НА ПЯТОМ КРУГЕ ЗОВА

«Все события собираются вокруг одного фокуса. Все знамения указывают на один фокус. Во всем есть один явленный огонь, зерно которого притягивает все соответственные энергии. Так осуществляются все космические события, потому полное осознание единого фокуса может направить духовные искания к зерну утвержденному. Непреложность творчества тогда жизненно входит, когда осознан явленный фокус, ибо таким путем устремление входит в канал действия - истинно! Так только этим достигнем устойчивости духа. Так можно проникнуться тонким сознанием Беспредельности».                                                                                               Ник. Рерих

«Хорошую религию придумали индусы, что мы, отдав концы, не умираем насовсем»

                                                                                                                                 Вл. Высоцкий.

Благословенна беспредельность Космоса! Благословенна беспредельность свободы! Благословенна беспредельность мысли! В её распоряжении были все три начала и ещё бесконечность временных рамок, и одиночество среди подобных ей.

Межмирье светило фонариками звёзд, обвевало солнечным ветром, как морским бризом и  красота не радовала. Зов совершенства всё сильнее давил на каждую её оболочку, но тяжесть совершённых ошибок ограничивала свободу выбора. Свобода как раз была, а беспредельность выбора  отсутствовала.

Круг пятый.

            Пятый круг зова был её домом, точкой отсчета. Здесь нужно было многое переосмыслить, найти ошибки прошлых воплощений, покаяться в отступлении от Законов Мироздания. Начинать путь к Иерархам предстояло отсюда. Зачем? Неужели любознательное существо не тянет покататься на струнах тонких миров, полюбоваться вальсом энергий или просто увидеть рождение новой галактики с близкого, но безопасного расстояния?  

            У неё есть всё и нет ничего, даже тела. Наслаждения души диаметрально противоположны наслаждениям тела. Она не могла создать картину, обнять ребёнка, переплыть реку. Воспоминания  пережитого остались, и всё её существо отзывалось на призыв жить снова, воплотиться, чтобы опять почувствовать маленькое беззащитное дитё, насасывающее молоко, ощутить скорость несущегося автомобиля по идеально ровной дороге, пережить с героиней романа опасные приключения. Получить место в школе Жизни можно только осознав меру грехов.

            Все мы рано или поздно их совершаем. Кто-то по незнанию Законов Мироздания, кто-то по знанию, ибо, зная закон можно изыскать пути его обхода. Знающие, но обходящие заполняют сосуд Кармы быстрее, а опустошают медленнее. Обмануть судьбу, значит обмануть себя.

«Иерархия не есть принуждение, она закон Мироздания. Не угроза, но сердечный зов и предупреждение и наставление ко Благу».                                                    Ник. Рерих

В первом воплощении — Абигайль  любящая жена, добрая мать, хлопотливая домохозяйка. Франция шестнадцатого века не давала особой свободы выбора женщине. Её семья жила небогато, но зажиточно: свой каменный дом на краю Орлеана, надел земли, сад под окнами. Она выращивала цветы и заботилась о десятке коров.

            Успевала всё, но очень уставала. Трое  детей и муж требовали внимания и любви. Её сердца и рук хватало на всех. А по выходным, принарядившись, поручив младших детей помощнице, всей семьёй ходили в церковь. Наряды Абигайль выбирала особенно тщательно. Стирала их всегда сама и выглядела в церкви, в строгом коричневом платье, отделанном ослепительно-белым воротничком и манжетами, крайне привлекательно, чем часто смущала молодого священника. Мужу это нравилось. Похвастаться красавицей женой и здоровыми коровами он любил.

             А коровы были действительно заглядений! Кто понимал толк в животных, тот знал: выбор пастбища — залог здоровья животных и хороших удоев. И никому не приходило в голову, что не в одних пастбищах дело. Абигайль умела коров лечить. Умела принять сложные роды и обработать вымя при мастите. Даже муж не подозревал о таком умении. Для Абигайль это был дар Господний, ибо не у кого было научиться мастерству врачевания и нельзя было женщинам знахарствовать.

            Да разве остановить устремление духа женщины, обладающей Знанием! В тот год выдалась сильнейшая засуха. Взошедшая трава пожелтела и пожухла. Мелкие речушки пересохли. А цветы под окном стояли квёлые и бесцветные. Вода в реке стала мутной и имела неприятно тухлый запах. Люди начали слабеть. Абигайль видела в воде главное зло и всегда кипятила её. Коров поила целебными отварами, дающими силы и они выглядели гладкими и бодрыми.

            У соседей начался падёж скота, и они с завистью косились на стадо семьи Абигайль. Как тут не помочь соседке, у которой слёг последний телёнок! Отвары из трав поставили телёнка на ноги, а на стол местному инквизитору лёг листок с доносом. Велико устремление к Состраданию. Для Абигайль это устремление было сильным и ярким. Таким же ярким был и её конец. Костры инквизиции тогда пылали по всей Франции. Муж и дети так и не поняли, почему Абигайль обвинили в колдовстве и долго горевали о ней.

            Сущность, бывшая некогда Абигайль, часто навещала свою семью. Она любила зависнуть среди цветов, посаженных ею при жизни и смотреть на игру её детей. Время залечило раны разлуки.

            Пары сотен лет существования в пространстве было достаточно, чтобы отойти от мирского и погрузиться в игры теней на орбитали. Она ещё раз перелистала в памяти события и нашла поворот, круто изменивший её судьбу. Сострадание — грех. Сострадать ближнему — осуждать Всевышнего, наложившего кару за грехи. В глубине души она это знала, но понять не могла.

            Как не помочь ближнему, если ближний просит об этом. «Просите и  дано будет вам...». Вот где ошибка! Просить соседке нужно было у Господа, а не у неё, Абигайль, которая не умела отказать в просьбе. Видимо нагрешила та соседка, если Господь покарал её падежом скота и обнищанием. Соседка сама должна была искупить вину, но...Абигайль, вылечив телёнка, заполнила свой сосуд кармы, опустошив соседкин. Она выполнила свою миссию на Земле и покинула планету с клеймом колдуньи.

            Проклятое сочувствие! Каждый отвечает за СВОЙ грех. Этот урок она вынесла из первого воплощения. Маленький яркий сгусток энергии сдвинулся со своей орбиты и мягко поплыл к скоплению душ возле пылевого облака. Радость уединения, как и радость общения должна быть дозированной. Только кажется, что Космос холоден и пуст, нет! Он заполнен душами, трассами энергий, полями удовольствий и пустырями уныния. Всё зависит от Кармы. И всё зависит от Устремлений Мысли. Её мысль устремилась к общению. Души в этом Круге не слишком любили раскрываться. Свою Карму они не отработали в воплощениях и теперь отбывали Время в пространстве, ища искры Стремлений.

            Пройти все Круги Зова и пробиться по Иерархии стремились все, но не все допускались. Груз совершённого и не осознанного не пускал на следующий круг и делал дальнейший  путь  невозможным.

            В группах души могли посоветоваться. Кто-то пошутил, что при скоплении более пяти душ пространство прилично освещается и можно созерцать космическую пыль. Грустная шутка.

            На этом уровне свечение душ тусклое, едва заметное. Энергии преобладают низкие, а мысли витают самые меркантильные. Её окружили и стали виться вокруг, то ускоряясь, то замедляясь, будто хоровод снежинок в метель. Она ловила волны восклицания и  не понимала: «За что? Я такая же, как и вы!» ;- «Нет, не такая же»- отвечали ей -«Ты ярче, ты достойна другого уровня!»

            «Как же здесь красиво!» - подумалось ей - « Звёзды светят нестерпимо ярко, пространство заполнено силой, пути переливаются и зовут туда, где берёт начало Время. Хочется познать этот круг, обойти всех его обитателей и спросить - Вы счастливы здесь?

Никто и никогда не задавал ей этот вопрос. Ни в межмирье, ни в воплощении. Воплощение...

            Жизнь в теле... Что ей не хватало в теле музыканта? Изумительный инструмент, доставшийся от отца, прекрасные учителя, мудрая жена. Зов Творчества... Антонио Родари   сочинял. Много, неустанно. Не мог, есть, пока не закончил сонату. Не мог уснуть, пока внутри звучал менуэт. Его нужно записать, его нужно исполнить. Первый раз для себя, повторить для жены. Она самый тонкий и благодарный ценитель. Антонио знал, когда зовёт  Творчество. Он долго слушал себя. Каждая его клетка пела и вибрировала. Когда вибрации, насытив душу, выплёскивались на бумагу,  рождалась музыка. Его произведения исполняли в лучших залах Рима. Его «домашними» концертами наслаждались бароны. Его серенады инкогнито покупали для возлюбленных, чтобы исполнить под своим именем. Антонио творчески давно превзошёл отца. И позволял себе смотреть на него свысока своих лавров.

            Горькими были эти лавры. Почему мы слушаем себя и не слушаем ближнего? Когда отец умирал, Антонио давал концерт в опере. Его скрипка заполнила звуками зал и заставила прослезиться самых скупых ростовщиков. Шедевр, исполненный мастером. Возгордившийся мастер, покоривший искусством публику. Отец его не дождался, ибо та, что приходит за нашими душами ждать не любит.            

            Как же говорил отец маленькому Антонио? Поглаживая скрипку и ловя солнечные блики на её лаковых боках, он любил приговаривать: «Возьми её в руки, сынок и слушай. Даже молчащая скрипка звучит. Она звучит в твоём сердце. Позволь музыке захватить твоё внутреннее пространство. Ощути гармонию звуков и красоту ритма. Исполни мелодию душой, затем пальцами. И ты соберёшь все души, которые услышат тебя». Странно, почему он об этом не задумывался? Отец говорил Истину. Так всё и было.

            Отец давно покинул  их. Музыканта настигла смерть через несколько лет нелепо и бесславно. Триумфальной лунной ночью, отпраздновав в таверне очередную премьеру, он возвращался домой и был сбит проезжающей каретой местного барона. Возможно одного из тех, кто с благоговением слушал его «домашние»  концерты.

            Гордыня наказуема. Судьбе не важно, сколько талантливых, но горделивых душ ушло в небытие, чтобы остаться в памяти людей прекрасной музыкой, архитектурным шедевром или  гениальной поэмой. Гордыня. Один из смертных грехов, подрывающих устои Мироздания. Прожив вторую жизнь, Сущность совершила другие ошибки.

            Пространство заискрилось, засияло. Она ощутила Зов Познания. Величественный, как здание университета, щекочущий от нетерпения каждую струнку. Забавно ощущать себя мудрым старцем и чистым младенцем одновременно. Чистота сознания и мудрость предков тесно переплелись в одной ипостаси и мешали ей сосредоточиться. Где грань между познанием и безумием? Является ли Истиной то, что познано, но не доказано? Почему Истина требует доказательств, если она и так Истина?

            В Межмирье нет понятия истинного и ложного. Есть абсолютное Знание, обоснованное  энергетической рациональностью и гармонией, подчинение  иерархической лестнице. В этом мире доказательства, поиски Истины не востребованы. Информация распространяется мгновенно и находится одновременно в каждой точке пространства. Все ответы можно получить, просто задав вопрос.

« Мысль есть основа творчества. Она может быть видима и измеряема.

К мысли нужно относиться, как к созданию самодействия.»                     Ник. Рерих

            Только общество вечно ищущих Истину людей жаждет получать ответы. Поиски начинаются с рождения и не прекращаются с обретением мудрости. Она прошила пространство и зависла под потолком читального зала. Тихо и спокойно в зале, где рождались мыслеформы. Дымчатыми, серебристыми шарами, они быстро заполняли пространство и уходили на орбиты ожидавших душ.

            Множество душ скопилось над зданием библиотеки и ожидало наиболее духовные, энергетически заряженные мыслеформы, чтобы присоединить их, достроить свою сущность. Души не создавали очерёдность, они насыщались относительно иерархии. Качество мыслеформ было различное. Одни подсвечивали и искрились, другие чуть посверкивали, третьи тускло мерцали. Но все возносились и были весьма положительны.

            Только от одного человека мыслеформы опускались на пол и пропадали под ним. Тяжёлые мутные шары, наполненные подозрениями и ненавистью, завистью и злобой. Как же смотрительница зала ненавидела посетителей! За то, что брали книги, понимали и ценили их содержание и не обращали внимания на ту, что следит за порядком в зале. Её глаза злобными чёрными бусинами перебегали от студента к преподавателю, от него к группе школьников. «Что они понимают у Аристотеля, Канта и Гегеля? Чему они научились у Чехова и Достоевского? Пустая философия древних пустомель!» Её собственная неудавшаяся жизнь есть подтверждение её негативным мыслям. «Что они вынесут из этого зала, кроме двух — трёх  удачных мыслей?!» Сущность знала, что они вынесут — благодарность страждущих свыше. Мысли, мыслеформы и мыслеобразы заряженные положительно питают  и достраивают огромное количество сущностей, населяющих различные пласты  Межмирья. Ни одна мыслеформа не пропадёт, будет усвоена и займёт место в ячейке абсолютного разума. Воистину нет преград на пути к совершенству Познания!

            Чернявого юношу в третьем ряду  привела сюда вовсе не жажда Познания, а возможность повидать румяную блондинку со второго ряда. Мыслеобразы, которые формировал мальчик, отличались качеством свечения, были заполнены любовью и бескорыстием. Души лишенные любви окружили его и ловили каждую мыслеформу. Стороннему глазу могло показаться, что влюблённый окружён едва заметным золотистым сиянием. Спустившись, души сплелись в тесный сгусток вдохновения, создав дух Творчества. Незаметно для себя конспект студента перерос в стихи, достойные пера Пушкина и Шекспира. Да, любовь творит чудеса! И нет таких чудес, на которые бы  не был бы способен человек!

Круг третий.

            О чём мечтал учитель арифметики в небольшом уездном городе? Что он видел кроме любящей семьи и любимой работы? Высшая математика стала смыслом его жизни. После прочтения работ Декарта и Ферма он и помыслить более ни о чём не мог. Известие об аресте старшего брата было крушением надежд на повышение по должности, преградой доступа в университетскую библиотеку. Ему казалось, что повсюду следят агенты Охранки.

            В участке его допрашивали, от директора гимназии потребовали характеристику, уверения в благонадёжности. Даже у его товарищей-педагогов выспрашивали: не сеял ли настроения? Это было унизительно  и обидно.

            Брат был одним из сочувствующих, но по мере участия в ячейке провёл огромную воспитательную и просветительскую работу среди фабричных. Как в любом стаде есть паршивая овца, у фабричных был свой осведомитель.  За братом пришли ночью. Через два дня разрешили проститься. А через неделю товарищ Петренко предложил ему, учителю с Большой Буквы участие в операции.

            Ячейка приняла решение освободить товарищей по дороге на вокзал, где тех ждал этап в Сибирь. Николай был с детства особенно близок с братом. Деятельность в ячейке он считал игрой со спичками, провоцированием судьбы. Брат - учитель от бога, преподавал в той же гимназии латынь и греческий, владел ораторским искусством и хорошо пел. Как он попал в ячейку, Николай не знал. И как ячейка вышла на него, Николая тоже осталось загадкой. Орудие освобождения умещалось в кармане, обладало небольшой огневой мощью, но в руках дилетанта было бесполезно.

            Николай так и не понял, почему не выстрелил, когда тюремная карета проехала мимо него. Момент был упущен, его новые товарищи, устроив бестолковую стрельбу, были схвачены подоспевшим усилением из жандармского управления. А он так и стоял на мостовой, сжимая бесполезное орудие чуждой ему борьбы. И замерев на эти несколько минут, растянув их в вечность, он спрашивал себя: «Моя ли это борьба? За что я должен брать грех на душу? Почему я стою здесь, а не вожусь с мальчиками брата?» Ответы пришли не сразу. Сразу подскочили и скрутили жандармы. Сидя  в камере, он сожалел о минутном гневе,  желании с оружием в руках освободить, вызволить. И писал, писал прошения на высочайшее имя... Прошения доходили до адресата, ложились в большой ящик для дальнейшего рассмотрения и забывались, как осенние листья под крыльцом.

             Прошло две недели в допросах и беседах. Кормили сносно, позволяли писать домой, но письма досматривали. Всё закончилось быстро и показательно. Приговор, последняя  исповедь, казнь через повешение. С террористами особо не церемонились. После  революции 1905 года  в России было неспокойно и меры по борьбе с террором были приняты с особым ожесточением.

            Где же она допустила ошибку в этом воплощении? Гнев, злость, отчаяние — обладающие силой торнадо. Эти качества, заряженные  потенциально отрицательной энергетикой способны встряхнуть и сокрушить целые миры. И... переписать судьбу.

            Испытывая злость, люди перестают быть сами собой. Неизвестно откуда появляется животное начало и даёт волю зверю разгуляться  и затмить то духовное, что  накапливалось годами, взращивалось семьёй. Трудно остановить в себе зверя, почуявшего кровь. Ещё труднее с ним договориться, приручить природную злобу, заставить её затаиться. Разгул низших энергий в человеке самый низкозатратный процесс. Не требует сил, терпения, не слушает доводов разума. Ослепление яростью, осознание своей неправоты и последующий за этим стыд опустошают душу на эмоциональном плане. А, осознав, исправить слишком трудно, порой  невозможно. Только раскаянием, подчас запоздалым мы можем искупить грехи. Кто установил сроки искупления — никто. Все последующие воплощения мы расплачиваемся и грешим снова.

            Теперь она качалась в энергетической паутине, как в гамаке и со стыдом вспоминала о содеянном. Словно прокручивала плёнку кинохроники. Гнев, отчаяние... Знать бы в воплощениях об ответственности за эти эмоции! Никаким здравым смыслом не объяснить, отчего люди подвержены ярким эмоциям.

«Так каждая примененная мысль даст рост духу. Так только цепь Иерархии даст возможность восходить. Великое послушание ведет к истинному творчеству, ибо, когда послушание руководит действием, то мощь вырастает и ручательство напрягает все силы.»                                                                                                               Ник. Рерих