практически иссякли, когда я вдруг почувствовал свежий прохладный воздух. Поняв, что моя голова уже на поверхности, я сделал последнее титаническое усилие и... о чудо! Мои руки коснулись мягкой, шелковистой травы! Я был спасен!
Выбравшись из раскопанной ямы, я отполз от нее подальше и сдернул с головы испачканную сырой землей рубашку. Звезды освещали кладбище мерцающим светом. Стояла ночь. «Кто бы мог подумать, что тупая статейка в интернете, может спасти человеку жизнь», – сказал я сам себе. Чистый ночной воздух приятно холодил измученное тело. Вдыхать его было вдвойне приятно, особенно после удушливого воздуха в могиле. Совершенно изможденный, я рухнул на траву и сплюнул остатки земли изо рта. «Какое же счастье вместо щемящей гробовой тишины слышать звонкое стрекотание сверчков!» – подумал я и закрыл глаза.
Дааааа... Мурашки по коже! Теперь и я буду знать как выбраться из гроба если меня, не дай бог, похоронят заживо. Но! Тем не менее, я скорее всего там и останусь. Потому что, моих девечих сил вряд ли хватит на то, что бы разбить крышку гроба, и раскапаться в несколько тон земли.
Однажды я лежал в гробу... Минут пять, конечно не в заколоченном, но настоящем таком гробике. Уютно, когда крышку закрыли - не уютно. И это истинная правда, если будет кому интересно расскажу. Эта глава - промежуточная. Она в принципе не несет никакого посыла, кроме как, что мы узнаем о ЛГ все больше информации и наконец-то узнаем причину (одну из?) его психододлечских путешествий. В том, что он трудоголик я не ошибся. Логично, что находясь в гробу, он вспомнил о том моменте клинической смерти, но вся его жизнь буквально вертится вокруг исков, актов и судебных процессов. Автор, у тебя также? Максимос - замечательный персонаж (ну, хотя бы потому, что он Максим). Все же эта глава вызвала больше интереса. Жду продолжение
0
